..
На глазах Морин выступили слезы.
— Ах, Брайен!.. Всегда бывает слишком поздно… Всегда слишком поздно…
* * *
Рори Дивайн почувствовал, что кровь скапливается в его раненом горле. Он сплюнул, но кровь вновь потекла из открытой раны, неся с собой рвотную массу. Слезы от сильного ветра непроизвольно бежали из его глаз, он щурился, но упорно полз вверх. Его руки уже ничего не чувствовали, и он внимательно следил, чтобы не пропустить следующую железную перекладину.
Он взобрался уже довольно высоко, и с каждым шагом раненая срикошетившей пулей голова болела все сильнее, хотя, казалось, что сильней уже просто некуда, и где болит больше всего — тоже нельзя было определить. Несколько раз в отчаянии он хотел отцепить руки, но силуэт креста, что маячил впереди, заставлял его сделать следующий шаг.
Наконец он достиг выложенного камнем шпиля и посмотрел вверх на выступающую ажурную подставку из меди, на которой возвышался крест. К нему вели железные штыри, вбитые в подставку. Дивайн медленно полез по ним, обхватил крест руками, прислонил голову к холодной металлической поверхности и заплакал. Затем поднял голову и понял, что лезть выше некуда. Держась за крест обеими онемевшими от холода и напряжения руками, он встал во весь рост на высоте двадцативосьмиэтажного дома.
Медленно Дивайн поднял глаза и посмотрел прямо перед собой. Через дорогу перед ним возвышался Рокфеллеровский центр. Чуть ли не половина окон была распахнута, в них горел свет, а люди оживленно махали ему руками. Он повернул голову налево и увидел вдали огромное здание «Эмпайр стейт билдинг». Затем медленно повернулся и посмотрел назад. В просвете между двумя небоскребами он заметил ровную поверхность Лонг-Айленда, протянувшуюся до самого горизонта. Там, где земля смыкалась с черным небом, на котором ярко блестели звезды, появилось мягкое золотистое зарево.
Вдали занимался рассвет.
* * *
Бурк встал на колени на окровавленный пол трифория. Раненых подтаскивали к дверям лифта, убитых, в том числе и Беллини, укладывали на чердаке. Из первого взвода уцелело лишь четверо, они лежали, плотно прижимаясь к парапету. Снайпер боевиков, засевший на хорах, продолжал посылать пулю за пулей поверх балюстрады. Бурк заметил, что всего несколько спецназовцев осмеливаются высунуться и сделать в ответ пару-другую выстрелов. Он поднял трубку телефона и позвонил в трифорий напротив:
— Доложите обстановку.
— У аппарата командир взвода, — раздался голос. — Раненые отправлены вниз по дымоходу. К нам поднимается пополнение. Послушайте, а что говорят из Рокфеллеровского центра? Время не ждет.
Перед глазами Бурка возникли яркие образы: комиссар Рурк, мерящий большими шагами комнату, Мюррей Клайн, призывающий окружающих успокоиться, майор Мартин — уравновешенный и спокойный, дающий нескончаемые советы, как угробить собор и всех пребывающих в нем… Бурк посмотрел на часы. По дымоходу быстро не спуститься, поэтому он отдал команду:
— Можете уходить.
— Вас понял, уходим.
Затем Бурк связался с оператором на коммутаторе и спросил его:
— Что сообщали с башен и с чердака?
— Чердак под контролем. Верхние части обеих башен в наших руках, если не считать какого-то чудика, который карабкается на самую верхушку южной башни. Ну а ниже, на уровне чердака, идет чертова мясорубка. Там какая-то жуткая ведьма, разодетая черт знает во что, вышибает всех наших в боковые двери. Она уже угрохала нескольких ребят из спецназа на церковных хорах. Из другой башни на чердак просочились армейские ребята. В общем, обстановка запутанная. Не хотите ли переговорить с ними? Сказать, чтобы они предприняли новую попытку?
— Нет. Пусть остаются на месте. Свяжи меня с подполом.
Оператор заговорил как-то неуверенно:
— До них не дозвониться. Еще несколько минут назад они докладывали, что все хорошо, а потом связь прервалась. — Он на мгновение остановился, потом добавил: — Подходит контрольное время.
