Такой удар по голове в половине случаев оказывается смертельным.
– Да, но он сам виноват...
Я осмотрел его бумажник. Согласно его водительскому удостоверению, его имя было Луис Д. Фуско, и он проживал на Саут-Луелла-авеню 7240.
– Я знаю этот адрес, – сказал я, рассматривая водительское удостоверение. – Только вот откуда он мне известен?
Она чуть приподняла бровь, поглядывая недоуменно то на меня, то на моего «приятеля» Фуско.
– Ну конечно, – сказал я с улыбкой. – Это адрес Гузика!
Она прищурила глаза:
– Джейк Гузик? Этот «Грязный Палец», из-за которого ранили дядю Джима? – Она слегка пнула Фуско.
– Гузик живет в многоквартирном доме по этому адресу, – сказал я. – Дом принадлежит ему. Этот парень, вероятно, один из его личных телохранителей, который живет в квартире в этом же доме. Я должен был бы догадаться об этом раньше.
– Почему?
– Гузик несколько часов назад послал за мной. Одного из своих людей – помнишь того образину, который однажды вылез из подворотни, когда мы возвращались из ресторана Бергофф? Так вот, его он отправил караулить меня в моем офисе. Гузик сказал, что другого парня он послал сюда, в «Мориссон». Я думаю, что они просто забыли дать ему отбой, после того как я встретился с Гузиком. Скорее всего именно так.
Она посмотрела на меня так, как будто я был восьмым чудом света.
– Ты встречался сегодня с Гузиком?
– Я расскажу тебе об этом позже. Но сначала позволь мне сделать пару звонков.
Я набрал номер дежурного по гостинице, и Вильяме поднял трубку.
– Это Геллер. Пришлите ко мне Мэттьюза.
– Непременно, мистер Геллер.
– Сколько он вам заплатил?
– Извините?
– Сколько вам заплатил этот гангстер, который сейчас отдыхает у меня на полу, за то, чтобы получить резервный ключ от моего номера?
Он едва не задохнулся:
– Как вы могли только предположить такое?
– У меня сразу вызвало подозрение то, что вы были сегодня чересчур обходительным, мистер Вильяме. Безусловно, это мог быть Мэттьюз или кто-нибудь из коридорных. Мне сейчас некогда разбираться. Но если подобное случится снова, мне придется угостить вас серебряным карасем.
– Чем?
Я оборвал разговор и затем набрал номер телефона, который дал мне Гузик.
– Да, – ответил хрипловатый голос. Это, видимо, был кто-то из его людей.
– Это Геллер. Ваш босс послал своего парня ко мне домой и забыл отозвать его. Моя девушка съездила ему вазой по голове и, думаю, что теперь нашему гостю придется наложить несколько швов.
– О! Где вы находитесь? В отеле «Мориссон»?
– Именно так. Мне приятно, что ваши ребята знают о моем местонахождении. Я отправлю его вниз с местным охранником. Он дотащит его до автостоянки. Вам нужно будет подъехать с улицы Деарборн.
– Я знаю, где это. Я пошлю кого-нибудь. Примерно через двадцать минут.
– Как вам будет угодно. К утру он может отдать концы, но это ваша проблема.
Я повесил трубку. Она смотрела на меня очень внимательно, ее глаза были чуть прищурены, в них застыло удивление.
– Как ты говорил с ними? – спросила она.
– Мне приходится по долгу своей работы разговаривать с самыми разными людьми.
– Нет. Я имею в виду, почему ты говорил с ними так грубо? Ты разве не боишься их?
– Не боятся только дураки. Но если им позволить помыкать тобой, они не будут тебя уважать!
– Тебе нужно уважение этих людей?
– Безусловно. Они быстрее оставят тебя в покое, если будут уважать тебя.
Она указала рукой на бесчувственное тело Фуско:
– Это сегодня они оставили тебя в покое?
– Сегодня исключение, – сказал я. – Вторник уже наступил?
– Теоретически.
– Хорошо. – Я вздохнул. – С меня довольно понедельника. Ты хочешь пива?
– Пожалуй, – сказала она.
Я достал пару бутылок из холодильника и наполнил бокалы. Мы сели за стол в моей маленькой кухне прямо у открытого окна, из которого тянуло прохладой и доносились звуки уличного движения, и, прихлебывая пиво, стали ждать прихода Мэттьюза.
