Виктор начал серьезно подумывать об уходе, тем более что в последнее время Лиза повадилась регулярно исчезать по вечерам. Это не могло быть связано с ее работой - врача-терапевта престижной мидовской поликлиники. Чтобы после таких отлучек ничего не объяснять, жена использовала свой коронный прием - вообще прекращала разговаривать с Виктором, делая вид, что она на что-то смертельно обижена.
В этот вечер ее опять не было дома. Виктор поджарил себе яичницу и, ковыряя в тарелке, стал смотреть семичасовой выпуск новостей.
Программа, естественно, открылась сюжетом о самоубийстве президента "Русской нефти". Этакое главное событие дня. Впрочем, конкретной информации было не много - прокуратура пока отмалчивалась, - поэтому на экране долго показывали сначала здание самой компании, а потом громадный загородный дом Андрея Лукина, во дворе которого стояли милицейские машины и ходили какие-то люди в форме.
Корреспондент сообщил, что президент "Русской нефти" застрелился из принадлежавшего ему пистолета "ТТ". Самоубийство произошло ночью на даче, куда Лукин приехал один - без семьи и без охраны, что было ему не свойственно. В сюжете делалось предположение, что, возможно, это свидетельствует об интимной встрече или о переговорах с какими-то близкими деловыми партнерами. Впрочем, в доме не было обнаружено недавнего присутствия посторонних, а тем более следов борьбы. Не оставил Лукин и предсмертной записки, объяснявшей причины его трагического решения.
- Существует и еще одна версия случившегося, - сказал корреспондент. Его снимали теперь на фоне редакции "Народной трибуны" с газетой в руках. Буквально накануне была опубликована большая статья о компании "Русская нефть", где утверждалось, что Лукин и стоявшие за ним люди получали гигантские деньги, шедшие раньше в доход государства. Так вот, следователи пока не исключают, что эта публикация как раз и могла стать причиной самоубийства. К сожалению, автор статьи не захотел встретиться с нами, зато вот какой комментарий дали по этому поводу представители "Русской нефти".
На экране пошли кадры короткого интервью с одним из чиновников компании. Он заявил, что, без всякого сомнения, именно публикация в "Народной трибуне" подтолкнула Лукина к самоубийству. По его мнению, статья искажала реальные факты и вообще являлась спланированной акцией каких-то преступных групп, которые ни много ни мало хотят затормозить развитие рыночных реформ в России, - он не собирался мелочиться. В связи с этим, заметил чиновник, компания намерена привлечь журналиста к уголовной ответственности, а также заставить газету компенсировать громадный моральный и материальный ущерб. Впрочем, оговорился он, окончательное решение по этому вопросу будет принято на Совете директоров.
Словно мазохист, Ребров целый вечер переключал телевизор с канала на канал и смотрел выпуски новостей: все они начинались практически одним и тем же - сюжетом о самоубийстве главы компании "Русская нефть". В десять часов, когда началась большая информационная программа по каналу НТВ, пришла жена.
Открыв дверь своим ключом, Лиза бросила сумку на пол в прихожей, скинула туфли и босиком прошла в спальню. Всем своим видом она как бы говорила, что смертельно обижена и не собирается ни с кем в этой квартире разговаривать. За ней последовал шлейф запахов каких-то лекарств, вина и дорогих духов, которые Ребров ей не покупал.
Переодевшись в халат, Лиза уже направилась было в ванную комнату, но остановилась за спиной сидевшего в кресле Виктора - НТВ передавало свою интерпретацию главного события дня. К этому часу корреспондентам удалось раздобыть несколько фотографий Лукина, сделанных во время деловых встреч за рубежом, а также с десяток его семейных снимков, демонстрировавших, каким он был прекрасным мужем и отцом.
