– Где она, черт возьми?
– В сточном колодце. Кошка пробралась туда прошлой ночью. Там у нее котята. Нам надо выкурить их оттуда.
– Слушай, – сказал Сигел, направляя в него палец, словно это был наган, – ты утопишь эту кошку, или я вышвырну тебя отсюда.
– Вы – босс, мистер Сигел, – наладчик фонтана пожал плечами, – но фонтан не сможет работать сегодня вечером.
– Черт с ним. Это может подождать.
Когда мы отошли, я заметил:
– Я бы не сказал, что ты большой любитель животных.
– Я ненавижу кошек. От них у меня мурашки бегут по коже. Кроме того, среди игроков в азартные игры считается дурной приметой прикасаться к кошке.
Несмотря на темный, неработающий фонтан, открытие фантастичного «Фламинго» Бена Сигела было поистине пышным и грандиозным. Холл, казино были усыпаны свежими цветами – дар от кинопродюсеров и боссов преступного мира. Представители последнего должны были прибыть в субботу – на большой гала-концерт с участием голливудских звезд. Развешанные вокруг «Фламинго» плакаты обещали присутствие таких знаменитостей, как Вероника Лейк, Ава Гарднер, Уильям Холден, и других не менее известных звезд.
Единственным известным мне представителем уголовного мира был маленький темноволосый человек лет сорока, который зарегистрировался в «Ласт Фронтиер» под именем Джорджа Либермана.
– Ты знаешь, кто это? – Моу Седвэй, облаченный в смокинг, спросил меня, хитровато улыбаясь.
– Твой брат? – спросил я.
Оба они были евреями, оба маленького роста, с близко посаженными глазами и крупными носами. Но у того, второго, на лице было выражение уверенности и значительности, чего никак нельзя было сказать о Седвэе.
– Я бы не возражал, – сказал Маленький Моу. – Мы родились почти в одном и том же месте. – Затем, выдержав паузу, чтобы произвести большой эффект, он сказал: – Это Мейер Лански.
Я посмотрел на Седвэя как на сумасшедшего:
– Этот невзрачный коротышка?
– Я бы не советовал тебе называть его так в его присутствии, – сказал Моу.
Лански, в темном костюме и темном галстуке, сдержанно улыбался, беседуя вполголоса с Беном Сигелом, улыбка которого, как всегда, была широкой и открытой. Бен выглядел неотразимо в своем белом смокинге с розовой гвоздикой в петлице.
К моему удивлению, я не заметил рядом с Лански телохранителей, впрочем как и рядом с Сигелом. За исключением собственной службы безопасности, состоявшей из бывших копов, которые следили за порядком в казино, Сигел не имел вооруженной охраны, наличие которой можно было бы предположить. Сначала я подумал, что его телохранителем являлся Седвэй, пока не обнаружил, что тот никогда не носит оружия. Кроме того, этот хорек вряд ли годился для подобной роли.
Я достаточно имел дела с парнями из уголовного мира, и Сигел не мог не удивлять меня. Если не считать кратковременных вспышек гнева, он совсем не соответствовал тем рассказам, которые мне приходилось слышать о нем. Было любопытно наблюдать за его беседой с Лански. Лански походил на какого-нибудь процветающего владельца универмага. Сигела же можно было принять за деятеля киноиндустрии – директора киностудии или кинопродюсера. Неужели эти двое мужчин были основателями «Корпорации Убийств»? Действительно ли Лански был финансовым гением уголовного мира, на фоне которого Гузик мог показаться жалким любителем, а Сигел контролировал наркобизнес на Западном побережье?
Как бы то ни было, сегодня Сигел был обворожительным, приветливым хозяином, хотя, пока мы с Моу стояли в холле на некотором расстоянии от двух старых приятелей, наблюдая за набившейся в казино толпой, Сигел успел-таки проявить свой взрывной характер. Рядом с игровыми автоматами остановился грузный мужчина в клетчатой рубашке и стал не спеша прикуривать сигару – не гаванскую, которые предпочитали Седвэй и Сигел. Казалось, этого парня мало волновало происходившее. Сигел, извинившись перед Лански, подошел к парню.