Через несколько минут он появился. Краснолицему, с обрюзгшей фигурой Мэттьюзу было не так-то просто нагнуться, чтобы помочь мне поднять с пола и вытащить в коридор по-прежнему неподвижного Фуско. Я впервые за этот вечер взглянул на его лицо; оно было ничем не примечательным, стандартное лицо одного из крутых парней Гузика.
– По меньшей мере, – сказал, тяжело отдуваясь, Мэттьюз, – ты должен пожать мне лапу за помощь.
– Кто-то помог этому парню войти в мой номер, – сказал я, пока мы тащили Фуско к лифту, – и, вполне возможно, это был ты.
– Клянусь, это не я, Нат!
– Хорошо. Тогда почему бы тебе завтра не провести маленькое расследование и не выяснить, кто это сделал?
Он промолчал.
Я помог слегка озадаченному Мэттьюзу дотащить тело до служебного лифта и отправил их вниз.
Когда я вернулся в номер, Пегги, опустившись на колени, пыталась с помощью воды и мыла стереть с ковра пятна крови.
– Этого вполне достаточно, – сказал я, улыбаясь ей. – Остальное сделают служащие отеля.
Она посмотрела на меня исподлобья:
– Разве в их обязанности входит стирать пятна крови с ковра в номере частного детектива?
– Да, в том случае, если кто-то из них позволяет какому-нибудь громиле беспрепятственно входить в его номер.
Я взял ее за руку:
– Ты не хочешь пойти куда-нибудь перекусить? Многие заведения еще открыты...
– У меня нет аппетита после всего, что случилось. Как ты еще держишься на ногах? Ты выглядишь совершенно измученным.
– Я действительно измотан и намерен проспать до четверга.
– Но, Нат, ты же должен находиться около дяди Джима...
– Это само собой разумеется, милая. Утром там буду находиться я, а в остальное время – мои самые доверенные люди.
– Но ты как-то говорил мне, что никому не доверяешь, кроме Ната Геллера, и что на самого себя ты порой смотришь в зеркало с подозрением.
– Верно. Но я не могу один нести круглосуточное дежурство у палаты Джима. Кроме того, мне еще нужно заниматься делами моего агентства. Иногда тебе просто необходимо доверять людям, хотя это, может быть, и идет вразрез с твоими убеждениями.
Я обнял ее.
– Не отправляй меня домой, Нат. Я хочу остаться у тебя этой ночью.
– Я буду только рад этому. Но сегодня я абсолютно ни на что не способен. У меня лишь хватит сил сбросить одежду и добраться до кровати.
Она обняла меня, положив голову мне на грудь.
– Я и сама сегодня не в форме после всего случившегося с дядюшкой Джимом.
– Не забывай, что и в меня тоже стреляли.
– Я знаю. И ты тоже стрелял в них. Я слышала об этом сегодня вечером от дяди Джима. Ты вел себя очень храбро.
Мы вошли в спальню.
– Как он выглядел, когда ты уходила из больницы?
Ее лицо потемнело.
– Он был очень бледным, и они давали ему дышать кислородом. Завтра ему должны прооперировать руку.
– Я надеюсь, они смогут ее спасти, но сомневаюсь, что он будет полноценно ею владеть. Она грустно покачала головой:
– Я не уверена, что он даже сможет держать ложку. Все это очень печально. Для него с его активным образом жизни это будет трагедией.
– Давай-ка лучше ляжем в постель.
– Неплохая идея.
У нее была коротенькая голубая ночная рубашка, которую она держала вместе с другими вещами в ящике моего туалетного столика. Кружевная ночнушка, которая не скрывала, а, наоборот, подчеркивала красоту ее тела. Один лишь вид Пегги, лежавшей на моей кровати, наполовину прикрытой одеялом, с темными локонами, свободно разметавшимися по подушке, мог заставить меня забыть обо всем. Но только не сегодня. Сегодня я был настолько обессилен, что и помышлять не мог о сексе. События этого дня продолжали прокручиваться в моей голове. Глаза Пег были открыты, и она тоже о чем-то думала.
– Я хочу, чтобы ты рассказал мне обо всем, что произошло с тобой сегодня вечером, – сказала она.
– Мне начать с блондинки или с рыженькой? Она вырвала подушку у меня из-под головы и запустила в меня.
– О'кей, о'кей, – сказал я. – Ты, наверное, в первую очередь хочешь услышать о Гузике?
