.. коллега, и обменяйтесь с ним координатами для дальнейшего сотрудничества...
После этой короткой речи зануда Ситичкин ушел так быстро, словно боялся подцепить здесь какую-то инфекцию.
Не меньше минуты Игнатьева и Ребров молча смотрели друг на друга. Виктор даже успел подумать: он предпочел бы, чтобы красивые женщины смотрели на него как-нибудь иначе. И еще он испугался, что сейчас произойдет какая-нибудь нехорошая, шумная сцена, и постарался прервать затянувшуюся паузу:
- Хотите - верьте, хотите - нет, в этот раз наша встреча - чистая случайность. - Он помолчал, но, так как Игнатьева продолжала смотреть на него широко открытыми глазами, добавил: - И вообще, я уже не работаю в "Народной трибуне". Сейчас я - один из сотрудников аппарата Союза молодых российских предпринимателей. Вот меня к вам и прислали.
- Ну да! - с ледяным сарказмом констатировала Анна. - В Москве десять миллионов человек, а с пригородами - все пятнадцать, а ко мне случайно присылают именно вас. Никогда не выигрывала ни в какие лотереи, но теперь, кажется, удача вернула мне все свои долги.
- В мире миллиарды людей, но кого-то из них судьба все равно сводит постоянно, и некоторые даже остаются друг с другом навсегда, - довольно рискованно для такой ситуации пошутил Ребров.
Однако Игнатьева пропустила эти слова мимо ушей.
- Вы сказали, что ушли из газеты, - уточнила она. - Значит ли это, что вы перестали заниматься историей смерти Лукина и что я уже не вхожу в число подозреваемых вами людей?
- Вас я теперь ни в чем не подозреваю, - подтвердил он.
- Ах, теперь! - с недоброй иронией передразнила она его. - Ну, спасибо! А когда же настало это "теперь"?
- Когда вы скрыли от Кроля, что я тот самый журналист, который писал о "Русской нефти".
- Но, амнистировав меня, вы собираетесь продолжать свое расследование?
- Да, собираюсь... Я понимаю, что это может звучать смешно. Как клятва любить вечно. Хотя... - он словно раздумывал, стоит говорить об этом или нет, - у меня уже есть некоторые успехи: недавно мне удалось найти вашего бывшего вице-президента Георгия Дзгоева. Он мне сообщил немало интересного и назвал фамилии людей, которые убрали Лукина и Медведева.
Игнатьева удивленно посмотрела на Виктора, но потом нахмурилась:
- Зачем вы сказали мне о Дзгоеве? Вы что, опять меня проверяете? Побегу я кому-то докладывать об этом или нет?
- Да нет же! Я просто хотел, чтобы вы знали: то, чем я занимаюсь, не так уж бессмысленно... К тому же, мне кажется, вам было бы полезно узнать, что говорил мне Дзгоев.
Игнатьева немного подумала, нервно вращая в своих длинных, ухоженных пальцах карандаш.
- Хорошо, я вас слушаю, - согласилась она.
- Не думаю, что здесь лучшее место для таких разговоров. Сейчас уже конец рабочего дня. Давайте я вас подожду в своей машине - она стоит в переулке - и подвезу домой. По пути все и обсудим, - предложил Ребров.
- Я на машине...
- Тогда... дойдите после работы до Старого Арбата. От банка это - две минуты пешком. Я буду ждать вас у театра Вахтангова. Немножко с вами прогуляемся, если, конечно, вы не против.
- Хорошо, я буду там через полчаса, - сказала она.
4
Ребров спускался по широкой мраморной лестнице со второго этажа, где находились кабинеты Игнатьевой и Ситичкина, как вдруг входная дверь распахнулась и в вестибюль вместе с клубами морозного воздуха стремительно вошли четверо крепких молодых мужиков. Очевидно, это был кто-то из своих, так как охранники уважительно посторонились.
Эти люди явно только что выскочили из машины - они были без пальто. У них были одинаковые темные костюмы и удивительно похожие пестрые, безвкусные галстуки. У Виктора даже мелькнула мысль, что получили они эту деталь своего гардероба на каком-то вещевом складе, где выдаются также сапоги и портупеи.
Двое из вошедших остались у двери, а двое других прошли вперед. Они довольно бесцеремонно отодвинули Реброва в сторону.
