— Сегодня ты выглядишь намного лучше, Дорис, — сказала Сэнди, наблюдая за тем, как пациентка пьет чай.
— Я ужасно себя чувствую.
— Это значит, что все идет хорошо, Дорис. Ты и должна чувствовать себя ужасно, прежде чем твое самочувствие улучшится. Вчера ты вообще ничего не чувствовала. Может быть, попробуешь съесть кусочек тоста?
— Я так проголодалась!
— Еще один хороший знак, — одобрительно отозвалась Сэнди. Глаза девушки выражали такое страдание, что обе женщины, врач и медсестра, чувствовали — именно чувствовали — боль, разрывающую голову Дорис. Только пузырь со льдом мог ее облегчить. Они потратили целую неделю на то, чтобы вывести наркотики из организма девушки, и сейчас нельзя было добавлять новую порцию. — Откинь голову назад.
Дорис послушно откинула голову на спинку глубокого кресла, купленного Сэнди в магазине на распродаже. Глаза девушки были закрыты, ослабевшие руки бессильно лежали на подлокотниках кресла. Сара отламывала ей кусочки тоста, а медсестра, взяв щетку, принялась за волосы Дорис. Они были грязными и потому грубыми, их не расчесать было без мытья, но Сэнди решила их хотя бы пригладить. Пациенты уделяли поразительное внимание своему внешнему виду, каким бы странным и нелогичным это ни казалось, и потому Сэнди придавала этому такое значение. Она очень удивилась, когда Дорис вздрогнула, едва щетка коснулась ее волос.
— Я не умерла? — Тревога в голосе девушки прозвучала пугающе.
— Конечно, нет. — Сара едва не улыбнулась. Она проверила у Дорис давление. — Верхнее — сто двадцать два, нижнее — семьдесят восемь.
— Прекрасно! — воскликнула Сэнди. Это были лучшие показатели за всю неделю.
— Пэм...
— Что ты хочешь сказать? — наклонилась к ней Сара.
Дорис потребовалось несколько секунд, чтобы продолжить, потому что она еще не успела решить, жива ли она или нет, и если умерла, то в какую часть вечности попала.
— Волосы.., когда она была мертвой.., я расчесала ей волосы. Боже мой! — мысленно воскликнула Сара. Сэм рассказал ей об этой детали в отчете о посмертном освидетельствовании тела. К этому он ничего не добавил, да этого и не требовалось. Фотография на первой странице газеты была достаточно красноречивой. Доктор Розен ласково коснулась лица девушки.
— Дорис, кто убил Пэм? — Ей казалось, что она может задать этот вопрос, не причинив ей лишней боли. Она ошиблась.
— Рик и Билли, и Берт, и Генри.., убили ее.., заставили смотреть... — Девушка зарыдала, и рыдания, сотрясающие ее тело, только увеличивали боль, что раскалывала ей голову. Сара убрала руку с тостом. Могла начаться рвота.
— Они заставили тебя смотреть?
— Да... — Голос Дорис прозвучал словно из могилы.
— Давай не будем думать об этом. — Сару передернуло. По спине ее пробежал холодок, который она связывала с мыслью о смерти. Она погладила девушку по щеке.
— Ну вот! — весело воскликнула Сэнди, надеясь отвлечь Дорис. — Так куда лучше!
— Устала.
— О'кей, давай-ка уложим тебя в постель. — Женщины помогли ей встать. Сэнди решила не снимать с нее халат и положила ей на лоб пузырь со льдом. Девушка почти сразу заснула.
— Завтрак на столе, — сказала Сара, обращаясь к Сэнди. — Можешь не пристегивать ее ремнями.
— Но что это значит — расчесала волосы? О чем она? — спросила Сэнди, направляясь к лестнице.
— Я не читала отчета...
— Я видела фотографию, Сара. Что они сделали с ней! Ее ведь звали Пэм, верно? — Сэнди настолько устала, что не могла сразу вспомнить.
— Да. Она тоже была моей пациенткой, — подтвердила доктор Розен. — Сэм сказал, что ее подвергли жестоким мучениям. Странным было то, что кто-то расчесал ей волосы после смерти, сказал он. Думаю, это сделала Дорис.
