Мне это все не нравилось, я вообще устал от этой командировки:
сначала вершины Памира, самолеты с угольной пылью, ледники, гляциологи,
маки и эдельвейсы, а затем с небесных высот - в бакинское КПЗ, мордобой в
милиции, подводная охота, мимолетная шестнадцатилетняя нимфа, четыре дня
беспрерывного секса, и снова - наркоманы, трамвайные кражи, драка на
Песчаной Косе, пуля в двух сантиметрах от виска. Не слишком ли много для
каких-нибудь двадцати дней командировки? И еще за это же время передать в
редакцию два очерка и вести этот дневник-повесть!
Ладно, я отвлекся. На следующий день после драки на Песчаной Косе и
ночного разговора с Сашкой Шахом я вылетел в Москву. Даже не зашел к
бабушке на родную Бондарную улицу, а ведь специально из Ташкента летел в
Баку только только для того, чтобы пожить у нее, отдохнуть. Отдохнул,
называется!..
В Москве с аэродрома - в редакцию. В приемной главного редактора за
своим столом сидела секретарша Женечка. Женечке было под сорок. Как все
секретарши, она любила комплименты и мелкие или крупные подарки. Я вытащил
из кармана шариковую авторучку в прозрачном розовом корпусе с плавающим
внутри лебедем - производство бакинского ширпотреба, верх художественного
вкуса.
- Женечка, это как раз к вашим перламутровым ногтям, делают только в
Баку.
- Спасибо! - Женечка взяла ручку и поманила меня поближе. - Поди
сюда.
Я обошел стол, подошел к Женечке почти вплотную. Сверху, через
строго-скромный мысик выреза ее официального серого платья угадывались,
как сказал Жерар Филипп в фильме "Фанфан-Тюльпан", "два холма и между ними
лощина". Что-что, а грудь у Женечки была действительно секретарская. Она
перехватила мой взгляд, сказала укоризненно:
- Андрюша!
- Потрясающе! - нагло сказал я. - С таким бюстом и на свободе -
потрясающе!
- Ты совершенно сдурел на своем Кавказе. Слушай, только между нами, я
вчера пробежала твой очерк про наркоманов - неужели это все правда? Это же
ужас!
Ага! Значит, очерк уже у Главного.
- И ты правда курил там с ними наркотики? А? Расскажи! - теребила
меня Женечка. - Это приятно? Ты привез хоть попробовать?
- Женя! - теперь я перешел на укоризненный тон. - Что за
наклонности?! Попроси наших загранкоров - тебе из Нью-Йорка вышлют ЛСД.
- Ладно! - отмахнулась она. - А продолжение будет?
Ну, если секретарша Главного просит продолжение очерка - можно идти
спать спокойно. Я кивнул на обитую кожей дверь Главного:
- У себя?
- Нет. В ЦК с твоим очерком. Только я тебе ничего не говорила.
- В ЦК - где? На Хмельницкого или на Старой площади? - я имел в виду,
поехал ли он в ЦК ВЛКСМ или сразу в ЦК КПСС, к своим покровителям Замятину
и Суслову, занимающимся нашей идеологией вообще.
- На Хмельницкого, - сказала Женя. - Ты знаешь, что ты уже
окончательно утвержден в пресс-группу Брежнева? От "Правды" три человека,
от нас ты и Агарышев из иностранного отдела. Двенадцатого инструктаж у
Замятина и Суслова, 14-го обед у Брежнева, а 15-го отлет. - И схватилась
за трубку зазвонившего телефона: - Редакция...
Я чмокнул ее куда-то выше уха и, размахивая оттиском своей статьи,
пошел к себе. Все было замечательно. Очерк о гляциологах, 370 строк, шел
на завтра, материал о наркоманах уже вентилировался в ЦК комсомола, а
15-го я лечу в Вену на встречу Брежнева с Картером! Нет, мы им еще покажем
кузькину мать, этим бакинским милиционерам! Завтра я еще поеду на вокзал,
встречу Сашку Шаха и уговорю его дать интервью газете. А после этого можно
и в Вену лететь...

Тот же вечер, 23 часа 50 минут.
На этом рукопись Белкина обрывалась. Я отложил последнюю страницу и
задумался. Кое-что прояснялось, а кое-что запутывалось. "Генерал", он же
Гридасов, дал Сашке Шаху (он же Юрий Рыбаков) чемодан с деньгами для
обмена в Москве на рюкзак с опиумом или другим наркотиком.