- Подождите минутку! - негромко, но очень убедительно сказал ему один из этих, не обиженных здоровьем ребят.
Было понятно: если Виктор попытается продолжить свой путь к выходу, с ним особо церемониться не будут.
На несколько секунд в вестибюле установилась мертвая тишина: возникло ощущение, что вот-вот должно произойти что-то значительное и это ни в коем случае нельзя пропустить. А потом входная дверь распахнулась и на пороге появился президент банка "Московский кредит" Владимир Шелест.
"Явление Христа народу, - с иронией подумал Ребров. - Живой олигарх!"
С тех пор как в России начались экономические реформы, немало людей успели сколотить приличные состояния, но не более чем за десятком из них закрепилось это прозвище - олигарх. Оно было запущено кем-то из оппозиционно настроенных политологов и мгновенно укоренилось в средствах массовой информации. Тем самым, в полном соответствии с основами политэкономии, подчеркивалось, что деньги сделаны не просто большие, а огромные и что эта когорта избранных имела теснейшие связи с властью.
Ребров никогда лично не встречался с бывшим вице-премьером, хотя довольно часто брал интервью у других членов правительства и чуть ли не через день ходил на пресс-конференции в различные министерства и ведомства. Он лишь видел Владимира Шелеста издалека или на экране телевизора и сейчас поразился холеной коже его лица и рук, мягким манерам, особенно бросавшимся в глаза на фоне мощных ребят из службы безопасности. Этот человек словно специально подчеркивал, что он владеет более мощным оружием, чем грубая физическая сила.
На губах Шелеста гуляла улыбка, какая бывает у людей, не сомневающихся в своей власти. Его серо-голубые глаза скользнули по вестибюлю и на секунду задержались на Реброве, однако только потому, что Виктор был здесь единственным посторонним человеком. Но уже в следующее мгновение взгляд Шелеста перебежал куда-то вперед, и он поднялся по мраморной лестнице на второй этаж, беззвучно ступая блестящими черными туфлями по красной ковровой дорожке.
5
Анна пришла к театру Вахтангова, как и обещала, спустя полчаса. За это время Виктор, одетый не по сезону - в тонкое пальто и кепку, - успел превратиться в большой кусок льда.
- Давайте куда-нибудь зайдем, - сжалилась она над ним.
Ближе всего оказался ресторанчик в американском стиле с дурацкими красными кожаными диванчиками и громадными фотографиями несравненной Мэрилин Монро. Они устроились в углу, у окна, и к ним тут же подошел парнишка-официант.
- Пожалуйста, чай, - сказала Игнатьева.
- Хотите что-нибудь съесть или выпить? - спросил Виктор.
- Нет, спасибо, - отказалась она.
- Может быть, десерт? - поднял брови официант.
- Нет.
- Тогда - два чая, - сделал окончательный заказ Ребров.
За соседний столик сели две юные парочки. Точнее, не сели, а упали, побросав как попало свои куртки, шапки и рюкзаки. Всем им было лет по восемнадцать, и они успевали одновременно смеяться, целоваться, обижаться и говорить, перебивая друг друга. Посмотрев на них, Игнатьева слегка улыбнулась, но когда она перевела взгляд на Реброва, ее глаза опять стали холодными.
- Кстати, если мы будем говорить о Георгии Дзгоеве, - сказала она, то хотела бы вас предупредить, что никогда не была очень высокого мнения об этом человеке... А если еще точнее: на нем пробы негде ставить! Поэтому, что бы он вам ни говорил, я вряд ли поверю его словам.
- Зачем же вы тогда вообще пришли?! - усмехнулся Ребров. - Думаю, вы прекрасно знаете, о чем говорил мне ваш бывший вице-президент. Вы боитесь услышать это и заранее ищете возможность опровергнуть его слова.
- Это уже не смешно, - не собиралась сдаваться Игнатьева. - Помните, полгода назад вы попросили меня встретиться с вами, чтобы рассказать о каком-то своем сенсационном разговоре с Медведевым? Но ничего, кроме намеков, я тогда не услышала. Думаю, сейчас будет то же самое...
- Да, покойный Медведев - пусть земля ему будет пухом - побоялся назвать какие-то фамилии, но Дзгоев был очень конкретным.
