Через пять минут взвизгнула в приемной секретарша, а еще через минуту зашуршал шинами белый «мерседес». Мощин выбежал в приемную. Валюша была почти растерзана и сладко стонала.
– Прикройся, - сказал Мощин.
Валюша попыталась прикрыться зелеными купюрами, что лежали стопкой на ее животике.
Через неделю прибыл «КамАЗ», полный пластиковых мешков с изображением роз в натуральных цветах. Мощин подписал накладную и созвал городской актив на полевые испытания.
Как раз прошел снег, площадь Первопроходцев была похожа на степь-да-степь-кругом, заслуженный дворник Рахат Мухитдинов вышел на простор с эмалированным лукошком через плечо и пошел по целине, размахивая правой рукой, как сеятель на агитплакате двадцатых годов. Демонстранты с красными флагами выкрикивали критические замечания. Снег за спиной дворника начал таять, чуть дымясь. На площади образовалась черная блестящая полоса.
Присутствовавший на демонстрации Глеб Неунывных стал хлопать в ладоши.
– А если тридцать градусов мороза? - спросил Ложкин.
– Будет испаряться! - ответил генеральный президент. - И в сорок не замерзнем! Ваш город спасен!
– Сколько придется платить? - спросил Корнелий Удалов.
– По бартеру, - ответил Мощин. - Все утрясено. Город не потеряет ни копейки.
Неунывных умчался на «мерседесе» на базу благоустройства. Оттуда он взял курс на свои края. За «мерседесом» следовали два грузовика и три снегоуборочных комбайна, которые он получил по бартеру как предоплату за «розочку».
В Великом Гусляре началась цивилизованная жизнь. Как в Москве.
При трескучих морозах гуслярцы брели по черным лужам, хлюпали по черной жирной грязи, машины разбрызгивали грязь по стенам домов, вечерами женщины пытались отстирать засоленные брюки и ботинки, а шоферы соскребали с машин белый жгучий налет... Зато было куплено вдоволь кумача на украшение улиц.
Профессор Минц пришел к Мощину в начале декабря, когда до юбилея оставались считанные недели. Мощину не хотелось видеть надоедливого профессора, добра от этой встречи он не ждал, к тому же он спешил: пора было выкупать красный кирпич для завершения строительства дачи. Благо, Глебушка привез вчера две сотни баксов.
– Ну, что у вас, мой дорогой человечище? - спросил Мощин, поправляя очки, которые все сползали на кончик острого носа, удивительно выдававшегося на совершенно круглом и даже пухлом лице.
– Я просчитал возможные последствия, - сказал Минц. - Это может плохо кончиться для города.
– Лишнее, лишнее, вот это лишнее. Не советую слушать злопыхателей. Наверное, опять Корнелий Иванович Удалов под меня копает?
– Вы хоть состав этой «розочки» установили?
– Одобрено. Одобрено ассоциацией фармакологов - мне лично даны гарантии, - быстро сказал Мощин.
– При контакте ног с солью «розочки» могут начаться процессы деформации, - сказал Минц. - Дыхание сопровождается...
– Ах, спрячьте свою записную книжку, дорогой мой дружище, - вздохнул Мощин. - И покиньте мой кабинет. Вы хотите возмущения? Народ вас не поддержит. Раньше мы как жили? Ходили и скользили. А теперь, где ваши дворники? На заслуженном отдыхе!
– Вы тоже не застрахованы, - возразил Минц. - Ваши поставщики везут в Гусляр отходы завода «Льизифосгенпроект-13» имени Клары Цеткин.
Мощин заткнул уши указательными пальцами и начал топать ногами, чтобы не слышать проклятого профессора.
Не могут футурологи предсказать главную опасность. Даже Нострадамус им не помощник. Он ведь что написал в шестьсот тридцатом катрене:
В конце рокового столетия
В стране гипербореев
Город от имени крупной птицы
Будет поражен проклятием, подобно столице.
Каждому ясно, что страна гипербореев - Российская Федерация, а крупная птица - гусь.
После обеда предгор Мощин велел шоферу ехать на строительство объекта номер один - своей дачи. Он ехал и думал, что дачу надо завершить до юбилея. Пригласим из Москвы какого-нибудь великого скульптора, чтобы поставил монумент. Все равно какой. А на даче будет большой банкет - руководители области отведают наших осетров.
