И ты можешь теперь с облегчением вздохнуть. Джордж — друг. Он порядочный человек. Он еще один, кому ты можешь доверять. Короче, он побежденный, вроде меня. А ты победитель. Я забыла купить какой-нибудь трофей, чтобы преподнести тебе. Я собиралась сделать это, но совершенно забыла. Вот отчего человек проигрывает: никакой предусмотрительности! Это одна черта. Другая — это доверчивость. В ту минуту, когда ты ласково и доверчиво отдаешь себя в чьи-либо руки, ты кладешь начало своему проигрышу. Особенно когда ты не имеешь никаких оснований отдавать себя в его руки и особенно в том случае, когда тебя об этом и не просят.
Она наконец замолчала и посмотрела на него.
— У тебя есть время купить мне что-нибудь выпить?
Он кивнул:
— Где твое пальто?
— Я сама возьму его. Я еще не трясусь от старости.
— Я не…
— Если бы я только могла заставить себя не говорить подобных вещей…
Молча пройдя несколько кварталов, они зашли в бар, оказавшийся тем самым, где не так давно Палмер беседовал с Гауссом. Вирджиния оглядела зал, потом заказала официанту двойное виски.
— Ты должен простить меня, — сказала она, когда виски принесли. — В твоем присутствии я неизменно теряю над собой власть. Так уж получается. Тебе приходится выслушивать от меня такие вещи, которых я даже самой себе никогда не говорю.
— Мне хочется, чтобы ты простила меня за все, что я причинил тебе.
— Я простила. — Она сделала первый пробный маленький глоток, потом выпила сразу полстакана. — Твоя вина в том, что ты женился до нашей встречи. Ты прощен. Ты знаешь, что случается с одинокими женщинами моего возраста? Их охватывает желание иметь ребенка, пока климактерический период еще не наступил. Кто-нибудь до этого выкладывал тебе подобные вещи хоть наполовину так же очаровательно?
— Нет, но у тебя не совсем такое положение.
— Ты хочешь сказать, что у меня уже был ребенок. — Она очень широко улыбнулась, и губы как будто на мгновение приклеились и не сразу смогли занять обычное положение. Потом они расслабились по частям, каждая в отдельности. — Но мне кажется, что Дженни никогда и не рождалась. Это было почти двадцать лет назад. Я могла бы сейчас быть уже бабушкой. Если бы… И все это приводит к одному четкому выводу: в таких катастрофах, как та, лучше, когда никого не остается в живых.
— Не думаю, чтобы ты…
— Конечно, нет. Ты прав. Я в самом деле лучше чувствую себя живой. Я верю в это. Совершенно искренне верю. В конце концов, это единственное, что мне остается. Новый ребенок будет таким же красивым, как и Дженни. Я могу родить еще одну красавицу. Некоторые женщины так сильно хотят этого, что говорят — но только говорят, — что даже не будут настаивать на замужестве. Конечно, я бы настаивала. Понимаешь? Вот чем объясняется моя теория о том, что лучше, чтобы никого не осталось в живых.
— С тех пор тебе кто-нибудь предлагал замужество?
— А как ты думаешь?
Палмер кивнул:
— Я уверен, что предлагали.
— Ну, ладно, значит, предлагали. Ты очень проницателен.
Предлагали огромными табунами. Тачками-пачками. По меньшей мере целых трое.
— Почему ты не вышла замуж ни за одного?
— Ни один из них не был тобой. — Она быстро допила виски. — Я не желаю слушать свои слова. Я должна замолчать. Давай поговорим о, м-м, о, м-м… о сексе. — Она оглянулась и махнула официанту, — Еще один мне. На этот раз не двойной. О сексе, — продолжала она, — неисчерпаемая тема! Я была такой хорошей с тобой? Была я хорошей? Скажи да, ведь иначе я ничто. Соври, если нужно. Давай.
— Вирджиния, прекрати.
— Скажи: «Вирджиния, ты была великолепна в постели». Попробуй.
— Будь добра…
— Не достаточно прямо для тебя? Тогда скажи: «Вирджиния, ты прекрасная подстилка». А?
— Вирджиния, ты величайшая дуреха. Замолчи и пей.
— Да, конечно, мистер Палмер, сэр, — сказала она, делая паузу на каждой запятой.
— Давай начнем, — произнес Палмер, медленно и глубоко вдыхая, — с предположения, что первые беззаботные радости прошли.
