Проходя мимо молящегося прелата, она уловила что-то знакомое в его фигуре.
Кардинал обернулся, оглядел проход и спросил:
— А где же епископ Доунс и другие? Почему их нет?
Один из сопровождающих ответил:
— Они идут отдельно. Пожалуйста, проходите, Ваше Высокопреосвященство.
* * *
Отец Мёрфи пытался продолжать мессу, но крики и вой сирен, доносившиеся снаружи, насторожили его. Он оглядел тысячи верующих, собравшихся в главном зале собора и в его приделах. Он заметил, как в одном из приделов появился кардинал в блестящем пурпурном одеянии. Его неожиданное появление в сопровождении Мелон, Бакстера и охраны встревожило прелата. От мысли, что что-то произошло, у него упало сердце — праздник был испорчен. Он не мог припомнить, на каком месте прервал мессу, и рассеянно произнес:
— Месса закончена. Идите с миром. — Но внезапно спохватился и добавил: — Нет. Подождите. Сначала узнаем, что случилось. Пожалуйста, все оставайтесь пока на своих местах.
Отец Мёрфи повернулся и увидел священника, который только что молился на коленях, а сейчас стоял на верхней ступени амвона. Мёрфи узнал в нем высокого, с серьезным взглядом темно-зеленых глаз, человека, которого повстречал здесь утром, и, как ни странно, ничуть не удивился, снова увидев его. Отец Мёрфи откашлялся:
— Вы что-то хотите сказать?
Брайен Флинн вытащил из-под черной сутаны пистолет и ткнул ему под ребра холодное дуло.
— Повернитесь.
Отец Мёрфи глубоко вздохнул:
— Кто вы такой? Что вам нужно?
— Новый архиепископ!
Флинн оттолкнул Мёрфи от кафедры и взял в руки микрофон. Увидев, что кардинал со свитой уже у алтаря, он обратился к прихожанам, по-прежнему сидевшим и стоящим на своих местах.
— Дамы и господа! — прозвучал его голос. — Прошу вашего внимания…
Морин Мелон застыла на месте в нескольких футах от алтарного ограждения, не в силах оторвать взгляда от высокой темной фигуры на амвоне. Человек позади нее подтолкнул ее вперед. Она медленно повернулась.
— Кто вы?
Тот показал пистолет, заткнутый за пояс.
— Можешь быть уверена — я не из полиции… — Его нью-йоркское произношение куда-то исчезло, преобразившись в легкий ирландский акцент. — Пошевеливайся и ты, Бакстер, и вы, Ваше Высокопреосвященство.
Один из шедших впереди открыл врата мраморного алтаря и изогнулся в шутовском поклоне:
— Не возжелаете ли войти?
* * *
Патрик Бурк, весьма неуютно чувствующий себя на лошади, глядел сверху на толпу. Через два квартала он обратил внимание на взволнованных людей, которые явно были напуганы куда больше основной массы вокруг. Витрины магазинов Картье и Гуччи, как и в других, были разбиты по всей Пятой авеню. Напротив многих магазинов стояли полицейские в форме, но это не мешало мародерам. Это была та страшная смесь сражения и празднества, битвы и пира, которую ирландцы называют доннибрук. Вдалеке Бурк увидел собор и понял, что центр беспорядков именно там.
Толпа вокруг Патрика состояла из участников шествия, которые передавали друг другу по рядам бутылки и распевали песни. Духовой оркестр играл «Восток-Запад», поддерживаемый хором вышагивающих рядом энтузиастов. Бетти пришпорила лошадь.
На середине следующего квартала, не доезжая до собора, толпа начала сгущаться, и лошадь стали теснить к тротуару. При каждом рывке лошади кто-то из толпы падал ей под ноги и отползал.
— Давай! Пробивайся! — крикнул Бурк.
Бетти в ответ так же громко закричала:
— Боже! Их здесь как сельди в бочке!
Она натянула поводья, и лошадь поднялась на дыбы. Толпа шарахнулась врассыпную, и какое-то время всадники продвигались спокойно, но затем Бетти пришлось снова повторить тот же маневр.
Бурк почувствовал сильную тошноту и удушье, он жадно глотал воздух.
— Хорошо! Хорошо, великолепная работа!
— Долго нам еще?
— Пожалуй, пока Комиссар не упадет в изнеможении у ограды.
* * *
Брайен Флинн ждал, пока кардинал с сопровождающими пройдут за ограждение алтарного помоста, затем проговорил в микрофон:
— Дамы и господа! В подвале произошел небольшой пожар. Прошу соблюдать спокойствие. Быстро проходите к выходам, идите к парадным дверям.
По залу прокатился гул, из разных концов собора доносились крики:
— Пожар! Пожар! Пожар!
