Как непреодолима пропасть между будущим заочником педагогического института и красавицей, регулярно выезжающей в Канн на международный кинофестиваль. А о Дегустатове Эрик и не подумал.
Но сам Дегустатов, услышав голоса, ворвался в комнату, оттолкнул от окна царевну, глядящую сочувственно на стройного юношу в шлеме, и со злостью крикнул:
– Ты что здесь делаешь?
Эрик обернулся на голос директора и грустно ответил:
– Я противопожарное оборудование проверяю. Акт составить нужно.
Царевна, которую толкнул Дегустатов, и которой было не столько больно от толчка, сколько обидно, потому что, кроме папы-государя, никто не смел прикоснуться к царской особе, заплакала. Старик Ерема сказал, чтобы не уронить гордость:
– Негоже так поступать, Иван Юрьевич.
– Надоели вы мне, - вырвалось у Дегустатова. - Сдам вас в музей, и дело с концом.
– Куда-куда? - угрожающе спросил старик, все еще недовольный тоном и поступками своего спасителя.
– Неважно, - вздохнул Дегустатов, понимая, что объяснить им ничего не объяснишь. Надо было форсировать действия, чтобы заглянуть в сундучок и потом отделаться от всей этой подозрительной компании.
– Государь, - проговорила, появляясь из-за спины Дегустатова, Анфиса и прикасаясь к его плечу. - Вы устали. Вы в горести. Пойдем отсюда.
– Ага, - согласился Дегустатов и увидел тетю Шуру и Александру Евгеньевну, выплывающих из-за кустов.
Тетя Шура несла шипящий самовар, а Александра Евгеньевна - картонный ящик, в котором были чашки, блюдца, пачки с вафлями, сахар-рафинад, чайные ложки и конфеты «сливочная помадка».
Они шли, широко улыбаясь и всем своим видом стараясь подчеркнуть гостеприимную радость по поводу прибытия столь дорогих гостей.
– Сейчас чайку попьем, - ласковым голосом сказала Александра Евгеньевна.
– Я сам, - предупредил Дегустатов, протягивая руки из окна, чтобы принять самовар.
– Не беспокойтесь, Иван Юрьевич, - сказала Александра Евгеньевна, а тетя Шура даже сделала шаг назад, чтобы не отдавать самовара.
– Давай я тебе помогу, тетя, - предложил Эрик, забрал самовар и, не слушая дальнейших разговоров, прошел на веранду.
Александра Евгеньевна достала из картонного ящика белую скатерть и ловко расстелила ее на бильярдном столе.
– Вот и чайком побалуемся, погреем свои старые кости, - обрадовался старик Ерема, входя на веранду вслед за Эриком. - Сколько лет росинки в рот не брал.
– Воздерживаетесь? - спросил Эрик.
– Ага, - согласился старик с непонятным словом.
Из коридора вышла, уже в кокошнике, царевна Леночка в сопровождении княгини Пустовойт. Глаза ее распухли от слез. Потом потянулись стражники и слуги. Столпились вокруг бильярдного стола, глядя с жадностью, как тетя Шура с Александрой Евгеньевной расставляют чашки и распаковывают пачки с вафлями. Старик Ерема даже взял кусок обертки, помял в руках и сказал для всеобщего сведения:
– Такое я встречал. Пергамен зовется, привозят из заморских стран. Книги писать.
Эрик женщинам не помогал. Стоял, не снимая каски, и глазел на царевну. Царевна смущалась и отводила глаза.
– Проголодались? - пожалела ее тетя Шура. - Такая молоденькая, а уже на кочевом образе жизни.
– На кочевом образе язычники, - произнес строго дед Ерема, - а мы в Бога веруем. Мы оседлые.
– Бога нет, - сообщил Эрик.
– Куда же это мы попали? - сказала в сердцах княгиня Пустовойт. - Хоть обратно в пещеру.
– Проживем, проживем как-нибудь, - поддержал ее молодой стражник. - Как раньше жили, так и проживем. Другого богатыря ждать будем. Настоящего.
– А может, теперь настоящих и не осталось? - спросил на это старик Ерема и покосился на Эрика с надеждой.
Старика мучил прострел, и он готов был на любую интригу, только бы не возвращаться в сырость.
Эрик слушал этот удивительный разговор, никак не понятный в устах московских киноартистов, и в нем бурлили подозрения. Про тетю Шуру и Александру Евгеньевну говорить не приходится. Они застыли у стола, забыв, что пора разливать чай, и только хлопали глазами.
