..
— Взрывах?
— Да, это моя профессия — подводные взрывные работы. Приходится тратить массу времени на подготовку и планирование. Обычно поблизости всегда несколько инженеров, которые переживают, беспокоятся и дают советы, чего следует избегать. Они постоянно забывают, что взрывать что-либо чертовски проще, чем строить. Впрочем, у меня есть одна особенность.
— А именно?
— За несколько минут до начала настоящих взрывных работ я всегда подрываю несколько динамитных шашек, — усмехнулся Келли. — Чтобы отпугнуть рыб.
Сэнди озадаченно посмотрела на него.
— А-а, чтобы они не пострадали?
— Совершенно верно. Это моя причуда.
Перед Сэнди открылась еще одна сторона характера Келли. Он мог убивать людей на войне, на глазах охранника и ее самой едва не сломал руку хирургу и в то же время прилагал усилия, чтобы спасти рыб?
— Ты — странный человек.
Келли согласно кивнул.
— Я не убиваю ради удовольствия. Раньше любил охоту, но очень скоро отказался от этого. Иногда ловлю рыбу, — но не с помощью динамита. Как бы то ни было, я взрываю динамитные шашки далеко от объекта, чтобы избежать детонации. Пары шашек достаточно, чтобы распугать почти всех. Да и зачем понапрасну убивать превосходную рыбу?
* * *
Это получилось непроизвольно. Дорис была чуть близорука, и под льющейся водой они походили на пятна грязи, но это была не грязь, и она не смывалась. Синяки на ее теле никогда не исчезали, просто перемещались с одних мест на другие в зависимости от пристрастий мужчин, причинявших ей боль. Дорис потерла их ладонями и поняла по резкой боли, что это следы недавней вечеринки. Желание мыться исчезло. Она знала, что уже никогда не станет чистой. Душ годен лишь на то, чтобы избавиться от неприятного запаха, не правда ли? Даже Рик не скрывал этого, а он был самым добрым из всех, напомнила себе Дорис, отыскав исчезающий пожелтевший синяк — дело его рук. Его синяки никогда не болели так, как следы, оставленные Билли, — возможно, потому что Билли нравилось причинять ей боль.
Она вышла из-под душа, чтобы вытереться полотенцем. Душ был единственным относительно чистым уголком ванной. Никому в голову не приходило вымыть раковину или унитаз или протереть треснувшее зеркало над умывальником.
— Вот теперь куда лучше, — произнес Рик, наблюдавший за ней. Он протянул Дорис таблетку.
— Спасибо. — Итак, начался еще один день, когда таблетки барбитурата воздвигали стену между нею и действительностью, делая жизнь, если не приятной или даже не сносной, то хотя бы терпимой. Едва терпимой. С помощью друзей, заботящихся о том, чтобы она вынесла действительность, созданную ими. Дорис проглотила таблетку, тут же запив ее горстью воды в надежде, что так она скорее подействует. Таблетки облегчали ее существование, смягчали острые углы жизни, отдаляли от самой себя. Когда-то расстояние было настолько велико, что она не могла окинуть его мысленным взглядом, но это осталось в прошлом. Наркотик начал действовать, и ее охватила волна облегчения. Она посмотрела на улыбающееся лицо Рика.
— Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, бэби. — Он протянул руку к ее груди.
На лице Дорис появилась слабая улыбка, когда она почувствовала руки мужчины на своем теле.
— Да, я знаю.
— Сегодня особая вечеринка. Дор. Приезжает Генри.
* * *
Келли почти физически услышал щелчок, как только вышел из «фольксвагена» в четырех кварталах от углового особняка, переключившись на совершенно другие мысли. Для него уже стало привычным пересекать «границу джунглей».
Он устроился на выбранном им уже прежде месте на противоположной стороне улицы, снова отыскав крыльцо с мраморными ступеньками, отбрасывавшими тень, и принялся ждать появления красного «плимута». Каждые несколько минут Келли подносил к губам бутылку с вином — на этот раз с красным столовым вином вместо желтого, — делая вид, что пьет, и в то же время обводил взглядом все вокруг, в том числе и окна второго и третьего этажа.