Машина неслась по улицам, разбрызгивая черную грязь. Прохожие жались к стенам. Стоял жгучий мороз, у центрального супермаркета стояла очередь за резиновыми сапогами. Детей выпускали на улицу только в марлевых повязках. Поперек улицы рабочие растягивали транспарант:
«СЛАВА НАШЕМУ ГОРОДУ НА ПУТИ К ТЫСЯЧЕЛЕТИЮ!»
Второй плакат Мощину попался на выезде из Гусляра:
«ЭКОЛОГИЯ ДОЛЖНА БЫТЬ ЭКОЛОГИЧНОЙ!»
– Вот именно, - сказал Мощин. - Так держать!
– Вы ко мне? - спросил шофер.
– Я с собой беседовал, - ответил Мощин.
– Это правильно, - согласился шофер. - Всегда лучше с умным человеком поговорить. У меня к вам просьба, Леонид Борисович. Когда будете снова с собой разговаривать, спросите, когда будем новый кар получать?
– А чем тебе наш скромный «ауди» не подходит, Трофимыч? - удивился предгор.
– Беспокоит меня состояние его днища, - сказал шофер.
– Отчего же?
– От этой грязи! От «розочки», блин!
– Не стоило бы тебе слушать бабские сплетни, - сказал Мощин.
Машина съехала с шоссе и пошла, слегка подпрыгивая, по дорожке, что вела к стройке века. Пока еще здесь не было покрытия.
Впереди уже показался возведенный до третьего этажа замок - личная резиденция Леонида Борисовича.
Машина съехала с пригорка, но тут в ней что-то треснуло, и днище ее отвалилось. К счастью, скорость была невелика и, отваливаясь вместе с днищем, шофер успел тормознуть.
Мощин рассердился на шофера, на машину и на интриги.
Он вылез и пошел дальше по снегу пешком, а шофер вел машину сзади, держась за руль и перебирая ногами.
Дальнейшая судьба предгора складывалась драматично.
Отдав деньги за кирпич, Мощин оставил шофера с машиной, а сам побрел обратно к шоссе, чтобы там проголосовать и вернуться в город.
Время было к вечеру, пятница, ни одной машины к городу не встретилось, а те, что встретились, не остановились.
Только к шести часам вечера (вы представляете, в каком состоянии?) Леонид Борисович вступил в Гусляр, который уже издали дал о себе знать легким запахом тления, издаваемым «розочкой». Над городом царил мир. Кое-где в окнах мерцало голубым - работали телевизоры. По мере продвижения руководителя к центру города глубина грязи увеличивалась. Одно дело ездить по Гусляру на персональной машине, совсем другое - оказаться в положении пошлого пешехода.
Мощин был зол на фирму «Ауди», которая выпускает такие негодные автомобили, на глупого шофера, на черную грязь, на плохое освещение на улицах, на проезжавшие мимо и обдававшие его черной грязью машины, на молодежь, которая не уступает дороги, на жену, которая не ждет его обедать...
Жена действительно не ждала его обедать. У жены было горе, и она ждала мужа, чтобы поделиться с ним.
– Герасима Ксюша привезла, - заплакала она, увидев на пороге мокрого, несчастного, осунувшегося мужа. - С утра доктора надо вызвать.
– Что еще? - Мощин уселся на стул в коридоре. Дорогой был стул, из итальянского мебельного гарнитура.
– Сказать нельзя, - ответила жена. - У них в садике эпидемия, но такая страшная, что нельзя даже сообщить...
– Опять бабские сплетни, - досадливо отмахнулся Мощин и пошел на кухню, забыв раздеться. - Покормила бы...
– Ты что не разуваешься! - закричала вслед мужу Мощина. - Опять мне за тобой подтирать. По колени промок!
На крики из комнаты выбежал, постукивая копытцами, милый ребенок Герасик.
– Это что еще за мода? - возмутился Мощин, стягивая мокрый ботинок. - Сейчас же сними!
Ботинок стягивался с трудом, настолько одеревенела, окостенела от мокрого холода нога.
– А у Нинки из младшей группы копыта зеленые, - сообщил Герасик.
Мощин хотел было накричать и на внука, и на жену, и на дочку - на всех, кто занимается чепухой, когда человеку так плохо, но тут наконец его ступня выскочила из мокрого ботинка и оказалось, что она очень похожа на копыто.
– Этого еще не хватало! - сказал Мощин. - Где мои шлепанцы?