– Да.
Я рассказал ей почти все, кроме эпизода с резиновой дубинкой – мне показалось, что его можно пропустить. Когда я стал рассказывать, как Друри ворвался в ресторан во время моей беседы с Гузиком, она спросила:
– Ты веришь тому, что сказал этот ужасный человек? Что этот, как его там... Багхаус Сигел стрелял в дядюшку, а не он?
Я пожал плечами:
– Это возможно. Сигела называют Багси, его имя Бен. Но думаю, что ему нравится кличка Багси. Никто из этих гангстеров не любит свои прозвища. Как бы то ни было, когда тебя называют «Грязный Палец» или «Химми Большая Глотка», ты не можешь совсем не обращать на это внимания.
– Ты знаешь, я иногда готова сама себя отлупить.
– Ты о чем?
– Я ведь раньше думала, что люди, подобные им, должны... вызывать восхищение, притягивать.
– Ты, кажется, была на свидании с одним из телохранителей Капоне. Не так ли?
– Он был телохранителем жены Капоне. Очень симпатичный, вежливый человек. Однако разговорить его было невозможно. Это раздражало меня.
– Но тебя волновала мысль о том, что он носит пистолет.
– Эй, я была тогда впечатлительной, глупой девчонкой. Я восхищалась своим дядей Джимом, думала, что все, что он делает, является опасным и захватывающим.
– Ты была права, не так ли?
– Пойми меня, Нат. Я никогда не была близка со своим отцом. Он был одним из тех всепоглощенных своим делом людей, которые живут для семьи, но большую часть времени пропадают на работе. Хотя я думаю, он любил свою работу, любил корпеть над бумагами.
– Для мужчины это важно – любить свою работу.
– Ты ведь очень любишь свое дело, Нат. Правда?
– Люблю, если не считать сегодняшний день. Оказаться посреди Бронзевилля под пулями, вести перестрелку с двумя головорезами – это не совсем то, к чему я стремлюсь. Но, в общем, мне нравится дело, которым я занимаюсь, – предоставление услуг по охране, частные криминальные расследования. И я думаю, у меня кое-что здесь получается. Вместе с тем, эта работа требует и определенных жертв.
– Каких?
– Объясню. Когда ты босс и когда тебе приходится начинать свое дело с самого начала, у тебя уходит на это почти все время, как, к примеру, у твоего отца. Только он все же успел жениться на девушке, жившей по соседству. У меня же почти нет никакой личной жизни.
– Ты имеешь в виду, что тебе тридцать восемь лет и ты до сих пор один?
– Если я в ближайшее время не устрою свою личную жизнь, люди начнут думать, что я голубой.
Она улыбнулась:
– Скажи, не собираешься ли ты сделать мне предложение?
– Пока нет. После того, как я увидел твое обращение с вазой? Могу побиться об заклад, что ты с таким же успехом сможешь прихлопнуть кого-нибудь скалкой.
В ответ она опять улыбнулась:
– Если ты все же когда-нибудь спросишь меня... в общем, даже если ты мне ничего не скажешь, я все равно буду тебя любить.
– Правда? За что же? – спросил я, напрашиваясь на комплимент.
– Ты многому меня научил, на многое открыл глаза.
– Да?
– К примеру, я узнала о том, за какого мужчину я хотела бы выйти замуж. Даже если это будешь не ты. То, что восхищает меня в тебе, я видела в отце и в дяде Джиме. Тебя волнует то, что ты делаешь, и ты заботишься о людях.
Я знал одного избитого до синяков парня с Heap Нортвестсайда, который с ней не согласился бы в последнем, но решил промолчать.
– Ты действительно очень любишь своего дядю Джима. Верно?
– Я как раз хотела об этом сказать... Я всегда чувствовала себя ближе к дяде, нежели к отцу. Дядя Джим всегда был приветлив, он обращался с нами, детьми, как со взрослыми.
– А у меня почему-то такое ощущение, что Джим был своего рода «паршивой овцой» в вашем семействе.
– Я ничего не знаю об этом. Правда, папа не был в большом восторге от бизнеса, которым дядя занимался.
– Однако ты всегда воспринимала этот бизнес в каком-то романтическом свете.
– Ну, что-то в этом роде. Азартные игры, большие деньги, заголовки в газетах, мужчины с пистолетами, красивые женщины в мехах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Да, но он сам виноват...
