— Что ты, черт бы тебя побрал, делаешь со мной, Пат? Разве так обращаются с друзьями? Бога ради, будь человеком!..
— Заткнись. Послушай, скажи-ка лучше, кому ты еще говорил что-нибудь об О'Нил и Моргане?
— Никому. Мои источники надежны, а с друзьями подобные вещи я не обсуждаю. Разведывательные органы в нашей стране…
— Прибереги свои излияния для первомайской речи. Послушай, Мартин обманывал всех нас. Это он был подстрекателем фениев. Все было специально подстроено, чтобы направить американское общественное мнение против борьбы ирландцев.
Фергюсон некоторое время молчал, потом все же произнес:
— Я это давно понял.
— Послушай, — не отставал Бурк, — не знаю я, какой информацией кормил тебя Мартин и какие сведения о полиции и фениях поставлял ему ты, но сейчас он уже дошел до той стадии, когда пора заметать следы, а на это он большой мастак. Доходит?
— Я понимаю только, что нахожусь под тройным обстрелом: фениев, временной ИРА и Мартина. Вот почему я удираю из города.
— Ты должен задержаться. Кто такая Терри О'Нил? Почему ее похитил человек по имени Морган? Кто свидетель этого? Где ее держат?
— Это твои проблемы.
— Мы работаем сейчас над этим, Джек, но ты ближе всех к разгадке. И у нас очень мало времени. Если ты назовешь свои источники…
— Нет, — бросил Фергюсон. Но Бурк продолжал:
— К тому же пока ты еще здесь, мог бы проследить, где Гордон Стиллвей, архитектор-смотритель собора святого Патрика. Он тоже пропал.
— Да мало ли кто теперь пропадает. Я вот тоже. Пока.
— Нет! Подожди!
— Зачем? Почему я и дальше должен рисковать своей жизнью?
— По тем же причинам, по которым ты рисковал все это время, — во имя мира.
Фергюсон вздохнул, но ничего не ответил.
— Предложи ему тысячу долларов, — прошептал Лэнгли, — нет, дай ему полторы. Нас только похвалят.
Бурк продолжал разговор с Фергюсоном:
— Мы хотели бы освободить всех ирландцев, которые не имели никакого отношения к происходящему, и даже активистов и боевиков временной ИРА. Когда закончится этот бардак, мы будем по-прежнему работать с тобой, и ты сам убедишься, что ни власти, ни пресса не коснутся тебя. — Бурк помолчал и продолжил: — И ты, и я, мы оба ирландцы. — Ему вспомнилась попытка Флинна сыграть на кровном родстве. — И ты, и я не хотим терять своих голов. — Бурк оглянулся на Лэнгли и тот одобрительно кивнул.
— Подожди! — сказал Фергюсон, замолчал на минуту-другую, затем спросил: — Как мне встретиться с тобой попозже?
Бурк облегченно вздохнул:
— Попытайся дозвониться в дом настоятеля. Телефоны скоро заработают. Пароль: «гном»… За тобой будут охотиться.
— Вся эта заваруха больше похожа на эпидемию проказы. Давай, Бурк, сделаем паролем слово «проказа». Ну да ладно, это я так. Если не дозвонюсь до тебя, то к дому настоятеля не пойду — повсюду понатыканы патрули и кордоны, они проверяют всех подряд. Так что если не дождешься от меня звонка, давай установим место встречи. Например, в зоопарке, в час ночи.
— Давай где-нибудь поближе к собору, — предложил Бурк.
— Хорошо. Но не бар и не другие людные места. — Фергюсон задумался. — Отлично! Давай в маленьком парке на Пятьдесят первой улице — это недалеко от тебя.
— Но он закрывается с наступлением темноты.
— Перелезь через ворота!
Бурк улыбнулся:
— Когда-нибудь у меня будут ключи от ворот всех парков в городе.
Фергюсон усмехнулся:
— Поступай для этого на работу в департамент парков. Они дадут тебе ключи, а метлу свою принесешь.
— Договорились. Удачи тебе! — Затем Бурк обратился к Гонсалесу: — Отпусти его. — Он положил трубку и облегченно вздохнул.
— Так, значит, ты считаешь О'Нил настолько важной фигурой, что стоит рисковать жизнью Фергюсона? — спросил Лэнгли.
Бурк глотнул из бокала бренди и поморщился:
— Как только люди пьют такую дрянь?
— Так как все же, Пат?
