- Вы ему звонили раньше, когда разыскивали меня после смерти Лукина, да и Медведева. Ведь он решит... что я запил, что меня убили... Может быть, он уже обзванивает морги...
- Вы не преувеличиваете значения своей персоны? Прямо-таки все кинулись искать. Вы у нас всего-то сутки... Ладно, позвоню вашему начальнику, - неохотно пообещал Рукавишников.
Вторую ночь в камере Ребров проспал как убитый. Теперь кровать и подушка уже не казались ему такими жесткими. Не мешала и тишина.
Следующим днем была суббота, и Виктор решил, что выходные ему уж точно придется провести в следственном изоляторе. Однако часов в двенадцать дня лязгнул железный засов и охранник хорошо поставленным голосом гаркнул:
- На выход!
В комнате с деревянным барьером пожилой лейтенант, насмотревшийся всякого и поэтому никак не реагировавший на глуповатую улыбку Реброва, выдал ему отобранные при водворении в камеру ремень, бумажник, ключи и еще всякую мелочь. Виктор расписался за что-то, и ему указали на дверь.
На улице он сразу увидел Романа Хрусталева и Игоря Стрельника. Они стояли под деревом, метрах в пяти от входа в приемную следственного изолятора. Хрусталев бросился Виктору навстречу и заключил его в восторженные объятия.
- Ну как ты? Как?! - несколько раз повторил он.
Зато Стрельник всего лишь снисходительно пробубнил:
- Поставишь мне бутылку. Чтобы тебя выпустили сегодня, пришлось звонить отцу. А кому уж он звонил - одному богу известно...
- Вымогатель, - счастливо рассмеялся Ребров.
- Кстати, - сухо заметил Игорь, - я на машине и могу подвезти. Это тебе тоже будет стоить недорого.
- Если можешь, подбрось меня в Серебряный Бор, - попросил Виктор, там осталась моя машина.
- Я поеду с вами, по дороге поговорим, - заявил Хрусталев.
У Игоря был хотя и подержанный, но все же классный двухдверный спортивный БМВ. Он очень любил свою машину и притворно жаловался, что она не позволяет ему проявлять интеллект: мол, любая девчонка, лишь немного покатавшись с ним, сразу прыгает в его постель.
Пока они неслись в Серебряный Бор, Ребров вкратце рассказал, что произошло с ним за последние два дня.
- Ты упрямый, как сто ослов!! - подытожил его историю Игорь. - Когда видишь, как человек пытается пробить головой стенку, это порядком раздражает.
- Газеты писали об этой перестрелке, - задумчиво произнес Хрусталев, но твое имя нигде не упоминалось. Представляю, что было бы, если бы Семипалатинский узнал о твоих приключениях... Скажи спасибо следователю. Скорей всего, он не хочет тебя подставлять.
- Чтоб он лопнул! - беззлобно ругнулся начавший оттаивать Ребров.
- В общем, так! - перебил Роман. - Дело принимает совсем уж хреновый оборот. Отстреливают всех, кто имеет хоть какое-то отношение к этой компании. И милиция пока здесь бессильна. Послушай, - он повернулся с переднего сиденья назад, где расположился Виктор, - если я узнаю, что ты продолжаешь заниматься этим делом, то сам тебя прикончу! Понял?!
- Можешь не беспокоиться. Теперь меня об этом не надо просить, заверил Ребров.
Его машина стояла там же, где он ее припарковал. На прощание Хрусталев традиционно поныл, что отдел стал работать совсем плохо, и приказал всем как штык выйти в понедельник на работу. Потом они с Игорем уехали, а Виктор сел в свою родную "Ладу", разбитую практически так же, как сейчас и он сам.
5
По дороге домой Ребров строил нехитрые, но приятные планы: как он приедет, побреется, примет душ, выпьет чего-нибудь крепкого, а потом завалится спать. Однако, оказавшись у своей квартиры, он вдруг с удивлением обнаружил, что кто-то врезал в дверь другой замок.
- Что-то эти шутки с чужими домами начинают мне надоедать, пробормотал Виктор.
