Карл раскрыл металлический кожух и начал его рассматривать, пытаясь сообразить, как он устроен. Взрывной заряд в открытом, обезвреженном состоянии, однако, не говорил ему ни о чем определенном.
- Это, должно быть, HEAT, - сказал он немного неуверенно, - во всяком случае, внешний вид говорит об этом, я никогда прежде не держал такое оружие в руках. Если раскрыть, например, головку с желтым наконечником, возможно, что это окажется HEDP, так?
- Очень хорошо, достаточно, большое спасибо, - сказал инструктор, встал и подтверждающе кивнул Абу Нидалю.
- Тогда мы договорились, - сказал Абу Нидаль и протянул руку для прощания. Его рука была влажной и вялой.
* * *
На следующий день Хорст Людвиг Хан исчез и предоставил Карла и Барбару самим Себе. Он хотел сделать кое-какие распоряжения насчет контрабандной перевозки и не собирался их в это посвящать.
Карл с Барбарой решили пройтись пешком через кварталы, застроенные виллами, до ресторана "Казино", дальше до "Семирамиса" и обратно к Хаммидия. Была солнечная и ясная погода, довольно тепло, они сняли куртки и шли, перекинув их через плечо.
Проходя сквозь толпу по главному ряду Хаммидия, Карл столкнулся с тремя одетыми в "хаки" блондинами, которые, судя по всему, приняли его за своего и поприветствовали по-русски, он же в ответ только улыбнулся.
- Вероятно, это военные инструкторы, - сказала Барбара, - или персонал какой-нибудь ракетной батареи.
- Участвует ли русский персонал в воздушной обороне Дамаска?
- Да. Это одна из причин, по которой США не хотят сбрасывать сюда бомбы. С одной стороны, будет дороже, чем в Ливии, а с другой - можно убить русских.
- Откуда ты это знаешь?
Она только пожала плечами. Они дошли до мечети, Барбара снова надела на себя абайу. Войдя внутрь, они сели у той же украшенной орнаментом колонны, что и в первый раз. Время очередной молитвы еще не наступило, и в мечети почти не было народа.
- Как же такая миниатюрная, симпатичная девушка, как ты, превратилась в террористку? - спросил Карл с нарочитой бодростью в голосе.
До этого он не задумывался о ее жизни, она была просто женщиной, красивой и молчаливой, хотя последнее и неудивительно рядом с таким разговорчивым мужем. Сейчас Барбара была похожа на арабку - лицо почти полностью скрывал черный капюшон.
Она рассказывала о своей жизни с кажущимся безразличием, но за этой внешней сдержанностью Карл почувствовал скрытую страсть.
Барбара работала в одной левой газете в Берлине, специализировалась на эксплуатации Западной Германией так называемых турецких "гастарбайтеров". В Берлине есть район, где все говорят по-турецки и даже вывески на турецком - что-то вроде "китайского города" в Нью-Йорке. Связь простая. Сто тысяч турок живут по всей Западной Германии в лагерях, застроенных бараками, это в худшем случае, а в лучшем - в гетто, как, например, в Берлине. С ними обращаются, как с животными, и ... Да, короче говоря, она занималась этим вопросом несколько лет, и, как оказалось, это никого не волновало, пока известный журналист Гюнтер Вальраф не представился турком и не подтвердил то, о чем уже писали, и заработал 20 миллионов марок. Но ее газета обанкротилась, а поскольку она была замужем за человеком, которого государство никогда не взяло бы на работу геологом или университетским преподавателем, несмотря на его образование, они оба решили полностью переменить свою жизнь. Журналистика как средство борьбы против шпрингеровской прессы была абсолютно бессмысленна. Тем более что прецедент с Ульрикой Майнхоф ничего не изменил. Нужно было или смириться, или бороться. Не могли же они жить на социальные пособия?
Что вообще могло уничтожить эту систему угнетения?