Церковные скамьи мгновенно опустели, и проходы между ними забили люди, кинувшиеся к выходам. Подсвечники опрокинулись, свечи рассыпались по полу, и их сразу растоптала сметающая все на своем пути толпа. Опустел книжный магазинчик при входе в собор, торгующий религиозной литературой, и первая волна людей, охваченных паникой, заполнила вестибюль, а оттуда потоком хлынула через три дверных прохода парадных дверей и разлилась по ступеням собора. Стоявшие там зрители внезапно оказались подхваченными разбушевавшимся людским морем, прорывающимся через порталы храма. Оно выплеснулось на тротуар к полицейским заслонам, и человеческий ураган вызвал панику по всей Пятой авеню.
Епископ Доунс на первых порах попытался бороться против этого прилива и прорваться в собор, но застрял на улице, зажатый между тучной женщиной и дородным офицером полиции.
Двое мужчин, переодетых священниками, которые приставили оружие к спинам агентов специальных служб, смешались с движущейся массой и исчезли. Агенты попытались было прорваться к ступеням, но были вынесены толпой обратно на Пятую авеню.
Полицейские мотороллеры были опрокинуты, а на патрульные машины взгромоздились люди, чтобы не оказаться задавленными в толпе. Шеренги манифестантов смешались и поглотились общей человеческой массой. Полицейские ряды растянулись как можно шире, чтобы сдерживать охваченных паникой людей, но без радиосвязи их действия оказались несогласованными и беспомощными.
Бригады телерепортеров продолжали снимать происходящее, пока бушующая толпа не смела и их.
* * *
Инспектор Филип Лэнгли некоторое время вглядывался в темноту из командирского вертолета нью-йоркского управления полиции. Затем он повернулся к заместителю комиссара Рурку и громко выкрикнул, пытаясь перекричать рокочущие звуки лопастей винтов:
— Думаю, парад по случаю святого Патрика уже закончился.
Заместитель комиссара Рурк долго смотрел на него, а затем взглянул вниз и увидел невероятную картину. Был час пик, на дорогах образовалась огромная пробка, растянувшаяся на несколько миль. Целое море народа заполонило проезжую часть и тротуары от Тридцать четвертой улицы, с ее южного конца, и до Семьдесят второй на севере. На этой маленькой территории в центре города сосредоточился почти миллион людей, и ни один человек не собирался уходить.
— Сколько же несчастных там внизу, Филип!
Лэнгли прикурил сигарету.
— Сегодня вечером я подам прошение об отставке.
Рурк взглянул на него.
— Надеюсь, что хоть кто-нибудь окажется на месте и сможет принять ваше прошение. — Он вновь перевел взгляд вниз на улицы. — Почти все офицеры нью-йоркской полиции находятся сейчас где-то внизу, отрезанные от своего командования, без связи. — Рурк повернулся к Лэнгли. — И это страшнее всего.
Лэнгли покачал головой:
— Нет. Думаю, что самое страшное еще впереди.
* * *
На перекрестке Пятидесятой улицы Бурк увидел группу мужчин с яркими оранжевыми шарфами, едущих в «черном воронке», и вспомнил ирландскую поговорку: «Если хочешь, чтобы на тебя смотрели, начинай бороться». Эти оранжисты хотели обратить на себя внимание, и Бурк знал почему. Он знал также, что они вовсе не были оранжистами, их подбил на эту провокацию настоятель кафедрального собора в Бостоне, и тупые ирландцы, у которых храбрости хоть отбавляй, а мозгов маловато, с легкостью согласились.
Бетти обернулась к нему, не прекращая погонять лошадь:
— Кто эти люди с оранжевыми шарфами?
— Это долгая история. Едем дальше. Осталось немного…
* * *
Брайен Флинн спустился вниз с амвона и столкнулся лицом к лицу с Морин Мелон.
— Мы чертовски давно не виделись, Морин.
Она посмотрела на него и ответила подчеркнуто ровным голосом:
— Не так уж и давно.
Флинн улыбнулся:
— Ну как, получила цветы?
— Я спустила их в туалет.
— Да?! А я вижу один у тебя на отвороте.
Морин покраснела.
— Значит, ты все-таки приехал в Америку после всего, что случилось, Брайен.
— Да. Но, как видишь, не за тем, за чем приехала ты.