— Да знаю я это гребаное время! Все знают это долбаное время! Наладь связь с подполом! А пока соедини меня с пятым взводом.
Отозвался какой-то спецназовец, находившийся на ступеньках ризницы. Бурк спросил:
— Как у вас обстановка?
— В ризницу позади меня подходят свежие силы, но стрелять можно только двоим из-за алтаря. Мы никак не можем добраться до бронзовой плиты и освободить заложников. А у них нет никакой возможности выбраться самим. Господи, эти два ублюдка наверху стрелять умеют. — Он глубоко вздохнул. — Что за чертовщина тут закрутилась?
— Что за чертовщина закрутилась? — повторил Бурк. — А то, что собор может взорваться в ближайшие десять минут, так что всем нужно уходить в цоколь дома епископа. Оставьте двух-трех человек для связи с заложниками.
— Вас понял.
На линии послышался голос Лэнгли:
— Бурк, какого черта ты еще там? Уматывай немедленно.
— Пусть спецназовцы и саперы пошлют в подпол еще людей, — ответил Бурк. — Хики, наверное, прижал всех. Там осталась всего одна мина, и он сторожит ее, как пес мозговую косточку. Займись этим делом.
— Мина может взорваться в любую минуту! Мы не имеем права посылать кого-то еще… — возразил Лэнгли.
В разговор вмешался мэр Клайн; он говорил так, будто диктовал в магнитофон:
— Лейтенант, по вашей просьбе я пошлю туда еще один штурмовой взвод и группу саперов, но вы должны понимать, что их шансы…
Бурк выдернул шнур телефона и повернулся к стоящему позади него спецназовцу:
— Собирай всех и по лифтовой шахте дуйте без задержек, пока не дойдете до цоколя в резиденции кардинала.
Тот закинул винтовку за спину и спросил:
— А вы идете?
Бурк ничего не ответил, повернулся и пошел, огибая угол трифория, к южному трансепту. Остановившись там, он выглянул из-за балюстрады. Из-за изгиба здания хоры с этого места не просматривались. Тогда спецназовец перекинул через трансепт веревку и забросил ее в длинный трифорий. Бурк ухватился за веревку, повис на ней и, перебирая руками, стал продвигаться через трансепт шириной в сто футов. На другой стороне трансепта кто-то из спецназовцев перегнулся через балюстраду и помог Бурку залезть на нее.
Затем они быстро побежали к углу, где распростерся Салливан на своей волынке, юбка у него задралась, голые ноги густо окрасились кровью. Там они встали на четвереньки и завернули за угол, где уже пришлось ползти на животе по всей длине трифория мимо шестерых спецназовских снайперов, стоящих на коленях, и двух убитых. Бурк взял в руки перископ и выставил его поверх балюстрады.
Хоры находились ниже на три этажа. Бурк разглядел, какие они огромные и затемненные, в то время как позиции спецназовцев были хорошо видны в свете горящих свечей. И все же, подумал он, кажется невероятным, чтобы кто-нибудь на хорах уцелел после такого шквального огня из автоматического оружия. Странно, что им так дьявольски везло.
Опустив перископ, он двинулся дальше, вправо, затем остановился и направил перископ на пол собора. Как раз под хорами виднелась передняя часть подорванного бронетранспортера, на броне валялись раскиданные куски человеческого тела — полковника Лоугана. Из отсека водителя высовывались две обгоревшие руки. По бокам бронетранспортера затаились на коленях несколько мужественных солдат во главе с майором Коулом. Бурк подумал, что у них должно быть легко на душе, ибо учения Национальной гвардии в условиях боевой обстановки подходят к концу.
В этот момент на хорах крякнул приглушенный выстрел, и перископ, вылетев у него из рук, больно ударил Бурка в глаз. Он отшатнулся и упал навзничь на пол. Стоявший рядом спецназовец усмехнулся и заметил:
— Вы разглядывали его слишком долго, лейтенант. А ведь у нас нет других перископов.