Я осмотрел его бумажник. Согласно его водительскому удостоверению, его имя было Луис Д. Фуско, и он проживал на Саут-Луелла-авеню 7240.
– Я знаю этот адрес, – сказал я, рассматривая водительское удостоверение. – Только вот откуда он мне известен?
Она чуть приподняла бровь, поглядывая недоуменно то на меня, то на моего «приятеля» Фуско.
– Ну конечно, – сказал я с улыбкой. – Это адрес Гузика!
Она прищурила глаза:
– Джейк Гузик? Этот «Грязный Палец», из-за которого ранили дядю Джима? – Она слегка пнула Фуско.
– Гузик живет в многоквартирном доме по этому адресу, – сказал я. – Дом принадлежит ему. Этот парень, вероятно, один из его личных телохранителей, который живет в квартире в этом же доме. Я должен был бы догадаться об этом раньше.
– Почему?
– Гузик несколько часов назад послал за мной. Одного из своих людей – помнишь того образину, который однажды вылез из подворотни, когда мы возвращались из ресторана Бергофф? Так вот, его он отправил караулить меня в моем офисе. Гузик сказал, что другого парня он послал сюда, в «Мориссон». Я думаю, что они просто забыли дать ему отбой, после того как я встретился с Гузиком. Скорее всего именно так.
Она посмотрела на меня так, как будто я был восьмым чудом света.
– Ты встречался сегодня с Гузиком?
– Я расскажу тебе об этом позже. Но сначала позволь мне сделать пару звонков.
Я набрал номер дежурного по гостинице, и Вильяме поднял трубку.
– Это Геллер. Пришлите ко мне Мэттьюза.
– Непременно, мистер Геллер.
– Сколько он вам заплатил?
– Извините?
– Сколько вам заплатил этот гангстер, который сейчас отдыхает у меня на полу, за то, чтобы получить резервный ключ от моего номера?
Он едва не задохнулся:
– Как вы могли только предположить такое?
– У меня сразу вызвало подозрение то, что вы были сегодня чересчур обходительным, мистер Вильяме. Безусловно, это мог быть Мэттьюз или кто-нибудь из коридорных. Мне сейчас некогда разбираться. Но если подобное случится снова, мне придется угостить вас серебряным карасем.
– Чем?
Я оборвал разговор и затем набрал номер телефона, который дал мне Гузик.
– Да, – ответил хрипловатый голос. Это, видимо, был кто-то из его людей.
– Это Геллер. Ваш босс послал своего парня ко мне домой и забыл отозвать его. Моя девушка съездила ему вазой по голове и, думаю, что теперь нашему гостю придется наложить несколько швов.
– О! Где вы находитесь? В отеле «Мориссон»?
– Именно так. Мне приятно, что ваши ребята знают о моем местонахождении. Я отправлю его вниз с местным охранником. Он дотащит его до автостоянки. Вам нужно будет подъехать с улицы Деарборн.
– Я знаю, где это. Я пошлю кого-нибудь. Примерно через двадцать минут.
– Как вам будет угодно. К утру он может отдать концы, но это ваша проблема.
Я повесил трубку. Она смотрела на меня очень внимательно, ее глаза были чуть прищурены, в них застыло удивление.
– Как ты говорил с ними? – спросила она.
– Мне приходится по долгу своей работы разговаривать с самыми разными людьми.
– Нет. Я имею в виду, почему ты говорил с ними так грубо? Ты разве не боишься их?
– Не боятся только дураки. Но если им позволить помыкать тобой, они не будут тебя уважать!
– Тебе нужно уважение этих людей?
– Безусловно. Они быстрее оставят тебя в покое, если будут уважать тебя.
Она указала рукой на бесчувственное тело Фуско:
– Это сегодня они оставили тебя в покое?
– Сегодня исключение, – сказал я. – Вторник уже наступил?
– Теоретически.
– Хорошо. – Я вздохнул. – С меня довольно понедельника. Ты хочешь пива?
– Пожалуй, – сказала она.
Я достал пару бутылок из холодильника и наполнил бокалы. Мы сели за стол в моей маленькой кухне прямо у открытого окна, из которого тянуло прохладой и доносились звуки уличного движения, и, прихлебывая пиво, стали ждать прихода Мэттьюза.