Тут им принесли чай, и они на какое-то время замолчали.
- Так вот, - продолжил Ребров, когда официант ушел, - я встречался с Георгием Дзгоевым примерно полтора месяца назад в... ну, в общем, это не важно - где. В одном месте на Северном Кавказе. По его словам, он прячется там из-за боязни, что его уберут так же, как Лукина и Медведева.
- Кто уберет? - уточнила она с видом человека, которому сейчас должны были сделать болезненный укол.
- Ваш лучший друг Владимир Шелест и его правая рука - Рудольф Кроль. Именно эти люди, по словам Дзгоева, полностью контролировали компанию "Русская нефть". А когда выяснилось, что Лукин спрятал... или украл несколько десятков миллионов долларов, они решили этот вопрос очень просто - инсценировали его самоубийство. А потом стали избавляться от тех, кто знал об их делах. В прошлую нашу встречу я говорил вам все это в качестве предположения. Теперь же Дзгоев мои догадки подтвердил.
- Не знаю, зачем вам все это говорил Дзгоев... - пытаясь выиграть время и собраться с мыслями, протянула Анна.
- Потому, что у него нет другого выхода. Ваши друзья ему не по зубам, вот он и хватается за соломинку...
На лбу у Игнатьевой обозначились две вертикальные складки. Очевидно, она принимала непростое для себя решение.
- Да, я очень давно знаю Шелеста, - наконец решительно заявила она, в упор глядя в глаза Виктору. - Знаю с тех пор, когда он заведовал кафедрой в институте. Он был одним из самых молодых докторов наук, а я была у него аспиранткой. И когда его назначили заместителем министра экономики, он предложил мне пойти с ним. Предложил, так сказать, войти в его команду. Могу даже добавить, что знаю его очень хорошо... - она немного замялась, и на щеках у нее выступили два красных пятна, - впрочем, сейчас многое изменилось... Так вот, у Шелеста, конечно, есть масса недостатков... Но я никогда не поверю, что он замешан в этих убийствах, что он способен на такое.
- Может быть, что-то личное не позволяет вам объективно посмотреть на него? - осторожно поинтересовался Ребров.
- Послушайте, я сейчас уйду, - раздраженно откинулась на спинку диванчика Игнатьева. - Уж что-что, а моя личная жизнь вас точно не касается...
- Извините, - поспешил успокоить ее Виктор. - Но уверены ли вы так же в Кроле?
Было видно, что одно лишь это имя вызвало у нее раздражение. Своими длинными тонкими пальцами Анна несколько раз провернула чашку на блюдце.
- Я его близко не знаю. Но, думаю, от этого человека можно ждать всего, чего угодно. Понимаете, - вдруг засуетилась она, словно опасаясь, что ее слова выглядят бездоказательно, - он сидит у себя в офисе у Павелецкого вокзала безвылазно, как паук, но его присутствие ощущаешь везде... Я понимаю, что в банке должна быть хорошая служба безопасности, но он... это просто маньяк. Он, по-моему, считает нормальным, когда люди следят друг за другом, прослушивают телефоны, собирают компромат... А его боевики чуть ли не кладут тебе ноги на стол... На них натыкаешься везде...
- Но если Кроль устраивает президента вашего банка, значит, он сам ничуть не лучше?!
Игнатьева утомленно вздохнула.
- Послушайте, мне, возможно, было бы проще с вами общаться, если бы я поняла, почему вы преследуете Шелеста. Кстати, я вас уже спрашивала об этом. Вам что, не дают покоя его успехи? Вы ему завидуете?
- Нет, я его ненавижу! - уточнил Ребров.
- У вас есть на это основания?
- Думаю, что да.
- И давно?
- С тех пор как я написал статью о "Русской нефти" и убили Лукина... Я хорошо помню телевизионные интервью Шелеста, в которых он говорил, что мой материал вполне мог стать причиной трагедии... А ведь он прекрасно знал, кто реально это сделал, может быть, даже сам отдал распоряжение Кролю. Он меня подставил... - Ребров горько усмехнулся. - Причем, я уверен, в душе у него в тот момент ничто не шевельнулось. Ему в голову не пришло задуматься, кто я и какие проблемы у меня могут в связи с этим возникнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
После этой короткой речи зануда Ситичкин ушел так быстро, словно боялся подцепить здесь какую-то инфекцию.
