Подойдя, стал аккуратно расправлять ножом бумагу и мешковину.
- Я думаю, будет лучше, если мы прямо сейчас забудем все, что видели, - не глядя на офицеров, проговорил подполковник.
Последующее произошло настолько молниеносно и неожиданно, что никто из них ничего не смог понять. Из-за штабеля стремительно взметнулось что-то огромное и черное и с дикой яростью всей массой рухнуло на Краснова, отбрасывая его на стоящих рядом членов группы. Падая, он с ужасом увидел, как нож, описав дугу, кончиком подхватывает лежащий на мешковине предмет и тот, подброшенный в воздух, начинает разваливаться на две части. Раздавшийся затем тонкий звон показался ему оглушительным взрывом многотонной авиабомбы. "Не вскрывать!" - пронеслось в затухающем сознании, на которое уже жадно набрасывалась антрацитовая, непрницаемая тьма...
Глава седьмая
Несколько минут они изумленно, с возрастающим интересом смотрели друг на друга. Зажав рукой рот, тряся головой, она сквозь слезы поминутно повторяла:
- Не может быть... не может быть... не может быть...
Потом медленно приблизилась к кровати и внезапно лицо ее осветила радостная, шальная улыбка. Она наклонилась и в неосознанном порыве крепко обняла Сергея.
- Слава Богу! - прошептала облегченно и отстранилась.
Молодой человек с недоумением и некоторым испугом продолжал смотреть на нее.
- Сережа! Что же, ты, молчишь? Ну скажи хоть что-нибудь! Ты можешь говорить? - в ее взгляде проскользнула тревога.
- Могу, - выдавил он охрипшим голосом. - Где я?
- Сережка! - взвизгнула она ошалело, вновь прижимая его к груди. Господи, вот дядя обрадуется! Есть, есть Бог на свете... Кушать хочешь? спросила она, заглядывая ему в глаза.
Он отрицательно покачал головой и спросил:
- Вы кто?
- Ой, ты же ничего не знаешь. - Она замолчала, мучимая сомнениями. Сережа, скоро приедет дядя или Ерофей Данилович. Они тебе обо всем расскажут.
- А вы - кто? - повторил он свой вопрос.
- Меня зовут Наташа, я - племянница Георгия Степановича.
- А где ребенок?
Она с недоумением взглянула:
- Какой ребенок?
- Была женщина... В красной накидке, с ребенком. В синем таком... платье.
- Да что, ты, Сережа, - махнула рукой Наталья, отстраняясь. - Здесь только мы с тобой. Нет никого больше.
- Но была, была же женщина! - упрямо повторил он.
- Это тебе, наверное, в бреду привиделось. Сережа... - она выжидающе застыла. - Ты, правда, князь? - спросила тихо, почти шепотом.
На лице его отразилось смятение:
- Князь?
Она загадочно подмигнула:
- Ты не бойся. Георгий Степанович тебя не сдаст. Он, скорее, сам умрет, чем выдаст тебя. - И, позабыв о своих сомнениях, она принялась подробно рассказывать историю его появления на Оленгуе.
Он слушал ее, временами закрыв глаза. А когда открывал, в них начинало проскальзывать такое странное, необъяснимое с точки зрения человеческих чувств, выражение, что Наталья, в конечном итоге, смутилась и замолчала.
- Наташа, - он смотрел печально и виновато, - вы приняли меня за кого-то другого. Я, действительно, Астахов Сергей Михайлович. Я... не знаю, чем объяснить мое сходство с князем Рубецким. Но, понимаешь, о Рубецких я знаю не по учебникам истории. Сергея Михайловича Рубецкого хорошо знала моя бабушка...
Досказать он не успел. С улицы послышался шум мотора, затем условный сигнал клаксона - длинный, три коротких.
- Это кто-то из наших, - радостно подхватилась Наташа. - Ой, что сейчас будет... - она вихрем вылетела в сени.
Через минуту дверь широко распахнулась и в дом ввалилась толпа народу.
- Где он? Дайте я на него посмотрю!
К кровати стремительно приблизился седой, слегка сгорбленный, но все еще статный, старик. Он сел на стоящую рядом табуретку и, склонив голову набок, молча замер. Сергей увидел в его глазах слезы.
- Вы - Георгий Степанович? - спросил, протягивая руку и пальцами стараясь дотянуться до Артемьева.