Жена кинула ему шлепанцы, она была недовольна.
Мощин решил не говорить жене о своих копытах. Он знал, что она скажет. Поэтому кое-как надел шлепанцы и пошел в туалет, но по дороге один шлепанец потерял, и жена заметила. И крикнула ожидаемое:
– Козел, ну прямо козел!
– Ты на своего внука посмотри! - огрызнулся городской голова. - А потом обзывайся.
Это было несправедливо, и жена зарыдала. Внучок тоже начал плакать.
Открылась дверь, пришла дочка.
– Эй, что за лужа? - закричала она с порога.
Все стали смотреть на лужу - оказалось, что это не лужа, а киселеобразная масса из ботинок и сапог черного цвета.
И запах от этой массы шел фосгенный.
– Нет, - сказал Мощин, - пахнет таллием. Его соли.
– Я тебе сколько раз говорила, оставляй обувь на лестнице! - крикнула жена, хотя говорить этого она не могла, даже в элитном доме все равно бы через две минуты все украли.
– У нас, - сказала дочка, раздевшись, - сегодня первый этаж конторы пополз. Опустился, понимаешь, весь дом на этаж. Кто с первого этажа в живых остались, к нам переселились. Представляешь, какая толкотня началась!
– Почему мне не докладывают! - совсем уже рассердился Мощин. - Сейчас же еду в Гордом. Я им покажу!
Тут зазвонил телефон.
Звонил начальник пожарной команды. Сообщил, что площадь Первопроходцев осела на метр. Что делать?
– Сейчас буду! - крикнул Мощин. - Высылай за мной пожарку!
– Они все без резины стоят, - ответил начальник пожарной охраны. - Резину у них съело.
– Ничего, - упрямо сказал городской начальник, - пешком дойду. Я им покажу! Я все поставлю на место!
Он попытался натянуть на копыта ботинки, но не получилось.
Дочь посмотрела на потуги отца равнодушно.
– У нас, - сказала она, - есть некоторые - потеряли ноги и ползают.
– Как так ползают? - заинтересовался Герасик. - На животиках?
– На санках, - ответила мама.
– А то у нас две девочки в садике на животиках ползали... - Мальчик снова заплакал.
Но взрослым не было до него дела, потому что потухло электричество, и все стали искать свечи. Мощин все грозился уйти на голых копытах, а жена говорила ему:
– Не смей, Леонид, потеряешь ноги, новых не будет! Кости не восстанавливаются, я тебе как учитель начальных классов говорю!
– Папочка, не ходи! - присоединилась к маме дочь. - Мороз двадцать градусов, копыта отморозишь!
Но Мощин не послушался. Он вырвался и побежал, стуча копытами, вниз по лестнице.
К счастью, не он один оказался сознательным гражданином. У дверей в черной грязной речушке покачивалась спасательная надувная лодка желтого цвета. В ней сидел профессор Минц в дождевике.
– Что делать? - крикнул Мощин от дверей.
– Садитесь! Поплывем, будем принимать меры!
Профессор Минц уже не казался Мощину таким отвратительным, как недавно. Приятный профессор, отважный.
– Какие меры? - спросил Мощин.
Надувную лодку понесло вдоль Пушкинской улицы.
– Кружок «Юный химик» имени Петрянова-Соколова, - загадочно ответил Минц, энергично гребя по скользкой дороге.
Но путешествие, начавшееся так славно, чуть не закончилось трагедией.
Лодка попала в поток черной жижи, стремившейся к реке Гусь. Потребовалась вся сила и сноровка немолодого профессора, чтобы не быть смытыми в речку, которая вскрылась ото льда и несла к Белому морю свои черные непрозрачные воды. Тяжко воняло.
– Постарайтесь не дышать! - приказал профессор Мощину, и тот прижал к носу рукав.
Стало немного лучше. Сквозь рукав предгор строго крикнул:
– Смесь совершенно безопасна!
– С чем вас и поздравляю, - отозвался профессор.
– А скажите, откуда у Герасика копыта? - спросил Мощин.
– Оттуда! Помолчите, вы мне мешаете грести!
От реки Гусь, скользя, падая и отчаянно крича, бежали несколько любителей подледного лова. С ужасом Мощин увидел, что из реки к ним тянутся щупальца непонятных чудовищ, напоминающих американский фильм ужасов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258