Не меньше минуты Игнатьева и Ребров молча смотрели друг на друга. Виктор даже успел подумать: он предпочел бы, чтобы красивые женщины смотрели на него как-нибудь иначе. И еще он испугался, что сейчас произойдет какая-нибудь нехорошая, шумная сцена, и постарался прервать затянувшуюся паузу:
- Хотите - верьте, хотите - нет, в этот раз наша встреча - чистая случайность. - Он помолчал, но, так как Игнатьева продолжала смотреть на него широко открытыми глазами, добавил: - И вообще, я уже не работаю в "Народной трибуне". Сейчас я - один из сотрудников аппарата Союза молодых российских предпринимателей. Вот меня к вам и прислали.
- Ну да! - с ледяным сарказмом констатировала Анна. - В Москве десять миллионов человек, а с пригородами - все пятнадцать, а ко мне случайно присылают именно вас. Никогда не выигрывала ни в какие лотереи, но теперь, кажется, удача вернула мне все свои долги.
- В мире миллиарды людей, но кого-то из них судьба все равно сводит постоянно, и некоторые даже остаются друг с другом навсегда, - довольно рискованно для такой ситуации пошутил Ребров.
Однако Игнатьева пропустила эти слова мимо ушей.
- Вы сказали, что ушли из газеты, - уточнила она. - Значит ли это, что вы перестали заниматься историей смерти Лукина и что я уже не вхожу в число подозреваемых вами людей?
- Вас я теперь ни в чем не подозреваю, - подтвердил он.
- Ах, теперь! - с недоброй иронией передразнила она его. - Ну, спасибо! А когда же настало это "теперь"?
- Когда вы скрыли от Кроля, что я тот самый журналист, который писал о "Русской нефти".
- Но, амнистировав меня, вы собираетесь продолжать свое расследование?
- Да, собираюсь... Я понимаю, что это может звучать смешно. Как клятва любить вечно. Хотя... - он словно раздумывал, стоит говорить об этом или нет, - у меня уже есть некоторые успехи: недавно мне удалось найти вашего бывшего вице-президента Георгия Дзгоева. Он мне сообщил немало интересного и назвал фамилии людей, которые убрали Лукина и Медведева.
Игнатьева удивленно посмотрела на Виктора, но потом нахмурилась:
- Зачем вы сказали мне о Дзгоеве? Вы что, опять меня проверяете? Побегу я кому-то докладывать об этом или нет?
- Да нет же! Я просто хотел, чтобы вы знали: то, чем я занимаюсь, не так уж бессмысленно... К тому же, мне кажется, вам было бы полезно узнать, что говорил мне Дзгоев.
Игнатьева немного подумала, нервно вращая в своих длинных, ухоженных пальцах карандаш.
- Хорошо, я вас слушаю, - согласилась она.
- Не думаю, что здесь лучшее место для таких разговоров. Сейчас уже конец рабочего дня. Давайте я вас подожду в своей машине - она стоит в переулке - и подвезу домой. По пути все и обсудим, - предложил Ребров.
- Я на машине...
- Тогда... дойдите после работы до Старого Арбата. От банка это - две минуты пешком. Я буду ждать вас у театра Вахтангова. Немножко с вами прогуляемся, если, конечно, вы не против.
- Хорошо, я буду там через полчаса, - сказала она.
4
Ребров спускался по широкой мраморной лестнице со второго этажа, где находились кабинеты Игнатьевой и Ситичкина, как вдруг входная дверь распахнулась и в вестибюль вместе с клубами морозного воздуха стремительно вошли четверо крепких молодых мужиков. Очевидно, это был кто-то из своих, так как охранники уважительно посторонились.
Эти люди явно только что выскочили из машины - они были без пальто. У них были одинаковые темные костюмы и удивительно похожие пестрые, безвкусные галстуки. У Виктора даже мелькнула мысль, что получили они эту деталь своего гардероба на каком-то вещевом складе, где выдаются также сапоги и портупеи.
Двое из вошедших остались у двери, а двое других прошли вперед. Они довольно бесцеремонно отодвинули Реброва в сторону.
