Карл боролся с большим соблазном.
Моника рассказала, что днем побывала в библиотеке и узнала о концерте для фагота Моцарта, К 191, о котором ей рассказывал Карл. Фантазии Карла, когда он лежал в ужасном отеле "Шмаальс" на Хафенштрассе, очень близки к правде. О концерте написано, что датируется он 1774 годом, был сочинен в Зальцбурге и, очевидно, куплен фаготистом-дилетантом Тадеушем фон Дюрницем.
- Тогда все, как я и предполагал. Когда слушаешь концерт, то кажется, что вся музыка держится на фаготе, даже возникает чувство, что фагот подавляет весь оркестр, хотя на самом деле все наоборот.
- И все же это блестящая музыка. И такая простая.
- Да, этот барон должен был иметь настоящий успех. Вот уж, наверное, его родственники удивились.
- Интересно, сам ли Моцарт дирижировал, такой сыгранности фагота и оркестра может достичь только блестящий дирижер.
- Нет, конечно. Ведь он только продал концерт. Если бы он сам дирижировал, то все было бы слишком явно. Возможно, этот барон притворился, будто он сам написал концерт.
- Но ведь нанятые профессиональные музыканты никогда бы не пошли на это.
- Нет, конечно, но они, наверное, получили хорошие деньги, чтобы держать язык за зубами и играть.
Некоторое время они шли молча. Карл думал о концерте для фагота, и ему казалось, что как раз сейчас с ним происходит что-то подобное. Он использовал все свои профессиональные знания, чтобы составить план операции против американского посольства в Стокгольме, все знания, полученные им после пятилетнего обучения, в том числе и в специальных разведывательных силах военно-морского флота США.
Пока террористы руководствовались его планом, это была одна из самых профессиональных атак, когда-либо проводившихся непрофессионалами. Ведь террористы - дилетанты в применении РПГ, подобно тому как барон Дюрниц был дилетантом в игре на фаготе.
Они находились в нескольких кварталах от ратуши. Во время войны здесь все было разрушено, а позднее весь район застроили ужасными домами в стиле 50-х годов. Но когда они обошли угловой дом из стекла и бетона, их взглядам открылось удивительное место, изменившее настроение. Когда-то это была церковь, а сейчас сохранились только башня и часть стены позади нее. Они прошли через то место, где когда-то был вход в церковь, и оказались на небольшом дворе, вымощенном камнями. Они смотрели вверх, на черное небо. Медленно падали тяжелые хлопья снега, похожего на первый ноябрьский снег в Швеции.
- Это церковь Святого Николая, я хочу тебе ее показать, - сказала Моника и потянула его за собой.
Некоторое время они молча стояли, прижавшись друг к другу, и смотрели вверх на уцелевшую башню, выдержавшую бомбардировки и упрямо указывающую на небеса. Она тихо поведала Карлу, что церковь была разрушена в 1943 году и руины оставили как память о войне и ее жертвах. Тогда, в 1943-м, ровно за десять лет до ее рождения, весь мир хотел стереть с лица земли Германию вместе с фашистской идеологией.
- Закрой глаза и представь себе: как раз здесь, где мы сейчас стоим, взорвалась бомба, и вся церковь занялась пламенем. А если бы мы здесь стояли тогда, в 1943-м, какие бы мы тогда были?
- Нас, скорее всего, вообще бы не было. Мы были бы антифашистами и могли встретиться разве что в Бухенвальде. Нет, в 43-м мы не могли стоять здесь.
- Ты думаешь, мы участвовали бы в движении Сопротивления?
- А оно вообще было в Германии? Если откровенно, разве тогда не все насквозь пропиталось фашизмом?
- Сопротивление, конечно, существовало, и оно походило на сегодняшнее. Но их было так же мало, как и нас сейчас, только вместо Бухенвальда сейчас существует Штамхайм.
- А если бы ты попала в Штамхайм, за что бы тебя судили?
- Да за что угодно. Это не играет никакой роли. Нас сажают в тюрьму на разные сроки, пожизненно или трижды пожизненно, за доказанные преступления или без всяких доказательств, это не имеет никакого значения.
