– Ты работаешь на него, Нат?
– Да. Он мне прилично платит. Он очень беспокоится за свою племянницу и просил, чтобы я вернул ее домой.
Я не счел нужным посвящать его в то, зачем она приехала сюда. Иначе говоря, рассказывать ему о том, что Пегги (а также ее дядя) желали выяснить, был ли Бен «Багси» Сигел тем человеком, кто подослал наемных убийц.
– Почему бы тебе не отправиться потолковать с Джинни, – предложил он, выпуская из ноздрей дым и продолжая смотреть не на меня, а на воду бассейна. – Она, скорее всего, дома или скоро там будет. Она снимает виллу в Беверли Хиллз.
– Пегги может оказаться там же, – сказал я.
– Разве это не то, что тебе нужно?
Я, откровенно говоря, не знал, что мне было нужно. Я не знал, как начну разговор, когда встречусь с ней. Там, на борту самолета, я проигрывал разные варианты нашей встречи, нашей беседы. Я был взбешен ее выходкой и в то же время я беспокоился за нее. И я чувствовал себя немного не в своей тарелке. Насколько я понимал, она любила меня, следовательно, она не должна была сбежать от меня, как это могло показаться на первый взгляд. Я ждал чуть больше недели, прежде чем беспокойство и бессонница не вынудили меня взять билет на самолет. Она не позвонила и даже не написала; я находился в полном неведении, и это начинало сводить меня с ума. Кроме того, как я сказал, я очень беспокоился за нее. Джим тоже был обеспокоен ее отъездом, он особенно встревожился, когда я рассказал ему, что Пег решила сама выяснить все о Сигеле, став секретарем у Вирджинии Хилл. Мне не нравилось, что пациент, безопасность которого я обеспечивал, находится в расстроенных чувствах – это не шло на пользу его здоровью, хотя доктор Снэйден сказал, что Джим поправлялся даже быстрее, чем они рассчитывали, и мог выписаться из больницы через несколько недель. В конце концов я договорился с Друри о том, чтобы усилить охрану в Мейер Хаусе, возложив руководство агентством А-1 на Луи Сапперстейна, а сам отправился на Западное побережье.
– Я могу позвонить туда и узнать, дома ли Джинни, – предложил Рафт.
– Лучше не надо, – ответил я. – Я не знаю, считает ли Вирджиния Хилл меня своим другом. Лучше я сам поеду туда. Ты сможешь объяснить мне, как проехать к ее вилле?
– Конечно, – сказал он. – Ты можешь также купить карту, где указаны виллы кинозвезд. Она живет в особняке, который в свое время построил для себя Валентине.
– Сеньора Хилл предпочитает, чтобы вокруг нее все было лишь первого сорта, не так ли?
– Она, наверное, пользуется тампонами из норкового меха, – съязвил Рафт. – Иногда я задаю себе вопрос, что Бен нашел в ней – обыкновенная здоровая баба. Она ругается, как портовый грузчик.
– Я знаю ее, – сказал я. – Какой бы ни был у нее язык, следует признать, что она красотка или, во всяком случае, была таковой.
Рафт ухмыльнулся:
– Посмотри вокруг себя, Нат. На каждом углу ты сможешь встретить по меньшей мере четырех симпатичных девиц, а на следующем углу будут стоять еще четыре такие же симпатяги. Такой парень, как Бен, может выбрать себе любую красотку.
– Тогда почему он так возится с ней?
– Возможно, из деловых соображений. Она имеет тесные связи со многими его друзьями на востоке страны. У них своего рода партнерство, своего рода брак. И, конечно, она все еще недурна собой. Я помню, что сказал Бен после первой ночи с ней в «Шатэ Мармон»...
Рафт посмотрел на небо, как будто плывущие но нему облака могли освежить его романтические воспоминания.
– ...Джордж, сказал мне Бен, у нее превосходнейшая задница – я такой никогда не видел.
Хотя я и был под впечатлением от услышанного, я все же задал вопрос:
– Как долго ты знаком с Сигелом?
– Вечность. Еще с того времени, когда он был задиристым мальчишкой с Лауер Ист-Сайда. Он всегда был упрямым и амбициозным. Он приехал сюда, в Голливуд, потому что хотел стать влиятельным, заметным человеком. И он добился этого. Он месяцами отсутствует, но, когда я вижу его здесь, он постоянно находится в обществе таких известных людей, как Джордж Джессел, Кэри Грант, Марк Хеллинджер и других.