Продолжение ее рассказа было нетрудно предсказать, он как две капли воды был похож на другие истории, которые Карл уже не раз слышал. Террористами становятся из своего рода самозащиты. Теоретически это было не так уж сложно: используется некий грубый экзистенциализм, в счет идут только твои поступки, и ничто другое. Что же было в этих людях такого, чего не было у него? Что заставило эту мягкую, красивую левую журналистку стать убийцей и грабителем? Ему казалось, что во всех этих людях были какие-то "черные дыры", которые он до сих пор не мог постичь.
- Но, по-моему, слишком велика дистанция м§жду археологом, специалистом по Ближнему Востоку и исламу, и убийствами, ох, извиняюсь, антиимпериалистической деятельностью, - попытался Карл направить беседу.
- Не совсем верно. Когда Хорст в пустыне в Иордании впервые попал в один из дворцов, кажется, Каср Умм Айн... Ты что-нибудь знаешь о дворцах в пустыне?
- Нет.
- Они относятся к омеядским временам. Когда они были открыты в девятнадцатом веке, то это стало сенсацией, поскольку мозаичные орнаменты значительно отличались от всего ранее известного своей изысканностью.
- Да? Ну и что?
- Да ничего. Первыми руку приложили немцы. Самая красивая мозаика со стен Каср Умм Айна и сейчас находится в музее в Берлине. Грабеж и эксплуатация существовали везде и во все времена.
Карл внимательно слушал ее. Связь между украденными мозаиками в девятнадцатом веке и убийствами и ограблениями банков в двадцатом, в шести тысячах километров от места преступления, казалась ему по меньшей мере неясной. Но он решил дальше не выяснять.
- Участвовала ли ты хоть раз в ограблении банка? - спросил Карл.
- Нет. Я участвовала в обезвреживании двух капиталистических свиней из военной промышленности, - ответила Барбара с отсутствующим видом.
Карл попытался представить ее с пистолетом в руке, представить, как она направляет его в голову немецкого директора и стреляет в упор. Но ему не удалось себе это вообразить, все выглядело абсолютно нелепо, хотя не было никаких причин сомневаться, что она говорит правду.
- И ты стреляла? - спросил он.
- Да, один раз.
- Почему?
- У нас был круговой график: во всяком новом деле у каждого свои задачи. Это вполне демократично и не создает особых противоречий. Кроме того, каждый должен знать, на что он способен. Нам это удалось.
- И ты никогда не раскаивалась?
- Нет, а почему я должна была раскаиваться? А ты?
- Ну, я никогда не убиваю невиновных.
- Невиновных не существует.
- Да-да, это я уже слышал. Не думала ли ты когда-нибудь, что это гадко?
- Да, вначале, но это прошло. Это легче, чем думают. Надо только нажать указательным пальцем на курок, все остальное оружие делает само. А потом такое чувство, как будто все это произошло не с тобой, а с кем-то другим.
- А кошмары не мучают?
Барбара на миг задумалась.
- Бывает.
* * *
Хорст Людвиг Хан пребывал в прекрасном настроении. Все было в порядке, товар уже в дороге. Он не хотел рассказывать, как ему это удалось, но по его намекам Карл заключил, что оружие в грузовике с надписью "Международные дорожные перевозки", вероятно, уже между Дамаском и турецкой границей. Груз весит не больше 80 килограммов и выглядит как обыкновенные ящики с фруктами или что-то в этом роде.
Они приехали в район, где небольшие ресторанчики как скворечники лепились на склоне горы при въезде в Дамаск со стороны Бейрута. Эта дорога, сейчас особенно, не была загружена транспортом. Им подали с два десятка маленьких продолговатых тарелок - это была мезза, только разминка перед сирийско-ливанским обедом. Довольный Хорст Людвиг Хан рассказывал без устали то о неизменной дороге завоевателей на Дамаск, где они сейчас сидели, то о тех сложностях, с которыми пришлось столкнуться, поскольку сирийцы были уже готовы прекратить операцию, решив, что Сирию каким-то образом могут обвинить в преступлении. Но поскольку нет никаких связей между Сирией и европейскими партизанскими организациями и поскольку сирийцы, очевидно, не знали о требовании Абу Нидаля относительно коммюнике в случае удачного завершения операции, то они в конце концов возражать не стали. Собственно, самая большая проблема была решена. Сирийцев не беспокоила мысль, что Рейган может пойти потом на Дамаск или натравить израильтян на Сирию, организовав своего рода карательную экспедицию, что израильтяне фактически уже предлагали. Они, вероятно, жаждут развязать небольшую войну, чтобы тем самым обойти последние мирные планы американцев.