– Вы загораживаете автомат, – сказал ему Сигел. – Играйте или отойдите в сторону.
Смущенный гость в клетчатой рубашке отошел в сторону.
Мне показалось, что я увидел на лице Лански выражение неодобрения, но тут он снова улыбнулся, хотя по-прежнему сдержанно, а Сигел, положив ему руку на плечо, повел его вдоль холла в сторону казино.
– В субботу, когда здесь состоится шоу в честь открытия «Фламинго», Мейера Лански ты не увидишь, – сказал Седвэй.
– Почему?
– Потому что сюда приедут репортеры, а мистер Лански не жаждет популярности.
– Бен, как мне кажется, наоборот стремится к ней.
– Это ты мне говоришь? Бен, наверное, скоро станет, вдобавок ко всему, еще и агентом по печати и рекламе.
– Согласен. Я его уже достаточно хорошо знаю. Этот человек хочет, чтобы весь мир знал, какие фантастические проекты он готов предложить ему. Но с другой стороны, ты разве не согласен, что такое место, как это, может иметь человек, поддерживающий связи со средствами массовой информации?
– Конечно. Но я не думаю, что некоторые из... гм, инвесторов, предполагали, что Бен собирается стать таким... известным в связи с этим «Фламинго». Статьи в газетах, личное участие в приеме гостей, постоянное присутствие на людях...
– Скажи им, чтобы они привыкали.
Седвэй слегка ухмыльнулся. Затем, видимо считая, что он достаточно со мной пообщался, Моу, извинившись, растворился в толпе.
А толпа здесь была достаточно многолюдная, и в ней можно было раствориться бесследно.
В начале этой недели Сигела беспокоили слухи о том, что жители Лас-Вегаса намерены бойкотировать его только что отстроенный дворец. Одной из причин их недовольства было то, что он использовал связи с политиками, чтобы выбить для себя необходимые стройматериалы. Кроме того, его конкуренты из деловой части Вегаса специально распространяли слух о том, что «Фламинго» является, мол, притоном гангстеров. Эти «близорукие идиоты», по словам Сигела, не понимали, что он лишь привлечет к ним еще больше клиентов, ибо благодаря «Фламинго» поток любителей азартных игр хлынет в Лас-Вегас.
И все-таки интерес и любопытство превысили недовольство и слухи. Кроме того, Бен широко разрекламировал «Фламинго» как туристский центр, «построенный специально для Лас-Вегаса», что его владельцы «верят в будущее Вегаса как величайшего центра игорного бизнеса во всей вселенной», что «Фламинго» принесет Лас-Вегасу деньги и процветание.
Все это, безусловно, было написано самим Сигелом.
Я, оставшись один, получил возможность сконцентрироваться на своей работе. И сейчас я внимательно наблюдал за парнями из службы безопасности, чтобы выяснить, достаточно ли хорошо они усвоили мои уроки. Многолюдность делала работу по выявлению карманных жуликов довольно сложной – и это был хороший экзамен для моих «студентов». Некоторые из них заняли постоянные места наблюдения, другие смешались с толпой. Они были в смокингах – это относилось ко всем служащим Сигела. Сигел лично побеседовал с каждым из нанятых им людей, которых рекомендовал ему для работы в казино Седвэй, – с крупье, кассирами, персоналом, обслуживающим игральные автоматы. Все они, если вы спросите меня, выглядели не очень уверенно в этой непривычной для них одежде.
Бывший полицейский лейтенант Куин, похожий в своем смокинге на загорелого пингвина, подошел ко мне и с улыбкой спросил, как мои дела. Он пытался выглядеть дружелюбным, несмотря на нашу недавнюю стычку. Я не стал демонстрировать свою строгость по отношению к нему, ибо был уверен, что хищения на стройплощадке прекратились. Это, кстати, подтверждали и результаты моей маркировки прибывших ящиков с грузом. Куин сделал жест рукой в сторону казино.
– Думаешь, мои ребята смогут сегодня прихватить кого-нибудь там?
– Если они не смогут, то тогда мне останется отправить их к окулисту, чтобы он выписал им очки. Он не стал скрывать своего сарказма:
– Ты действительно думаешь, что в казино может работать команда карманников?