- Но ты виновна, я имею в виду, виновна в их глазах в каких-то акциях. Ты в чем-нибудь участвовала, помимо ограбления банка?
Карл нащупал магазин пистолета в кармане. Все, что ему было нужно, - вставить патрон до того, как он с Моникой поднимутся в квартиру. Его захлестнула отчаянная волна нежности, Карл не хотел видеть, как SET потащит ее куда-нибудь. Оставался только час.
- Я два года находилась в Мюнхене, - сказала она, как будто это что-нибудь ему говорило.
- Да? А какая операция?
- Карл Хейнц Вескуртц и его шофер.
- Кто это? - спросил Карл, хотя очень хорошо знал ответ.
- Шеф исследовательского отдела "Сименса", военная промышленность. А за год до этого Эрнст Зиммерман, тоже из военной промышленности. Но поскольку было проведено несколько операций в одном районе, пришлось менять место, и наша группа перебралась в Гамбург.
- Следовательно, ты тоже принимала участие в убийствах?
- Ох, не начинай все сначала. Слишком поздно.
- Теперь о другом. Скажи честно, ты получала удовлетворение от нашей близости?
- Да, тогда в Стокгольме.
- И...
- Что "и"? Дороги назад нет. Обними меня на всякий случай, обними меня, как будто мы здесь только вдвоем, ты и я, как будто сейчас ненадолго наступил 1943 год.
Карл отпустил магазин, который держал в кармане, и обнял Монику. Не двигаясь, они молча стояли под снегом внутри черной разрушенной церкви.
Это было бессмысленно, это не должно произойти. Он это понимал. Карл почувствовал гнетущую тоску, когда они повернули к Брайтештрассе. Всю дорогу они шли по мокрому снегу, на Монике были купленные недавно шведские сапоги.
Когда они приблизились к многоэтажному дому, то высоко на балконе их двухэтажной квартиры горел оранжевый свет. Сигнал, собственно, был виден из большей части Гамбурга. Казалось, они специально привлекали внимание.
Карл старался не оглядываться по сторонам больше, чем нужно, когда они поднялись по красным плиткам и нажали на кнопку связи входного звонка. "Шрамм" было написано на металлической табличке. Квартира была снята на фальшивые документы Моники.
На полу лифта лежали два сплетенных проводка - желтый и голубой. Значит, "желтые" и "голубые" заняли исходные позиции. Карл воспринял это сообщение со смешанным чувством.
В лифте, поднимаясь на 22-й этаж, они поцеловались в последний раз.
* * *
Уве Дее был в прекрасном настроении. Когда разведывательная группа, находившаяся в трехстах метрах от входа на Брайтештрассе, 159, доложила о появлении последних террористов, он объявил "красное" состояние повышенной боевой готовности и вызвал к себе начальников групп для последних указаний. Ожидалось, что "красная" боевая готовность продлится максимум четыре часа, до тех пор, пока не поступит сигнал. Начальники подразделений должны были, разместиться за последние сорок пять минут. Остальные уже были на своих боевых позициях.
Последнее совещание больше походило на репетицию и подведение первых итогов. Главное - операция должна быть проведена абсолютно синхронно. Чтобы ни там, ни здесь не было отставания ни на секунду. Капитан Чарли вправе ожидать абсолютной точности, поскольку, вероятно, он сам примет определенные меры предосторожности за мгновение до начала операции.
У двух человек из каждой группы особое задание - быстро локализовать капитана Чарли. Два специалиста по взрывчатке должны войти через пятнадцать секунд после основной группы, найти взрывное устройство у входа в квартиру и обезвредить его, у двоих задача охранять это место в момент вторжения.
- Остальные детали операции не должны вызывать каких-либо неясностей, - улыбнулся Уве Дее, щелкнув золотой французской зажигалкой и затягиваясь сороковой за день "Галлуаз". В помещении, где располагался штаб операции, стоял крепкий запах французских сигарет.