Через несколько минут он появился. Краснолицему, с обрюзгшей фигурой Мэттьюзу было не так-то просто нагнуться, чтобы помочь мне поднять с пола и вытащить в коридор по-прежнему неподвижного Фуско. Я впервые за этот вечер взглянул на его лицо; оно было ничем не примечательным, стандартное лицо одного из крутых парней Гузика.
– По меньшей мере, – сказал, тяжело отдуваясь, Мэттьюз, – ты должен пожать мне лапу за помощь.
– Кто-то помог этому парню войти в мой номер, – сказал я, пока мы тащили Фуско к лифту, – и, вполне возможно, это был ты.
– Клянусь, это не я, Нат!
– Хорошо. Тогда почему бы тебе завтра не провести маленькое расследование и не выяснить, кто это сделал?
Он промолчал.
Я помог слегка озадаченному Мэттьюзу дотащить тело до служебного лифта и отправил их вниз.
Когда я вернулся в номер, Пегги, опустившись на колени, пыталась с помощью воды и мыла стереть с ковра пятна крови.
– Этого вполне достаточно, – сказал я, улыбаясь ей. – Остальное сделают служащие отеля.
Она посмотрела на меня исподлобья:
– Разве в их обязанности входит стирать пятна крови с ковра в номере частного детектива?
– Да, в том случае, если кто-то из них позволяет какому-нибудь громиле беспрепятственно входить в его номер.
Я взял ее за руку:
– Ты не хочешь пойти куда-нибудь перекусить? Многие заведения еще открыты...
– У меня нет аппетита после всего, что случилось. Как ты еще держишься на ногах? Ты выглядишь совершенно измученным.
– Я действительно измотан и намерен проспать до четверга.
– Но, Нат, ты же должен находиться около дяди Джима...
– Это само собой разумеется, милая. Утром там буду находиться я, а в остальное время – мои самые доверенные люди.
– Но ты как-то говорил мне, что никому не доверяешь, кроме Ната Геллера, и что на самого себя ты порой смотришь в зеркало с подозрением.
– Верно. Но я не могу один нести круглосуточное дежурство у палаты Джима. Кроме того, мне еще нужно заниматься делами моего агентства. Иногда тебе просто необходимо доверять людям, хотя это, может быть, и идет вразрез с твоими убеждениями.
Я обнял ее.
– Не отправляй меня домой, Нат. Я хочу остаться у тебя этой ночью.
– Я буду только рад этому. Но сегодня я абсолютно ни на что не способен. У меня лишь хватит сил сбросить одежду и добраться до кровати.
Она обняла меня, положив голову мне на грудь.
– Я и сама сегодня не в форме после всего случившегося с дядюшкой Джимом.
– Не забывай, что и в меня тоже стреляли.
– Я знаю. И ты тоже стрелял в них. Я слышала об этом сегодня вечером от дяди Джима. Ты вел себя очень храбро.
Мы вошли в спальню.
– Как он выглядел, когда ты уходила из больницы?
Ее лицо потемнело.
– Он был очень бледным, и они давали ему дышать кислородом. Завтра ему должны прооперировать руку.
– Я надеюсь, они смогут ее спасти, но сомневаюсь, что он будет полноценно ею владеть. Она грустно покачала головой:
– Я не уверена, что он даже сможет держать ложку. Все это очень печально. Для него с его активным образом жизни это будет трагедией.
– Давай-ка лучше ляжем в постель.
– Неплохая идея.
У нее была коротенькая голубая ночная рубашка, которую она держала вместе с другими вещами в ящике моего туалетного столика. Кружевная ночнушка, которая не скрывала, а, наоборот, подчеркивала красоту ее тела. Один лишь вид Пегги, лежавшей на моей кровати, наполовину прикрытой одеялом, с темными локонами, свободно разметавшимися по подушке, мог заставить меня забыть обо всем. Но только не сегодня. Сегодня я был настолько обессилен, что и помышлять не мог о сексе. События этого дня продолжали прокручиваться в моей голове. Глаза Пег были открыты, и она тоже о чем-то думала.
– Я хочу, чтобы ты рассказал мне обо всем, что произошло с тобой сегодня вечером, – сказала она.
– Мне начать с блондинки или с рыженькой? Она вырвала подушку у меня из-под головы и запустила в меня.
– О'кей, о'кей, – сказал я. – Ты, наверное, в первую очередь хочешь услышать о Гузике?
