И хотя Виктор доказывал, что надо убрать или слово "новая", или "XXI век", Большаков оставил и то и другое, видимо считая, что кашу маслом не испортишь.
Вообще в этот период Алексей часто и уже привычно блефовал. Так, прибегавшим к нему депутатам он говорил об общероссийском движении, как о вполне сформировавшейся структуре.
- Уже выразили готовность присоединиться к нам руководители крупных банков, предприятий. Создается и специальный фонд, - веско, с достоинством ронял Большаков, показывая, что он информирует собеседника больше из вежливости, но упрашивать никого не собирается, так как и без того полно желающих влиться в ряды спасителей отечественной экономики. - Но, главное, - тут он понижал голос, - нас будет поддерживать правительство - и политически, и финансово.
Слова о фонде и финансовой поддержке правительства действовали гипнотически - народные избранники немедленно выражали готовность влиться в ряды патриотического движения "Новая Россия - XXI век" и в соответствующую парламентскую фракцию. Оказывается, они давно уже ночи не спят и все думают, как помочь отечественной промышленности. Причем абсолютно все депутаты считали, что сделали бы для структурной перестройки, для подъема российской экономики гораздо больше, если бы занимали руководящие посты во фракции. В ответ Алексей не скупился раздавать обещания, но они носили самый общий характер: "Вот когда наступит лето - тогда обязательно всем будет тепло".
Но не прошло и двух недель после начала активных консультаций по сколачиванию новой депутатской группы, как Большаков стал все реже и реже приглашать на них Виктора, зато все чаще там появлялся Садиров. Как и во времена избирательной кампании, Ринат незаметно перетянул всю подготовительную работу на себя и своих людей. Он опять вел всю документацию, регулировал очередность и время встреч, работал со средствами массовой информации.
Ребров не собирался с ним в этом соперничать, но в какой-то момент почувствовал, что начинает терять контроль над событиями, что какие-то важные и очень нужные детали проходят мимо него. И когда он вдруг случайно узнал, как далеко уже все зашло, ему даже стало немного нехорошо.
4
В конце июня организаторы движения "Новая Россия - XXI век" устроили в бизнес-центре гостиницы "Рэдиссон-Славянская" широко разрекламированную пресс-конференцию. Журналистов набилось полный зал, так как к этому времени по Москве уже вовсю ползли слухи о какой-то новой, грандиозной затее доморощенных олигархов, обещавшей ее участникам миллиардные прибыли.
Ребров пришел в "Рэдиссон-Славянскую" минут за десять до начала пресс-конференции, но к этому моменту все стулья в бизнес-центре уже были разобраны и ему пришлось стоять. В зале оказалось немало знакомых лиц. А где-то во втором или третьем ряду Виктор увидел Игнатьеву, которая оживленно разговаривала с сидевшим рядом с ней Энрико Берлуччи.
Анна в очередной раз изменила прическу, а точнее, вернулась к прежней: она отрастила немного волосы и собрала их на затылке, открыв длинную, красивую шею. Зато прическу итальянца изменить было невозможно - его громадная со лба до затылка лысина была такой же идеально круглой и лучезарной, как нимб какого-нибудь святого.
Со времени последней размолвки с Анной Виктор ни разу не звонил ей, и она не звонила ему. И в этом не было ничего удивительного: если бы проводился, предположим, мировой конкурс по упрямству, они наверняка встретились бы в финале и схватка оказалась бы долгой и упорной. Кроме того, Ребров находился именно в том идиотском состоянии, в котором человек способен сутками думать о другом человеке, мечтать о встрече с ним, но из-за какой-то дурацкой гордости скорее согласится, чтобы ему отрубили руку, чем наберет этой рукой заветный номер телефона.
Впрочем, как только Виктор увидел Анну, он тут же забыл о своей гордости и решил с ней поговорить. С ним часто так бывало: чем более мощные он возводил баррикады, тем легче они рушились. Он заметался в поисках пути к ней, но стулья стояли длинными сплошными рядами, а проходы вдоль стен были забиты людьми. Оставалось только лезть по головам. Конечно, вряд ли такой пустяк его бы остановил, но в этот момент в зал вошли организаторы нового общественного движения и уже через минуту пресс-конференция началась.