– Готов побиться об заклад. – И я покинул его.
Я ничего не имею против полицейского, который немного коррумпирован. Я сам был полицейским. Но такой парень, как Куин, может дискредитировать даже такое понятие, как коррупция.
Я вышел во внутренний двор, освещенный мягким светом красных и голубых фонарей. Вокруг бассейна, «загорая» при свете луны, расположилась группа молодых, стройных женщин; они сидели и лежали в шезлонгах. Все эти молодые дамы работали у Сигела, – правда, я не мог точно сказать, чем они конкретно занимались. Они просиживали у бассейна в течение всей недели, позируя обнаженными перед фотографами из различных иллюстрированных журналов. Некоторых из этих красоток я знал как продавщиц сигарет и сувениров. Среди них лишь несколько были официантками. Сигел предпочитал, чтобы посетителей ресторана обслуживали официанты в смокингах.
Одна из этих молодых женщин, загоравших под луной, работала доверенным секретарем у Бена Сигела.
– Ты выглядишь как кинозвезда, – сказал я Пегги.
На ней был темно-синий купальник.
– Спасибо, – сказала она. Ее ответ прозвучал несколько прохладно. Правда, и воздух был довольно свеж.
Я присел на корточки рядом с ней:
– Мне кажется, это немного несерьезно, быть сейчас здесь, учитывая твой нынешний статус.
Она посмотрела на меня сверху вниз и холодно улыбнулась:
– Я так не думаю. Бен хотел, чтобы некоторое число симпатичных девушек побыли здесь, у бассейна, сегодня вечером. Мне кажется, я отвечаю этому критерию.
Я придвинул к себе свободный шезлонг.
– Ну конечно же. Я только подумал, что ты могла бы выступить в более заметной роли во время сегодняшнего торжественного события.
Она, казалось, изучала разноцветные блики, игравшие на поверхности воды.
– Некоторым особам это не совсем понравилось бы, – сказала она.
– Но в то же время, сидя здесь, полуобнаженной, ты словно показываешь нос этим «некоторым особам». Это мне нравится. В тебе еще осталась эта чикагская дерзость. Воздух пустыни пока не высушил тебя до конца.
Ее глаза чуть погрустнели.
– Ты ненавидеть меня сейчас, да?
Я покачал головой, чуть улыбнувшись:
– Нет. Ты все еще злишься на меня?
Она посмотрела на меня горящими глазами.
– Да, я должна быть злой на тебя. Ты не имеешь права вмешиваться...
Мне показалось, что она хотела сказать «в личную жизнь». Но она запнулась на полуфразе и вновь посмотрела на воду. Она имела в виду тот короткий разговор, который состоялся между нами в холле «Ласт Фронтиер» на второй день моего пребывания здесь. Я ей тогда сказал: «Я не знаю, спишь ты с Сигелом или нет, но, если да, послушайся моего совета: делай это, по крайней мере, когда в городе нет Тэбби». – «Это все?» – спросила она холодно. «Да, все. Но если ты не можешь ничего с собой поделать, то занимайся этим тайно и очень осмотрительно». – «Неужели?» – сказала она, пылая гневом. «Именно так. Твоя подружка, как ты знаешь, способна на убийство». В какой-то момент мне показалось, что она хочет ударить меня, но она лишь пронзила меня горящим взглядом, развернулась и ушла. После этого мы не разговаривали, за исключением случайных, вежливых фраз, которыми мы обменялись несколько раз за вечерними трапезами в «Ласт Фронтиер», которые организовывал Сигел.
– Послушай, – сказал я. – Я знаю, что это, наверное, тягостно, знать, что я нахожусь где-то поблизости. Мне тоже тягостно быть здесь...
Она посмотрела на меня, и выражение ее лица несколько смягчилось. Мне даже показалось, что я увидел в нем отсвет той любви, которую она раньше испытывала ко мне. Я подумал, преследует ли ее прошлое так же, как и меня?
– Скоро я отправлюсь домой, – сказал я. – Возможно, в понедельник, когда завершатся все эти торжественные празднества.
– Для чего ты согласился выполнять эту работу, Нат?
– Деньги.
– Я не верю тебе.