В отличие от других каналов, показывавших громадный загородный дом Лукина только снаружи, НТВ удалось достать пленку, снятую кем-то на месте самоубийства. Сначала камера прошлась по просторной гостиной. В эту комнатку очень органично вписывались овальный обеденный стол персон этак на двадцать и несколько пальм. А потом оператор задержался на кресле, в котором пришедшая рано утром уборщица обнаружила тело президента "Русской нефти". Рядом на полу мелом были обведены контуры пистолета.
Наконец, НТВ оказалось единственным каналом, сумевшим взять интервью у вице-премьера Владимира Шелеста, курировавшего в правительстве нефтяные отрасли. С его фамилией Ребров не раз сталкивался при подготовке своего материала, так как она стояла на многих важных документах. Но каждый раз эти документы носили самый общий характер: скажем, определяли условия конкурса, победитель которого получал право осуществлять поставки нефти за рубеж.
Другое дело, что чаще всего в таких конкурсах побеждала компания "Русская нефть", однако напрямую обвинить в этом Шелеста было трудно. Тем не менее во время сбора информации для статьи Ребров пытался встретиться с вице-премьером, но, узнав суть вопроса, помощник Шелеста вначале попросил перезвонить через пару дней, а затем отфутболил Виктора к какому-то второстепенному чиновнику.
На экране телевизора Владимир Шелест выглядел преуспевающим и очень уверенным в себе человеком, примерно одного возраста с Ребровым. Он был подтянут, хорошо подстрижен, на его лице постоянно присутствовала мягкая улыбка.
- Да, компания "Русская нефть" работала по ряду межгосударственных соглашений, - отвечая на вопрос корреспондента, вежливо сказал вице-премьер, - но это право она заработала, участвуя в открытых тендерах, предлагая правительству наиболее выгодные условия. Итоги конкурсов подводила специальная комиссия, так что я не вижу здесь никаких проблем, а тем более какого-то криминала.
- В то же время, - не отставал корреспондент, - из опубликованной в газете "Народная трибуна" статьи можно сделать вывод, что у частной компании, занимавшейся внешнеторговыми операциями, были мощные покровители в правительстве. Кстати, представитель "Русской нефти" уже заявил, что они подадут в суд и на газету, и на написавшего статью журналиста. А вы не будете требовать извинений, не считаете, что ваша честь задета?
Вице-премьер одарил всех зрителей еще одной потрясающе мягкой улыбкой. Он явно не хотел терять лицо, горячиться даже тогда, когда речь шла о противниках.
- Материал настолько непрофессионален, что, мне кажется, это как раз тот случай, когда газета высекла сама себя. Очевидно, что автор статьи человек молодой, горячий, и пусть воспитательной работой с ним занимается руководство "Народной трибуны". У меня на это, простите, нет времени...
За спиной у Реброва раздался какой-то невнятный звук.
- Тебе кажется это смешным? - спросил, поворачиваясь, Виктор.
- Насчет молодого человека - это и в самом деле забавно, - усмехнулась Лиза. - Мальчишке тридцать пять. Думаю, что тебе повезло. Если бы ты появился в кадре, то у тебя не было бы и этого оправдания.
В первый момент Виктор даже растерялся. А когда к нему вернулась способность говорить, он выглядел довольно жалко:
- Ты не считаешь, что твоя издевка - несправедлива и слишком жестока?
- А ты думаешь, мне приятно сознавать, что из-за статьи моего мужа застрелился человек?!
- Да не мог он застрелиться из-за этого, не мог! Понимаешь?! Все словно с ума сошли! - взорвался Ребров. - И, кстати, с чего это ты вдруг вспомнила, что у тебя есть муж?
Лиза страшно не любила, когда у нее перехватывают инициативу, и немедленно постаралась восстановить контроль над господствующими высотами.
- В самом деле, - сказала она, как бы вспомнив что-то мимоходом, скоро для меня это будет не актуально.
- Что ты имеешь в виду?
- Я ухожу от тебя. Думаю, я не буду здесь жить. Но так как квартира моя, попрошу тебя подыскать себе что-нибудь другое.
