В любой ситуации, когда Карл держал оружие в руке, он мог точно отделить хорошее от плохого. Возможно, это служило ему утешением, но он никогда так четко и ясно не ощущал его, как в этот тихий декабрьский вечер.
Из тира, расположенного в районе Юрхольма. Карл вернулся домой и занялся снаряжением. Он упаковал летную сумку, приспособленную для перевозки оружия: в ее стенки была вмонтирована оригинальная система из пластинок плексигласа, так что на таможне, в специальных просвечивающих аппаратах, она ничем не отличалась от обычной сумки для фотоаппарата или видеокамеры. Понятно, что свое оружие он не мог взять с собой - и револьвер и пистолет были именными, с гербом на рукоятке: черный щит, три красные розы и золотая графская корона. Вряд ли это соответствовало тому представлению, которое немцы имели о нем, что бы они сейчас ни выдумали.
Старик хотел, как обычно, встретиться на квартире на Гревгатан. Но Карл настоял на обеде, и это предложение Старик, как старый гурман, не мог не оценить. Теперь они вдвоем ехали в полной темноте по декабрьской слякоти к ресторанчику "Ульриксдаль". Этот ресторан несколько лет подряд был отмечен в путеводителе "Мишлен", и цены поэтому были вдвое выше. Так что те, кто расплачивался по пластиковым карточкам за счет предприятий, толпились здесь, как пингвины на антарктическом берегу. Но сейчас ресторан казался пустынным.
Они сели в углу рядом с верандой, напротив покрытой инеем входной двери. Карл заказал филе из лося и бургундское вино марки "Шамбертен" 1981 года, а Старику удалось получить брусничное варенье вместо желе к мясу, официанты при этом старались не гримасничать. Старик беспокоился, что Карл может выпить слишком много вина, он и так уже выпил достаточно для дорожной инспекции. Это было немного смешно и типично по-шведски. Во множестве других случаев Старик пренебрегал законами, которые он рассматривал либо как ненужные препятствия для расследований, либо как пустяковые постановления, касающиеся других групп общества. Говоря об этом, он часто повторял слова своей бабушки, родом из Смоланда: "Есть различие между законами Бога и людскими предписаниями". Эта смоландская, свободно трактуемая церковная мудрость наложила большой отпечаток на всю оперативную деятельность шведской военной разведки за последние двадцать пять лет - именно столько Старик был ее шефом.
Они вернулись к делу. Первоначально Старик, без сомнения, был за то, чтобы Карл ехал в Германию. И не столько потому, что условия казались такими уж заманчивыми, сколько из-за надежды, что этот чертов Нэсберг, или как его там зовут, мог сдержать данное им обещание, произвести своего рода "чистку" в службе безопасности и ускорить переход Карла под командование военных, так что неприятная и слишком затянувшаяся для Хамильтона пауза в "полиции" (Старик всегда использовал этот пренебрежительный термин, говоря о государственной службе безопасности) в конце концов должна была кончиться.
К тому же два новых агента проходили подготовку в Сан-Диего. Это означало, что Старик сделал еще один шаг для продвижения своей идеи создания команды из квалифицированных агентов внутри разведывательной службы. Прототипом для нее послужил Карл, и после прошлогодней успешной операции против израильтян стало очевидно, что нужно найти еще двух добровольцев. Кроме того, за две недели до бойни эту идею одобрил сам премьер-министр. Следовательно, это решение теперь было священно, и Старик надеялся, что новый Главнокомандующий будет проявлять ту же заботу о развитии службы безопасности, как и он сам. Но Карл понимал, что это предположение было уж очень оптимистично.
Военные слишком полагались на свою технику, считая, что техническая разведка - это самая сильная карта в шведской разведывательной службе, поскольку в мирное время она позволяла перехватывать все советские военные радиосообщения в районе Балтийского моря.
- Абсолютно беспочвенное заявление, - сказал Старик. - Наивно думать, что это может иметь какое-либо значение в сложившемся положении. Что бы ты сам делал на месте русских, если бы действительно речь шла о столкновении со Швецией?
- Ты уже спрашивал об этом прежде. Я бы, конечно... начал с того, что сделал паузу в эфире, а затем сменил бы все коды, но, скорее всего, это не поможет, так как разведка, если не хвастается, уверяет, что она сможет расколоть новый код за два дня. Спустя два дня вы еще существуете или как?
- Да, ты прав, как обычно.
Старик замолчал. Было естественно, что он может читать по выражению лица своего ученика, представляющего первый образец военных нового толка: он ведь упоминал об этом раньше. Они вернулись к разговору об условиях немецкой операции.