Бурк протер глаза, стряхнул с руки кровь, сочащуюся из царапины, привстал на колено и обратился к спецназовцу:
— Что докладывают из башен? — Тот не успел рта открыть, как из хоров вылетела короткая автоматная очередь, за ней последовала другая, и только после нее спецназовец сказал:
— Из башни докладывают, что эта сучка на хорах, как злая собака, никого и близко не подпускает к дверям. — Он посмотрел на часы. — Как все обернулось!.. Мы же почти взяли собор. Верно?
Бурк посмотрел на другого спецназовца, сержанта, который стоял напротив него, и спросил:
— Есть какие-нибудь идеи?
— Самое главное — нужно выбить их с хоров. Тогда Мелон и Бакстер можно спасти с лестницы, а пятый взвод в это время бросит через бронзовую плиту фугасные гранаты и превратит мозги этого психа Хики в картофельное пюре. А саперы обезвредят мины. Так?
Бурк кивнул. Казалось, это единственное решение всех проблем. Хоры — ключевая позиция для взятия собора, хотя их строили совсем для других целей. Но недаром Флинн послал туда двух самых одержимых боевиков.
— Есть какие-нибудь предложения, как их вышибить с хоров?
— Что ж. — Сержант поскреб подбородок. — Можно установить прожектора в трифории и направить их на хоры, можем расстреливать их из пулеметов с вертолетов через разбитые окна, а можно проникнуть туда через чердак над хорами… До мало ли разных способов, но все это слишком громоздко. А время не ждет.
Бурк снова кивнул:
— О'кей…
— …Но самый лучший способ, — продолжил сержант, — если кто-нибудь проникнет на хоры через одну из башен. Главное — проскочить через дверь, а дальше там огромное пространство для маневра, такое же, как у них. Да и невидимым будешь, как они.
Бурк кивнул. Другой важный вопрос: как попасть в подпол и добраться до мины. Мысли о снайперах и заложниках придется отложить. Время до 6.03 не может тянуться вечно. Бурк поднял телефонную трубку и связался с оператором коммутатора:
— Как обстановка в подполе?
— Там уже новый взвод, они обнаружили нескольких оставшихся в живых и вытащили раненых. Собаки и проводники убиты. Все снайперы ушли наверх, кроме Петерсон. Она хоть и ранена, но осталась работать. Там, внизу, сумасшедший старик с автоматом. Те, кто остался в живых, говорят, что к минам можно подобраться лишь через бронзовую плиту. — Оператор поколебался мгновение, потом продолжил: — Послушайте, Петерсон сказала, что она может взорвать мины, когда захочет. Я ухожу отсюда, так как нахожусь слишком близко от места, где, по предположениям, могут быть взрывные устройства. Связь временно прервется, пока я установлю коммутатор где-то в другом пункте. Так что извините, лейтенант. Да, вот еще что: во всех башнях и на чердаке ищут радиоглушитель, если найдут, у вас будет радиосвязь. Пока, лейтенант.
Телефон замолчал. Бурк взял рацию, лежавшую у его ног, и включил — раздался визжащий звук. Он выключил рацию. Сидящий рядом связист из спецназа заметил:
— Вот так. Никто никому не может ничего сказать. Мы не можем координировать свои действия, если решим атаковать хоры, не можем и координировать отход…
Бурк кивнул.
— А сначала казалось, все это так легко. — Он обвел взглядом темную галерею. — Помещение огромное и кажется довольно прочным. Архитектор, кажется, говорил, что всем конец, если обрушатся основные колонны.
— Кто может гарантировать что-либо? И нельзя быть уверенным, что мины, например, не под этой колонной. — Один из спецназовцев постучал кулаком по ближайшей колонне.
— Да, — согласился Бурк. — По логике вещей, если весь собор начинен взрывчаткой, почему они не испугались пожара на чердаке? — Он оглядел людей, сгрудившихся вокруг него, но, кажется, никому его вывод не прибавил настроения.
— Не думаю, что по логике вещей это имеет отношение к тому, что вытворяют сейчас эти сволочи, — заметил сержант.
Бурк посмотрел на часы: 5.54.
— Я остаюсь… Вы тоже, — бросил он, вошел в южную башню и начал спускаться к хорам.
* * *
Морин посмотрела на часы и сказала Флинну:
— Я ухожу.
— Да… нет… не оставляй… — Голос его был заметно слабее, чем две-три минуты назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
На глазах Морин выступили слезы.