Царевна выслушала мнение придворных и снова заплакала.
– Не могу я назад идти, - говорила она. - Неужели это непонятно? Я же обручена. С Иваном обручена. И нет мне пути назад. Что я, девка, что ли, гулящая?
Принцесса закрылась платочком. Эрик думал о том, что ни автобуса, ни кинокамер, ни прожекторов - ничего такого он не видел. И сколько времени, скажите вы мне, можно ходить в театральной одежде, не переодеваясь?
– Остается мне одно, - продолжала царевна сквозь слезы, - найти берег покруче и с него в реку кинуться. А вы уж как хотите. Вы свободны. Всем волю даю.
– Такая молоденькая, а так убивается, - посочувствовала тетя Шура, которая была женщина добрая и отзывчивая. - Не иначе, как у наших дорогих товарищей случилась неприятность.
– Слышишь, Шура, Иван Юрьевич на ней жениться обещал и обманул, - сказала Александра Евгеньевна.
– Как же он мог? - возмутилась тетя Шура. - У него жена неразведенная в Архангельске живет.
– Чего? - возопил дед Ерема. - Жена, говоришь?
– Кстати, где он сам? - спросил Эрик, еще не разобравшийся в своих чувствах, но кипящий желанием сначала помочь прекрасной девушке, а потом уж разбираться.
– Да, где он? - поддержала княгиня Пустовойт.
– Где он?! - вскричал старик Ерема. - Где обманщик?! Целовал, а сам женатый!
Толкаясь в узких дверях и забыв о чае, все бросились обратно в коридор. И остановились как вкопанные. Перед распахнутой дверью в комнату, где хранился сундук с невестиным приданым, лежал связанный стражник с кляпом во рту. Он бешено вращал глазами и корчился как червяк.
Комната была пуста. Ни сундука, ни Дегустатова.
– Может, он где-нибудь еще? - предположила тетя Шура, понявшая, что гостей обокрали, но болевшая за репутацию дома отдыха.
– Дегустатов! - крикнул Эрик.
И в ответ по асфальтовой дорожке у окна грянули копыта, из-под них брызнули искры до сосновых вершин, и черный конь, взмахнув длинным хвостом, рванул с места к темнеющему лесу. На коне сидел Дегустатов, под мышкой тяжелый сундук, а сзади, обхватив его живот гладкими руками, Анфиса.
– Спелись, - сказал стражник.
– Держи вора! - воскликнула княгиня Пустовойт, а мудрый старик Ерема ответил на это скорбно:
– Не догонишь. Это же Ветерок. Конь-Ветерок. Волшебное животное. Ни одна тварь на свете его не обгонит.
– Значит, Иван мое кольцо украл?
– Он самый, больше некому. Конь-Ветерок только хозяина кольца слушается.
– Значит, он меня во сне, еще не поцеловавши, обокрал? - настаивала царевна.
– Так, Елена, так, - повторил старик.
Тут терпению Эрика пришел конец. Он встал в дверях и произнес громко:
– Вы вовсе не те, за кого себя выдаете. Никакая вы не киногруппа. Рассказывайте, кто вы на самом деле, почему здесь оказались. Тогда примем меры.
– Достойный разговор, - сказала Александра Евгеньевна. - Давно по Дегустатову уголовный кодекс плачет.
– Мы себя ни за кого не выдаем, - ответил старик Ерема. - Не то, что ваш друг Иван Юрьевич.
– Не друг он нам, - поправил Эрик. - Попрошу перейти к делу.
В Эрике появились серьезность и собранность, как на пожаре. Впереди языки пламени, опасность для жизни, в руках лестница, и надо приставить ее к многоэтажному зданию и лезть наверх, спасать женщин, стариков и детей.
– Так вот, - сказал старик, оценив серьезный вид отрока в золотом шлеме. - Мы родом из тридевятого царства, тридесятого государства. Случилось так, что на рождение царевны Алены вредная колдунья, Анфисина притом двоюродная бабушка, приглашения не получила. И поклялась она страшной клятвой нашу царевну со света свести. Но другая колдунья, близкая нашему царю, царство ему небесное, на это так сказала: «Не будет смерти Алене-прекрасной при ее совершеннолетии, а заснет она глубоким сном и спасет ее один рыцарь, который полюбит ее навечно, поцелует в хрустальном гробу и разбудит. Ее и всех придворных людей».