- Подождите минутку! - негромко, но очень убедительно сказал ему один из этих, не обиженных здоровьем ребят.
Было понятно: если Виктор попытается продолжить свой путь к выходу, с ним особо церемониться не будут.
На несколько секунд в вестибюле установилась мертвая тишина: возникло ощущение, что вот-вот должно произойти что-то значительное и это ни в коем случае нельзя пропустить. А потом входная дверь распахнулась и на пороге появился президент банка "Московский кредит" Владимир Шелест.
"Явление Христа народу, - с иронией подумал Ребров. - Живой олигарх!"
С тех пор как в России начались экономические реформы, немало людей успели сколотить приличные состояния, но не более чем за десятком из них закрепилось это прозвище - олигарх. Оно было запущено кем-то из оппозиционно настроенных политологов и мгновенно укоренилось в средствах массовой информации. Тем самым, в полном соответствии с основами политэкономии, подчеркивалось, что деньги сделаны не просто большие, а огромные и что эта когорта избранных имела теснейшие связи с властью.
Ребров никогда лично не встречался с бывшим вице-премьером, хотя довольно часто брал интервью у других членов правительства и чуть ли не через день ходил на пресс-конференции в различные министерства и ведомства. Он лишь видел Владимира Шелеста издалека или на экране телевизора и сейчас поразился холеной коже его лица и рук, мягким манерам, особенно бросавшимся в глаза на фоне мощных ребят из службы безопасности. Этот человек словно специально подчеркивал, что он владеет более мощным оружием, чем грубая физическая сила.
На губах Шелеста гуляла улыбка, какая бывает у людей, не сомневающихся в своей власти. Его серо-голубые глаза скользнули по вестибюлю и на секунду задержались на Реброве, однако только потому, что Виктор был здесь единственным посторонним человеком. Но уже в следующее мгновение взгляд Шелеста перебежал куда-то вперед, и он поднялся по мраморной лестнице на второй этаж, беззвучно ступая блестящими черными туфлями по красной ковровой дорожке.
5
Анна пришла к театру Вахтангова, как и обещала, спустя полчаса. За это время Виктор, одетый не по сезону - в тонкое пальто и кепку, - успел превратиться в большой кусок льда.
- Давайте куда-нибудь зайдем, - сжалилась она над ним.
Ближе всего оказался ресторанчик в американском стиле с дурацкими красными кожаными диванчиками и громадными фотографиями несравненной Мэрилин Монро. Они устроились в углу, у окна, и к ним тут же подошел парнишка-официант.
- Пожалуйста, чай, - сказала Игнатьева.
- Хотите что-нибудь съесть или выпить? - спросил Виктор.
- Нет, спасибо, - отказалась она.
- Может быть, десерт? - поднял брови официант.
- Нет.
- Тогда - два чая, - сделал окончательный заказ Ребров.
За соседний столик сели две юные парочки. Точнее, не сели, а упали, побросав как попало свои куртки, шапки и рюкзаки. Всем им было лет по восемнадцать, и они успевали одновременно смеяться, целоваться, обижаться и говорить, перебивая друг друга. Посмотрев на них, Игнатьева слегка улыбнулась, но когда она перевела взгляд на Реброва, ее глаза опять стали холодными.
- Кстати, если мы будем говорить о Георгии Дзгоеве, - сказала она, то хотела бы вас предупредить, что никогда не была очень высокого мнения об этом человеке... А если еще точнее: на нем пробы негде ставить! Поэтому, что бы он вам ни говорил, я вряд ли поверю его словам.
- Зачем же вы тогда вообще пришли?! - усмехнулся Ребров. - Думаю, вы прекрасно знаете, о чем говорил мне ваш бывший вице-президент. Вы боитесь услышать это и заранее ищете возможность опровергнуть его слова.
- Это уже не смешно, - не собиралась сдаваться Игнатьева. - Помните, полгода назад вы попросили меня встретиться с вами, чтобы рассказать о каком-то своем сенсационном разговоре с Медведевым? Но ничего, кроме намеков, я тогда не услышала. Думаю, сейчас будет то же самое...
- Да, покойный Медведев - пусть земля ему будет пухом - побоялся назвать какие-то фамилии, но Дзгоев был очень конкретным.