– Включая тебя.
– Да, я даже не знаю, настолько ли он близок и дружен с ними, как со мной. Я не знаю тех, кто не любил бы его. Он настоящий парень. – Выражение его лица стало чуть жестче. – Конечно, некоторые из его друзей покинули его после того, как о нем стали писать всякие разоблачительные истории в газетах. Бену из-за этого даже пришлось выйти из членов клуба «Хиллкрест Кантри». – Он печально покачал головой. – Отказаться от гольфа – это было настоящим ударом для Бена.
– Я видел его фотографии в газетах. Он выглядит на них настоящей кинозвездой. Рафт широко улыбнулся:
– Он несостоявшийся актер; ему хотелось сделать кинокарьеру. – Он чуть подался вперед, как бы давая понять, что делится со мной конфиденциальной информацией. – Бен всегда старался присутствовать на съемках, стоя рядом с операторами и задавая им самые разные вопросы. У него у самого были десятки кинокамер, осветительные прожекторы и всякой другой киноаппаратуры больше, наверное, чем в студиях Голливуда.
– Для чего?
– Для домашних съемок. Однажды я целый день снимал его по его просьбе. – Рафт засмеялся, видимо вспоминая об этом случае. – Он пытался по-своему сыграть одну из моих сцен. Хотел показать, где я был неточен.
– Он всерьез занимается кино?
– Это все в прошлом. Правда, кое-какой отснятый материал он показывал. Он хотел, чтобы кинопродюсеры знали, что он способен сыграть в кино. Но никто так и не заинтересовался им всерьез – из-за его биографии, надо думать. Я тоже не святой, но в списке моих судимостей все же нет дела об изнасиловании.
– Он действительно такой сумасшедший, как о нем говорят?
– Я бы сказал, что иногда он бывает несдержан. Что же касается его прозвища, которое он ненавидит – «Багси», – то история его такова: много лет назад, судья, выведенный из себя, назвал в суде его и Мейера Лански «парой клопов».
– И эта кличка «Багси» прилипла к нему, хотя никто не называет его так в лицо.
– Никто не называет его так в лицо очень и очень давно, – сказал Рафт, кивнув. – У него бывает порой несносный характер, все верно. Особенно если его обидеть или оскорбить. Он очень тщеславен и самолюбив. Он одевается у лучших портных, ходит каждую неделю в парикмахерскую Дракера в Беверли Хиллз. Он часами стоит под душем, рано ложится спать, почти не пьет. И очень заботится о своих волосах.
– А это почему?
– Когда он был мальчишкой, его волосы были красивыми – густыми и волнистыми. Но сейчас он лысеет. Я как-то на этом обжегся: решил подшутить над ним на его дне рождения в прошлом году и презентовал ему упакованный и перевязанный лентой парик. Думал, он посмеется вместе со мной. Он разозлился, как черт, смотрел на меня волком, и понадобился целый час, чтобы как-то успокоить его. Хорошо, что я знаю его слабое место.
– Какое же, Джордж?
– Я иногда называю его «малышом с голубыми глазами». Это доставляет ему такое удовольствие, что он тут же забывает о всех обидах. Не думаю, чтобы кто-нибудь еще мог так реагировать на эти слова, как он.
– Насколько я понял, этот парень довольно своеобразный. Мне бы хотелось встретиться с ним – независимо от того, как у меня сложатся дела с Вирджинией Хилл.
– Как долго ты собираешься здесь пробыть?
– Трудно сказать.
– Бен сейчас почти не бывает в городе. Почти все время он проводит в Лас-Вегасе.
– А... из-за этого казино, которое он там возводит...
– Да, но это будет не только казино, но и обширный курорт – отели, рестораны, плавательные бассейны. Словом, классное место! Он ведет строительство на полоске земли между Вегасом и аэропортом и ухлопал уже кучу денег на это.
– Собственных?
– Своих собственных и денег тех, с кем он дружит. Моих в том числе. Все дали понемногу – парни из восточной части страны, а также твои земляки из Чикаго. Бен говорит, что место будет настолько сказочным, что сам Де Миль будет выглядеть жалким биржевым игрочишкой.