У начальников подразделений никаких вопросов не было. Они отправились занимать свои позиции. Когда они вышли, в штабе воцарилась тишина. Только в радиопередатчиках был слышен посторонний писк и треск. Как только начальники подразделений окажутся на местах, соблюдается полная радиотишина до тех пор, пока не будет дан условный сигнал.
Уве Дее глубоко затянулся и пошел к Логе Хехту, который стоял у торцовой стены комнаты, изучая несколько висящих на стене фотографий.
- Чудесно, не так ли? - сказал Уве Дее и похлопал Логе Хехта по спине, что тому было немного неприятно. - У основной цели сейчас находятся тринадцать террористов, девятеро из них идентифицированы. У малой цели можно обнаружить четверых, двое из них опознаны. Мы приближаемся к мировому рекорду.
- Меня беспокоит, что мы не получили вразумительного ответа из Парижа, - сказал Логе Хехт. Он был действительно обеспокоен. Десять минут назад он сообщил в Париж, что они приступают к проведению значительной операции и до ее завершения осталось не больше четырех часов. Но французы не ответили.
- Ты ведь знаешь, какие они, эти лягушатники, - сказал Уве Дее. - Да, они бюрократы. Носятся по коридорам и должны все детали сообщать своему министру, чтобы получить его одобрение. А министр в это время возится где-нибудь со своей любовницей. И все дело останавливается до тех пор, пока он не освободится и его можно будет побеспокоить. Вечно они так, эти французики. А земельное правительство ты проинформировал?
- Да, но не о том, когда и как будет все сделано.
- Хорошо. А шведов?
- Они заняты тем, что поджидают двух неопознанных террористов, тех, что заняты перевозкой оружия.
- Отлично. Будет здорово, если у них все получится. Телефонная связь или радио?
- Радио.
- Прекрасно. Тогда остается только ждать, другими словами, ситуация под полным контролем.
- Это станет известно позже. Вообще, предстоящее событие столь значительно, что трудно чувствовать полную уверенность во всем.
- Не беспокойся. Через несколько часов мы их захватим.
* * *
Карл настоял на том, чтобы сменили музыку и вместо этого служащего звуковой завесой, кричащего рока поставили что-нибудь другое. Он протянул Вернеру несколько кассет. С помощью проектора он проводил последний инструктаж. Сперва Карл показал серию цветных слайдов цели и пути отступления. Затем перешел к собственным эскизам дороги с односторонним движением, мест стоянки и встречи автомобилей. Все эти материалы должны быть уничтожены после просмотра, и это вынуждало всех предельно сконцентрироваться.
Карл использовал магазин своего пистолета вместо указки, когда показывал что-то на висящей на стене карте. Группа номер один должна припарковаться на Валхаллавеген, в момент "Т" минус четыре минуты. Когда проедет группа два, можно трогаться и следовать за машиной, соблюдая расстояние примерно в пятьдесят метров, но не меньше, лучше немного больше. Когда вторая группа минует итальянское посольство, первая группа заворачивает и покидает машину с оружием, спрятанным под плащами. Это лучше, чем нести их в теннисных сумках, которые можно использовать, когда будут покидать машины после операции.
Приблизительное время, необходимое группе номер один для того, чтобы доехать от стоянки машины до места атаки у Ердет, - около девяноста секунд. Одновременно огонь, по два выстрела на человека.
Группа номер два занимает позицию ниже американского посольства, на автомобильной стоянке на Страндвеген, и после атаки поедет по Страндвеген до Нарвавеген - это займет меньше тридцати секунд. Оттуда - вокруг Эстермальма. Приезд на Гревгатан, по расчету, должен произойти спустя четыре минуты, в квартире - ровно через пять минут после завершения атаки.
Группа номер один должна вернуться по Валхаллавеген, затем проехать по Карлавеген и по Стургатан до Гревгатан. Весь путь займет на минуту больше.