Флинн огляделся вокруг. Последние прихожане толпились у выхода, пытаясь побыстрее вырваться через большие бронзовые двери. Двое фениев — Артур Налти, переодетый священником, и Фрэнк Галлахер, одетый в форму распорядителя шествия, — стояли за толпой и подгоняли всех поближе к дверям, на забитые людьми ступени, но многие стали пятиться от дверей обратно в собор. Все остальные двери уже были закрыты на засовы. Флинн взглянул на часы. Операция заняла намного больше времени, чем он рассчитывал. Он снова повернулся к Морин:
— Да, совсем не за тем. Видишь, что я сделал? Меньше чем через час мы прогремим на всю Америку. Мы устроим им неплохое, чисто ирландское представление. Получше, чем тогда в аббатстве.
Морин увидела в его глазах знакомое победное выражение, но одновременно в них проскальзывал какой-то страх, чего она прежде никогда не замечала. «Как у маленького мальчика, — подумала Морин, — который стащил что-то из магазина и знает, что расплата за проступок неизбежна».
— Этим ты ничего не добьешься, ты ведь знаешь.
Флинн улыбнулся, и страх из его глаз исчез.
— Да, но я все равно не отступлю.
Двое фениев, переодетых полицейскими, обошли алтарь и спустились по ступенькам, ведущим в ризницу. Из открытого прохода под аркой в левой стороне ризницы они направились в коридор, ведущий к дому настоятеля. Внезапно из-за такого же открытого прохода в противоположной стене ризницы, выходящего к резиденции кардинала, послышались взволнованные голоса. И из обеих дверей ризницы одновременно появились священники и полицейские.
Фении с лязгом и грохотом захлопнули за собой двери, и люди в ризнице подняли глаза вверх. Полицейский сержант рванулся к лестнице и приказал:
— Эй! Откройте двери!
Фении же протянули через медные завитки дверей цепь и приготовились навесить замок.
Сержант вытащил пистолет. Другой полицейский подошел к нему и тоже вытащил оружие.
Фении, казалось, не обращали на них никакого внимания и невозмутимо продолжали продергивать дужку тяжелого замка в звенья цепи. Один из них посмотрел вверх, улыбнулся и козырнул подошедшим полицейским:
— Извините, парни, вам придется обойти кругом.
Оба фения взбежали вверх по ступенькам и исчезли. Один из них, Пэдар Фитцджеральд, сел у дверей склепа, чтобы наблюдать, что делается у входа. А другой, Имон Фаррелл, обошел алтарь и кивнул Флинну. Тот повернулся к Бакстеру:
— Сэр Гарольд Бакстер?
— Да, угадали, — ответил он.
Флинн внимательно посмотрел на Бакстера.
— Вы знаете, с каким удовольствием я убью вас.
Бакстер спокойно ответил:
— Вижу, вам доставляет удовольствие убивать всех и вся.
Флинн отвернулся и взглянул на кардинала.
— Ваше Высокопреосвященство! — Он поклонился — и было непонятно, издевается он или говорит искренне. — Мое имя — Финн Мак-Камейл, я — глава новой армии фениев. Собор заминирован. Это мой Бруидин. Знаете, что это такое? Это означает — мой священный храм.
Кардинал, казалось, не слушал Флинна, но неожиданно спросил:
— А что, в соборе уже пожар?
— Это в значительной степени зависит от того, что произойдет в ближайшее время.
Кардинал и Флинн долго смотрели друг на друга, но ни один не отвел глаз. Наконец кардинал сказал:
— Уходите отсюда. Уходите… пока еще можете.
— Не могу… и не хочу.
Флинн посмотрел наверх на церковные хоры над парадным входом, где стоял Джек Лири, облаченный в форму солдата колониальных войск, с винтовкой в руках. Затем он перевел взгляд к боковым входным дверям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Кардинал обернулся, оглядел проход и спросил:
— А где же епископ Доунс и другие? Почему их нет?
Один из сопровождающих ответил:
— Они идут отдельно. Пожалуйста, проходите, Ваше Высокопреосвященство.
* * *
Отец Мёрфи пытался продолжать мессу, но крики и вой сирен, доносившиеся снаружи, насторожили его. Он оглядел тысячи верующих, собравшихся в главном зале собора и в его приделах. Он заметил, как в одном из приделов появился кардинал в блестящем пурпурном одеянии. Его неожиданное появление в сопровождении Мелон, Бакстера и охраны встревожило прелата. От мысли, что что-то произошло, у него упало сердце — праздник был испорчен. Он не мог припомнить, на каком месте прервал мессу, и рассеянно произнес:
— Месса закончена. Идите с миром. — Но внезапно спохватился и добавил: — Нет. Подождите. Сначала узнаем, что случилось. Пожалуйста, все оставайтесь пока на своих местах.
Отец Мёрфи повернулся и увидел священника, который только что молился на коленях, а сейчас стоял на верхней ступени амвона. Мёрфи узнал в нем высокого, с серьезным взглядом темно-зеленых глаз, человека, которого повстречал здесь утром, и, как ни странно, ничуть не удивился, снова увидев его. Отец Мёрфи откашлялся:
— Вы что-то хотите сказать?