Теперь он уже знал некоторые автомобили. Он заметил черный «карманнгиа», сыгравший свою роль в смерти Пэм. За рулем сидел мужчина примерно одного с ним возраста, с усами, он медленно ездил по улице в поисках своего дилера. Интересно, подумал Келли, что за проблема заставляет этого человека приезжать сюда из района, где находится его дом, подвергая опасности свою жизнь, чтобы все равно укоротить ее наркотиками. В то же время он оставляет за собой преступный след коррупции и разрушения, оплачивая незаконную торговлю. Неужели ему на все наплевать? Разве он не видит, во что превратили этот район деньги, полученные за наркотики?
Однако Келли прилагал все усилия, чтобы и это выбросить из головы. Здесь по-прежнему жили люди, пытающиеся как-то заработать на пропитание. Они получали пособие по безработице или занимались черной работой, но это были живые люди, существование которых подвергалось постоянной опасности, и, наверно, их не покидала надежда когда-нибудь переехать в такой район, где еще возможна нормальная жизнь. Они старались, насколько это возможно, не замечать торговцев наркотиками и из мелочного чувства добродетели не обращали внимания на уличных бродяг вроде Келли. В таком окружении они, как и он, были вынуждены в первую очередь заботиться о том, чтобы выжить. Общественное сознание представляло собой роскошь, которую большинство не могли себе позволить. Здесь нуждались в элементарной личной безопасности, прежде чем подумать о тех, кто нуждается в ней больше их самих. К тому же сколько таких нуждающихся?
* * *
Стоя в ванной. Генри думал о том, что бывают моменты, когда ты испытываешь особое удовольствие, ощущая себя мужчиной. У Дорис есть свое очарование. А ведь еще Мария, худая и высокая тупая девушка из Флориды; Ксанта, больше других зависящая от наркотиков, что вызывает некоторое беспокойство; еще Роберта и Паула. Кроме двух, которым еще не исполнилось и девятнадцати, остальным чуть за двадцать. Все они одинаковые и одновременно такие разные. Генри налил в ладонь лосьон, употребляемый после бритья, и похлопал себя по щекам. А может, завести постоянную подругу, эффектную девушку, на которую будут засматриваться другие мужчины, завидуя ему? Но такой шаг был слишком рискованным. Это привлечет к нему внимание. Нет, пусть лучше все остается как прежде. Он вышел из ванной, освеженный и бодрый. Дорис все еще лежала в комнате в полубессознательном состоянии после пережитого и после двух таблеток, выданных ей в качестве вознаграждения. Она посмотрела на Таккера с легкой улыбкой, которая, решил он, была достаточно почтительной. Дорис выполнила все, что требовалось от нее, — в нужные мгновения издавала надлежащие стоны, делала то, что ему нравилось, не ожидая подсказок. В конце концов, зачем ему постоянная подруга? Смешивать коктейли он может и сам, а тишина одиночества куда приятней, чем молчание глупой суки, живущей в доме, утомительное и скучное. Стараясь продемонстрировать свое расположение. Генри наклонился и поднес палец к ее губам. Дорис послушно поцеловала палец, посмотрев на Таккера мутными глазами.
— Пусть она отоспится, — сказал Генри, направляясь к выходу.
— Хорошо. Мне все равно придется ехать за товаром сегодня, — напомнил ему Билли.
— Вот как? — Таккер совсем забыл об этом, занимаясь с Дорис. Даже у него были человеческие слабости.
— Прошлым вечером выручка Малыша оказалась на тысячу долларов меньше положенной. Я не принял мер. Это у него впервые, и он утверждает, что ошибся в подсчете. Он заплатит дополнительно пять сотен, сам предложил.
Таккер кивнул. За все это время с Малышом такое случилось в первый раз. Он всегда демонстрировал соответствующее уважение и вел прибыльную торговлю на выделенном ему участке тротуара?