– Ну и зря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– В сточном колодце. Кошка пробралась туда прошлой ночью. Там у нее котята. Нам надо выкурить их оттуда.
– Слушай, – сказал Сигел, направляя в него палец, словно это был наган, – ты утопишь эту кошку, или я вышвырну тебя отсюда.
– Вы – босс, мистер Сигел, – наладчик фонтана пожал плечами, – но фонтан не сможет работать сегодня вечером.
– Черт с ним. Это может подождать.
Когда мы отошли, я заметил:
– Я бы не сказал, что ты большой любитель животных.
– Я ненавижу кошек. От них у меня мурашки бегут по коже. Кроме того, среди игроков в азартные игры считается дурной приметой прикасаться к кошке.
Несмотря на темный, неработающий фонтан, открытие фантастичного «Фламинго» Бена Сигела было поистине пышным и грандиозным. Холл, казино были усыпаны свежими цветами – дар от кинопродюсеров и боссов преступного мира. Представители последнего должны были прибыть в субботу – на большой гала-концерт с участием голливудских звезд. Развешанные вокруг «Фламинго» плакаты обещали присутствие таких знаменитостей, как Вероника Лейк, Ава Гарднер, Уильям Холден, и других не менее известных звезд.
Единственным известным мне представителем уголовного мира был маленький темноволосый человек лет сорока, который зарегистрировался в «Ласт Фронтиер» под именем Джорджа Либермана.
– Ты знаешь, кто это? – Моу Седвэй, облаченный в смокинг, спросил меня, хитровато улыбаясь.
– Твой брат? – спросил я.
Оба они были евреями, оба маленького роста, с близко посаженными глазами и крупными носами. Но у того, второго, на лице было выражение уверенности и значительности, чего никак нельзя было сказать о Седвэе.
– Я бы не возражал, – сказал Маленький Моу. – Мы родились почти в одном и том же месте. – Затем, выдержав паузу, чтобы произвести большой эффект, он сказал: – Это Мейер Лански.
Я посмотрел на Седвэя как на сумасшедшего:
– Этот невзрачный коротышка?
– Я бы не советовал тебе называть его так в его присутствии, – сказал Моу.
Лански, в темном костюме и темном галстуке, сдержанно улыбался, беседуя вполголоса с Беном Сигелом, улыбка которого, как всегда, была широкой и открытой. Бен выглядел неотразимо в своем белом смокинге с розовой гвоздикой в петлице.
К моему удивлению, я не заметил рядом с Лански телохранителей, впрочем как и рядом с Сигелом. За исключением собственной службы безопасности, состоявшей из бывших копов, которые следили за порядком в казино, Сигел не имел вооруженной охраны, наличие которой можно было бы предположить. Сначала я подумал, что его телохранителем являлся Седвэй, пока не обнаружил, что тот никогда не носит оружия. Кроме того, этот хорек вряд ли годился для подобной роли.
Я достаточно имел дела с парнями из уголовного мира, и Сигел не мог не удивлять меня. Если не считать кратковременных вспышек гнева, он совсем не соответствовал тем рассказам, которые мне приходилось слышать о нем. Было любопытно наблюдать за его беседой с Лански. Лански походил на какого-нибудь процветающего владельца универмага. Сигела же можно было принять за деятеля киноиндустрии – директора киностудии или кинопродюсера. Неужели эти двое мужчин были основателями «Корпорации Убийств»? Действительно ли Лански был финансовым гением уголовного мира, на фоне которого Гузик мог показаться жалким любителем, а Сигел контролировал наркобизнес на Западном побережье?
Как бы то ни было, сегодня Сигел был обворожительным, приветливым хозяином, хотя, пока мы с Моу стояли в холле на некотором расстоянии от двух старых приятелей, наблюдая за набившейся в казино толпой, Сигел успел-таки проявить свой взрывной характер. Рядом с игровыми автоматами остановился грузный мужчина в клетчатой рубашке и стал не спеша прикуривать сигару – не гаванскую, которые предпочитали Седвэй и Сигел. Казалось, этого парня мало волновало происходившее. Сигел, извинившись перед Лански, подошел к парню.