– Я не знал, что Де Миль занимается игорным бизнесом.
– Ты не считаешь кинобизнес азартной игрой? Нат, ты не поймешь меня до тех пор, пока будешь считать, что та же игра в кости – это просто игра, а не бизнес.
Появился «Киллер»; он принес бокалы со свежеприготовленным чайным напитком. Рафт спросил его, вызвал ли он такси для девушки. «Киллер» утвердительно кивнул и снова ушел в дом.
Я отхлебнул из бокала.
– Почему Вирджиния не в Вегасе вместе с ним?
– Часть времени она проводит там. Но довольно часто возвращается сюда.
– Почему?
– Она ненавидит пустыню.
– Насколько я понимаю, чтобы встретиться с Сигелом, мне нужно будет отправиться в Лас-Вегас?
– Не обязательно. Он собирается приехать в город в конце недели. В пятницу вечером. На презентацию теплохода «Люкс».
– А это что такое?
– Новый теплоход Тони Корнеро, специально оборудованный под казино. Бен был одним из партнеров Тони, когда у него был другой пароход – «Рекс». Хочешь побывать на «Люксе»? Ты можешь отправиться вместе со мной.
– Это было бы прекрасно.
– А сейчас, если позволишь, – сказал Рафт, вставая и затягивая пояс халата, – я пойду немного посплю. У меня сегодня на вечер запланирована одна встреча.
Глава 12
Беверли Хиллз не всегда было таким престижным местом, каким оно стало позже. На Голливудских холмах селились актеры, которым был закрыт доступ в высший свет и элитные клубы Лос-Анджелеса. Они строили себе сказочные особняки, выбрасывая деньги на возведение домов один причудливее другого. Одним из первых таких голливудских особняков было шестнадцатикомнатное «Соколиное гнездо» Рудольфе Валентине. Этот дом он построил за год до своей смерти.
Расположенное на склоне холма, это двухэтажное строение впечатляло своими размерами, но мне оно показалось чем-то вроде большой казармы – с белыми стенами и украшенной фестонами красной черепичной крышей. Особняк располагался в живописном месте. Словно зеленым поясом, его окружало множество деревьев, которые, однако, не закрывали вид на близлежащие холмы, Лос-Анджелес и даже остров Каталина.
Стоял июльский теплый полдень. Общий вид особняка, утопавшего в зеленом море, создавал впечатление чего-то нереального, киношного. Это была Калифорния, где реальная жизнь и кино слились воедино.
Я оставил свой «форд» на открытой бетонной площадке рядом с воротами виллы. Вокруг не было видно следов каких-либо других автомашин, хотя рядом была конюшня, переоборудованная под гараж. Я прошел через арочный проход и приблизился к двустворчатым дверям дома – огромным дубовым плитам, о которые, наверное, можно было разбить кулаки, пытаясь достучаться до хозяев. Наверное, благодаря таким дверям и изобрели звонок, и в «Гнезде Сокола» таковой имелся. Я позвонил.
Затем еще раз.
Рафт звонил сюда по телефону, чтобы предупредить о моем визите, и Вирджиния должна была знать, что я еду к ней, и быть дома. Прошло всего лишь около пятнадцати минут после телефонного звонка Рафта, но на мои звонки в дверь никто не откликался. Я позвонил снова. Звук звонка, похожий на мягкий перезвон курантов, приглушенно отзывался за массивными дверями.
Наконец они открылись, и между дверными створками появилась она – с полуулыбкой на лице, с распущенными, длинными до плеч подкрашенными в рыжий цвет волосами и смеющимися серо-зелеными глазами. Нет, ее глаза, конечно, не говорили «ха-ха-ха» или что-нибудь в этом роде, но вы, надеюсь, меня поняли.
Я еще не сказал вам, что она была голой? Так вот, она была совершенно голой. Признаюсь, я слегка опешил. Это уже была вторая голая красотка за сегодняшний день. Может быть, у них так принято в Калифорнии? Поди разбери!
– Привет, Геллер. Тысячу лет тебя не видела. Проходи.
У нее по-прежнему было ее алабамское произношение, но мне показалось, в нем стало меньше мелодичности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45