Тут им принесли чай, и они на какое-то время замолчали.
- Так вот, - продолжил Ребров, когда официант ушел, - я встречался с Георгием Дзгоевым примерно полтора месяца назад в... ну, в общем, это не важно - где. В одном месте на Северном Кавказе. По его словам, он прячется там из-за боязни, что его уберут так же, как Лукина и Медведева.
- Кто уберет? - уточнила она с видом человека, которому сейчас должны были сделать болезненный укол.
- Ваш лучший друг Владимир Шелест и его правая рука - Рудольф Кроль. Именно эти люди, по словам Дзгоева, полностью контролировали компанию "Русская нефть". А когда выяснилось, что Лукин спрятал... или украл несколько десятков миллионов долларов, они решили этот вопрос очень просто - инсценировали его самоубийство. А потом стали избавляться от тех, кто знал об их делах. В прошлую нашу встречу я говорил вам все это в качестве предположения. Теперь же Дзгоев мои догадки подтвердил.
- Не знаю, зачем вам все это говорил Дзгоев... - пытаясь выиграть время и собраться с мыслями, протянула Анна.
- Потому, что у него нет другого выхода. Ваши друзья ему не по зубам, вот он и хватается за соломинку...
На лбу у Игнатьевой обозначились две вертикальные складки. Очевидно, она принимала непростое для себя решение.
- Да, я очень давно знаю Шелеста, - наконец решительно заявила она, в упор глядя в глаза Виктору. - Знаю с тех пор, когда он заведовал кафедрой в институте. Он был одним из самых молодых докторов наук, а я была у него аспиранткой. И когда его назначили заместителем министра экономики, он предложил мне пойти с ним. Предложил, так сказать, войти в его команду. Могу даже добавить, что знаю его очень хорошо... - она немного замялась, и на щеках у нее выступили два красных пятна, - впрочем, сейчас многое изменилось... Так вот, у Шелеста, конечно, есть масса недостатков... Но я никогда не поверю, что он замешан в этих убийствах, что он способен на такое.
- Может быть, что-то личное не позволяет вам объективно посмотреть на него? - осторожно поинтересовался Ребров.
- Послушайте, я сейчас уйду, - раздраженно откинулась на спинку диванчика Игнатьева. - Уж что-что, а моя личная жизнь вас точно не касается...
- Извините, - поспешил успокоить ее Виктор. - Но уверены ли вы так же в Кроле?
Было видно, что одно лишь это имя вызвало у нее раздражение. Своими длинными тонкими пальцами Анна несколько раз провернула чашку на блюдце.
- Я его близко не знаю. Но, думаю, от этого человека можно ждать всего, чего угодно. Понимаете, - вдруг засуетилась она, словно опасаясь, что ее слова выглядят бездоказательно, - он сидит у себя в офисе у Павелецкого вокзала безвылазно, как паук, но его присутствие ощущаешь везде... Я понимаю, что в банке должна быть хорошая служба безопасности, но он... это просто маньяк. Он, по-моему, считает нормальным, когда люди следят друг за другом, прослушивают телефоны, собирают компромат... А его боевики чуть ли не кладут тебе ноги на стол... На них натыкаешься везде...
- Но если Кроль устраивает президента вашего банка, значит, он сам ничуть не лучше?!
Игнатьева утомленно вздохнула.
- Послушайте, мне, возможно, было бы проще с вами общаться, если бы я поняла, почему вы преследуете Шелеста. Кстати, я вас уже спрашивала об этом. Вам что, не дают покоя его успехи? Вы ему завидуете?
- Нет, я его ненавижу! - уточнил Ребров.
- У вас есть на это основания?
- Думаю, что да.
- И давно?
- С тех пор как я написал статью о "Русской нефти" и убили Лукина... Я хорошо помню телевизионные интервью Шелеста, в которых он говорил, что мой материал вполне мог стать причиной трагедии... А ведь он прекрасно знал, кто реально это сделал, может быть, даже сам отдал распоряжение Кролю. Он меня подставил... - Ребров горько усмехнулся. - Причем, я уверен, в душе у него в тот момент ничто не шевельнулось. Ему в голову не пришло задуматься, кто я и какие проблемы у меня могут в связи с этим возникнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67