– Спящая царевна! - воскликнула Александра Евгеньевна.
– Она самая, - согласился старик Ерема. - А ты откуда знаешь?
– Так о вашем приключении сохранилась память в художественной литературе.
– И в устном творчестве, - добавил Эрик, не сводя глаз со спящей царевны.
«Алена, - шептали беззвучно его губы, - Аленушка». И царевна, хоть момент был очень тревожный, на взгляд ответила и потупилась.
– О вас, - продолжала Александра Евгеньевна, - множество сказок написано, фильм снят. И даже мультипликация, про иностранный вариант. С гномами.
– Такого не знаем, - сказал старик. - Значит, заснули мы, как и было приказано, в день Леночкина совершеннолетия. Что дальше было - не помним. Дракон нас охранял, чтобы случайный человек не польстился на наше беспомощное состояние. Потом, видно, пещера заросла, пути к ней потерялись, а дракон помер. Так и случилось - проснулись мы от постороннего присутствия. Видим - незнакомый витязь в странной одежде нашу царевну в губы целует. Значит, кончилось наше затворничество и будет свадьба.
– Конечно, - подтвердила Александра Евгеньевна. - Как сейчас помню. Потом была свадьба и сказке конец.
– Да не сказка это, - ответила царевна, сморщив носик. - Я в самом деле все эти годы в хрустальном гробу пролежала. На пуховой перине.
– Мы поверили, пошли за вашим Иваном Юрьевичем. Он нас сюда привел, а дальше сами знаете.
– Он про вас сказал, что вы артисты.
– Кто-кто?
– Артисты.
– Таких не знаем. Ошибся он.
– Ряженые, - подсказал Эрик. - Так раньше назывались? Скоморохи.
– Да за такое... За такое... - У старика слов не нашлось, и он сплюнул на пол в негодовании.
– Я чистых голубых кровей, - топнула ножкой царевна и посмотрела на Эрика.
– Это нам все равно, - заметила тетя Шура, которая до этого молчала. - Нам бы человек был хороший, не жулик.
– Тоже бывает, - согласился старик Ерема. - А все-таки царевна.
– Царевна, - вздохнула Александра Евгеньевна. - Люди на Луну летают, реки от химии спасают, телевизор смотрят, а тут на тебе, царевна...
– Ладно, потом разберемся, - сказал Эрик. - Помочь надо.
– Нет, - ответил старик Ерема. - Помочь ничем нельзя. Ветерка не догнать. Они сейчас в другое царство ускакали.
– До другого царства не доскакать, - ответил Эрик, улыбнувшись. - До другого царства много дней скакать. Да и границу ему на коне не переехать.
– Стража? - спросил с надеждой Ерема.
– Пограничники. Пошли позвоним в город.
– В колокола звонить будет, - объяснил старик остальным. - Народ поднимать.
– Нет, - возразил Эрик. - Я своему начальнику позвоню. Может, придумаем что. Есть у меня одна идея.
– Брандмейстеру? Молдаванину?
Память у старика была хорошая.
– Ему самому.
– Зачем ему? - удивилась тетя Шура. - В милицию звонить надо.
– В милиции не поверят. Что я им, сказку о спящей царевне по телефону расскажу? Товарищи, скажу, в сказке возникли осложнения?
– А начальнику?
– Начальнику я знаю, что сказать.
Эрик оставил зареванную царевну с ее обслугой в домике, приказал стражникам никого близко не подпускать: чуть что - в топоры. Им придал для усиления Александру Евгеньевну. И поспешил в главный корпус. Тетя Шура и старик Ерема отправились за ним.
День клонился к вечеру. Небо загустело, тени просвечивали золотом, и в воздухе стояла удивительная прозрачность, так что за несколько километров долетел гудок электрички.
– Знаю, куда он поскакал, - сообщил Эрик. - К железнодорожной станции. К Дальнебродной.
– Очень возможно, - согласилась тетя Шура.
– И еще неизвестно, когда поезд. Далеко не каждый в Дальнебродной останавливается.
