Договорились?
Она ничего не отвтила. Но рука ее, стиснутая пальцами Вайса, ослабела.
В Варшаве, в одном из лучших отелей, для них был отведен двухкомнатный номер.
Девушка, не сняв пальто, демонстративно уселась на стул посреди комнаты и молчала, настороженно следя за Вайсом.
Через некоторое время он предложил:
– Давайте спутимся вниз, в ресторан, и поужинаем.
– Я никуда не пойду.
– Вы согласились сотрудничать с нами, – строго сказал Вайс, – а ведете себя с немецким офицером в высшей степени странно.
– Разве вы офицер? Вы ведь только унтер...
– Я сотрудник абвера и в курсе всех ваших дел.
– Ах так! – воскликнула она. – Значит, вам разрешили болтать о том, что я согласилась стать вашей разведчицей?
– Не кричите, – попросил Вайс, – вас могут услышать.
– Неужели командование не нашло офицера, чтобы составить компонию дочери начальника штаба армии?
– Советского, – напомнил Вайс.
– Да, репрессированного советского полковника, – гордо заявила девушка. Дернула плечом, приказала: – Пошли!
– Куда?
– В ресторан.
Вайс встал и покорно пошел вслед за девушкой, пытаясь предугадать, что она еще такое может выкинуть.
В ресторане она вела себя нескромно. Держа бокал у губ, так пристально смотрела в глаза пожилому полковнику, сидящему за соседним столиком, что у того маслено заблестели глаза. Через официанта полковник прислал им бутылку старого «иоганнесбургского», а вслед за тем и сам подошел к их столу.
Девушка плохо знала немецкий и не совсем точно понимала, что говорит ей полклвник. А тот принял ее за польку. И стал восхвалять красоту польских женщин в лице их прекраснейшей, как он выразился представительницы.
Девушка сказала полковнику обещающе:
– Я бы очень хотела убедить вас в том, что вы правы.
«Ну и ну!» – подумал Вайс. И, нежно положив свою руку на руку девушки, поспешно предупредил полковника:
– Это моя невеста, с разрешения оберштурмбанфюрера гестапо Вилли Шварцкопа. – И добавил: – Я осмелился вам об этом доложить, чтобы не возникло никаких неясностей между сотрудниками службы гестапо и доблестным представителем вермахта в вашем лице.
Вайс пошел на этот отчаянный шаг после того, как девушка изъявила согласие прокатиться с полковником по городу.
Он знал, армейцы предпочитали не связываться с сотрудниками спецслужб. Полковник благоразумно отказался от своего приглашения. И это спасло Вайса. Ибо иначе девица, несомненно, использовала бы ситуацию, чтобы ускользнуть из-под его опеки.
Когда полковник, вежливо раскланявшись с девушкой, удалился, она долго смотрела в глаза Вайсу, потом спросила с гримасой отвращения:
– Чего вы боитесь? Если вы меня потеряете, васчто, за это растреляют или на фронт отправят?
Люди за соседним столом с любопытством смотрели на них. Иоганн забыл, что рядом с ним сидит молодая и красивая девушка, которая вызывает к себе это внимание. Он попросил ее жалобно:
– Если вы уже сыты, может, пойдем?
– Куда?
– Я бы предложил пойти в варьете «Коломбина» – там отличная программа.
– Ну вот еще! – презрительно ответила девушка. – Стану я таскаться по кабакам.
– Это не кабак, это вроде эстрады, – торопливо объяснил Вайс и поспешно добавил: – Там выступает одна гимнастка. Я был бы вам очень признателен: нам с ней так редко удается видеться.
– Ладно, – поморщившись, согласилась девушка. Спросила: – Она немка?
– К сожалению, фольксдойч.
– А ваши знают об этом?
– Нет. Но я надеюсь на вашу порядочность.
– Вы даже поотношению к своей возлюбленной ведете себя как трус.
– Вот видите, я искренен с вами, хотя это и может грозить мне потом неприятностями.
Досадуя на себя, Иоганн думал о том, как трудно добиться доверия этой девушки. По-видимому, она неврастеничка, способная на любую крайность. Но кто довел ее до такого состояния – немцы или несчастье, постигшее ее отца? А насколько ее несчастье предопределило ее решение стать изменницей, сейчас трудно установить.