Но по каким-то причинам этот же Генерал оказался в Москве раньше Шаха
и был на Курском вокзале в момент приезда в Москву Шаха и Лины. Не
исключено, что передача наркотиков должна была произойти прямо на вокзале
вместо гостиницы "Турист" или цирка на Цветном бульваре. Но на вокзале
оказался непредусмотрительный Белкин. Этого Белкина Генерал уже видел на
бакинском аэродроме и знал, кто он и что. Белкин мешал им, путал игру и
вообще - опасен. Вот они и взяли их обоих. Ну, хорошо, допустим - я
более-менее выстроил логическую картину похищения - что мне это дает? Где
найти Белкина? Кто остальные трое? Этот Генерал уже шесть лет в бегах - он
и еще шесть лет может пробегать, как его искать? Нужно искать остальных
участников похищения, но как? где их приметы? Нужна Айна Силиня - черт
побери, в этой круговерти я забыл дать телеграмму в рижскую милицию, чтобы
ее срочно прислали снова в Москву...
Забывшись, что я не дома, достал сигарету, чиркнул спичкой и тут же
спохватился - неуклюжий черт! Но было поздно - Инна проснулась, проворно
вскочила с софы:
- Ой! Который час?
- Около одиннадцати. Инна, как фамилия вашего бакинского
корреспондента?
- Радий Свердлов. Вообще-то он Радий Аухман, но по материнской линии
Свердлов. А Вадик здесь его называет Котовским.
- Инна, можно я от вас позвоню?
- Да, конечно.
Я набрал междугороднюю, сказал пароль прокуратуры и попросил срочно
соединить с Баку, с корреспондентом "Комсомольской правды" Свердловым. И
сказал Инне:
- Инна, садитесь. Возьмите вторую рюмку. Это прекрасное вино "Черные
глаза", как раз сегодня приятель привез из отпуска. Я весь день таскал его
в портфеле, а теперь пригодилось. - И в телефонную трубку: - Алло! Товарищ
Свердлов? Беспокоят из прокуратуры Союза, следователь Шамраев. Извините,
что поздно звоню. С двенадцатого по двадцать третье мая у вас жил Вадим
Белкин. Я хотел бы узнать...
- Жил Бекин? - перебил недоумевающий голос. - У меня? Белкин? Я его
уже год не видел. С прошлого лета...
- То есть? - оторопел я. - Он был в Баку с 12-го мая.
- Да, я слышал, что он был в Баку вроде бы проездом. Но ко мне он не
заходил. То есть, может, он мне звонил, но я все время по районам мотаюсь,
сейчас ведь лето, много работы... - голос был извиняющийся, но твердый.
Вот тебе и раз!
- Хорошо, извините, - Я положил трубку, посмотрел на Инну.
Она не прикоснулась к вину, она так и стояла посреди комнаты,
освещенной лишь настольной лампой, и из этого полумрака на меня смотрели
черные и глубокие, полные тревоги глаза этой обиженной, явно брошенной
Белкиным, но все еще любящей его женщины.
- Что он сказал?
- Он сказал, что не видел Белкина с прошлого лета. Скажите, Инна,
Вадим Белкин - он вообще выдумщик? Да вы садитесь, попробуйте вино. Ну,
как?
- Вкусно, - сказала она, пригубив вино. - Выдумщик? Я не знаю. Когда
он рассказывал всякие истории из своих командировок, получалось очень
складно, как в книжке. И даже если это не было правдой, то хотелось, чтоб
было. А как вы думаете, он жив?
Вопрос был задан быстро, как выстрел в упор. Но что я мог ей сказать?
- Знаете, Инна, я скажу вам честно. Я бы сам хотел это знать. - Я
видел, что ее глаза сразу угасли, и поспешил добавить: - Но, Инна, я ведь
занимаюсь этим делом только один день. Всего-навсего с сегодняшнего утра.
И мы уже знаем, что Генерал - это некто Семен Гридасов, ему 53 года, рост
один метр 72 сантиметра, глаза блекло-голубые, ну и так далее. На него уже
объявлен всесоюзный розыск и кроме того, говоря между нами, с завтрашнего
дня во всех тюрьмах Союза будут опрашивать всех уголовников - знает ли
кто-нибудь что-нибудь об этом Гридасове. У нас это называется -
оперативный метод...