— И начались радости, отягченные большими заботами.
— Замолчи. — Он нахмурился. — Люди, которые болтают слишком много и слишком легко, очень часто попадают в беду. Ты не представляешь, как меня раздражает то, что в конце концов мой отец был прав. Черт побери, о чем я говорил?
— Ты собирался сообщить мне, — подсказала она, — что раз уж ты больше не вынашиваешь в себе безумных идей о разводе и женитьбе на мне, нет абсолютно никаких причин, почему бы нам с тобой не пуститься в длительную связь, которая завершится в конечном счете седыми волосами, искусственными зубами, старческим маразмом и смертью. Да?
— У меня не было таких мыслей.
— Пожалуйста, пусть будут. Пожалуйста, попроси меня. Может быть, я даже соглашусь на это.
— Вирджиния, ты не могла бы немного помолчать?
— Ты в состоянии представить такое? Себя у огня, истощенного, полуглухого, полуслепого, дрожащего, с этими красновато-коричневыми пятнами на старческой коже. Меня, вставшую на распухшие от артрита колени, у твоих ног; седые до желтизны волосы, ввалившиеся щеки, отвисшие груди и гнилые зубы. Сумерки Грешников. Финал Страсти. Вознаграждение Измены. Трудно назвать это плотским грехом, когда и плоти-то почти не осталось. Боже, Вудс, интересно, как ведут себя старые люди. Освобождаются ли они в конце концов от этого? Скажи.
— Если ты не против, я скажу тебе, что мне хочется, а не то, что хочешь ты от меня услышать.
— Прекрасно сформулировано. Просто мастерски. — Она протянула руку и погладила его по щеке. — Я должна помнить, что на тебя надо смотреть в новом свете: Мальчик-финансист. Чудо Уолл-стрита. Юный Макиавелли Делового Мира. Иди дальше. Властвуй. Действуй.
— Я хотел сказать только одно, — продолжал Палмер после паузы. — Что бы там ни выбило нас из колеи за эти несколько дней, этого не должно было произойти. И если бы мы могли…
— Почему ты должен путаться в сетях сомнений? — спросила она и подняла вновь наполненный виски стакан. — Я случайно знаю, что выбило нас из колеи. — Она поставила стакан и, казалось, забыла о нем. — Очная ставка. Любовница встречается с Матерью семейства. Добродетель, побеждающая Порок. Все, что мне надо было сделать, дорогой Вудс, — это встретить твою жену и провести в ее обществе час, показавшийся мне целым днем. Мистер Палмер, хотите я расскажу вам о миссис Палмер? Изобретательной женщине. Внутренне сильной. Необыкновенно хитрой. Коварно проницательной. Современной Матери и Друге. Подробности на третьей странице. Скажи, почему я пытаюсь своей болтовней привести тебя в замешательство? О, послушай. Все так просто. Я не знаю, любит ли она тебя, или ненавидит, или еще что-нибудь, но ты не можешь стряхнуть ее с себя. Она не из тех, кого бросают. Я с ней солидарна. Мы получили сигналы друг от друга, она и я. Между тобой и мной нет ничего, кроме непрочной опасной связи. Между тобой и твоей женой существуют фантастически крепкие, трижды скованные, ванадиево-стальные узы. Вы скроены из одного и того же куска первоклассной материи. Одним и тем же портным. Боже мой, Вудс, вы даже похожи друг на друга. Вот. — Она подтолкнула свой стакан виски к нему. — Возьми.
— Я закажу себе еще.
— Я не буду пить. Пей.
— Я думал…
— Ты думал, я хочу напиться, — нежно улыбнулась она. — Позволь мне направить твои мысли. Дело слишком серьезно, чтобы решить его с помощью виски.
Палмер поднял ее стакан и начал пить.
— Иными словами, — сказал он, — ты хочешь порвать.
— Я хочу зарегистрировать смерть, которая имела место в последнюю пятницу вечером и в субботу утром. Ты подпишешь справку?
— А если я не поверю написанному?
— Продолжай, — ворчливо сказала она. — Ты ведь задохнулся от облегчения. Только представьте. Как легко я это делаю для тебя. Разве возможно, чтобы женщина была более джентльменом?
— Единственная беда в том, что я тебе не верю.
Она насмешливо кивнула:
— Прекрасно сказано. Лесть в форме отрицания.