Он оглянулся, дабы убедиться, что не ошибся ни этажом, ни подъездом. Все было правильно: соседняя дверь обита ядовито-красным дерматином - такой еще нужно поискать, а на стене напротив красуется рисунок мужского полового органа.
В полной растерянности Ребров спустился на лифте вниз, залез в свою машину и порылся в бардачке. Ему удалось отыскать клочок бумаги с номером телефона, который Лиза сунула ему в руки, уезжая с "другом детства".
Отыскав телефон-автомат, Ребров дрожащими руками набрал номер. Ему было не очень уютно от мысли, что он может нарваться на "друга детства". К счастью, ответила сама Лиза. Узнав Виктора, она сразу перешла в наступление:
- Куда ты исчез?! - В ее голосе пробивались интонации директора школы. - Почему я не могла тебя найти?!
На какое-то время Ребров потерял дар речи.
- Не понимаю, почему ты меня об этом спрашиваешь, - наконец совладал он с собой. - Где бы я ни был - это мое, понимаешь, мое личное дело! Ответь мне только на один вопрос: это ты сменила замок в двери?
- Да! - гордо подтвердила Лиза. - Сегодня утром я приехала с рабочими и сменила замок. А что мне было делать, если ты отсутствовал двое суток?! Я искала тебя и на работе, и дома, чтобы подать заявление о разводе. Звонила и в четверг, и в пятницу, и сегодня утром... Я подумала, что ты где-то таскаешься со своими друзьями... или с девицами и ключи от квартиры могут теперь быть у кого угодно...
Ребров, по своему обыкновению, досчитал до десяти, выпустил из легких воздух и только после этого сказал:
- Пожалуйста, ничего мне больше не рассказывай о том, чем ты руководствовалась, меняя замок. Я этого все равно не пойму. Ты дашь мне ключи от квартиры? Ведь там лежат мои вещи.
- Хорошо, приезжай. - Теперь она говорила голосом глубоко оскорбленной женщины.
- Куда?
Она назвала адрес, и Виктор повесил трубку.
По пути он никак не мог успокоиться, руки у него дрожали, и пришлось даже остановить машину. Оказалось - в неположенном месте, и его оштрафовал дорожный инспектор. Помятый вид Виктора и его двухдневная щетина заставили подозрительного милиционера с особой тщательностью проверить документы и даже обследовать багажник.
Квартира "друга детства" находилась на пятом этаже нового дома с подземным гаражом и вестибюлем, отделанным мрамором. Такие дома повырастали в Москве сразу же, как только на волне экономических реформ появились люди, сделавшие огромные деньги.
Дверь открыл первый заместитель Реброва по супружеской жизни, одетый по-домашнему - в голубые джинсы и майку.
- Входите, входите, - засуетился он.
Из прихожей был виден просторный холл со светлым паркетом. Оттуда, цокая когтями, вышел громадный черный дог. Для порядка он грозно заворчал, но, среагировав на окрик хозяина, спокойно разлегся на полу.
- Что же вы стоите? Проходите, - с максимальным радушием повторил приглашение "друг детства".
- Я только на секунду, - не уступая сопернику в благородстве и дружелюбии, расплылся в улыбке Виктор. - Мне нужна Лиза.
- Сейчас, сейчас... - Он крикнул в глубь квартиры: - Лиза!
Появилась жена - в халате, с полотенцем на голове. Очевидно, она недавно приняла ванну, что ужасно разозлило Виктора. В вытянутой руке Лиза несла ключ, зажав его между пальцами с только что накрашенными ногтями.
- Простите, у меня дела... - ретировался "друг детства".
Ребров молча взял ключ и собрался уйти, но все же не вытерпел.
- Чего ты добиваешься? - кивнул он в сторону роскошной квартиры. Неужели тебе опять скучно?
Глава IX
ИНСТИТУТ ПСЕВДОНАУЧНОЙ ВОРОЖБЫ
1
Четыре пары преданных глаз смотрели на Виктора Реброва так, словно он должен был донести слово Божье или объявить шесть выигрышных номеров очередного тиража "Спортлото". Виктор впервые проводил общее собрание коллектива Института рынка при Союзе молодых российских предпринимателей таким было полное название этого загадочного научного учреждения. Глядя на своих четырех бойцов, он думал о том, что нынешняя его авантюра, пожалуй, будет даже покруче, чем посещение дома находившегося в бегах вице-президента "Русской нефти" Георгия Дзгоева.
