сильный озноб, нарастающие головная и мышечные боли, температура резко подскочила до сорока; у двоих - рвота и конъюктивит, синдром "мелового языка". Все четверо жалуются на режущие боли в груди и одышку.
- Но они здесь не более четырех часов! - изумленно воскликнул Стоун. Проклятье, как это могло произойти?!
- Вы и теперь намерены продолжать исследования?
- У нас нет другого выхода, д-р Поллард, - Стоун был неумолим, но, смягчившись, добавил: - Я свяжусь с Оттавой. Поймите, необходимо установить истину. Возможно, дело не в самом штамме.
- Вы представляете себе последствия установления вашей, так называемой, "истины"? А если к концу дня "G-33" уложит весь Центр?! А утром... Мне даже страшно подумать, что может произойти завтра. Необходимо срочно эвакуировать весь персонал и начать консервацию лаборатории "8".
- Я понимаю, вы взволнованы, - холодно заметил Стоун, - но у нас есть четкие инструкции на этот счет.
- Ваши инструкции стоили жизни одиннадцати моим сотрудникам! - бросил ему в лицо Поллард. - Я сам свяжусь с Оттавой!
- Для этого мы прежде должны узнать, что произошло в лаборатории и почему заболели бойцы спецподразделения? - Стоун был строг и неприступен. И выяснить, почему один из ваших сотрудников до сих пор счастливо избежал печальной участи своих коллег?
Стивен Поллард в крайнем изумлении уставился на Стоуна:
- Вы подозреваете Сержа Рубецкого в распространении чумы?! Да вы с ума сошли!
- По-моему, мы теряем время, - нервничая, заметил Мишель Жермен.
И, словно по команде, все трое, молча, покинули кабинет.
Вскоре они оказались в просторном помещении, где за пультами с мониторами сидели двое в форме охранников Центра и находились трое бойцов спецназа. Поллард отметил на лицах всех пятерых явную растерянность.
- Соедините меня с Рубецким, - он кивнул на крайний монитор. Лицо его при этом оставалось непроницаемым, но чувствовалось, что внешнее спокойствие дается ему путем колоссального напряжения воли.
Между тем, на экране появилось изображение комнаты, с сидящим спиной к камере человеком в специальном защитном костюме.
- Серж, - хриплым от волнения голосом позвал Поллард.
Человек поднял голову от микроскопа и повернулся. Сквозь прозрачное стекло шлема, снабженного особой связью, присутствующие смогли рассмотреть молодого человека лет тридцати. Он имел густые, светло-русые волосы, с которыми резко контрастировали черные, вразлет, брови и ярко-голубые глаза. Утонченные черты лица невольно вызывали в памяти смутные ассоциации с портретами блестящих русских аристократов 18-19 веков. Собственно, потомком таковых он и являлся.
- Слушаю вас, д-р Поллард, - послышался слегка искаженный динамиками, взволнованный голос Рубецкого. - Извините, я уже заканчиваю, мне необходимы минут семь-десять. - Он бросил нетерпеливый взгляд на микроскоп.
- Хорошо, - согласился Поллард, - мы подождем. - Он на минуту задумался и потом, будто отбросив враз все сомнения, решился спросить: Серж, какие меры безопасности нам принять?
- Д-р Поллард, - неуверенно начал Рубецкой, - не берусь утверждать что-либо определенное, но с объекта необходимо снять оцепление.
Мельком взглянув на бойцов спецназа, Поллард заметил, как они облегченно вздохнули, с благодарностью глядя на экран. Но тут прозвучал властный голос Чарльза Стоуна:
- Это невозможно!
- Наши новые... - Поллард замялся, - ...сотрудники. Из Оттавы. Д-р Чарльз Стоун и д-р Мишель Жермен.
Находившиеся в комнате охранники смерили обоих представленных откровенно неприязненными взглядами.
- Д-р Стоун, я могу узнать причину? - нахмурился Рубецкой.
- Это приказ из Оттавы, - ответил тот.