— Ах, Брайен!.. Всегда бывает слишком поздно… Всегда слишком поздно…
* * *
Рори Дивайн почувствовал, что кровь скапливается в его раненом горле. Он сплюнул, но кровь вновь потекла из открытой раны, неся с собой рвотную массу. Слезы от сильного ветра непроизвольно бежали из его глаз, он щурился, но упорно полз вверх. Его руки уже ничего не чувствовали, и он внимательно следил, чтобы не пропустить следующую железную перекладину.
Он взобрался уже довольно высоко, и с каждым шагом раненая срикошетившей пулей голова болела все сильнее, хотя, казалось, что сильней уже просто некуда, и где болит больше всего — тоже нельзя было определить. Несколько раз в отчаянии он хотел отцепить руки, но силуэт креста, что маячил впереди, заставлял его сделать следующий шаг.
Наконец он достиг выложенного камнем шпиля и посмотрел вверх на выступающую ажурную подставку из меди, на которой возвышался крест. К нему вели железные штыри, вбитые в подставку. Дивайн медленно полез по ним, обхватил крест руками, прислонил голову к холодной металлической поверхности и заплакал. Затем поднял голову и понял, что лезть выше некуда. Держась за крест обеими онемевшими от холода и напряжения руками, он встал во весь рост на высоте двадцативосьмиэтажного дома.
Медленно Дивайн поднял глаза и посмотрел прямо перед собой. Через дорогу перед ним возвышался Рокфеллеровский центр. Чуть ли не половина окон была распахнута, в них горел свет, а люди оживленно махали ему руками. Он повернул голову налево и увидел вдали огромное здание «Эмпайр стейт билдинг». Затем медленно повернулся и посмотрел назад. В просвете между двумя небоскребами он заметил ровную поверхность Лонг-Айленда, протянувшуюся до самого горизонта. Там, где земля смыкалась с черным небом, на котором ярко блестели звезды, появилось мягкое золотистое зарево.
Вдали занимался рассвет.
* * *
Бурк встал на колени на окровавленный пол трифория. Раненых подтаскивали к дверям лифта, убитых, в том числе и Беллини, укладывали на чердаке. Из первого взвода уцелело лишь четверо, они лежали, плотно прижимаясь к парапету. Снайпер боевиков, засевший на хорах, продолжал посылать пулю за пулей поверх балюстрады. Бурк заметил, что всего несколько спецназовцев осмеливаются высунуться и сделать в ответ пару-другую выстрелов. Он поднял трубку телефона и позвонил в трифорий напротив:
— Доложите обстановку.
— У аппарата командир взвода, — раздался голос. — Раненые отправлены вниз по дымоходу. К нам поднимается пополнение. Послушайте, а что говорят из Рокфеллеровского центра? Время не ждет.
Перед глазами Бурка возникли яркие образы: комиссар Рурк, мерящий большими шагами комнату, Мюррей Клайн, призывающий окружающих успокоиться, майор Мартин — уравновешенный и спокойный, дающий нескончаемые советы, как угробить собор и всех пребывающих в нем… Бурк посмотрел на часы. По дымоходу быстро не спуститься, поэтому он отдал команду:
— Можете уходить.
— Вас понял, уходим.
Затем Бурк связался с оператором на коммутаторе и спросил его:
— Что сообщали с башен и с чердака?
— Чердак под контролем. Верхние части обеих башен в наших руках, если не считать какого-то чудика, который карабкается на самую верхушку южной башни. Ну а ниже, на уровне чердака, идет чертова мясорубка. Там какая-то жуткая ведьма, разодетая черт знает во что, вышибает всех наших в боковые двери. Она уже угрохала нескольких ребят из спецназа на церковных хорах. Из другой башни на чердак просочились армейские ребята. В общем, обстановка запутанная. Не хотите ли переговорить с ними? Сказать, чтобы они предприняли новую попытку?
— Нет. Пусть остаются на месте. Свяжи меня с подполом.
Оператор заговорил как-то неуверенно:
— До них не дозвониться. Еще несколько минут назад они докладывали, что все хорошо, а потом связь прервалась. — Он на мгновение остановился, потом добавил: — Подходит контрольное время.