Старик Ерема не вмешивался в разговор, а представлял себе в воображении железную дорогу - накатанную, блестящую, с неглубокими сверкающими колеями, и была она знаком страшного богатства и могущества этих людей. Ему нравилась деловитость отрока в золотом шлеме и внушала некоторые надежды. Но, конечно, больше всего он рассчитывал на помощь князя Брандмейстера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258
Но сам Дегустатов, услышав голоса, ворвался в комнату, оттолкнул от окна царевну, глядящую сочувственно на стройного юношу в шлеме, и со злостью крикнул:
– Ты что здесь делаешь?
Эрик обернулся на голос директора и грустно ответил:
– Я противопожарное оборудование проверяю. Акт составить нужно.
Царевна, которую толкнул Дегустатов, и которой было не столько больно от толчка, сколько обидно, потому что, кроме папы-государя, никто не смел прикоснуться к царской особе, заплакала. Старик Ерема сказал, чтобы не уронить гордость:
– Негоже так поступать, Иван Юрьевич.
– Надоели вы мне, - вырвалось у Дегустатова. - Сдам вас в музей, и дело с концом.
– Куда-куда? - угрожающе спросил старик, все еще недовольный тоном и поступками своего спасителя.
– Неважно, - вздохнул Дегустатов, понимая, что объяснить им ничего не объяснишь. Надо было форсировать действия, чтобы заглянуть в сундучок и потом отделаться от всей этой подозрительной компании.
– Государь, - проговорила, появляясь из-за спины Дегустатова, Анфиса и прикасаясь к его плечу. - Вы устали. Вы в горести. Пойдем отсюда.
– Ага, - согласился Дегустатов и увидел тетю Шуру и Александру Евгеньевну, выплывающих из-за кустов.
Тетя Шура несла шипящий самовар, а Александра Евгеньевна - картонный ящик, в котором были чашки, блюдца, пачки с вафлями, сахар-рафинад, чайные ложки и конфеты «сливочная помадка».
Они шли, широко улыбаясь и всем своим видом стараясь подчеркнуть гостеприимную радость по поводу прибытия столь дорогих гостей.
– Сейчас чайку попьем, - ласковым голосом сказала Александра Евгеньевна.
– Я сам, - предупредил Дегустатов, протягивая руки из окна, чтобы принять самовар.
– Не беспокойтесь, Иван Юрьевич, - сказала Александра Евгеньевна, а тетя Шура даже сделала шаг назад, чтобы не отдавать самовара.
– Давай я тебе помогу, тетя, - предложил Эрик, забрал самовар и, не слушая дальнейших разговоров, прошел на веранду.
Александра Евгеньевна достала из картонного ящика белую скатерть и ловко расстелила ее на бильярдном столе.
– Вот и чайком побалуемся, погреем свои старые кости, - обрадовался старик Ерема, входя на веранду вслед за Эриком. - Сколько лет росинки в рот не брал.
– Воздерживаетесь? - спросил Эрик.
– Ага, - согласился старик с непонятным словом.
Из коридора вышла, уже в кокошнике, царевна Леночка в сопровождении княгини Пустовойт. Глаза ее распухли от слез. Потом потянулись стражники и слуги. Столпились вокруг бильярдного стола, глядя с жадностью, как тетя Шура с Александрой Евгеньевной расставляют чашки и распаковывают пачки с вафлями. Старик Ерема даже взял кусок обертки, помял в руках и сказал для всеобщего сведения:
– Такое я встречал. Пергамен зовется, привозят из заморских стран. Книги писать.
Эрик женщинам не помогал. Стоял, не снимая каски, и глазел на царевну. Царевна смущалась и отводила глаза.
– Проголодались? - пожалела ее тетя Шура. - Такая молоденькая, а уже на кочевом образе жизни.
– На кочевом образе язычники, - произнес строго дед Ерема, - а мы в Бога веруем. Мы оседлые.
– Бога нет, - сообщил Эрик.
– Куда же это мы попали? - сказала в сердцах княгиня Пустовойт. - Хоть обратно в пещеру.
– Проживем, проживем как-нибудь, - поддержал ее молодой стражник. - Как раньше жили, так и проживем. Другого богатыря ждать будем. Настоящего.
– А может, теперь настоящих и не осталось? - спросил на это старик Ерема и покосился на Эрика с надеждой.
Старика мучил прострел, и он готов был на любую интригу, только бы не возвращаться в сырость.
Эрик слушал этот удивительный разговор, никак не понятный в устах московских киноартистов, и в нем бурлили подозрения. Про тетю Шуру и Александру Евгеньевну говорить не приходится. Они застыли у стола, забыв, что пора разливать чай, и только хлопали глазами.