Бурк подошел к окну и посмотрел на собор. Лэнгли не отставал:
— Я не касаюсь моральных аспектов. Хочу только знать: это действительно настолько важно, что стоит его жизни?
Бурк ответил, но так, будто вел разговор с самим собой:
— Похищение — это довольно расплывчатый вид преступления, оно сложнее, чем нападение, а во многом и более зловещее — сродни захвату заложников. — Он на минуту задумался, потом продолжал: — Взятие заложников — эта одна из форм похищения. Стало быть, Терри О'Нил тоже заложница.
— Кто все же взял ее в заложницы?
Бурк повернулся к Лэнгли лицом к лицу:
— Понятия не имею…
— Кто это сделал и кому нужно ее освобождать? Ведь никто не предъявлял никаких требований.
— Странно как-то, — согласился Бурк.
— Вот именно, — поддакнул Лэнгли. Бурк бросил взгляд на пустой стул Шрёдера. Присутствие Берта, несмотря ни на что, все же успокаивало. Бурк спросил с легкой иронией в голосе:
— А ты уверен, что он вернется?
Лэнгли пожал плечами:
— Есть замена, его помощник сидит в соседней комнате у телефона, ждет, словно дублер, когда нужно будет вступить в игру… Позвони Флинну.
— Позвоню позже.
Бурк сел на стул Шрёдера и, откинувшись, посмотрел на высокий потолок. Большая трещина проходила от одной стены к другой, ее зашпаклевали, но закрасить не успели. Мысленно он представил себе ужасную картину разрушенного собора, затем вообразил другую: статуя Свободы лежит на берегу гавани, наполовину погруженная в воду. Вспоминались шедевры мировой культуры: римский Колизей, руины Акрополя, затопленные Нилом египетские храмы.
— Знаешь, — сказал он, — собор сам по себе не так важен. Ничего не стоят и наши с тобой жизни. Важно, как мы поступаем, важно, что люди скажут и напишут о нас потом, в будущем.
Лэнгли посмотрел на него оценивающе. Иногда Бурк просто удивлял его.
— Да, ты прав, но лучше сегодня не говори об этом никому больше.
— И завтра, если придется вытаскивать мертвые тела из-под обломков…
* * *
— Так, что у нас здесь? — раздался голос Хики совсем близко от Морин. — Что это за свет такой проникает через вон то окно, Морин? — Он рассмеялся, но затем резко произнес: — Отползай оттуда, а то мы пристрелим тебя.
Морин согнула руку и локтем ударила в решетку. Проволока прогнулась, но края от стены не оторвались. Она прижалась лицом к решетке и вгляделась. Слева, футах в десяти от нее, коридор кончался. На противоположной стене в конце прохода виднелись серые раздвижные двери лифта — они открывались около комнаты для невест. Морин снова ударила локтем решетку, на этот раз одна из ее сторон порвалась и отскочила от оштукатуренной стены.
— Ну, давай же, давай, пожалуйста.
Она слышала, как по каменному полу к ней приближаются преследователи, словно голодные крысы, устремившиеся к источнику света. И тут из темноты появился Джон Хики.
— Руки за голову, милочка!
Морин обернулась и посмотрела на него, стараясь сдержать слезы, катящиеся из глаз.
Хики снова заговорил нарочито ласково:
— Ну, посмотри на себя! Хорошенькие коленочки исцарапаны. И что это за грязь на твоем личике, Морин? Камуфляж? Тебя надо хорошенько отмыть. — Он пробежался фонарем по всей ее фигуре. — Ого, твой изящный костюмчик вывернут наизнанку. Умная девочка! Умница. А что это на твоей прелестной шейке? — Хики схватил нейлоновый жгут и с силой дернул его. — Боже мой, ну что ты капризничаешь? — Он сделал другой рывок и держал жгут затянутым, пока Морин не начала задыхаться. — Уже второй раз, Морин, ты указала мне на маленькую трещинку в нашей обороне. И что бы мы без тебя делали? — Хики отпустил жгут и толкнул Морин на землю. Его глаза сузились в злобные щелочки. — Я хотел прострелить тебе башку и выбросить вон туда, в коридор. Это помогло бы полиции принять решение, а то они чересчур долго колеблются. — Несколько мгновений он раздумывал, а затем продолжил: — Но, с другой стороны, хотелось бы, чтобы ты поприсутствовала на финале представления. — Лицо Хики скривилось в недоброй насмешливой улыбке. — Мне хочется, чтобы ты увидела Флинна мертвым или чтобы он увидел мертвой тебя.