— Да знаю я это гребаное время! Все знают это долбаное время! Наладь связь с подполом! А пока соедини меня с пятым взводом.
Отозвался какой-то спецназовец, находившийся на ступеньках ризницы. Бурк спросил:
— Как у вас обстановка?
— В ризницу позади меня подходят свежие силы, но стрелять можно только двоим из-за алтаря. Мы никак не можем добраться до бронзовой плиты и освободить заложников. А у них нет никакой возможности выбраться самим. Господи, эти два ублюдка наверху стрелять умеют. — Он глубоко вздохнул. — Что за чертовщина тут закрутилась?
— Что за чертовщина закрутилась? — повторил Бурк. — А то, что собор может взорваться в ближайшие десять минут, так что всем нужно уходить в цоколь дома епископа. Оставьте двух-трех человек для связи с заложниками.
— Вас понял.
На линии послышался голос Лэнгли:
— Бурк, какого черта ты еще там? Уматывай немедленно.
— Пусть спецназовцы и саперы пошлют в подпол еще людей, — ответил Бурк. — Хики, наверное, прижал всех. Там осталась всего одна мина, и он сторожит ее, как пес мозговую косточку. Займись этим делом.
— Мина может взорваться в любую минуту! Мы не имеем права посылать кого-то еще… — возразил Лэнгли.
В разговор вмешался мэр Клайн; он говорил так, будто диктовал в магнитофон:
— Лейтенант, по вашей просьбе я пошлю туда еще один штурмовой взвод и группу саперов, но вы должны понимать, что их шансы…
Бурк выдернул шнур телефона и повернулся к стоящему позади него спецназовцу:
— Собирай всех и по лифтовой шахте дуйте без задержек, пока не дойдете до цоколя в резиденции кардинала.
Тот закинул винтовку за спину и спросил:
— А вы идете?
Бурк ничего не ответил, повернулся и пошел, огибая угол трифория, к южному трансепту. Остановившись там, он выглянул из-за балюстрады. Из-за изгиба здания хоры с этого места не просматривались. Тогда спецназовец перекинул через трансепт веревку и забросил ее в длинный трифорий. Бурк ухватился за веревку, повис на ней и, перебирая руками, стал продвигаться через трансепт шириной в сто футов. На другой стороне трансепта кто-то из спецназовцев перегнулся через балюстраду и помог Бурку залезть на нее.
Затем они быстро побежали к углу, где распростерся Салливан на своей волынке, юбка у него задралась, голые ноги густо окрасились кровью. Там они встали на четвереньки и завернули за угол, где уже пришлось ползти на животе по всей длине трифория мимо шестерых спецназовских снайперов, стоящих на коленях, и двух убитых. Бурк взял в руки перископ и выставил его поверх балюстрады.
Хоры находились ниже на три этажа. Бурк разглядел, какие они огромные и затемненные, в то время как позиции спецназовцев были хорошо видны в свете горящих свечей. И все же, подумал он, кажется невероятным, чтобы кто-нибудь на хорах уцелел после такого шквального огня из автоматического оружия. Странно, что им так дьявольски везло.
Опустив перископ, он двинулся дальше, вправо, затем остановился и направил перископ на пол собора. Как раз под хорами виднелась передняя часть подорванного бронетранспортера, на броне валялись раскиданные куски человеческого тела — полковника Лоугана. Из отсека водителя высовывались две обгоревшие руки. По бокам бронетранспортера затаились на коленях несколько мужественных солдат во главе с майором Коулом. Бурк подумал, что у них должно быть легко на душе, ибо учения Национальной гвардии в условиях боевой обстановки подходят к концу.
В этот момент на хорах крякнул приглушенный выстрел, и перископ, вылетев у него из рук, больно ударил Бурка в глаз. Он отшатнулся и упал навзничь на пол. Стоявший рядом спецназовец усмехнулся и заметил:
— Вы разглядывали его слишком долго, лейтенант. А ведь у нас нет других перископов.