Вел ее Садиров, а в президиуме, помимо Большакова и Шелеста, сидело еще много известных людей - генеральный директор крупного объединения по производству боевых самолетов, губернатор одной из сибирских областей, где находилось множество военных заводов, президент промышленно-строительной ассоциации, банкиры, депутаты.
Команда выглядела внушительно, но особенно впечатляло, с какой скоростью она была сколочена. Ребров вдруг с ужасом подумал, что эти люди, объединившись, вполне способны реализовать на практике то, что задумывалось им всего лишь как приманка для Большакова и Шелеста. Получалось, что, создавая ловушку своим врагам, Виктор опять лишь помог им. Это был заколдованный круг. Что бы ни изобретал он, они умудрялись абсолютно все обратить в свою пользу.
Во всяком случае выглядели они убедительно, когда высказывали озабоченность судьбой страны: "сможет ли Россия встать в один ряд с промышленно развитыми государствами", "будет ли продукция отечественных предприятий конкурентоспособна на мировых рынках" и вообще "какую страну мы оставим детям - процветающую или нищую и обездоленную"!
После окончания пресс-конференции толпа повалила к выходу. На какое-то время Реброва прижали к стене, а когда он оттуда выбрался, то увидел, что журналисты, разбившись на группки, теперь уже по отдельности терзают вопросами людей из президиума.
Шелест был в числе тех, кто пользовался особой популярностью у газетчиков. Президента банка "Московский кредит" окружало человек пять, среди них находилась и Игнатьева. Она внимательно слушала, что говорил Шелест, и, как показалось Реброву, улыбалась точно так же, как на той давней фотографии.
Виктор не стал дожидаться, пока Анна заметит его. Он развернулся и пошел к выходу.
Спускаясь со второго этажа в длинный холл гостиницы, Ребров догнал Энрико Берлуччи.
- О-о-о! Здравствуйте! - удивленно сказал итальянец и протянул руку. Как ваше здоровье?
- Нормально. А почему вы спрашиваете? - в свою очередь озадачился Виктор.
- На пресс-конференции я сидел рядом с Анной Игнатьевой... Помните, вы нас познакомили в прошлую нашу встречу. Я спросил ее, почему вас нет в зале и где вы сейчас находитесь. А она ответила, что, скорее всего, вы в больнице лечите нервы. По-русски ее фраза звучала как-то иначе, но смысл был примерно таким.
- Уже выписался, - усмехнулся Ребров. - Впрочем, вы тоже что-то не похожи сами на себя. У вас неприятности?
Итальянец помялся, словно не желая отвечать на этот вопрос. Но потом с тяжким вздохом сказал:
- Я очень разочарован...
- Чем?
- Пресс-конференцией... И вообще я устал от множества событий в России, в результате которых ничего не происходит. Это какой-то бег на одном месте... Кстати, скажите, вы тоже участвовали вместе с господином Большаковым в организации этого нового движения?
По его голосу чувствовалось, что ко всей этой затее он относится плохо.
- Участвовал... В значительной степени, - честно признался Виктор. - А вы не верите, что мы сможем помочь отечественной промышленности?
- Не верю, - подтвердил итальянец. - Когда собирают таких разных людей - это не для дела. Скорее всего, господин Большаков будет проводить очередную шумную кампанию. Я в России уже четыре года и знаю, что у вас всегда так поступают, когда надо убедить в чем-то общественное мнение. Впрочем, дело даже не в господине Большакове. Я давно знаю, что он из себя представляет. Меня сегодня очень расстроили все те уважаемые люди, которые пришли вместе с ним. Не люблю патетику и громкие слова, но, простите, кто-то же должен думать и о России...
- А может, из нынешней кампании все-таки что-то выйдет дельное? Что-то такое, чего вы даже не ожидаете? - усмехнулся Ребров.