Царевна выслушала мнение придворных и снова заплакала.
– Не могу я назад идти, - говорила она. - Неужели это непонятно? Я же обручена. С Иваном обручена. И нет мне пути назад. Что я, девка, что ли, гулящая?
Принцесса закрылась платочком. Эрик думал о том, что ни автобуса, ни кинокамер, ни прожекторов - ничего такого он не видел. И сколько времени, скажите вы мне, можно ходить в театральной одежде, не переодеваясь?
– Остается мне одно, - продолжала царевна сквозь слезы, - найти берег покруче и с него в реку кинуться. А вы уж как хотите. Вы свободны. Всем волю даю.
– Такая молоденькая, а так убивается, - посочувствовала тетя Шура, которая была женщина добрая и отзывчивая. - Не иначе, как у наших дорогих товарищей случилась неприятность.
– Слышишь, Шура, Иван Юрьевич на ней жениться обещал и обманул, - сказала Александра Евгеньевна.
– Как же он мог? - возмутилась тетя Шура. - У него жена неразведенная в Архангельске живет.
– Чего? - возопил дед Ерема. - Жена, говоришь?
– Кстати, где он сам? - спросил Эрик, еще не разобравшийся в своих чувствах, но кипящий желанием сначала помочь прекрасной девушке, а потом уж разбираться.
– Да, где он? - поддержала княгиня Пустовойт.
– Где он?! - вскричал старик Ерема. - Где обманщик?! Целовал, а сам женатый!
Толкаясь в узких дверях и забыв о чае, все бросились обратно в коридор. И остановились как вкопанные. Перед распахнутой дверью в комнату, где хранился сундук с невестиным приданым, лежал связанный стражник с кляпом во рту. Он бешено вращал глазами и корчился как червяк.
Комната была пуста. Ни сундука, ни Дегустатова.
– Может, он где-нибудь еще? - предположила тетя Шура, понявшая, что гостей обокрали, но болевшая за репутацию дома отдыха.
– Дегустатов! - крикнул Эрик.
И в ответ по асфальтовой дорожке у окна грянули копыта, из-под них брызнули искры до сосновых вершин, и черный конь, взмахнув длинным хвостом, рванул с места к темнеющему лесу. На коне сидел Дегустатов, под мышкой тяжелый сундук, а сзади, обхватив его живот гладкими руками, Анфиса.
– Спелись, - сказал стражник.
– Держи вора! - воскликнула княгиня Пустовойт, а мудрый старик Ерема ответил на это скорбно:
– Не догонишь. Это же Ветерок. Конь-Ветерок. Волшебное животное. Ни одна тварь на свете его не обгонит.
– Значит, Иван мое кольцо украл?
– Он самый, больше некому. Конь-Ветерок только хозяина кольца слушается.
– Значит, он меня во сне, еще не поцеловавши, обокрал? - настаивала царевна.
– Так, Елена, так, - повторил старик.
Тут терпению Эрика пришел конец. Он встал в дверях и произнес громко:
– Вы вовсе не те, за кого себя выдаете. Никакая вы не киногруппа. Рассказывайте, кто вы на самом деле, почему здесь оказались. Тогда примем меры.
– Достойный разговор, - сказала Александра Евгеньевна. - Давно по Дегустатову уголовный кодекс плачет.
– Мы себя ни за кого не выдаем, - ответил старик Ерема. - Не то, что ваш друг Иван Юрьевич.
– Не друг он нам, - поправил Эрик. - Попрошу перейти к делу.
В Эрике появились серьезность и собранность, как на пожаре. Впереди языки пламени, опасность для жизни, в руках лестница, и надо приставить ее к многоэтажному зданию и лезть наверх, спасать женщин, стариков и детей.
– Так вот, - сказал старик, оценив серьезный вид отрока в золотом шлеме. - Мы родом из тридевятого царства, тридесятого государства. Случилось так, что на рождение царевны Алены вредная колдунья, Анфисина притом двоюродная бабушка, приглашения не получила. И поклялась она страшной клятвой нашу царевну со света свести. Но другая колдунья, близкая нашему царю, царство ему небесное, на это так сказала: «Не будет смерти Алене-прекрасной при ее совершеннолетии, а заснет она глубоким сном и спасет ее один рыцарь, который полюбит ее навечно, поцелует в хрустальном гробу и разбудит. Ее и всех придворных людей».