Но тут много говорить не пришлось. Этой операции придавалась особая секретность, и она целиком зависела от того, какое будет создано прикрытие или изобретена легенда. Швеция - страна небольшая, и нельзя, например, где-то откопать абсолютно никому не известного террориста, какого-нибудь Андерссона из Тролльхетена. А это означает, что немцы во многом недооценили сложность такой операции. Затем было бы очень важно вытянуть из этого "господина Нэсберга" парочку письменных документов. Во-первых, Карл должен иметь бумагу, чтобы закрыть банковский счет или перевести его на Старика. Это означало бы, что он - сотрудник шведской службы безопасности и офицер, отданный в распоряжение службы безопасности Федеративной Республики Германии для операции, которой занимаются немцы и которая может войти в противоречие с немецким или шведским законодательством. То есть то, о чем Карл уже упоминал. Он должен и от немцев также получить подобный документ.
Нэслюнд, а возможно, и немцы могут заартачиться. Но, конечно, абсолютно ясно, что Карл не будет предъявлять эти документы террористам или бульварной прессе, чтобы удостоверить свою личность. Свидетельства могут быть использованы только в случае провала операции, если он попадет в руки полиции и окажется под судом. Карлу, понятно, не надо отказываться от этих подстраховочных бумаг. Они не позволят бросить его на произвол судьбы и в случае ареста будут служить гарантией, тем более если дело дойдет до процесса и он будет проводиться при закрытых дверях, как немцы заверяют в своем докладе; Старик никогда не слыхал о подобной системе, хотя знал немало о немецких порядках, но во всяком случае не исключал такой поворот событий.
Другой важный момент состоял в том, что Карл должен попытаться заставить этого Нэсберга, или как его там зовут, уже загодя написать свои рекомендации Главнокомандующему, чтобы обойти этого идиота из Первого отдела безопасности.
В остальном проблем не было. Оставалось только полететь туда и выслушать немцев и отказаться, если их легенда не подойдет, что было наиболее вероятно.
Они перешли к десерту и кофе. Карл заставил Старика выпить коньяку.
Был еще один вопрос, который Карлу не терпелось задать. Прямо к делу этот вопрос не относился, но ситуация смущала, поскольку была абсурдной. Карл все еще не мог решить, как декларировать не указанные в спецификации миллионы из своего личного состояния, а поскольку Старик был социалистом, точнее социал-демократом, Карла интересовало, как бы он поступил в этой ситуации.
Карл изложил свои проблемы, уставившись в кофейную чашку и аккуратно помешивая сахар, оставшийся на дне. Затем взглянул в лицо Старика и, к своему удивлению, заметил, как восторженно заблестели глаза старого разведчика.
- Так, так, - сказал Старик, выслушав излияния Карла. - Что ты хочешь услышать сначала: формальные разъяснения того, что требует от тебя долг, или мой взгляд на моральную сторону дела?
- Давай вначале объяснения.
- Ну, здесь дело обстоит так. Это действительно превосходно, что в ответ на каждую попытку получить информацию о твоем кредите на следующий год можно будет услышать, что твоя собственность равна нулю. Ты будешь находиться среди террористов около полугода под видом одинокого шведского студента, занимавшегося в прошлом в Калифорнии серфингом или чем-то там еще, что там выдумали немцы, а потом вдруг окажется, что ты миллионер. Нет, так дело не пойдет.
Карл пытался отмахнуться от этих практических возражений, говоря, что все это может произойти, только если немецкая операция осуществится, а она, по всей вероятности, провалится, с чем Старик соглашался, то есть в этом плане было много неясного.
- Что касается моральной проблемы, то она, между нами, социалистами, говоря, существует, - и Старик имел по этому поводу несколько неожиданное суждение. Когда старая служба была расформирована, то вся недвижимость была записана персонально на Старика. Своего рода видоизмененное денежное вознаграждение от государства. Старик, таким образом, получил освобожденный он налогов подарок в два-три миллиона.
Так что проблема с декларированием собственности была ему хорошо знакома. В год, когда налоги были сравнительно низкими, это смущало Старика. И на другой год он попытался все компенсировать, заплатив налог чуть больше. Хотя к чему бы это привело, если б перестали платить налоги: мир ведь от этого не стал бы справедливее и лучше?