В ее глазах вспыхнула надежда и уважение к моей персоне, и я не
сказал ей, что всесоюзный розыск объявлен на этого Гридасова шесть лет
назад, а толку нет. Но, каюсь, уж очень хотелось произвести на нее
впечатление настоящего сыщика, а-ля актер Мартынюк из телесерии "Следствие
ведут знатоки". Интересно, что бы сказали эти "знатоки", если бы вдруг
выяснилось, что рукопись, в которой подробно описан целый ряд преступлений
- сплошные враки. Если Белкин не жил у Свердлова-Котовского, то не было
острова Рыбачий и шестнадцатилетней каспийской нимфы. Не было маскарада с
переодеванием Белкина в спортивные брюки и майку, "горки" с наркоманами,
погони на "Жигулях" за Мосолом и выстрелов на Песчаной косе. Не было
ночного откровенного разговора Белкина с Сашкой Шахом и - выходит, Белкин
не мог знать, что Рыбаков и Айна Силиня едут в Москву. Бакинская милиция
отрицает историю с гробом и арест Белкина, а корреспондент "Комсомольской
правды" Радий Свердлов вообще не видел Белкина в Баку. Так был ли Белкин в
Баку на самом деле или не был? Если бы не труп Рыбакова, если бы не
похищение Белкина Генералом Гридасовым, если бы Белкин не передал по
телефону из Баку в редакцию "Комсомольской правды" два своих очерка -
"Черные ледники" и "Бакинские наркоманы" и если бы не тревожные черные
глаза этой Инны, можно было бы спросить - да был ли вообще Белкин?..
Мы выпили с Инной еще по рюмке вина, договорились, что я буду держать
ее в курсе дела, а она - звонить мне, если узнает что-то новое. Взяв
рукопись Белкина, я ушел домой. На столе осталась недопитая бутылка моих
любимых "Черных глаз". Инна настаивала, чтобы я забрал эту бутылку с
собой, но я отказался.
- Допьем как-нибудь после, когда найдем Белкина. Мы ведь соседи, я у
Измайловского парка живу...
А потом я шел пешком от 12-й Парковой до Измайловской и думал об этой
Инне больше, чем о Белкине. Первый день следствия начался с "Черных глаз"
и кончился черными глазами. К добру ли это?..


ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Вторник, 5 июня 1979 г., после полудня
В первой половине дня ничего интересного не произошло. Отправив
телеграмму в рижскую милицию о срочном направлении в Москву свидетельницы
Айны Силиня, я подробно проинструктировал двух улетающих в Баку
"архаровцев" Светлова: а) сверить полученный в Аэрофлоте список пассажиров
рейса "Ташкент-Баку" с архивом школы N-171, где учился Белкин; б)
исподволь, неофициально прощупать грузчиков бакинского аэропорта и
выяснить, была ли история с гробом; в) войти в контакт с бакинской шпаной
и навести справки о Генерале-Гридасове. Для двоих этой работы было больше,
чем достаточно, особенно если учесть, что действовать они должны были в
чужом городе без помощи местной милиции. Едва за ними закрылась дверь, я
занялся скучнейшей канцелярской работой, без которой не обходится ни одно
расследование дела, каким бы срочным оно не было.
Бакланов опять хотел вытащить меня в пивной бар, ему явно хотелось
потрепаться за кружкой пива о его новом деле, но мне было недосуг - я
корпел на планом расследования уголовного дела.
Бакланов ушел обиженный, я опять застучал на машинке, и в эту минуту
дверь с грохотом распахнулась, в кабинет буквально вломился Марат Светлов.
- Трижды в Бога, в душу, в холеру! - понес он с порога, потный,
взъерошенный, в расхристанной штатской рубашке. - На кой сдалась эта
работа?! Уже вышел на эту старуху, а она дуба дала! Офигеть можно!
Ничего не понимая, я смотрел на него, ждал, когда он выкипит. Минуты
через две он поостыл, и я услышал действительно "офигительную" историю.
Сегодня ровно в десять утра Марат Светлов, отправив двух своих
подчиненных в Баку, собрал остальных, чтобы дать им задания на день. В
основном, его второе отделение занималось раскрытием запутанных убийств и
других особо опасных преступлений, и поэтому тех "архаровцев", на ком
висели "мокрые дела", Светлов не стал трогать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48