– Спящая царевна! - воскликнула Александра Евгеньевна.
– Она самая, - согласился старик Ерема. - А ты откуда знаешь?
– Так о вашем приключении сохранилась память в художественной литературе.
– И в устном творчестве, - добавил Эрик, не сводя глаз со спящей царевны.
«Алена, - шептали беззвучно его губы, - Аленушка». И царевна, хоть момент был очень тревожный, на взгляд ответила и потупилась.
– О вас, - продолжала Александра Евгеньевна, - множество сказок написано, фильм снят. И даже мультипликация, про иностранный вариант. С гномами.
– Такого не знаем, - сказал старик. - Значит, заснули мы, как и было приказано, в день Леночкина совершеннолетия. Что дальше было - не помним. Дракон нас охранял, чтобы случайный человек не польстился на наше беспомощное состояние. Потом, видно, пещера заросла, пути к ней потерялись, а дракон помер. Так и случилось - проснулись мы от постороннего присутствия. Видим - незнакомый витязь в странной одежде нашу царевну в губы целует. Значит, кончилось наше затворничество и будет свадьба.
– Конечно, - подтвердила Александра Евгеньевна. - Как сейчас помню. Потом была свадьба и сказке конец.
– Да не сказка это, - ответила царевна, сморщив носик. - Я в самом деле все эти годы в хрустальном гробу пролежала. На пуховой перине.
– Мы поверили, пошли за вашим Иваном Юрьевичем. Он нас сюда привел, а дальше сами знаете.
– Он про вас сказал, что вы артисты.
– Кто-кто?
– Артисты.
– Таких не знаем. Ошибся он.
– Ряженые, - подсказал Эрик. - Так раньше назывались? Скоморохи.
– Да за такое... За такое... - У старика слов не нашлось, и он сплюнул на пол в негодовании.
– Я чистых голубых кровей, - топнула ножкой царевна и посмотрела на Эрика.
– Это нам все равно, - заметила тетя Шура, которая до этого молчала. - Нам бы человек был хороший, не жулик.
– Тоже бывает, - согласился старик Ерема. - А все-таки царевна.
– Царевна, - вздохнула Александра Евгеньевна. - Люди на Луну летают, реки от химии спасают, телевизор смотрят, а тут на тебе, царевна...
– Ладно, потом разберемся, - сказал Эрик. - Помочь надо.
– Нет, - ответил старик Ерема. - Помочь ничем нельзя. Ветерка не догнать. Они сейчас в другое царство ускакали.
– До другого царства не доскакать, - ответил Эрик, улыбнувшись. - До другого царства много дней скакать. Да и границу ему на коне не переехать.
– Стража? - спросил с надеждой Ерема.
– Пограничники. Пошли позвоним в город.
– В колокола звонить будет, - объяснил старик остальным. - Народ поднимать.
– Нет, - возразил Эрик. - Я своему начальнику позвоню. Может, придумаем что. Есть у меня одна идея.
– Брандмейстеру? Молдаванину?
Память у старика была хорошая.
– Ему самому.
– Зачем ему? - удивилась тетя Шура. - В милицию звонить надо.
– В милиции не поверят. Что я им, сказку о спящей царевне по телефону расскажу? Товарищи, скажу, в сказке возникли осложнения?
– А начальнику?
– Начальнику я знаю, что сказать.
Эрик оставил зареванную царевну с ее обслугой в домике, приказал стражникам никого близко не подпускать: чуть что - в топоры. Им придал для усиления Александру Евгеньевну. И поспешил в главный корпус. Тетя Шура и старик Ерема отправились за ним.
День клонился к вечеру. Небо загустело, тени просвечивали золотом, и в воздухе стояла удивительная прозрачность, так что за несколько километров долетел гудок электрички.
– Знаю, куда он поскакал, - сообщил Эрик. - К железнодорожной станции. К Дальнебродной.
– Очень возможно, - согласилась тетя Шура.
– И еще неизвестно, когда поезд. Далеко не каждый в Дальнебродной останавливается.
Старик Ерема не вмешивался в разговор, а представлял себе в воображении железную дорогу - накатанную, блестящую, с неглубокими сверкающими колеями, и была она знаком страшного богатства и могущества этих людей. Ему нравилась деловитость отрока в золотом шлеме и внушала некоторые надежды. Но, конечно, больше всего он рассчитывал на помощь князя Брандмейстера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258