Обе ударные группы будут находиться в квартире не позднее чем через шесть с половиной минут после атаки. Примерно в это же время можно ожидать, что на место происшествия прибудут полиция и пожарные с эстермальной пожарной станции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Моника рассказала, что днем побывала в библиотеке и узнала о концерте для фагота Моцарта, К 191, о котором ей рассказывал Карл. Фантазии Карла, когда он лежал в ужасном отеле "Шмаальс" на Хафенштрассе, очень близки к правде. О концерте написано, что датируется он 1774 годом, был сочинен в Зальцбурге и, очевидно, куплен фаготистом-дилетантом Тадеушем фон Дюрницем.
- Тогда все, как я и предполагал. Когда слушаешь концерт, то кажется, что вся музыка держится на фаготе, даже возникает чувство, что фагот подавляет весь оркестр, хотя на самом деле все наоборот.
- И все же это блестящая музыка. И такая простая.
- Да, этот барон должен был иметь настоящий успех. Вот уж, наверное, его родственники удивились.
- Интересно, сам ли Моцарт дирижировал, такой сыгранности фагота и оркестра может достичь только блестящий дирижер.
- Нет, конечно. Ведь он только продал концерт. Если бы он сам дирижировал, то все было бы слишком явно. Возможно, этот барон притворился, будто он сам написал концерт.
- Но ведь нанятые профессиональные музыканты никогда бы не пошли на это.
- Нет, конечно, но они, наверное, получили хорошие деньги, чтобы держать язык за зубами и играть.
Некоторое время они шли молча. Карл думал о концерте для фагота, и ему казалось, что как раз сейчас с ним происходит что-то подобное. Он использовал все свои профессиональные знания, чтобы составить план операции против американского посольства в Стокгольме, все знания, полученные им после пятилетнего обучения, в том числе и в специальных разведывательных силах военно-морского флота США.
Пока террористы руководствовались его планом, это была одна из самых профессиональных атак, когда-либо проводившихся непрофессионалами. Ведь террористы - дилетанты в применении РПГ, подобно тому как барон Дюрниц был дилетантом в игре на фаготе.
Они находились в нескольких кварталах от ратуши. Во время войны здесь все было разрушено, а позднее весь район застроили ужасными домами в стиле 50-х годов. Но когда они обошли угловой дом из стекла и бетона, их взглядам открылось удивительное место, изменившее настроение. Когда-то это была церковь, а сейчас сохранились только башня и часть стены позади нее. Они прошли через то место, где когда-то был вход в церковь, и оказались на небольшом дворе, вымощенном камнями. Они смотрели вверх, на черное небо. Медленно падали тяжелые хлопья снега, похожего на первый ноябрьский снег в Швеции.
- Это церковь Святого Николая, я хочу тебе ее показать, - сказала Моника и потянула его за собой.
Некоторое время они молча стояли, прижавшись друг к другу, и смотрели вверх на уцелевшую башню, выдержавшую бомбардировки и упрямо указывающую на небеса. Она тихо поведала Карлу, что церковь была разрушена в 1943 году и руины оставили как память о войне и ее жертвах. Тогда, в 1943-м, ровно за десять лет до ее рождения, весь мир хотел стереть с лица земли Германию вместе с фашистской идеологией.
- Закрой глаза и представь себе: как раз здесь, где мы сейчас стоим, взорвалась бомба, и вся церковь занялась пламенем. А если бы мы здесь стояли тогда, в 1943-м, какие бы мы тогда были?
- Нас, скорее всего, вообще бы не было. Мы были бы антифашистами и могли встретиться разве что в Бухенвальде. Нет, в 43-м мы не могли стоять здесь.
- Ты думаешь, мы участвовали бы в движении Сопротивления?
- А оно вообще было в Германии? Если откровенно, разве тогда не все насквозь пропиталось фашизмом?
- Сопротивление, конечно, существовало, и оно походило на сегодняшнее. Но их было так же мало, как и нас сейчас, только вместо Бухенвальда сейчас существует Штамхайм.
- А если бы ты попала в Штамхайм, за что бы тебя судили?
- Да за что угодно. Это не играет никакой роли. Нас сажают в тюрьму на разные сроки, пожизненно или трижды пожизненно, за доказанные преступления или без всяких доказательств, это не имеет никакого значения.