Серж неопределенно хмыкнул и, повернувшись к микроскопу, с иронией заметил:
- Поздравляю, ребята. Вы становитесь популярными, как звезды Кубка Стэнли. О вас всерьез судачат в столице... - Но в ту же секунду на всех, кто находился в этот момент в комнате, обрушился убийственно-холодный голос Сержа Рубецкого: - Д-р Стоун, похоже, с сегодняшнего дня вы эдесь считаете себя самым главным, но я позволю дать вам один совет: если вы не уберете с объекта всех посторонних, то их уберет "G-33"!
Стремительно шагнув к пульту, Чарльз Стоун мгновенно отключил монитор. Обернувшись, он готов был разразиться гневной тирадой, низвергнув на Полларда лавину упреков, но его гнев разбился о недобрые, осуждающие взгляды присутствующих. Даже Мишель Жермен смотрел настороженно и оценивающе. Стоун взял себя в руки и попытался успокоиться.
- Продолжайте работать, - проговорил Поллард глухо, обращаясь к охранникам. - А вас, господа, прошу пройти за мной. - Он распахнул дверь, жестом приглашая Стоуна и Жермена.
Выйдя, они прошли в уютное помещение библиотеки, где стояли столы с новейшим оборудованием - последними новинками оргтехники, удобные кресла и стеллажи с научной литературой на нескольких языках.
Едва переступив порог, Чарльз Стоун, не стесняясь в выражениях, дал волю эмоциям.
- Д-р Поллард, это черт знает что! Некоторые ваши сотрудники ведут себя, по-хамски, недопустимо! Последнее заявление Рубецкого я расцениваю не иначе, как провокацию!
- Вы забываете, что тот же Рубецкой отказался покинуть лабораторию и продолжает исследования. К слову, исправно выполняя привезенные вами инструкции.
- К тому же он - единственный, кто до сих пор остался в живых, - с вкрадчивой интонацией произнес Стоун.
- Может, вы, наконец, скажите, в чем его подозревают? - раздраженно поморщился Поллард.
- Мы внимательно изучили его личное дело. Он - потомок известного в России княжеского рода Рубецких. В свое время получил блестящее образование. С отличием закончил Королевский военный колледж в Кингстоне. В совершенстве владеет английским, французским, русским; свободно говорит на фарси и китайском. Рано начал увлекаться микробиологией и к моменту окончания колледжа имел ряд работ, получивших высокую оценку...
- Мне все это известно, - перебил его Поллард. - Не понимаю только, почему вы перечисляете его заслуги тоном прокурора.
Чарльз Стоун оперся руками о стол, за которым сидел руководитель Центра:
- Он - внук русского эмигранта, ученого с мировым именем Сергея Михайловича Рубецкого-старшего. Потрясающее прикрытие, вы не находите?
- В таком случае, вы забыли упомянуть и его отца - Мишеля Рубецкого, ходившего на эсминце "Обдюрат" в годы второй мировой войны в составе конвоев в Мурманск и Архангельск. Поистине преступная и злодейская семейка, - произнес Поллард и с сарказмом добавил: - Вы не находите? - И взволнованно продолжал: - Рубецкие переехали в Канаду в начале тридцатых годов. И, заметьте, за все это время никто из них не дал и малейшего повода усомниться в их порядочности и благонадежности. Я хорошо знал Рубецкого-старшего. Это был высоконравственный человек, для которого понятия чести и долга являлись в жизни определяющими. Он ужасно тосковал по России, но я не могу даже мысли допустить о том, что Рубецкой-старший работал на какое-либо другое государство, кроме Канады. Он был влюблен в Квебек...
Скажу вам более, - Поллард устало вздохнул, - когда Сержа пригласили на работу в проект "Barrier", именно Рубецкой-старший был категорически против. Он пережил две мировых войны и это оказало слишком большое влияние на его мировоззрение, как ученого. Он обожал внука и, конечно, догадывался о характере предстоящей работы. Для деда согласие внука на работу у нас стало личной трагедией.