— Да? — Сэнди открыла холодильник и достала пакет молока для утреннего кофе. — Понятно.
— А вот мне — нет, — сердито заметила доктор Розен. — Не понимаю, как люди могут поступать таким образом. Еще несколько месяцев, и Дорис тоже была бы мертва. Еще чуть-чуть...
— Я удивляюсь, что вы не зарегистрировали ее у себя под вымышленным именем, — произнесла Сэнди.
— После того, что случилось с Пэм, — слишком рискованно. Ведь это означало бы...
О'Тул кивнула.
— Это означало бы опасность для Джона. Да, я поняла.
— Что именно?
— Они убили ее подругу и заставили Дорис присутствовать при этом... Наблюдать за тем, что они делали с Пэм... Для них она была всего лишь вещью!.. Билли и Рик, — сказала вслух Сэнди, не совсем отдавая себе отчет в этом.
— Берт и Генри, — поправила ее Сара. — Вряд ли остальные двое будут еще мучить кого-то. — Женщины обменялись взглядами, думая об одном и том же, потрясенные самим существованием этих мыслей, не говоря уже о том, чтобы понимать их.
— Вот и хорошо.
* * *
— Так вот, мы проверили каждого бродягу к западу от Чарлз-стрит, — сообщил Дуглас своему лейтенанту. — Один коп пострадал — его порезал алкаш — не слишком серьезно, зато алкашу предстоит теперь длительное время просыхать в лечебнице в Джессупе. Кого-то из полицейских облевали, — с усмешкой добавил он, — и все-таки нам ни черта не известно. Его там нет, Эм. За целую неделю ничего не случилось.
Так и обстояло на самом деле. Новость распространялась среди уличных торговцев поразительно медленно, но неизбежно. Дилеры стали осторожными, будто страдали манией преследования. Это могло послужить причиной того — а могло и не послужить, — почему не был убит ни один из них на протяжении всей недели.
— Он по-прежнему там. Том.
— Может быть, но не предпринимает никаких действий.
— Следовательно, все, что он сделал, было направлено на то, чтобы прикончить Фармера и Грейсона, — заметил Райан, глядя на сержанта.
— Но ты сам не веришь в это.
— Да, не верю, только не спрашивай меня почему — этого я не знаю.
— Ну что ж, было бы неплохо, если бы Шарон мог что-нибудь сообщить нам. В прошлом он очень активно арестовывал дельцов наркобизнеса. Помнишь тот арест, который совершила береговая охрана по его наводке?
Райан кивнул.
— Да, это было крупное дело, но за последнее время Шарон что-то сбавил темп.
— Мы тоже, Эм, — напомнил ему сержант Дуглас. — Единственное, что нам известно, это то, что парень силен физически, носит новые кроссовки и что он белый. Мы не знаем его возраст, вес, рост, что толкнуло его на преступления, какой у него автомобиль.
— Мотивация. Мы знаем, что он разъярен чем-то. Знаем также, что он умеет убивать, что он достаточно безжалостен, чтобы убивать людей лишь для прикрытия своей деятельности.., и он очень терпелив. — Райан откинулся на спинку кресла. — Может быть, терпелив до такой степени, что может на время остановиться?
Том Дуглас высказал более тревожную мысль:
— Что если он достаточно умен и изменил тактику? Это действительно тревожно, подумал Райан. Что если убийца видел, как полицейские останавливают и обыскивают уличных бродяг и пьяниц? Что если он пришел к выводу, что скрываться под видом бродяги слишком долго просто опасно и нужно придумать нечто другое? Вдруг он получил какие-то сведения от Уильяма Грейсона и теперь, исходя из полученной информации, сменил место действий — даже уехал из города? Что если они никогда не узнают об этом, никогда не закроют эти дела? Для Райана это будет профессиональной насмешкой, оскорблением чести полицейского. Он терпеть не мог, когда расследование не доводилось до конца, но в данном случае ему придется подумать о такой возможности. Несмотря на десятки расспросов и бесед, им не удалось обнаружить ни единого свидетеля за исключением Вирджинии Чарлз, потрясение которой было настолько велико, что на ее информацию они не могли полагаться, не говоря уже о том, что ее показания противоречили единственному полезному вещественному доказательству, находящемуся в их распоряжении. Подозреваемый должен быть выше, чем сообщила им миссис Чарлз, значительно моложе и чертовски силен — как защитник в лучшей команде Национальной футбольной лиги. Он не был алкашом, хотя и маскировался под пьяницу. Таких людей на улице просто не замечают. Разве можно пытаться описать пробежавшую мимо бродячую собаку?