Нужно смотреть на вещи практично, а не только с моральной точки зрения, к чему склоняется Карл, хотя он немного и утрирует. Взять, например, отношение к профсоюзам. Если ты всю жизнь социалист, как Старик, то совершенно ясно, что участвуешь в профсоюзном движении. И какой от этих профсоюзов толк? Не говоря уж о различных абсурдных историях с офицерами. О каком праве на труд может идти речь, например, в разведывательной службе - вопрос, который стоял достаточно остро, когда Старик и Карл встретились. А взять обычный союз землевладельческих рабочих...
Все в Кивике точно знали, что, нынешний пенсионер, Старик когда-то был главным шпионом. И теперь он, как и все другие садоводы в округе, имел большие проблемы с профсоюзом. Когда приближается сбор яблок, приезжают польские студенты, чтобы выполнять эту черную работу. По сути дела, это единственный способ собрать яблоки. Со шведской зарплатой, гарантиями на рабочем месте, медицинской страховкой и деньгами на отпуск яблоки вряд ли были бы собраны, а оказались бы на земле, только если бы сами начали падать.
Так что собранные польскими студентами яблоки оплачиваются незаконно, но для студентов это отличное дело. Ведь они контрабандой везут домой эти деньги, незаконно их обменивают и могут оплатить свое обучение как минимум за год, до следующего своего приезда на сбор яблок в Сконе.
И это было в порядке вещей. Кроме того, польские студенты, приезжавшие из сезона в сезон, были весьма привлекательным объектом для любой разведки. Но этому, казалось бы, всем выгодному делу был нанесен серьезный удар.
Началось с того, что шведские профсоюзы стали совершать рейды, охотясь за сборщиками яблок. Несколько польских студентов были задержаны, их передали в полицию, а затем депортировали в Польшу.
Теперь и все сборщики из Кивика знали, что Старик был главным шпионом. Однажды они большой группой пришли к нему и обратились с просьбой, которая любого социал-демократа, даже если бы он не был раньше главным шпионом, поставила бы в трудное положение. Они хотели, чтобы Старик выразил озабоченность и через систему безопасности оказал давление на профсоюзы.
После некоторых колебаний Старик согласился. Система действовала уже два года, и притом замечательно. Агенты безопасности внутри профсоюзов добились, чтобы профсоюзы изменили свое отношение к польским сборщикам яблок во всем районе Кивика. После этого все вернулось на круги своя, и теперь в Швеции мы можем продолжать пить шведский яблочный сок.
- Ты, как всегда, считаешь, что есть разница между Божьим законом и человеческим предписанием, в данном случае - законами социалистов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Из тира, расположенного в районе Юрхольма. Карл вернулся домой и занялся снаряжением. Он упаковал летную сумку, приспособленную для перевозки оружия: в ее стенки была вмонтирована оригинальная система из пластинок плексигласа, так что на таможне, в специальных просвечивающих аппаратах, она ничем не отличалась от обычной сумки для фотоаппарата или видеокамеры. Понятно, что свое оружие он не мог взять с собой - и револьвер и пистолет были именными, с гербом на рукоятке: черный щит, три красные розы и золотая графская корона. Вряд ли это соответствовало тому представлению, которое немцы имели о нем, что бы они сейчас ни выдумали.
Старик хотел, как обычно, встретиться на квартире на Гревгатан. Но Карл настоял на обеде, и это предложение Старик, как старый гурман, не мог не оценить. Теперь они вдвоем ехали в полной темноте по декабрьской слякоти к ресторанчику "Ульриксдаль". Этот ресторан несколько лет подряд был отмечен в путеводителе "Мишлен", и цены поэтому были вдвое выше. Так что те, кто расплачивался по пластиковым карточкам за счет предприятий, толпились здесь, как пингвины на антарктическом берегу. Но сейчас ресторан казался пустынным.
Они сели в углу рядом с верандой, напротив покрытой инеем входной двери. Карл заказал филе из лося и бургундское вино марки "Шамбертен" 1981 года, а Старику удалось получить брусничное варенье вместо желе к мясу, официанты при этом старались не гримасничать. Старик беспокоился, что Карл может выпить слишком много вина, он и так уже выпил достаточно для дорожной инспекции. Это было немного смешно и типично по-шведски. Во множестве других случаев Старик пренебрегал законами, которые он рассматривал либо как ненужные препятствия для расследований, либо как пустяковые постановления, касающиеся других групп общества. Говоря об этом, он часто повторял слова своей бабушки, родом из Смоланда: "Есть различие между законами Бога и людскими предписаниями". Эта смоландская, свободно трактуемая церковная мудрость наложила большой отпечаток на всю оперативную деятельность шведской военной разведки за последние двадцать пять лет - именно столько Старик был ее шефом.
