- Вижу. Оружие шведской полиции и британской разведки. И что?
- Все патроны в магазине.
- Да, ну дальше?
Она больше ничего не сказала. На ощупь она выбирала место ниже его левой ключицы. Приставив дуло пистолета к этому месту, она тут же нажала на курок. Карла толчком отбросило назад, он почувствовал, как будто получил тяжелый удар кулаком. Она выбрала новое место на внешней стороне его правого бедра и повторила процедуру. В этот раз он ощутил боль и снова впал в полуобморочное состояние.
Он слышал, как она стреляла еще четыре раза, но его тело уже ничего не чувствовало.
* * *
Он очнулся от жгучей жажды, открыл глаза, но после короткого замешательства понял, что видит только одним. Второй глаз опух и, возможно, был перевязан. С минуту он смотрел в щель на белом потолке. Попытался поднять голову, но сразу же упал назад из-за жгучей боли в левом плече и лопатке. Он осторожно повернулся. Одна нога не гнулась, была забинтована. Он закрыл глаза, вернее, один глаз и попытался восстановить в памяти ход событий.
Он лежал на чем-то напоминавшем больничную кровать, в холодной убогой комнате. У него в памяти промелькнуло, как в палатку ворвались солдаты с автоматами. Но больше он ничего не помнил.
Значит, Сирия, подумал он. Я, должно быть, все еще нахожусь в Сирии.
А это, видимо, больница. На улице светло, должно быть, день. В комнату свет проникает под углом, значит, сейчас день или утро.
Слева от него с потолка спускался шнур от звонка. Карл попробовал поднять левую руку, но боль стала еще сильнее. Он приподнялся еще раз и дотянулся до шнура правой рукой, миг подержал и повалился обратно. Раны пульсировали. Карл попытался подвигать мышцами лица, но оно было стянуто повязкой, закрывавшей глаз.
Спустя минуту вошла медсестра и что-то спросила его по-арабски, но он ее не понял. Он попросил воды по-английски и по-французски. Она исчезла. Быстро вернулась с человеком в форме, который осторожно приподнял верхнюю часть кровати. Она поднесла ему ко рту пластмассовую кружку с водой и помогла напиться, затем молча вышла из комнаты.
Мужчина взял стул и сел рядом с Карлом, положив ногу на ногу. Карл разглядел его погоны: орел и звезда, армейская форма. Он подполковник.
- Вы, как я понял, говорите по-английски, поскольку вы швед? - прозвучал первый вопрос.
Карл кивнул.
- Я подполковник Абдель Карим Хелу, военная служба безопасности, - представился сириец кратким деловым тоном.
- Карл Густав Гильберт Хамильтон, капитан шведского флота, - ответил Карл охрипшим голосом.
- Это сюрприз. Вы офицер?
- Да, в резерве.
- Что вы делаете здесь, в Сирии?
- Покупал сувениры и был ранен.
- Ваши товарищи, вы знаете, что они убиты?
- Да.
- Они швейцарцы?
- Да.
- Я в это не верю.
Карл попытался пожать плечами, но резкая боль напомнила о себе.
- Во всяком случае, они ездили со швейцарскими паспортами, я их знал как швейцарцев.
- Кто вас схватил?
- Этого я не знаю.
- Вы знаете это, разумеется. Вас пытали не ради развлечения. Они хотели что-то получить или узнать. Что же именно?
- Этого я не знаю.
- Не притворяйтесь, пожалуйста, дорогой, положение серьезное.
- Но меня ведь не подозревают в преступлении, и я хочу связаться с моим посольством.
- Преступление это или нет - вопрос скорее философский. Посольство будет потом, если вы будете откровенны со мной. Ну, так кто же вас захватил?
- Как долго я здесь нахожусь и где я?
- Около восемнадцати часов, это военный госпиталь, в военном районе, следовательно. Кто вас захватил?
Карл задумался. Что сейчас хуже - быть служащим шведской службы безопасности или западногерманским террористом? Решить было не так уж легко.
Где-то по Турции, подумал он затем, передвигался трайлер, приближая катастрофу.
- У нас есть основания полагать, что те, кто вас так разукрасил, были палестинцами, - продолжал подполковник с явным нетерпением, - это так?