– Вы загораживаете автомат, – сказал ему Сигел. – Играйте или отойдите в сторону.
Смущенный гость в клетчатой рубашке отошел в сторону.
Мне показалось, что я увидел на лице Лански выражение неодобрения, но тут он снова улыбнулся, хотя по-прежнему сдержанно, а Сигел, положив ему руку на плечо, повел его вдоль холла в сторону казино.
– В субботу, когда здесь состоится шоу в честь открытия «Фламинго», Мейера Лански ты не увидишь, – сказал Седвэй.
– Почему?
– Потому что сюда приедут репортеры, а мистер Лански не жаждет популярности.
– Бен, как мне кажется, наоборот стремится к ней.
– Это ты мне говоришь? Бен, наверное, скоро станет, вдобавок ко всему, еще и агентом по печати и рекламе.
– Согласен. Я его уже достаточно хорошо знаю. Этот человек хочет, чтобы весь мир знал, какие фантастические проекты он готов предложить ему. Но с другой стороны, ты разве не согласен, что такое место, как это, может иметь человек, поддерживающий связи со средствами массовой информации?
– Конечно. Но я не думаю, что некоторые из... гм, инвесторов, предполагали, что Бен собирается стать таким... известным в связи с этим «Фламинго». Статьи в газетах, личное участие в приеме гостей, постоянное присутствие на людях...
– Скажи им, чтобы они привыкали.
Седвэй слегка ухмыльнулся. Затем, видимо считая, что он достаточно со мной пообщался, Моу, извинившись, растворился в толпе.
А толпа здесь была достаточно многолюдная, и в ней можно было раствориться бесследно.
В начале этой недели Сигела беспокоили слухи о том, что жители Лас-Вегаса намерены бойкотировать его только что отстроенный дворец. Одной из причин их недовольства было то, что он использовал связи с политиками, чтобы выбить для себя необходимые стройматериалы. Кроме того, его конкуренты из деловой части Вегаса специально распространяли слух о том, что «Фламинго» является, мол, притоном гангстеров. Эти «близорукие идиоты», по словам Сигела, не понимали, что он лишь привлечет к ним еще больше клиентов, ибо благодаря «Фламинго» поток любителей азартных игр хлынет в Лас-Вегас.
И все-таки интерес и любопытство превысили недовольство и слухи. Кроме того, Бен широко разрекламировал «Фламинго» как туристский центр, «построенный специально для Лас-Вегаса», что его владельцы «верят в будущее Вегаса как величайшего центра игорного бизнеса во всей вселенной», что «Фламинго» принесет Лас-Вегасу деньги и процветание.
Все это, безусловно, было написано самим Сигелом.
Я, оставшись один, получил возможность сконцентрироваться на своей работе. И сейчас я внимательно наблюдал за парнями из службы безопасности, чтобы выяснить, достаточно ли хорошо они усвоили мои уроки. Многолюдность делала работу по выявлению карманных жуликов довольно сложной – и это был хороший экзамен для моих «студентов». Некоторые из них заняли постоянные места наблюдения, другие смешались с толпой. Они были в смокингах – это относилось ко всем служащим Сигела. Сигел лично побеседовал с каждым из нанятых им людей, которых рекомендовал ему для работы в казино Седвэй, – с крупье, кассирами, персоналом, обслуживающим игральные автоматы. Все они, если вы спросите меня, выглядели не очень уверенно в этой непривычной для них одежде.
Бывший полицейский лейтенант Куин, похожий в своем смокинге на загорелого пингвина, подошел ко мне и с улыбкой спросил, как мои дела. Он пытался выглядеть дружелюбным, несмотря на нашу недавнюю стычку. Я не стал демонстрировать свою строгость по отношению к нему, ибо был уверен, что хищения на стройплощадке прекратились. Это, кстати, подтверждали и результаты моей маркировки прибывших ящиков с грузом. Куин сделал жест рукой в сторону казино.
– Думаешь, мои ребята смогут сегодня прихватить кого-нибудь там?
– Если они не смогут, то тогда мне останется отправить их к окулисту, чтобы он выписал им очки. Он не стал скрывать своего сарказма:
– Ты действительно думаешь, что в казино может работать команда карманников?