Они вернулись к делу. Первоначально Старик, без сомнения, был за то, чтобы Карл ехал в Германию. И не столько потому, что условия казались такими уж заманчивыми, сколько из-за надежды, что этот чертов Нэсберг, или как его там зовут, мог сдержать данное им обещание, произвести своего рода "чистку" в службе безопасности и ускорить переход Карла под командование военных, так что неприятная и слишком затянувшаяся для Хамильтона пауза в "полиции" (Старик всегда использовал этот пренебрежительный термин, говоря о государственной службе безопасности) в конце концов должна была кончиться.
К тому же два новых агента проходили подготовку в Сан-Диего. Это означало, что Старик сделал еще один шаг для продвижения своей идеи создания команды из квалифицированных агентов внутри разведывательной службы. Прототипом для нее послужил Карл, и после прошлогодней успешной операции против израильтян стало очевидно, что нужно найти еще двух добровольцев. Кроме того, за две недели до бойни эту идею одобрил сам премьер-министр. Следовательно, это решение теперь было священно, и Старик надеялся, что новый Главнокомандующий будет проявлять ту же заботу о развитии службы безопасности, как и он сам. Но Карл понимал, что это предположение было уж очень оптимистично.
Военные слишком полагались на свою технику, считая, что техническая разведка - это самая сильная карта в шведской разведывательной службе, поскольку в мирное время она позволяла перехватывать все советские военные радиосообщения в районе Балтийского моря.
- Абсолютно беспочвенное заявление, - сказал Старик. - Наивно думать, что это может иметь какое-либо значение в сложившемся положении. Что бы ты сам делал на месте русских, если бы действительно речь шла о столкновении со Швецией?
- Ты уже спрашивал об этом прежде. Я бы, конечно... начал с того, что сделал паузу в эфире, а затем сменил бы все коды, но, скорее всего, это не поможет, так как разведка, если не хвастается, уверяет, что она сможет расколоть новый код за два дня. Спустя два дня вы еще существуете или как?
- Да, ты прав, как обычно.
Старик замолчал. Было естественно, что он может читать по выражению лица своего ученика, представляющего первый образец военных нового толка: он ведь упоминал об этом раньше. Они вернулись к разговору об условиях немецкой операции.
Но тут много говорить не пришлось. Этой операции придавалась особая секретность, и она целиком зависела от того, какое будет создано прикрытие или изобретена легенда. Швеция - страна небольшая, и нельзя, например, где-то откопать абсолютно никому не известного террориста, какого-нибудь Андерссона из Тролльхетена. А это означает, что немцы во многом недооценили сложность такой операции. Затем было бы очень важно вытянуть из этого "господина Нэсберга" парочку письменных документов. Во-первых, Карл должен иметь бумагу, чтобы закрыть банковский счет или перевести его на Старика. Это означало бы, что он - сотрудник шведской службы безопасности и офицер, отданный в распоряжение службы безопасности Федеративной Республики Германии для операции, которой занимаются немцы и которая может войти в противоречие с немецким или шведским законодательством. То есть то, о чем Карл уже упоминал. Он должен и от немцев также получить подобный документ.
Нэслюнд, а возможно, и немцы могут заартачиться. Но, конечно, абсолютно ясно, что Карл не будет предъявлять эти документы террористам или бульварной прессе, чтобы удостоверить свою личность. Свидетельства могут быть использованы только в случае провала операции, если он попадет в руки полиции и окажется под судом. Карлу, понятно, не надо отказываться от этих подстраховочных бумаг. Они не позволят бросить его на произвол судьбы и в случае ареста будут служить гарантией, тем более если дело дойдет до процесса и он будет проводиться при закрытых дверях, как немцы заверяют в своем докладе; Старик никогда не слыхал о подобной системе, хотя знал немало о немецких порядках, но во всяком случае не исключал такой поворот событий.
Другой важный момент состоял в том, что Карл должен попытаться заставить этого Нэсберга, или как его там зовут, уже загодя написать свои рекомендации Главнокомандующему, чтобы обойти этого идиота из Первого отдела безопасности.
В остальном проблем не было. Оставалось только полететь туда и выслушать немцев и отказаться, если их легенда не подойдет, что было наиболее вероятно.
Они перешли к десерту и кофе. Карл заставил Старика выпить коньяку.
Был еще один вопрос, который Карлу не терпелось задать. Прямо к делу этот вопрос не относился, но ситуация смущала, поскольку была абсурдной. Карл все еще не мог решить, как декларировать не указанные в спецификации миллионы из своего личного состояния, а поскольку Старик был социалистом, точнее социал-демократом, Карла интересовало, как бы он поступил в этой ситуации.