- Но ты виновна, я имею в виду, виновна в их глазах в каких-то акциях. Ты в чем-нибудь участвовала, помимо ограбления банка?
Карл нащупал магазин пистолета в кармане. Все, что ему было нужно, - вставить патрон до того, как он с Моникой поднимутся в квартиру. Его захлестнула отчаянная волна нежности, Карл не хотел видеть, как SET потащит ее куда-нибудь. Оставался только час.
- Я два года находилась в Мюнхене, - сказала она, как будто это что-нибудь ему говорило.
- Да? А какая операция?
- Карл Хейнц Вескуртц и его шофер.
- Кто это? - спросил Карл, хотя очень хорошо знал ответ.
- Шеф исследовательского отдела "Сименса", военная промышленность. А за год до этого Эрнст Зиммерман, тоже из военной промышленности. Но поскольку было проведено несколько операций в одном районе, пришлось менять место, и наша группа перебралась в Гамбург.
- Следовательно, ты тоже принимала участие в убийствах?
- Ох, не начинай все сначала. Слишком поздно.
- Теперь о другом. Скажи честно, ты получала удовлетворение от нашей близости?
- Да, тогда в Стокгольме.
- И...
- Что "и"? Дороги назад нет. Обними меня на всякий случай, обними меня, как будто мы здесь только вдвоем, ты и я, как будто сейчас ненадолго наступил 1943 год.
Карл отпустил магазин, который держал в кармане, и обнял Монику. Не двигаясь, они молча стояли под снегом внутри черной разрушенной церкви.
Это было бессмысленно, это не должно произойти. Он это понимал. Карл почувствовал гнетущую тоску, когда они повернули к Брайтештрассе. Всю дорогу они шли по мокрому снегу, на Монике были купленные недавно шведские сапоги.
Когда они приблизились к многоэтажному дому, то высоко на балконе их двухэтажной квартиры горел оранжевый свет. Сигнал, собственно, был виден из большей части Гамбурга. Казалось, они специально привлекали внимание.
Карл старался не оглядываться по сторонам больше, чем нужно, когда они поднялись по красным плиткам и нажали на кнопку связи входного звонка. "Шрамм" было написано на металлической табличке. Квартира была снята на фальшивые документы Моники.
На полу лифта лежали два сплетенных проводка - желтый и голубой. Значит, "желтые" и "голубые" заняли исходные позиции. Карл воспринял это сообщение со смешанным чувством.
В лифте, поднимаясь на 22-й этаж, они поцеловались в последний раз.
* * *
Уве Дее был в прекрасном настроении. Когда разведывательная группа, находившаяся в трехстах метрах от входа на Брайтештрассе, 159, доложила о появлении последних террористов, он объявил "красное" состояние повышенной боевой готовности и вызвал к себе начальников групп для последних указаний. Ожидалось, что "красная" боевая готовность продлится максимум четыре часа, до тех пор, пока не поступит сигнал. Начальники подразделений должны были, разместиться за последние сорок пять минут. Остальные уже были на своих боевых позициях.
Последнее совещание больше походило на репетицию и подведение первых итогов. Главное - операция должна быть проведена абсолютно синхронно. Чтобы ни там, ни здесь не было отставания ни на секунду. Капитан Чарли вправе ожидать абсолютной точности, поскольку, вероятно, он сам примет определенные меры предосторожности за мгновение до начала операции.
У двух человек из каждой группы особое задание - быстро локализовать капитана Чарли. Два специалиста по взрывчатке должны войти через пятнадцать секунд после основной группы, найти взрывное устройство у входа в квартиру и обезвредить его, у двоих задача охранять это место в момент вторжения.
- Остальные детали операции не должны вызывать каких-либо неясностей, - улыбнулся Уве Дее, щелкнув золотой французской зажигалкой и затягиваясь сороковой за день "Галлуаз". В помещении, где располагался штаб операции, стоял крепкий запах французских сигарет.