Бурк протер глаза, стряхнул с руки кровь, сочащуюся из царапины, привстал на колено и обратился к спецназовцу:
— Что докладывают из башен? — Тот не успел рта открыть, как из хоров вылетела короткая автоматная очередь, за ней последовала другая, и только после нее спецназовец сказал:
— Из башни докладывают, что эта сучка на хорах, как злая собака, никого и близко не подпускает к дверям. — Он посмотрел на часы. — Как все обернулось!.. Мы же почти взяли собор. Верно?
Бурк посмотрел на другого спецназовца, сержанта, который стоял напротив него, и спросил:
— Есть какие-нибудь идеи?
— Самое главное — нужно выбить их с хоров. Тогда Мелон и Бакстер можно спасти с лестницы, а пятый взвод в это время бросит через бронзовую плиту фугасные гранаты и превратит мозги этого психа Хики в картофельное пюре. А саперы обезвредят мины. Так?
Бурк кивнул. Казалось, это единственное решение всех проблем. Хоры — ключевая позиция для взятия собора, хотя их строили совсем для других целей. Но недаром Флинн послал туда двух самых одержимых боевиков.
— Есть какие-нибудь предложения, как их вышибить с хоров?
— Что ж. — Сержант поскреб подбородок. — Можно установить прожектора в трифории и направить их на хоры, можем расстреливать их из пулеметов с вертолетов через разбитые окна, а можно проникнуть туда через чердак над хорами… До мало ли разных способов, но все это слишком громоздко. А время не ждет.
Бурк снова кивнул:
— О'кей…
— …Но самый лучший способ, — продолжил сержант, — если кто-нибудь проникнет на хоры через одну из башен. Главное — проскочить через дверь, а дальше там огромное пространство для маневра, такое же, как у них. Да и невидимым будешь, как они.
Бурк кивнул. Другой важный вопрос: как попасть в подпол и добраться до мины. Мысли о снайперах и заложниках придется отложить. Время до 6.03 не может тянуться вечно. Бурк поднял телефонную трубку и связался с оператором коммутатора:
— Как обстановка в подполе?
— Там уже новый взвод, они обнаружили нескольких оставшихся в живых и вытащили раненых. Собаки и проводники убиты. Все снайперы ушли наверх, кроме Петерсон. Она хоть и ранена, но осталась работать. Там, внизу, сумасшедший старик с автоматом. Те, кто остался в живых, говорят, что к минам можно подобраться лишь через бронзовую плиту. — Оператор поколебался мгновение, потом продолжил: — Послушайте, Петерсон сказала, что она может взорвать мины, когда захочет. Я ухожу отсюда, так как нахожусь слишком близко от места, где, по предположениям, могут быть взрывные устройства. Связь временно прервется, пока я установлю коммутатор где-то в другом пункте. Так что извините, лейтенант. Да, вот еще что: во всех башнях и на чердаке ищут радиоглушитель, если найдут, у вас будет радиосвязь. Пока, лейтенант.
Телефон замолчал. Бурк взял рацию, лежавшую у его ног, и включил — раздался визжащий звук. Он выключил рацию. Сидящий рядом связист из спецназа заметил:
— Вот так. Никто никому не может ничего сказать. Мы не можем координировать свои действия, если решим атаковать хоры, не можем и координировать отход…
Бурк кивнул.
— А сначала казалось, все это так легко. — Он обвел взглядом темную галерею. — Помещение огромное и кажется довольно прочным. Архитектор, кажется, говорил, что всем конец, если обрушатся основные колонны.
— Кто может гарантировать что-либо? И нельзя быть уверенным, что мины, например, не под этой колонной. — Один из спецназовцев постучал кулаком по ближайшей колонне.
— Да, — согласился Бурк. — По логике вещей, если весь собор начинен взрывчаткой, почему они не испугались пожара на чердаке? — Он оглядел людей, сгрудившихся вокруг него, но, кажется, никому его вывод не прибавил настроения.
— Не думаю, что по логике вещей это имеет отношение к тому, что вытворяют сейчас эти сволочи, — заметил сержант.
Бурк посмотрел на часы: 5.54.
— Я остаюсь… Вы тоже, — бросил он, вошел в южную башню и начал спускаться к хорам.
* * *
Морин посмотрела на часы и сказала Флинну:
— Я ухожу.
— Да… нет… не оставляй… — Голос его был заметно слабее, чем две-три минуты назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91