Карл изложил свои проблемы, уставившись в кофейную чашку и аккуратно помешивая сахар, оставшийся на дне. Затем взглянул в лицо Старика и, к своему удивлению, заметил, как восторженно заблестели глаза старого разведчика.
- Так, так, - сказал Старик, выслушав излияния Карла. - Что ты хочешь услышать сначала: формальные разъяснения того, что требует от тебя долг, или мой взгляд на моральную сторону дела?
- Давай вначале объяснения.
- Ну, здесь дело обстоит так. Это действительно превосходно, что в ответ на каждую попытку получить информацию о твоем кредите на следующий год можно будет услышать, что твоя собственность равна нулю. Ты будешь находиться среди террористов около полугода под видом одинокого шведского студента, занимавшегося в прошлом в Калифорнии серфингом или чем-то там еще, что там выдумали немцы, а потом вдруг окажется, что ты миллионер. Нет, так дело не пойдет.
Карл пытался отмахнуться от этих практических возражений, говоря, что все это может произойти, только если немецкая операция осуществится, а она, по всей вероятности, провалится, с чем Старик соглашался, то есть в этом плане было много неясного.
- Что касается моральной проблемы, то она, между нами, социалистами, говоря, существует, - и Старик имел по этому поводу несколько неожиданное суждение. Когда старая служба была расформирована, то вся недвижимость была записана персонально на Старика. Своего рода видоизмененное денежное вознаграждение от государства. Старик, таким образом, получил освобожденный он налогов подарок в два-три миллиона.
Так что проблема с декларированием собственности была ему хорошо знакома. В год, когда налоги были сравнительно низкими, это смущало Старика. И на другой год он попытался все компенсировать, заплатив налог чуть больше. Хотя к чему бы это привело, если б перестали платить налоги: мир ведь от этого не стал бы справедливее и лучше?
Нужно смотреть на вещи практично, а не только с моральной точки зрения, к чему склоняется Карл, хотя он немного и утрирует. Взять, например, отношение к профсоюзам. Если ты всю жизнь социалист, как Старик, то совершенно ясно, что участвуешь в профсоюзном движении. И какой от этих профсоюзов толк? Не говоря уж о различных абсурдных историях с офицерами. О каком праве на труд может идти речь, например, в разведывательной службе - вопрос, который стоял достаточно остро, когда Старик и Карл встретились. А взять обычный союз землевладельческих рабочих...
Все в Кивике точно знали, что, нынешний пенсионер, Старик когда-то был главным шпионом. И теперь он, как и все другие садоводы в округе, имел большие проблемы с профсоюзом. Когда приближается сбор яблок, приезжают польские студенты, чтобы выполнять эту черную работу. По сути дела, это единственный способ собрать яблоки. Со шведской зарплатой, гарантиями на рабочем месте, медицинской страховкой и деньгами на отпуск яблоки вряд ли были бы собраны, а оказались бы на земле, только если бы сами начали падать.
Так что собранные польскими студентами яблоки оплачиваются незаконно, но для студентов это отличное дело. Ведь они контрабандой везут домой эти деньги, незаконно их обменивают и могут оплатить свое обучение как минимум за год, до следующего своего приезда на сбор яблок в Сконе.
И это было в порядке вещей. Кроме того, польские студенты, приезжавшие из сезона в сезон, были весьма привлекательным объектом для любой разведки. Но этому, казалось бы, всем выгодному делу был нанесен серьезный удар.
Началось с того, что шведские профсоюзы стали совершать рейды, охотясь за сборщиками яблок. Несколько польских студентов были задержаны, их передали в полицию, а затем депортировали в Польшу.
Теперь и все сборщики из Кивика знали, что Старик был главным шпионом. Однажды они большой группой пришли к нему и обратились с просьбой, которая любого социал-демократа, даже если бы он не был раньше главным шпионом, поставила бы в трудное положение. Они хотели, чтобы Старик выразил озабоченность и через систему безопасности оказал давление на профсоюзы.
После некоторых колебаний Старик согласился. Система действовала уже два года, и притом замечательно. Агенты безопасности внутри профсоюзов добились, чтобы профсоюзы изменили свое отношение к польским сборщикам яблок во всем районе Кивика. После этого все вернулось на круги своя, и теперь в Швеции мы можем продолжать пить шведский яблочный сок.
- Ты, как всегда, считаешь, что есть разница между Божьим законом и человеческим предписанием, в данном случае - законами социалистов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54