Тот в волнении схватил его за руку и, уже не скрывая слез, обернулся к стоящим за спиной людям:
- Вот он, его шанс! И говорит... Вы только подумайте, он - говорит! Георгий Степанович вновь взглянул на Сергея: - Ты не бойся, мы обязательно что-нибудь придумаем. Теперь главное, чтобы ты встал на ноги, поправился. Сережа... Сереженька...
- Георгий Степанович, мне очень жаль, поверьте. Но я - не внук Рубецкого. Мне, действительно, очень жаль, - он смотрел на старика с отчаянием и мольбой.
Артемьев невольно отшатнулся и растерянно оглянулся на приехавших с ним мужчин:
- Но позвольте... Как же это?..
Один из них, значительно старше, невысоко роста, с крепкой, ладной фигурой, тронутыми сединой темно-русыми волосами, приблизился к кровати. И Сергею стало неуютно под взглядом его проницательных, холодно-серых глаз. Он не выдержал и тихо проговорил:
- Я - Астахов. Сергей Астахов.
- Откуда вы знаете столько языков?
- Но я же историк, - проговорил он несколько удивленно.
- А я - начальник уголовного розыска Белоярска, - ответил тот. - И хоть работаю в области права, но латынь не знаю.
- Могли бы и выучить, - неожиданно для себя, дерзко ответил Сергей. Но тут же вскинул удивленный взгляд на мужчину: - Начальник уголовного розыска? А что...О, Господи! - дошло до него. Он вспомнил рассказ Наташи. Я же, по-вашему, кого-то убил...
- Есть такая версия, - кивнул, присаживаясь рядом, мужчина. - Кстати, зовут меня Петр Андреевич Иволгин. А это, - он представил сотрудников: Костиков Александр Николаевич и Приходько Игорь Васильевич. - Вы как себя чувствуете, Сергей?
- Допрашивать будете? - усмехнулся тот. - У меня эти допросы уже в печенках сидят! - яростно вырвалось у Сергея.
- И как прикажете понимать ваше заявление? - спокойно отреагировал майор.
- Я по горло сыт войной, - устало проговорил Сергей. - И не хочу снова возвращаться в этот ад. Не хочу никаких допросов и признаний, версий и предположений. Я и в Белоярск приехал только потому, что ненавижу войну и тех негодяев, которые наживаются на ней. Хотел написать книгу и назвать ее "Джума". По-турецки, это значит "чума". Потому что война и есть чума.
- Чем же вас привлек в этом плане именно Белоярск?
- Прежде, я хотел все выяснить о самой чуме, как заболевании. А в Белоярске в начале века останавливалась экспедиция русских врачей под руководством Даниила Кирилловича Заболотного. Здесь осталось много архивных материалов. В 1910 году русские врачи работали в Харбине во время вспышки там чумы. Многие из них погибли. Среди них была и моя бабушка - Анна Снежкова.
- Вы помните еще какие-нибудь фамилии из той экспедиции? взволнованно прервал его Георгий Степанович.
- Мой отец был врачом, но он рано умер. Как и мама. После них осталось много материалов и семейных альбомов. Долгое время мы жили в Ашхабаде. Потом я попал в детский дом, из которого меня позже забрали родственники отца и я жил в Ленинграде. Но те самые альбомы и семейные архивы мне удалось разыскать. Конечно, помню, Георгий Степанович. В них часто упоминались Володя Михель, Илья Мамонтов, французский врач Жерар Мени и, конечно же, князь Рубецкой со своим лучшим другом - Степой Артемьевым...
В комнате повисла напряженная тишина. Сергей непонимающе переводил взгляд с Георгия Степановича на Иволгина.
- Что... что-то не так?.. - в его голосе послышалась тревога. - Я, правда, Астахов, - попытался он в который раз убедить приезжих.
- Сергей, - переходя на "ты", обратился к нему Иволгин, бережно кладя руку на плечо доктора, - перед тобой сидит сын Степана Артемьева. И ты обязан ему до гробовой доски!
- Георгий Степанович! - воскликнул Сергей. - Степанович... Надо же! Сын Степы Артемьева... - он попытался подняться, но со стоном откинулся на подушку.
- Лежи уже, Аника-воин, - нахмурясь, бросил Иволгин.
Сергей открыл глаза и с усилием проговорил:
- Петр Андреевич, я готов. Спрашивайте...
- Ты ж по горло сыт войной, - усмехнулся тот.
- А, - отмахнулся Сергей, тяжело дыша. - Как говорили старые пираты: "Кому быть повешенным на рее - тот не утонет."