Карла охватил ужас. Чтобы не вызвать подозрений своим напряжением, он сослался на боли в желудке и сидел молча, мучительно размышляя. Он дал в руки европейским террористам оружие небывалой, разрушительной силы. К тому же Ведомство по охране конституции еще не знало о реальном положении вещей. Оружие было уже в дороге. Если теперь с Карлом случится несчастный случай и он исчезнет, то катастрофа неизбежна. И выходит, что все это организовал он. А если теперь террористы сочтут, что услуги Карла им больше не нужны?
Он обдумывал возможность вернуться в отель и, невзирая на риск прослушивания, позвонить Зигфриду Мааку и попросить его немедленно предупредить пограничную полицию. Однако нельзя быть уверенным, что этот безрассудный поступок приведет к чему-либо, кроме саморазоблачения. Да и немцы смогут взять только одну группу на Брайтештрассе, 159. Он ведь до сих пор не знал, где находится группа Зигфрида Хаузнера, то есть компания Хорста и Барбары. А вероятно, они как раз и смогут принять партию оружия. Итак, оставалось только ждать. Выжить любой ценой и продолжать действовать.
Хорст Людвиг Хан опять стал рассказывать, почему сирийцы так настойчиво выпускают свое отвратительное пиво. Так же, как и у Египта, у них были бесконечные сложности с импортом потребительских товаров. Поэтому практически любое другое пиво, кроме этой "барады", было запрещено. Пока он рассказывал, Карл заметил, как внизу на улице остановился крытый "лендровер" и из него выскочили четверо молодых людей в джинсах, с пистолетами, заткнутыми за пояс, и начали подниматься вверх по лестнице, к ресторану. Они вовсе не выглядели как посетители, а скорее как представители мокхабарат - какого-то отдела сирийской службы безопасности, представители которой были повсюду. Один из них нес через плечо складной автомат АК-47.
Хорст Людвиг Хан и Барбара их не заметили, хотя теперь было совершенно ясно, что они направляются к их столу, который был расположен в одной из пристроек, похожих на гнездо ласточки, сооруженное над рекой, текущей в Дамаск, как раз в том месте, где она соединяется с искусственным каналом. Карл лихорадочно искал выход: можно быстро подняться и через шаткий барьер прыгнуть в реку - глубина здесь небольшая, метров шесть-семь, - а потом попытаться добраться до телефона. Но было уже слишком поздно. Первый из полицейских безопасности, больше похожий на бандита, уже предстал перед их столиком и потребовал удостоверения личности.
Хорст Людвиг Хан объяснил, что их паспорта в отеле "Шератон", но у них есть гостиничные карточки. Но худой длинноволосый парень с автоматом на плече отказался принять их объяснения и показал жестом, что они должны следовать за ним.
- Ничего страшного, - сказал Хорст Людвиг Хан. - Это только их игры в шпионов. Они хотят установить наши личности, в полицейском отделении будет какая-то чепуха, и все. Жаль, еда остается, но идти придется. И пожалуйста, без шума.
Они медленно поднялись и неохотно стали спускаться вниз по лестнице, сопровождаемые четырьмя молодыми людьми. Предполагая, что их провожатые не знают немецкого, Хорст повторил инструкции. Ни слова о товаре, это не касается мокхабарат. Дать возможность ему "вести беседу. Без необходимости ни слова о встречах с палестинцами. Больше он ничего не успел сказать, их затолкали под брезент в "лендровер", который рывком тронулся с места. Никто из посетителей ресторана, казалось, не удивился. Все это, очевидно, было довольно обычным явлением.
Машина двинулась в противоположную от Дамаска сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54