- Да, вероятно, это так. Во всяком случае, это были безусловно не израильтяне.
- Почему вы так решили?
- Они выглядели слишком молодыми, говорили по-арабски и, похоже, направлялись дальше, в Ливан. А это совершенно неудобный крюк для израильтян. К тому же существуют все-таки пределы того, что израильтяне могут вытворять на вашей территории.
- Да, но дело обстоит очень серьезно именно с такого рода палестинцами. Не знаете ли, по какой дороге и куда они отправились?
- Нет, они говорили совсем о других вещах.
- Да? И что они хотели?
- Этого я не помню.
В ответ послышался короткий, хриплый смешок подполковника.
- Вы же не забыли все с самого начала. Они добились того, что хотели узнать?
- Нет.
- Поэтому они вас одного за другим пытали. Но они, кажется, обращались с вами несколько небрежно?
- Думаю, они спешили. Было что-то вроде тревоги. Сложно вспомнить, мне было очень плохо.
- Что вы помните последнее?
- Возникла паника, вероятно, из-за вашего приближения. Они засуетились, выстрелили в девушку, которая все еще была жива. Затем в меня, мне так кажется, во всяком случае.
Карл задумался, как будто бы догадываясь о чем-то. Он помнил, что Муна всадила в него две пули. Потом он слышал еще несколько выстрелов и полагал, что они предназначались ему. Но, насколько он понял, у него только две огнестрельные раны. Следовательно, вполне вероятно, что она выстрелила несколько раз в уже мертвую Барбару. Да, в Барбару, ибо Хорст Людвиг Хан выглядел по меньшей мере так, что для него уже было все равно.
Офицер поднялся и подошел к окну, Карл не мог его видеть. Если сирийская служба безопасности полагает, что шведская безопасность знает об их участии в поставках оружия, то следующий их вопрос будет, что им делать со мной, вяло размышлял Карл. Они даже не знают, кто я такой, не знают, что я сам работаю в службе безопасности.
- Как я вам сказал, положение очень серьезное, еще раз советую начать с нами сотрудничать, - продолжил подполковник, стоя у окна. - Мы имеем представление о том, чего добивались эти палестинские террористы. Вы говорите, что они ничего не узнали, это само по себе хорошо. Ваши раны и общая картина подтверждают эту версию. Вы находились здесь, чтобы добыть оружие, не правда ли?
- В любом случае это могло произойти только с согласия сирийской службы безопасности, не так ли? - ответил Карл вопросом и остался доволен своей находчивостью.
- Я буду откровенен с вами, - сказал подполковник, возвращаясь к своему стулу рядом с кроватью Карла. У него были маленькие усики и оттопыренные уши, что его делало похожим на Кларка Гейбла. - За эту историю отвечаем не мы, а разведка. Они особенно не вдавались в подробности, когда посвящали меня в курс дела. На то у них свои причины. Но моя задача - выяснить, что палестинским террористам известно об этой истории с оружием. Вы понимаете?
Карл улыбнулся так, что стянуло все лицо. Он понимал очень хорошо. В Сирии та же история, что и во всех других странах. Между людьми из службы безопасности и разведки нет взаимного доверия, друг другу они передают лишь самую необходимую информацию. Положение прояснялось.
- Сейчас служба безопасности отвечает за меня? - спросил он.
- Да, вы под моей ответственностью. Карл решил сменить тактику.
- Мы можем быть абсолютно откровенны? - спросил он.
- Да, разумеется, тем более что в вашем положении это самое разумное, - ответил подполковник, подавшись вперед и изучающе глядя на Карла. От него исходил слабый неприятный запах, похожий на запах чеснока, но это было что-то другое.
- Чтобы мне не изощряться, скажите мне, что вы должны знать и чем вы можете поступиться, - продолжал Карл.
Подполковник ненадолго задумался.
- Я должен быть в курсе, узнали ли палестинцы что-либо важное и что именно.
- Тогда отвечаю: нет. Они не добились того, чего хотели.
- Речь идет о вашей оружейной сделке с... э-э... с другими палестинцами здесь, в Дамаске?
- Да.
- Чего они хотели?
- Они хотели остановить перевозку оружия. Они хотели иметь необходимые сведения, чтобы прекратить эту операцию.