— Человек-невидимка, — тихо произнес Райан, давая наконец название их расследованию. — Он должен был убить миссис Чарлз. Ты понимаешь, кого мы ищем?
Дуглас фыркнул:
— Человека, с которым мне не хотелось бы встретиться один на один.
* * *
— Три эскадрильи, чтобы уничтожить Москву?
— Конечно, почему бы и нет? — ответил Закариас. — Ведь там находится ваше политическое руководство, правда? Москва представляет собой огромный центр связи, и даже если вы сумеете вовремя вывезти оттуда Политбюро, им все-таки удастся ликвидировать почти все военное и политическое руководство...
— У нас есть способы вывезти из Москвы всех важных лиц, — возразил Гришанов с чувством профессиональной и патриотической гордости.
— Да уж конечно, — едва не засмеялся Робин. Гришанов чувствовал себя внутренне оскорбленным, но одновременно испытывал удовлетворение от того, что американский полковник вел теперь себя так свободно. — Коля, у нас тоже подготовлены такие же планы эвакуации. В Западной Виргинии находится роскошное бомбоубежище для членов конгресса и других важных лиц. Первой вертолетной эскадрилье, что на базе ВВС Эндрюз, поручено в случае надвигающейся опасности вывезти из Вашингтона всех, кто необходим для нормального функционирования страны. А вот знаешь, в чем оказалась загвоздка? Выяснилось, что проклятые вертолеты не могут совершить полет до бомбоубежища и вернуться обратно без заправки. Когда выбирали место для бомбоубежища, никто не подумал об этом, потому что это было политическое решение. А знаешь что еще? Мы так и не удосужились проверить на практике систему эвакуации. А вы ее проверили?
Гришанов сидел на полу рядом с Закариасом, опершись спиной на грязную бетонную стену. Он посмотрел вниз и молча покачал головой, — вот и еще что-то он узнал от американского офицера.
— Теперь ты понимаешь? Теперь ты видишь, Робин, почему я говорю, что мы никогда не должны воевать друг с другом? Да потому, что мы так похожи! Нет, Робин, мы не проверяли на практике план эвакуации Москвы с того самого времени, когда я был ребенком и бродил по снегу в какой-то забытой Богом деревне. Наше главное убежище на случай атомной войны находится в Жигулях. Это огромный утес — нет, не гора, а что-то вроде громадного.., пузыря? Я не знаю этого английского слова, огромный валун, выдавленный из центра Земли.
— Монолита? Подобно Каменной горе в Джорджии? Гришанов кивнул. Ведь он ничем не рисковал, открывая государственные тайны этому американцу.
— Геологи утверждают, что монолит обладает невероятной прочностью, и вот в конце пятидесятых годов туда был проложен туннель и оборудовано убежище. Мне приходилось там бывать — дважды. Я принимал участие в организации системы противовоздушной обороны этого места. Мы собираемся — честное слово, Робин, — мы собираемся доставить туда наше руководство на поезде.
— Это не имеет значения. Мы знаем об этом убежище. А если известно, где оно находится, его можно уничтожить — вопрос лишь в том, сколько ядерных бомб понадобится для этого. — В желудке американского полковника было уже сто граммов водки. — И китайцы наверняка знают об этом. Но они все-таки попытаются уничтожить Москву, особенно если нападение будет неожиданным.
— Тремя эскадрильями?
— По крайней мере я поступил бы именно так. — Робин вытянул ноги рядом с аэронавигационной картой юго-восточной части России. — Три вектора, с этих вот баз ВВС, по три бомбардировщика в каждом, два несут ядерные бомбы и один — электронное оборудование, предназначенное для глушения радиолокационных станций. Он летит первым. Все три эскадрильи вылетают одновременно, вот с такими интервалами между ними. — Он начертил на карте наиболее вероятные курсы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143