– Готов побиться об заклад. – И я покинул его.
Я ничего не имею против полицейского, который немного коррумпирован. Я сам был полицейским. Но такой парень, как Куин, может дискредитировать даже такое понятие, как коррупция.
Я вышел во внутренний двор, освещенный мягким светом красных и голубых фонарей. Вокруг бассейна, «загорая» при свете луны, расположилась группа молодых, стройных женщин; они сидели и лежали в шезлонгах. Все эти молодые дамы работали у Сигела, – правда, я не мог точно сказать, чем они конкретно занимались. Они просиживали у бассейна в течение всей недели, позируя обнаженными перед фотографами из различных иллюстрированных журналов. Некоторых из этих красоток я знал как продавщиц сигарет и сувениров. Среди них лишь несколько были официантками. Сигел предпочитал, чтобы посетителей ресторана обслуживали официанты в смокингах.
Одна из этих молодых женщин, загоравших под луной, работала доверенным секретарем у Бена Сигела.
– Ты выглядишь как кинозвезда, – сказал я Пегги.
На ней был темно-синий купальник.
– Спасибо, – сказала она. Ее ответ прозвучал несколько прохладно. Правда, и воздух был довольно свеж.
Я присел на корточки рядом с ней:
– Мне кажется, это немного несерьезно, быть сейчас здесь, учитывая твой нынешний статус.
Она посмотрела на меня сверху вниз и холодно улыбнулась:
– Я так не думаю. Бен хотел, чтобы некоторое число симпатичных девушек побыли здесь, у бассейна, сегодня вечером. Мне кажется, я отвечаю этому критерию.
Я придвинул к себе свободный шезлонг.
– Ну конечно же. Я только подумал, что ты могла бы выступить в более заметной роли во время сегодняшнего торжественного события.
Она, казалось, изучала разноцветные блики, игравшие на поверхности воды.
– Некоторым особам это не совсем понравилось бы, – сказала она.
– Но в то же время, сидя здесь, полуобнаженной, ты словно показываешь нос этим «некоторым особам». Это мне нравится. В тебе еще осталась эта чикагская дерзость. Воздух пустыни пока не высушил тебя до конца.
Ее глаза чуть погрустнели.
– Ты ненавидеть меня сейчас, да?
Я покачал головой, чуть улыбнувшись:
– Нет. Ты все еще злишься на меня?
Она посмотрела на меня горящими глазами.
– Да, я должна быть злой на тебя. Ты не имеешь права вмешиваться...
Мне показалось, что она хотела сказать «в личную жизнь». Но она запнулась на полуфразе и вновь посмотрела на воду. Она имела в виду тот короткий разговор, который состоялся между нами в холле «Ласт Фронтиер» на второй день моего пребывания здесь. Я ей тогда сказал: «Я не знаю, спишь ты с Сигелом или нет, но, если да, послушайся моего совета: делай это, по крайней мере, когда в городе нет Тэбби». – «Это все?» – спросила она холодно. «Да, все. Но если ты не можешь ничего с собой поделать, то занимайся этим тайно и очень осмотрительно». – «Неужели?» – сказала она, пылая гневом. «Именно так. Твоя подружка, как ты знаешь, способна на убийство». В какой-то момент мне показалось, что она хочет ударить меня, но она лишь пронзила меня горящим взглядом, развернулась и ушла. После этого мы не разговаривали, за исключением случайных, вежливых фраз, которыми мы обменялись несколько раз за вечерними трапезами в «Ласт Фронтиер», которые организовывал Сигел.
– Послушай, – сказал я. – Я знаю, что это, наверное, тягостно, знать, что я нахожусь где-то поблизости. Мне тоже тягостно быть здесь...
Она посмотрела на меня, и выражение ее лица несколько смягчилось. Мне даже показалось, что я увидел в нем отсвет той любви, которую она раньше испытывала ко мне. Я подумал, преследует ли ее прошлое так же, как и меня?
– Скоро я отправлюсь домой, – сказал я. – Возможно, в понедельник, когда завершатся все эти торжественные празднества.
– Для чего ты согласился выполнять эту работу, Нат?
– Деньги.
– Я не верю тебе.
– Ну и зря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45