У начальников подразделений никаких вопросов не было. Они отправились занимать свои позиции. Когда они вышли, в штабе воцарилась тишина. Только в радиопередатчиках был слышен посторонний писк и треск. Как только начальники подразделений окажутся на местах, соблюдается полная радиотишина до тех пор, пока не будет дан условный сигнал.
Уве Дее глубоко затянулся и пошел к Логе Хехту, который стоял у торцовой стены комнаты, изучая несколько висящих на стене фотографий.
- Чудесно, не так ли? - сказал Уве Дее и похлопал Логе Хехта по спине, что тому было немного неприятно. - У основной цели сейчас находятся тринадцать террористов, девятеро из них идентифицированы. У малой цели можно обнаружить четверых, двое из них опознаны. Мы приближаемся к мировому рекорду.
- Меня беспокоит, что мы не получили вразумительного ответа из Парижа, - сказал Логе Хехт. Он был действительно обеспокоен. Десять минут назад он сообщил в Париж, что они приступают к проведению значительной операции и до ее завершения осталось не больше четырех часов. Но французы не ответили.
- Ты ведь знаешь, какие они, эти лягушатники, - сказал Уве Дее. - Да, они бюрократы. Носятся по коридорам и должны все детали сообщать своему министру, чтобы получить его одобрение. А министр в это время возится где-нибудь со своей любовницей. И все дело останавливается до тех пор, пока он не освободится и его можно будет побеспокоить. Вечно они так, эти французики. А земельное правительство ты проинформировал?
- Да, но не о том, когда и как будет все сделано.
- Хорошо. А шведов?
- Они заняты тем, что поджидают двух неопознанных террористов, тех, что заняты перевозкой оружия.
- Отлично. Будет здорово, если у них все получится. Телефонная связь или радио?
- Радио.
- Прекрасно. Тогда остается только ждать, другими словами, ситуация под полным контролем.
- Это станет известно позже. Вообще, предстоящее событие столь значительно, что трудно чувствовать полную уверенность во всем.
- Не беспокойся. Через несколько часов мы их захватим.
* * *
Карл настоял на том, чтобы сменили музыку и вместо этого служащего звуковой завесой, кричащего рока поставили что-нибудь другое. Он протянул Вернеру несколько кассет. С помощью проектора он проводил последний инструктаж. Сперва Карл показал серию цветных слайдов цели и пути отступления. Затем перешел к собственным эскизам дороги с односторонним движением, мест стоянки и встречи автомобилей. Все эти материалы должны быть уничтожены после просмотра, и это вынуждало всех предельно сконцентрироваться.
Карл использовал магазин своего пистолета вместо указки, когда показывал что-то на висящей на стене карте. Группа номер один должна припарковаться на Валхаллавеген, в момент "Т" минус четыре минуты. Когда проедет группа два, можно трогаться и следовать за машиной, соблюдая расстояние примерно в пятьдесят метров, но не меньше, лучше немного больше. Когда вторая группа минует итальянское посольство, первая группа заворачивает и покидает машину с оружием, спрятанным под плащами. Это лучше, чем нести их в теннисных сумках, которые можно использовать, когда будут покидать машины после операции.
Приблизительное время, необходимое группе номер один для того, чтобы доехать от стоянки машины до места атаки у Ердет, - около девяноста секунд. Одновременно огонь, по два выстрела на человека.
Группа номер два занимает позицию ниже американского посольства, на автомобильной стоянке на Страндвеген, и после атаки поедет по Страндвеген до Нарвавеген - это займет меньше тридцати секунд. Оттуда - вокруг Эстермальма. Приезд на Гревгатан, по расчету, должен произойти спустя четыре минуты, в квартире - ровно через пять минут после завершения атаки.
Группа номер один должна вернуться по Валхаллавеген, затем проехать по Карлавеген и по Стургатан до Гревгатан. Весь путь займет на минуту больше.
Обе ударные группы будут находиться в квартире не позднее чем через шесть с половиной минут после атаки. Примерно в это же время можно ожидать, что на место происшествия прибудут полиция и пожарные с эстермальной пожарной станции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54