После того как Реброва выпустили из следственного изолятора, ему понадобилась всего неделя, чтобы собрать эту команду. Двух будущих экспертов-рыночников он нашел, не выходя из редакции "Народной трибуны". Эти молодые люди, Андрей Точилин и Марат Баль, недавно закончили факультет журналистики Московского университета и слонялись по редакционным коридорам, безуспешно пытаясь пристроить свои заметки. Они порядком уже всем надоели, в том числе и Виктору.
В принципе они были неплохими ребятами - не уроды, с хорошим чувством юмора. Но вот материалы их не выдерживали никакой критики. Это еще раз подтверждало банальную истину о том, что на факультете журналистики можно было научиться чему угодно: курить, пить вино, трахать девчонок, но никак не писать заметки - последнее, как и в любой творческой профессии, от Бога.
Отчаявшись не только получить работу, но и хоть что-то опубликовать, недавние выпускники журфака мучились от комплексов, заискивали перед каждым человеком в "Трибуне". Они подолгу просиживали в буфете или в кабинетах сердобольных сотрудников редакции, рассказывая о своих университетских успехах, о проявившейся у них еще в детстве тяге к журналистике, о чем якобы свидетельствовали их статьи в школьных стенгазетах.
Впрочем, как только Точилин и Баль услышали о работе в Институте рынка и, главное, о том, что там они будут получать больше, чем им светило бы в случае приема в "Народную трибуну", они тут же предали свою юношескую мечту: нести людям доброе, вечное через пачкающие руки типографской краской газеты. Однако Ребров расценил это как вполне положительное качество, как проявление здорового прагматизма, просто необходимого для людей, собирающихся составлять прогнозы о состоянии неокрепшей российской рыночной экономики.
Еще один сотрудник новорожденного института - Вячеслав Кузьмянков был подобран на руинах разорившейся брокерской конторы. Ребров познакомился с ним, готовя статью о кризисе на Московской фондовой бирже. Неудавшемуся брокеру было уже под тридцать, что позволяло поднять средний возраст сотрудников Института рынка до уровня, выходившего за пределы детсадовского. Кроме того, Кузьмянков довольно бойко оперировал такими словами, как "маржа", "варрант", "листинг" и совсем уже загадочным для русского уха термином "индоссамент". Все это могло оказаться чрезвычайно полезным при подготовке аналитических материалов о состоянии российской экономики.
В свою очередь экс-брокер привел на смотрины старого друга - Максима Ивакина, ранее служившего в каком-то банке. Реброву так и не удалось разобраться в умственных способностях этого парня: на все вопросы тот отвечал односложно, предварительно надолго впадая в раздумье. Зато на прежней работе Ивакина приучили носить темные костюмы и галстуки, что выгодно отличало его от двух принятых в Институт рынка журналистов, не снимавших затертые джинсы. Виктор решил, что иметь в коллективе прилично одетого человека, которого не стыдно посадить в президиум, будет совсем не лишним. А говорить могут и другие.
Правда, размышляя о сильных и слабых сторонах каждого члена набранной команды, Ребров иногда приходил к выводу, что их так называемые достоинства - всего лишь плод его собственного больного воображения. Или, по крайней мере, эти достоинства он сильно преувеличил.
Не развеяло сомнений даже то, что эксперты-рыночники успешно справились с первым своим заданием - вымыть две комнаты, выделенные для института в Союзе молодых российских предпринимателей, расставить там мебель, подключить телефоны, факсы и компьютеры. Он почему-то вдруг подумал, что умение сотрудников таскать столы еще не является гарантией высокого качества интеллектуальной продукции всего научного учреждения.
Опасения Реброва, к сожалению, подтвердились сразу же, как только эксперты-рыночники перешли к моделированию работы института. Проще говоря, они попытались на основе собранной за пару часов информации из различных агентств составить какое-то подобие обзора ситуации на финансовом рынке и в отдельных отраслях российской экономики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67