- Я в это уже не верю, - решительно замотал головой итальянец. - Между прочим, меня скоро переводят в Рим. Я сам об этом попросил. Когда я приехал в вашу страну, то очень хотел ей чем-нибудь помочь. Но нельзя помочь тому, кто не хочет помочь себе сам.
- Мы с вами еще увидимся?
- Вряд ли.
- Жаль, - искренне сказал Ребров.
- Мне тоже.
Они уже дошли до автомобильной стоянки и стали прощаться, но Энрико еще чуть-чуть задержал руку Виктора.
- Знаете, - наморщил он лоб, словно раздумывая, говорить или нет. - У нас в Италии тоже долгое время всем правила мафия, но потом нашлись честные люди - прокуроры, политики, журналисты, которых нельзя купить. Вначале их было немного, но они стали очень хорошим примером для всех. Да и в других странах было что-то подобное: Америке помог Рузвельт, Франции - де Голль. И в России должен появиться свой мессия, извините за громкое слово, иначе у вас ничего не получится. Он должен перевернуть общественное представление о том, что - хорошо, а что - плохо. Показать, что воровать - неприлично. Иначе люди у вас так и будут идти во власть только за одним... Ну, вы понимаете... И еще... это, конечно, не мое дело, но лучше уходите от Большакова.
Энрико виновато улыбнулся и направился к своей машине.
Глава XXVI
НЕЗВАНЫЕ ВИЗИТЕРЫ
1
В субботу с утра, обнаружив в своем холодильнике всего лишь открытую банку сардин, которым здесь было почти так же просторно, как в Атлантическом океане, Ребров отправился закупать продукты на неделю.
Чаще всего он делал это в "Новоарбатском" гастрономе. В советские времена, когда дефицитом являлось абсолютно все, люди съезжались в этот магазин из ближнего и дальнего Подмосковья, и даже из более отдаленных мест, так как в "Новоарбатском" можно было гарантированно купить, пусть и отстояв громадную очередь, несколько сортов колбасы. Теперь же это был один из самых больших в центре города супермаркетов, где полки ломились от всяких вкусных вещей.
Виктор предпочитал "Новоарбатский" еще и потому, что прежде они часто ходили сюда вместе с Анной, когда она оставалась у него на выходные дни. И сейчас, даже не признаваясь себе в этом, он накупил именно того, что ей нравились, будто бы она должна была скоро к нему прийти.
От "Новоарбатского" до дома Реброва было не более десяти минут ходьбы, но, возвращаясь из магазина с кучей пакетов в руках, он пожалел, что не поехал за покупками на машине. Несмотря на утро, дышать в столице уже было нечем. Громадное и жаркое, как раскаленная сковородка, солнце зависло над Москвой, выжигая все живое на улицах. Даже Бульварное кольцо - обычно шумное и забитое машинами - сейчас оживляли лишь редкие троллейбусы, да и они, казалось, тоже сбежали бы куда-нибудь за город, если бы не зависели от электрических проводов.
Однако, как утверждают астрологи, во всех человеческих поступках есть особый, потаенный смысл. В самом деле, если бы Ребров поехал в магазин на своей дряхлой "Ладе", то тогда он не купил бы в подземном переходе свежие газеты и, возможно, не случились бы события, существенно повлиявшие на его дальнейшую жизнь.
В общем-то газеты оказались неинтересными. В покинутой всеми на лето столице ничего не происходило, и большинство редакций пробавлялось сообщениями о резко возросшем от жары числе сердечных приступов и об участившихся лесных пожарах в ближнем Подмосковье. Виктор уже собирался было выбросить всю эту макулатуру, но тут вдруг наткнулся на знакомое словосочетание "Новая Россия -XXI век".
В газете "Коммерсантъ", всегда подчеркнуто демонстрировавшей свою информированность, имелся специальный раздел, где рассказывалось о различных документах, находящихся в данный момент на рассмотрении в правительстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67