— Прекрати, пожалуйста, играть, — сказал он злым шепотом.
— Все, что прикажешь. Я сегодня очень покладиста. Сегодня нет ничего, что бы я для тебя ни сделала, Вудс. Я бы даже легла с тобой в постель. Хотя это было бы ужасно. Квартира Мака свободна? Я покажу тебе, что я имею в виду.
— Он ждет меня там. Мы должны кое-что обсудить.
— Это плохо. Как насчет машины напрокат? Мы могли бы поехать в тот мотель в Коннектикут. — Неожиданно она встала. Мужчина за соседним столиком взглянул на нее и отвел глаза. — Пожалуйста, Вудс. Подпиши мне справку. Пожалуйста. Он взял ее за руку и попытался усадить. — Пожалуйста, старайся сдерживать себя, — попросил он.
— Я абсолютно сдержанна. — Тот же мужчина снова посмотрел на нее, и на этот раз его соседи по столику тоже подняли глаза. Вирджиния взглянула на него. — Совершенно сдержанна, уверяю вас, — обратилась она к мужчине.
— Вполне, — ответил он понимающе.
Она повернулась к Палмеру:
— Вот видишь?
— У меня…
— …нет выбора, — закончила она за него. — Сейчас я скажу тебе самое главное. Вечером в пятницу, — продолжала она, — сберегательные банки предложили мне работу. Я ответила «нет». Но к понедельнику субботние и воскресные переживания доконали меня, и я позвонила человеку, сделавшему мне это предложение, и сказала «да». Я приступлю к работе, как только захочу. Они готовят трехлетний контракт. Заработная плата выше, чем в ЮБТК. Между прочим, я не поверила этой цифре, пока не увидела первый чек. Но деньги — самый меньший побуждающий мотив. — Она потянулась и дотронулась до его руки. Ее собственная была холодной. Вирджиния крепко сжала его руку. — Есть и другие. Я решила, например, что в сердце я не служащий коммерческого банка. Раннее развитие. Бедная девочка из восточного Гарлема. ЮБТК… Мир, который она так и не завоевала. Я надеюсь быть более счастливой с оппозицией. Я гораздо ближе к этому типу людей. Они не владеют страной и миром. ЮБТК всегда отпугивал меня. Но и это — не самое большое побуждение. — Она взяла другую руку Палмера и очень крепко сжала обе. — Самое важное, дорогой, я буду далеко от тебя. — Она осторожно положила его руки на стол, встала и вышла в проход. — Теперь ты видишь, как обстоят дела.
— У тебя нет контракта с ЮБТК?
— Никакого. Думаю, меня никогда не считали достойной этого.
— Сберегательные банки не могут выиграть, ты же знаешь.
— Уж вы с Маком постараетесь, чтобы этого не случилось. Он опять твой союзник, не так ли? Его всегда притягивает сила. Но мне безразлично, выиграем мы или проиграем. Заметь, «мы». Я меняю место работы — или, если хочешь, перелицовываю одежду — не по каким-нибудь из этих соображений. Просто я хочу уйти от тебя. Потому что, если я останусь в ЮБТК, мы так и будем дрейфовать с тобой из постели в постель. В какие-то вечера ты будешь спешить домой. Другие — проводить со мной. Ты будешь рано уходить, еще до одиннадцати, как делал это в последние недели. Ха! Поймала тебя. — Она снова села.
— Я и не надеялся, что ты не заметишь.
— Довольно-таки оскорбительно, если бы не заметила, а?
Он попытался улыбнуться ей:
— Ты еще ничего не подписала со сберегательными банками. Давай поговорим об этом хоть минуту.
Она покачала головой.
— Давай вместо этого поговорим о браке. — Она внимательно посмотрела ему в лицо: — Видишь, как много во мне джентльменского, Вудс? Как я увела разговор от твоих попыток отговорить меня от моего решения? Предположим, тебе это удалось. Предположим, ты оказал на меня весьма значительное давление — и я открыто признаю, что в мире нет ничего слишком унизительного, или самоуничижительного, или даже непристойного, чего бы я не сделала по твоей просьбе. Представляю, как бы ты рассердился, если бы тебе удалось уговорить меня остаться в ЮБТК.
— У меня на это, кажется, очень мало надежды, — ответил Палмер. — Давай сменим тему.
— Нет. У Джинни Клэри есть мысли, которые она хочет высказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110