- Ты удивительно точно выбрала момент, чтобы сообщить мне об этом, усмехнулся Виктор. - Хорошо, дай мне немного времени разобраться со своими проблемами, и я куда-нибудь перееду.
- Конечно-конечно, - кротко прощебетала Лиза.
В эту ночь Реброву так и не удалось заснуть. Он ворочался на диване в гостиной, мысленно спорил со всеми на свете и проклинал душную июльскую ночь, которая так и не принесла огромному городу хотя бы немного прохлады.
Глава II
ВЫЗОВ В ПРОКУРАТУРУ
1
Ребров и Хрусталев уже около получаса сидели в приемной главного редактора "Народной трибуны" Михаила Семипалатинского. Ожидание затянулось, однако встать и уйти было нельзя - "на ковер" им приказали явиться немедленно! Но пока они спускались на третий этаж, где размещалось руководство газеты, к главному неожиданно нагрянули какие-то гости из Государственной думы, и Семипалатинский засел с ними в своем кабинете.
Секретарь отнесла им чай, что свидетельствовало о затяжном характере встречи. Вот почему на лице импульсивного Романа блуждали какие-то нервные гримасы, он беспокойно ерзал в очень низком кресле, и вообще у него был вид человека, созревшего для кошмарного преступления.
Хрусталев зашел за Виктором сразу после утренней планерки. Он не стал объяснять причины срочного вызова к начальству, но все было ясно и так. Только когда они уже выходили из лифта, Роман бросил:
- На планерке основной темой разговора была твоя статья об этой нефтяной компании... ну и реакция на нее в других газетах, на телевидении. Вся эта демократическая свора накинулась на тебя... Но ты не переживай, отобьемся...
"Сворой" резкий на оценки Хрусталев называл ближайшее окружение Семипалатинского, состоявшее из нескольких его замов и особо приближенных редакторов отделов. Роман любил повторять, что точно так же, как когда-то коммунисты не терпели малейшего инакомыслия, так сегодня демократы из редколлегии "Трибуны" - слово "демократы" он сопровождал ироничной ухмылкой - каленым железом выжигают в газете все, что им не нравится. "Это просто бездари, которые объединились, чтобы никого не подпускать к своей кормушке", - добавлял он.
Необузданный характер Романа заставлял его кичиться своей оппозиционностью, что часто оборачивалось для него серьезными проблемами. И, возможно, он давно бы лишился своей должности, если бы не работал в этой газете уже в течение двадцати лет, которые вместили и закат коммунистической системы, и перестройку, и начало экономических реформ в стране. В общем, он был одним из патриархов "Народной трибуны", и чтобы избавиться от него, нужны были достаточно веские основания.
Пока Роман и Виктор томились в приемной, в редакции наступала самая горячая пора: в секретариате начинали делать очередной номер "Трибуны". И кто хотя бы раз наблюдал за этим бедламом, то бишь за выпуском газеты, тот подвергался риску заразиться неизлечимой болезнью, называемой "журналистикой".
Тем более что в "Народной трибуне" - издании с историей, именем и традициями, где почитали за честь напечататься многие известные публицисты, политики и просто неординарные личности, - все достоинства и недостатки газетного дела проявлялись особо контрастно. Проблемы на ее страницах поднимали, как правило, очень крупные, юмор был тонким, заголовки придумывали емкие и из статей безжалостно выжимали воду. Ну а если газета начинала, скажем, критиковать правительство, то делала это тогда, когда все остальные им еще восхищались, и, наоборот, принималась защищать власть, когда средства массовой информации подвергали ее обструкции. Впрочем, иногда в "Трибуне" встречались и откровенные ляпы, очевидные глупости, но и они тоже были грандиозными.
Не случайно, прожив до тридцати четырех лет в затхлой атмосфере маленького, провинциального городка, Ребров в первые месяцы работы в редакции крупной столичной газеты был в эйфории от всего, что его окружало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67