– И, пожалуйста, – попросил Вайс, – не глядите на меня так злобно, а то все подумают, что вы моя любовница и за что-то сердитесь на меня.
Девушка покраснела, закусила губу и больше не задирала Вайса, очевидно решив, что оскорблять хладнокровного абверовца, которого все ее оскорбления, в сущности, совершенно не задеевают, ниже ее достоинства.
42
В варьете она почти не смотрела на сцену. Лицо ее как-то сразу осунулось, обрело утомленное выражение скуки и безразличия. Откинувшись на спинку стула, она, казалось, дремала.
Искоса поглядывая на девушку, Иоганн впервые увидел ее лицо не искаженным гримасами ненависти, презрения. злобы. Печальное и спокойное, оно вдруг поразило его – столько в нем было застывшего страдания. Глядя на нее украдкой, Иоганн отказался от первоначального своего намерения свести ее с Эльзой и Зубовым, чтобы они выяснили, кто она, эта девушка, и почему она так странно ведет себя.
И он решился на опасный эксперимент. Осторожно коснувшись ее руки, сказал просто и задушевно:
– Знаете, Ольга, ну его к черту, весь этот балаган! Идемте.
Она изумленно глянула на него и с торопливой покорностью последовала за ним. Иоганн привел ее в локаль пана Полонского.
Поставив перед ними две кружки, в которых было больше пены, чем пива6 Полонский сказал:
– Это красиво, как кудри блондинки. – Смахнув щеткой в совок очистки соленого гороха со стола, добавил наставительно:
– Хорошим людям пиво кружит голову, плохим только пучит живот.
Ольга сказала Вайсу:
– После такого предупреждения я бы на вашем месте попросила воды.
– Для вас? – рассердился Иоганн.
– А вы не утратили еще способности обижаться!
– Ну, хватит задирать меня.
– Вы слишком хорошо для немца говорите по-русски.
– Я из Прибалтики.
Она поднесла кружку к лицу и, глядя поверх нее в глаза Вайсу, спросила:
– И часто вы выполняете подобные поручения?
– Какие?
– Ну, внушать таким, как я, будто среди таких, как вы, водятся существа, похожие на людей, а потом использовать нашу доверчивость нам во зло.
– Вы находите, я гожусь для такой роли?
– Она подлая! – Ольга поставила кружку на стол, открыв вдруг снова ненавидящее лицо, заявила гневно: – Мне больше нравятся гестаповцы: они покрайней мере честнее вас.
– Чем?
– Они не притворяются другими, чем они есть. Бравые парни, знают, чего хотят.
– Я вас не понимаю. Вы ведь согласились сотрудничать с нами?
– Совсем не потому, что гестаповцы меня пытали физически.
– А почему же?
– Просто надоело валять дурака с ними. Они лучше вас. Никогда не сердятся. Знают свое дело – и только. Вашему обществу я предпочла бы компанию любого из них. Ребята грубые, но зато не выдают себя низа кого другого, работают с полной откровенностью.
– Но я же сказал вам о своем задании
– Оно носит очень ограниченный характер: заниматься психологическим обыском.
Вайс помедлил, потом сказал спокойно:
– Допустим. А вы что же, полагали, ваше решение настолько неоригинально, что ваша персона не вызовет к себе никакого интереса со стороны нашего командования?
– Это правильно, – согласилась девушка.
– Ну вот. Значит договорились, – сказал Вайс. – Теперь все ясно. – Спросил требовательно: – Ведь вы хотели ясности?
– Да, именно этого, – сказала девушка. Похвалила Вайса: – Умница. Наконец-то вы поняли, чего я от вас хотела.
– Вы тоже будьте умницей, – посоветовал Вайс, – и перестаньте задирать меня. Так будет лучше для нас обоих.
Вошла эльза, села у окна спиной к нему и, вынув зеркальце из сумки, стала красить губы.
Это был знак Вайсу, чтобы он не подходил к ней. Одновременно она наблюдала за его спутницей.
Через несколько минут появился Зубов. Тот прямо направился к Вайсу, добродушно, по-приятельски улыбаясь. Иоганн познакомил его с Ольгой.
Зубов заговорил с ней по-польски, с ходу осыпав еее витиевато-напыщеенными комлиментами.
Вайс, извинившись, встал и, пройдя за стойку, вышел запасным ходом во двор. Здесь его ждала Эльза.