- И они этого не добились?
- Нет. Только один из нас был близко знаком с деталями. Его они выбрали и убили первым. А мы, даже если бы нас очень уговаривали, или как это еще назвать, не смогли бы дать им сведения.
- Что это было за оружие и как вы его хотели использовать?
- Об атом вы должны спросить вашу собственную разведку. Впрочем, вы могли бы сверить данные, о которых я сказал. Но тот, который, очевидно, был убит первым, единственный из нас знал все детали. Передай он их палестинцам, они бы точно застрелили нас, не продолжая допрос. Все это вполне логично, не так ли?
- Предположим, вы говорите правду. Только этот немец, ибо он вероятно был немцем, знал детали. Надеюсь, это я смогу проверить.
- У вас есть мой паспорт?
- Нет.
- Где же он?
- В вашем посольстве. Они пожелали встретиться с вами. Мы, конечно, не смогли отказать. Это означает также, что вы можете себя чувствовать в безопасности. Как вы понимаете, у меня не было необходимости немедленно вам это сообщать.
- Вы чрезвычайно любезны, господин подполковник. Но как, черт побери, мой паспорт попал в шведское посольство?
- Об этом, как я понимаю, вы должны спросить себя. Но в отеле утверждали, что вчера некто с арабским акцентом позвонил по телефону и объяснил, что вы убиты и они должны передать ваш паспорт в посольство. Не думаете ли вы, что все это несколько странно?
- Нет, тот, кто звонил, наверное, думал, что это правда. Ведь так почти и было. Может, они хотели вас подразнить таким образом.
- М-да, вероятно, это так. Выдержите вы еще несколько визитов сегодня?
- Надеюсь.
- Мы еще вернемся к этому разговору, а пока я принимаю ваши объяснения. Что вы скажете в вашем посольстве, это, конечно, не мое дело, но...
- То есть?
- Как я понимаю, ни вы, ни мы не заинтересованы в том, чтобы вовлекать шведские власти в какие-либо сделки с оружием.
- Нет, это исключено. Но как я объясню мое положение?
- Скажите, что вы попали в руки к жестоким и кровожадным арабским грабителям или что-нибудь в том же роде. Я вернусь, как уже сказал, к вопросу о немце, если окажется неверным, что он был единственным источником информации. Выздоравливайте.
* * *
Карл пытался бороться со сном. Он предвидел, что комната может прослушиваться и что сирийцы могли наверняка раздобыть кого-нибудь понимающего шведский. Посольство, с одной стороны, могло помочь ему как можно быстрее выбраться из госпиталя. А с другой - он хотел уехать один в Европу, и не в Швецию. И тут еще придется покумекать.
Он спал без сновидений. Проснувшись ночью на миг, он отметил, что, видимо, никаких посещений из посольства не было, пока он спал. Последнее, о чем он подумал: оружие сейчас должно находиться уже на подступах к Стамбулу.
Около одиннадцати утра вошла медсестра и сняла повязку с его головы. На одну щеку было наложено восемь швов. В остальном лицо представляло собой сплошной синяк. Медсестра сказала, что с огнестрельными ранами ему удивительно повезло. Обе пули вошли и вышли исключительно удачно, не порвав крупных сосудов, связок или сухожилий, задев только ткани, которые сами срастутся. У него, должно быть, есть ангел-хранитель, сказала она. Карл внимательно посмотрел на нее. Она объяснила, что христианка и поэтому так выражается.
Ангел-хранитель! Знала бы та медсестра, какой ангел-коллега стрелял, подумал Карл.
К своему ужасу, он узнал вошедшего в дверь шведского дипломата. В прошлом году в Бейруте Карл говорил с этим высокомерным идиотом, считавшим, что шведская помощь палестинским лагерям беженцев равнозначна пустой трате денег.
- А, Хамильтон, вот мы с вами и встретились снова, - бодро поздоровался швед на родном языке, как только вошел. Это было совершенно нелепое приветствие. Его можно было бы, конечно, объяснить ограниченными интеллектуальными возможностями дипломата. Но, к сожалению, также тем, что он знал, кто такой Карл и что Карл был в Бейруте по заданию полиции безопасности, когда они последний раз встречались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54