Артемьевы - Георгий Степанович и Наташа, деликатно удалились в другую комнату. Напоследок доктор бросил на Петра Андреевича строгий взгляд. Тот покачал головой и засмеялся:
- Все в порядке будет. Не волнуйтесь. - Затем обратился уже непосредственно к Сергею:
- Меня интересует главное: что произошло в тот вечер?
- Да поскользнулся я на этом чертовом тротуаре! - в сердцах бросил Сергей. - Еще днем, когда шел в библиотеку, подумал: хоть бы песком кто посыпал. И как напророчил! Темно было, понимаете? Чувствую, нога поехала, а в руках у меня пакет с книгами был. Ну, думаю, сейчас изваляю их все неудобно как-то будет, - он смущенно опустил глаза. - Я ж не местный, мне и так навстречу пошли, разрешили на квартиру взять, поработать. Вообщем, ноги едут, руками машу, а зацепиться не за что. Потом - будто кто топором по голове огрел и все... Провал полный. - Петр Андреевич, можно воды попить?
Когда Игорь Приходько напоил его, Иволгин спросил:
- Может, перерыв сделаем?
Сергей отрицательно покачал головой:
- Не надо. Давайте все сразу выясним.
- Сразу не получится, милостивый государь, - Иволгин поперхнулся, так как последние два слова явились неожиданностью даже для него самого. "Вот уж, воистину, с кем поведешься... Да и этот "пациент", твою дивизию, нехай! - на латынь намекает. И с кем я, скажите, пожалуйста, на ней разговаривать буду?" - Может, ты, Сергей, встретил кого по пути? - продолжал он.
- Да кого я мог встретить? - уныло заметил тот. - Темно было, холодно. Все по домам сидели. Нет, - покачал он головой, - не было никого. Хотя... постойте... Был мужик! Точно был, Петр Андреевич! Я его и накануне встретил, - волнуясь, быстро заговорил Сергей. - Он, наверное, живет где-то поблизости. За день до... ну, вообщем, как мне головой стукнуться, он из машины выходил. Жигули-"шестерка", возле детской площадки стояли. А в тот вечер он мне при входе в арку встретился.
- Откуда куда? - подался вперед Иволгин.
- Я заходил, а он мимо прошел из арки, на соседнюю улицу.
- Узнать сможешь?
- Не знаю, - неуверенно ответил Сергей. - Свет падал с дороги, но вряд ли. - Он с минуту размышлял: - Петр Андреевич, он может быть бывшим военным.
- Почему ты так решил?
- Я на них насмотрелся. Три года четыре месяца в Афгане был, переводчиком с фарси. У них походка, выправка... не знаю, но что-то неуловимое на всю жизнь остается. Вот и этот мужик - он точно раньше форму носил. Вспомнил! - азартно выкрикнул Сергей, подхватываясь, но, видимо, не расчитал собственные силы, потому как тотчас обмяк и, схватившись обеими руками за голову, протяжно и глухо замычал.
Игоря Приходько, словно ветром, снесло со скамьи и он опрометью кинулся в соседнюю комнату, на ходу крича:
- Георгий Степанович! У него опять... как тогда - крышу срывает!
Вбежали перепуганные Артемьев и Наташа.
- Ну что же, вы, Петр Андреевич, - бросил укоризненно доктор Иволгину. - Обещали же...
Сергей закатил глаза, через стиснутые зубы с шумом вырывалось дыхание. Бледное лицо покрылось капельками пота. Он повернулся набок, поджав колени к животу и сквозь стон выдавил:
- Ухо... У него что-то с левым ухом... Господи, да что же это! Голова... - и вдруг, выгнувшись дугой, страшно заскрежетал зубами от боли...
Глава восьмая
Машина мягко затормозила и остановилась.
- Я буду ждать тебя здесь, - повернувшись, стараясь не встречаться с ним взглядом, обронил водитель.
Он, с грацией хищника покинув салон, быстро зашагал по едва приметной тропинке. Дойдя до нужного места, остановился и осмотрелся. На лице мелькнула удовлетворительная улыбка. Пройдя еще несколько метров, он деловито и сноровисто приступил к осуществлению задания.
Оказавшись по другую сторону забора, сначала притаился, а потом, прячась за деревьями, осторожно стал передвигаться по территории. Огромный дом был погружен во мрак, лишь над входом горела яркая лампа. Но дом ему ни к чему, разве что в самом конце, когда он выполнит все намеченное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74