Чарльз и Мишель, не скрывая интереса, слушали Полларда. Но когда он окончил говорить, Стоун, решившись, произнес:
- Признаюсь, д-р Поллард, для нас ваши слова явились откровением. Но, может быть, вы в состоянии объяснить и некоторые другие факты в биографии Рубецкого-старшего? Дело в том, что его имя упоминается в полученных нами новых материалах Хабаровского процесса. - Заметив удивленный взгляд руководителя Центра, пояснил: - Один из свидетелей и экспертов на этом процессе некто Степан Артемьев ссылается на еще дореволюционные исследования Сергея Рубецкого, которые тот проводил во время эпидемии чумы в Харбине в 1910 году. Именно благодаря им, русским и удалось подойти к разгадке природы и свойств того таинственного штамма, который получили японцы в отряде №731. Но во всем этом есть один интересный момент... Стоун сделал многозначительную паузу и продолжал: - Нам удалось выяснить, что Степан Артемьев до революции был близко знаком с Сергеем Рубецким.
Потом их пути разошлись: Рубецкой стал микробиологом, а Степан Артемьев - эпидемиологом. Этот ученый-эпидемиолог являлся научным руководителем секретной лаборатории "Джума", занимавшейся разработками новых видов бактериологического оружия и расположенной когда-то в Забайкалье. Артемьев умер в звании генерал-майора...- Он хотел добавить что-то еще, но не успел.
Дверь в библиотеку распахнулась: на пороге стоял "внук русского эмигранта". По смятению, промелькнувшему на лицах собравшихся, Серж угадал, что речь шла о нем. Однако, не смутившись, смело шагнул вперед, плотно прикрывая дверь.
- Здравствуйте еще раз, господа, - он иронично улыбнулся, с достоинством выдержав устремленные на себя взгляды.
- Присаживайтесь, Серж, - Поллард жестом указал на одно из кресел. Думаю, разговор предстоит долгий и нелегкий. - Он с сочувствием глянул на Рубецкого.
- Судя по вашему тону, д-р Поллард, мне надо будет сильно постараться, доказывая, почему именно я остался в живых, - интуитивно угадал он.
- И доказательств таких у вас, по всей видимости, нет. - Стоун решил, не теряя времени, взять инициативу в свои руки.
- Господин Стоун... или все-таки доктор? - ирония Сержа, казалось, была непробиваемой.
- С этого момента, - жестко осадил его тот, - я и д-р Жермен - ваши коллеги.
- Я очень рад, - Рубецкой слегка поклонился. - Тем более, "с этого момента" в лаборатории масса вакансий и ваш пытливый ум, надо думать, поможет нам установить, в конце концов, истину.
При этих словах Поллард и даже Жермен не смогли сдержать улыбки.
- Вы забываетесь! - рявкнул Стоун.
Рубецкой взглянул на него с сочувствием и укором:
- Мне кажется, вы не столько обеспокоены происшедшей трагедией, сколько тем обстоятельством, что я остался в живых. Поймите, если мы, как вы выразились, - коллеги, между нами необходимо абсолютное доверие. Иначе все последующие исследования станут бессмысленными. Я не меньше вашего заинтересован в том, чтобы разобраться в природе "G-33". Думаю, ничего подобного раннее не существовало. Это - нечто поразительное и уникальное. Он ведет себя, как разумное существо. Вы слышали когда-нибудь о микроорганизмах, способных реагировать на тембр и тон человеческого голоса? - Отметив недоумение на лицах коллег, попытался пояснить: - Мои слова могут показаться абсурдными, если бы не серия опытов, которые я только что закончил. Это потрясающе! Штамм бурно реагирует на ... ласку и грубость. Помимо этого, он способен чувствовать настроение человека. И буквально сходит с ума, улавливая присутствие агрессивной среды. Именно поэтому я просил снять оцепление.
- Но люди начали умирать, когда спецназа не было и в помине! возразил Стоун. - Чего вы добиваетесь, Рубецкой?
- Как минимум, разоружить наши вооруженные силы, - улыбнулся он.
Его улыбка, открытая и добрая, обладала магическим, притягательным и успокаивающим действием. И Чарльз Стоун внутренне содрогнулся, чувствуя, как вопреки сложившемуся о Рубецком собственному мнению, невольно подпадает под власть этого обаятельного и, без сомнения, одаренного молодого человека. " Ну уж нет! - подумал он, пытаясь противиться возникшему чувству симпатии и доверия к нему. - Со мной подобное невозможно! С этим человеком нельзя расслабляться. Надо не забывать о том, что подозрения комиссии не лишены оснований и только к полуночи мы будем точно знать, доверять или нет Рубецкому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74