– Да.
Я рассказал ей почти все, кроме эпизода с резиновой дубинкой – мне показалось, что его можно пропустить. Когда я стал рассказывать, как Друри ворвался в ресторан во время моей беседы с Гузиком, она спросила:
– Ты веришь тому, что сказал этот ужасный человек? Что этот, как его там... Багхаус Сигел стрелял в дядюшку, а не он?
Я пожал плечами:
– Это возможно. Сигела называют Багси, его имя Бен. Но думаю, что ему нравится кличка Багси. Никто из этих гангстеров не любит свои прозвища. Как бы то ни было, когда тебя называют «Грязный Палец» или «Химми Большая Глотка», ты не можешь совсем не обращать на это внимания.
– Ты знаешь, я иногда готова сама себя отлупить.
– Ты о чем?
– Я ведь раньше думала, что люди, подобные им, должны... вызывать восхищение, притягивать.
– Ты, кажется, была на свидании с одним из телохранителей Капоне. Не так ли?
– Он был телохранителем жены Капоне. Очень симпатичный, вежливый человек. Однако разговорить его было невозможно. Это раздражало меня.
– Но тебя волновала мысль о том, что он носит пистолет.
– Эй, я была тогда впечатлительной, глупой девчонкой. Я восхищалась своим дядей Джимом, думала, что все, что он делает, является опасным и захватывающим.
– Ты была права, не так ли?
– Пойми меня, Нат. Я никогда не была близка со своим отцом. Он был одним из тех всепоглощенных своим делом людей, которые живут для семьи, но большую часть времени пропадают на работе. Хотя я думаю, он любил свою работу, любил корпеть над бумагами.
– Для мужчины это важно – любить свою работу.
– Ты ведь очень любишь свое дело, Нат. Правда?
– Люблю, если не считать сегодняшний день. Оказаться посреди Бронзевилля под пулями, вести перестрелку с двумя головорезами – это не совсем то, к чему я стремлюсь. Но, в общем, мне нравится дело, которым я занимаюсь, – предоставление услуг по охране, частные криминальные расследования. И я думаю, у меня кое-что здесь получается. Вместе с тем, эта работа требует и определенных жертв.
– Каких?
– Объясню. Когда ты босс и когда тебе приходится начинать свое дело с самого начала, у тебя уходит на это почти все время, как, к примеру, у твоего отца. Только он все же успел жениться на девушке, жившей по соседству. У меня же почти нет никакой личной жизни.
– Ты имеешь в виду, что тебе тридцать восемь лет и ты до сих пор один?
– Если я в ближайшее время не устрою свою личную жизнь, люди начнут думать, что я голубой.
Она улыбнулась:
– Скажи, не собираешься ли ты сделать мне предложение?
– Пока нет. После того, как я увидел твое обращение с вазой? Могу побиться об заклад, что ты с таким же успехом сможешь прихлопнуть кого-нибудь скалкой.
В ответ она опять улыбнулась:
– Если ты все же когда-нибудь спросишь меня... в общем, даже если ты мне ничего не скажешь, я все равно буду тебя любить.
– Правда? За что же? – спросил я, напрашиваясь на комплимент.
– Ты многому меня научил, на многое открыл глаза.
– Да?
– К примеру, я узнала о том, за какого мужчину я хотела бы выйти замуж. Даже если это будешь не ты. То, что восхищает меня в тебе, я видела в отце и в дяде Джиме. Тебя волнует то, что ты делаешь, и ты заботишься о людях.
Я знал одного избитого до синяков парня с Heap Нортвестсайда, который с ней не согласился бы в последнем, но решил промолчать.
– Ты действительно очень любишь своего дядю Джима. Верно?
– Я как раз хотела об этом сказать... Я всегда чувствовала себя ближе к дяде, нежели к отцу. Дядя Джим всегда был приветлив, он обращался с нами, детьми, как со взрослыми.
– А у меня почему-то такое ощущение, что Джим был своего рода «паршивой овцой» в вашем семействе.
– Я ничего не знаю об этом. Правда, папа не был в большом восторге от бизнеса, которым дядя занимался.
– Однако ты всегда воспринимала этот бизнес в каком-то романтическом свете.
– Ну, что-то в этом роде. Азартные игры, большие деньги, заголовки в газетах, мужчины с пистолетами, красивые женщины в мехах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45