Она сказала, не здороваясь:
– Центр сообщил, что Ольга, дочь репрессированного полклвника, сейчас в Свердловске, учится в институте. После ареста отца ее взял в свою семью старший батальонный комиссар Александров, у которого дочь – Нина – одного с Ольгой возраста. Нина, служившая санинструктором, пропала без вести на Западном фронте под Вязьмой.
– Так, – сказал Вайс. – Любопытно.
Эльза предупредила:
– Берегитесь, Белов. Я полагаю, с помощью этой девицы немцы хотят устроить вам ловушку.
– Ладно. Как Зубов?
Эльза сказала брезгливо:
– Связался с немкой. Она нужна нам.
– Кто она?
– Вдова полковника СС.
– Неплохо!
– Отвратительная баба!
– Почтенная матрона?
– Какое это имеет значение?.. Молоденькая.
– Ну, это – другое дело.
– Пристала к нему, как блудливая кошка.
– А он?
– Вначале бегал от нее.
– А теперь?
– Врет, будто она хорошая.
– Почему же врет? Может, и на самом деле так? – лицо Эльзы стало несчастным, но она быстро справилась с собой и снова настойчиво повторила:
– Берегитесь, Белов. Мы за вас очень боимся.
– Кто это «мы»?
– Ну, я и Зубов.
– А о себе он не беспокоится?
– Из-за этой немки он стал совсем отчаянным.
– То есть.
– Она познакомила его с приятелями своего мужа. Нагло соврала всем, что он ее кузен. Зубов ездил с ней в Краков, на прием в резиденцию Ганса Франка. Вовремя концерта ушел с офицерами в спортивный зал и там ввязался в какое-то зверское состязание.
– Ну и как?
– Хвастал мне, что обрштурмфюрер СС Отто Скорцени, опытнейший диверсант и убийца, любимец фюрера – он состоял в карательной команде эсэсовской дивизии «Дас Рейх», а здесь проездом, едет лечиться после Восточного фронта, – публично пожал ему руку. Ну, мне пора идти. Так прошу вас... – в третий раз напомнила Эльза.
– Ладно, – согласился Вайс и попросил: – Все-таки не расстраивайтесь, Эльза. Алексей – хороший человек и чистый, к нему плохое не пристанет.
Эльза грустно усмехнулась и, не ответив, ушла.
Зубов увлечено играл в карты с Полонским.
Ольга сидела за столом мрачная. Возможно, ее обижало, что Зубов перестал обращать на нее внимание.
Эльза предупредила Зубова об опасности, угрожающей Вайсу со стороны этой девицы, но запретила ему делать какие-либо попытки выяснить, кто она.
Зубов выполнил указание Эльзы с удивительной для него послушностью. Он почти не разговаривал с Ольгой, и только когда она попыталась встать, чтобы уйти, без улыбки попросил не покидать его и даже взял ее за руку. Потом пересадил девушку в угол, придвинул стол и объявил, уже с улыбкой, что она может считать себя узницей.
Пан Полонский, улучив момент, шепнул девушке, что из всех немцев герр Николь самый приличный, другие поступают более решительно и грубо.
Зубов не мог скрыть свою неприязнь к этой девице. До сих пор ему не приходилось сталкиваться с изменниками родины.
К Бригитте фон Вейнтлинг, вдове эсэсовского полковника, он с самого начала относился снисходительно. как к поклоннице его атлетического дарования.
Она заказывала себе в варьете всегда одно и то же место в первом ряду и приходила только на выход «два Николь два», а потом немедля исчезала.
Но однажды, стыдясь и волнуясь, она пришла в артистическую. По выражению лица эльзы зубов понял, что должен быть более чем любезен с этой дамой. Он так и вел себя с ней.
Через неделю,докладывая Эльзе о выполнении задания, он с такой обстоятельностью изложил все подробности, что она воскликнула негодующе.
– Ты забываешь, я все-таки девушка!
Зубов недоуменно пожал плечами:
– Я же тебе как старшему товарищу...
Тоненькая, миниатюрная Бригитта Вейнтлинг с тех пор, как она призналась ему, что тосковала в одиночестве после смерти мужа и, повинуясь какому-то чисто мистическому влечению, первый раз одна пошла в варьете, казалась Зубову просто смешным и любопытным созданием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84