Внезапно в голове ее сверкнула догадка — она поняла сущность этого злобного старикашки.
— Убей меня!
Он лишь покачал головой:
— Нет. Ты нравишься мне. Мне нравится, какой ты становишься. Хотя ты могла бы убить Галлахера и наверняка бы встала в ряды проклятых, если бы сделала это. Но сейчас ты только на грани… — хихикнул он.
Морин лежала на влажной земле. Она почувствовала, как чья-то рука схватила ее за длинные волосы и потащила назад в темноту. Через секунду она увидела стоящую на коленях Меган Фитцджеральд, которая нацелила пистолет прямо ей в сердце.
— Твоя чудесная жизнь, сволочь проклятая, подходит к концу.
Резкий голос Хики оборвал ее:
— Не делай этого, Меган!
В ответ Меган сердито прикрикнула на него:
— На этот раз тебе меня не остановить! — Она хладнокровно взвела курок.
— Нет, — снова раздался резкий голос Хики. — Брайен сам решит, убивать ли ее, и если решит так, то самолично ее прикончит.
Морин слушала эти слова, ничем не выдавая своих чувств. Она лишь почувствовала онемение всего тела и опустошение души.
Меган истерично взвизгнула в ответ:
— Пошел к черту! И к черту твоего Флинна! Она сдохнет здесь и сейчас!
Хики вновь заговорил, но на этот раз спокойно и мягко:
— Если выстрелишь, я убью тебя.
Раздался щелчок предохранителя его автоматического пистолета. Галлахер откашлялся и проговорил:
— Оставь ее в покое, Меган.
Никто не шевелился и не издал ни единого звука. Наконец Меган вновь поставила курок на предохранитель. Она включила фонарик и осветила лицо Морин. Кривая ухмылка исказила губы Меган:
— Да ты старуха… И к тому же не такая уж и красивая.
Дулом своего пистолета она грубо ткнула Морин в грудь. Та пристально посмотрела на искаженное злобой лицо Меган, освещенное светом фонарика.
— Ты очень молода и должна быть хорошенькой, но ты безобразна, Меган, и каждый видит это, заглянув в твои глаза.
Меган со злостью плюнула в лицо Морин и исчезла в темноте.
Хики опустился на колени возле Морин и вытер ее лицо носовым платком.
— Ну вот, все нормально. Если хочешь знать мое мнение, то, по-моему, ты даже очень хороша.
— Пошел к черту! — резко отвернулась от него Морин.
Но Хики не отставал.
— Вот видишь, дядюшка Джон снова спас тебе жизнь. — Морин не отвечала, и он продолжал: — Потому что я действительно хочу, чтобы ты увидела все, что случится позже. Да, зрелище будет бесподобным! Не столь часто можно наблюдать, как рушится вокруг тебя величественный собор!..
Галлахер судорожно вздохнул, и Хики повернулся к нему:
— Это только шутка, Фрэнк!
Морин тоже повернулась к Галлахеру:
— Он не шутит, тебе известно, что…
Хики наклонился пониже к ее уху и прошептал:
— Заткнись, или я…
— Что? — Морин сердито фыркнула на него. — Что ты мне можешь сделать? — Она снова повернулась к Галлахеру: — Он хочет видеть всех нас мертвыми. Он хочет увидеть, как ты и все остальные твои молодые друзья последуют за ним в могилу…
Хики рассмеялся пронзительным, визгливым смехом. Крысы прекратили пищать.
— Маленькие твари чувствуют опасность… Они чуют смерть. Они догадываются… — проговорил Хики.
Галлахер ничего не ответил, лишь в тихом холодном воздухе слышалось его тяжелое дыхание. Морин медленно привстала и спросила:
— Как Бакстер? Другие?..
Хики ответил в своей обычной грубой манере:
— Бакстер мертв. Отец Мёрфи ранен в лицо и теперь умирает. С кардиналом же все в порядке. — Он сочувственно добавил шепотом: — Вот видишь, что ты наделала?
Морин ничего не ответила, только слезы неудержимо текли по ее лицу. Хики отвернулся от нее и перевел свет фонаря на открытую дверцу. Галлахер тоже посмотрел на люк и сказал:
— Лучше всего установить здесь сигнализацию.
— Лучшим сигналом тревоги отсюда будет килограмм взрывчатки, — ответил Хики. — Я пришлю сюда Салливана — он заминирует дверцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91