— Позаботиться о том, чтобы он осознал, что одна ошибка — это все, что мы можем ему позволить.
— Будет исполнено, сэр. — Билли почтительно склонил голову.
— И чтобы никто не знал об этом.
Вот тут-то и заключалась главная проблема. Даже несколько проблем, подумал Таккер. Начать с того, что уличные торговцы — мелкие людишки, жадные и глупые, не способные понять, что в их деле требуется соблюдать честность и тогда будет достигнута стабильность, а стабильность отвечает общим интересам. Однако уличные дилеры — это всего лишь уличные дилеры, короче говоря, преступники, и он не в состоянии изменить это. Время от" времени одного из них настигает смерть — результат ограбления или борьбы за более выгодное место. А некоторые даже оказываются настолько глупыми, что сами становятся наркоманами, пользуясь собственным товаром, — Генри принимал все меры, чтобы избежать этого, и почти всегда успешно. Бывали случаи, когда кто-то из них пробовал перейти дозволенную границу, заявляя, что его обсчитали, — и это только для того, чтобы получить лишние несколько сотен баксов, когда их оборот превышает эту сумму во много раз. Подобные случаи излечивались только одним способом, и Генри прибегал к такому методу настолько быстро и жестоко, что урок запоминался надолго. Пожалуй, Малыш говорит правду. Его готовность заплатить крупный штраф подтверждала это, равно как и демонстрировала то, насколько высоко он ценит постоянное снабжение товаром, объем которого возрос за последнее время вместе с увеличением оборота. И все-таки за ним будут внимательно следить в течение нескольких месяцев.
Больше всего Таккера раздражало, что ему приходится иметь дело с такими мелочами, как ошибка Малыша при подсчете выручки. Он понимал, что это всего лишь болезнь роста, естественный процесс перехода от мелких поставок к крупномасштабному снабжению. Ему надо научиться передавать полномочия, позволив Билли, например, принимать более ответственные решения. Достаточно ли подготовлен Билли для этого шага? Сложный вопрос, сказал себе Генри, выходя из дома. Он передал десятку мальчишке, стерегущему его автомобиль, не оставляя своих мыслей. Билли умело руководил девушками. И вообще он неглупый белый парень, приехавший из угледобывающего района штата Кентукки. Никогда не подвергался суду и даже не был под арестом. Честолюбивый. Ладит с окружающими, беспрекословно подчиняется приказам. Пожалуй, он действительно готов подняться еще на одну ступень.
* * *
Наконец-то, подумал Келли. Красный «плимут» появился в четверть третьего. Келли уже целый час беспокоился о том, что он может не приехать совсем. Келли отодвинулся подальше в тень, немного выпрямился и поднял голову, чтобы получше разглядеть приехавших. Билли со своим помощником. О чем-то смеются. Парень, сопровождающий Билли, споткнулся на ступеньках и упал — наверно, перебрал немного. Более важным было то, что, когда он упал, из его кармана высыпались какие-то светлые прямоугольные бумажки — похоже, банкноты.
Неужели в этом особняке ведется подсчет денег? — подумал Келли. Очень интересно. Оба быстро наклонились и собрали рассыпавшиеся наличные. Билли ударил по плечу своего спутника, но не очень сильно, почти в шутку, и что-то сказал. Келли не разобрал слов с расстояния в пятьдесят ярдов.
В это время ночи автобусы курсировали с промежутками в сорок пять минут, их маршрут пролегал в нескольких кварталах отсюда. Полицейские патрули появлялись строго по расписанию. Повседневная жизнь в этом районе тоже подчинялась определенным законам. К восьми вечера движение на улицах прекращалось, а к половине десятого все местное население хоронилось за дверями, снабженными тремя замками, благодаря судьбу за то, что удалось прожить еще один день, испытывая страх перед следующим и появляясь на улицах лишь в тех случаях, когда требовалось купить наркотики. Уличные дилеры оставались на своих местах часов до двух ночи. Келли уже давно установил все это и после тщательных размышлений пришел к выводу, что узнал все необходимое для него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143