Брайен Флинн вытащил из-под черной сутаны пистолет и ткнул ему под ребра холодное дуло.
— Повернитесь.
Отец Мёрфи глубоко вздохнул:
— Кто вы такой? Что вам нужно?
— Новый архиепископ!
Флинн оттолкнул Мёрфи от кафедры и взял в руки микрофон. Увидев, что кардинал со свитой уже у алтаря, он обратился к прихожанам, по-прежнему сидевшим и стоящим на своих местах.
— Дамы и господа! — прозвучал его голос. — Прошу вашего внимания…
Морин Мелон застыла на месте в нескольких футах от алтарного ограждения, не в силах оторвать взгляда от высокой темной фигуры на амвоне. Человек позади нее подтолкнул ее вперед. Она медленно повернулась.
— Кто вы?
Тот показал пистолет, заткнутый за пояс.
— Можешь быть уверена — я не из полиции… — Его нью-йоркское произношение куда-то исчезло, преобразившись в легкий ирландский акцент. — Пошевеливайся и ты, Бакстер, и вы, Ваше Высокопреосвященство.
Один из шедших впереди открыл врата мраморного алтаря и изогнулся в шутовском поклоне:
— Не возжелаете ли войти?
* * *
Патрик Бурк, весьма неуютно чувствующий себя на лошади, глядел сверху на толпу. Через два квартала он обратил внимание на взволнованных людей, которые явно были напуганы куда больше основной массы вокруг. Витрины магазинов Картье и Гуччи, как и в других, были разбиты по всей Пятой авеню. Напротив многих магазинов стояли полицейские в форме, но это не мешало мародерам. Это была та страшная смесь сражения и празднества, битвы и пира, которую ирландцы называют доннибрук. Вдалеке Бурк увидел собор и понял, что центр беспорядков именно там.
Толпа вокруг Патрика состояла из участников шествия, которые передавали друг другу по рядам бутылки и распевали песни. Духовой оркестр играл «Восток-Запад», поддерживаемый хором вышагивающих рядом энтузиастов. Бетти пришпорила лошадь.
На середине следующего квартала, не доезжая до собора, толпа начала сгущаться, и лошадь стали теснить к тротуару. При каждом рывке лошади кто-то из толпы падал ей под ноги и отползал.
— Давай! Пробивайся! — крикнул Бурк.
Бетти в ответ так же громко закричала:
— Боже! Их здесь как сельди в бочке!
Она натянула поводья, и лошадь поднялась на дыбы. Толпа шарахнулась врассыпную, и какое-то время всадники продвигались спокойно, но затем Бетти пришлось снова повторить тот же маневр.
Бурк почувствовал сильную тошноту и удушье, он жадно глотал воздух.
— Хорошо! Хорошо, великолепная работа!
— Долго нам еще?
— Пожалуй, пока Комиссар не упадет в изнеможении у ограды.
* * *
Брайен Флинн ждал, пока кардинал с сопровождающими пройдут за ограждение алтарного помоста, затем проговорил в микрофон:
— Дамы и господа! В подвале произошел небольшой пожар. Прошу соблюдать спокойствие. Быстро проходите к выходам, идите к парадным дверям.
По залу прокатился гул, из разных концов собора доносились крики:
— Пожар! Пожар! Пожар!
Церковные скамьи мгновенно опустели, и проходы между ними забили люди, кинувшиеся к выходам. Подсвечники опрокинулись, свечи рассыпались по полу, и их сразу растоптала сметающая все на своем пути толпа. Опустел книжный магазинчик при входе в собор, торгующий религиозной литературой, и первая волна людей, охваченных паникой, заполнила вестибюль, а оттуда потоком хлынула через три дверных прохода парадных дверей и разлилась по ступеням собора. Стоявшие там зрители внезапно оказались подхваченными разбушевавшимся людским морем, прорывающимся через порталы храма. Оно выплеснулось на тротуар к полицейским заслонам, и человеческий ураган вызвал панику по всей Пятой авеню.
Епископ Доунс на первых порах попытался бороться против этого прилива и прорваться в собор, но застрял на улице, зажатый между тучной женщиной и дородным офицером полиции.
Двое мужчин, переодетых священниками, которые приставили оружие к спинам агентов специальных служб, смешались с движущейся массой и исчезли. Агенты попытались было прорваться к ступеням, но были вынесены толпой обратно на Пятую авеню.
Полицейские мотороллеры были опрокинуты, а на патрульные машины взгромоздились люди, чтобы не оказаться задавленными в толпе. Шеренги манифестантов смешались и поглотились общей человеческой массой. Полицейские ряды растянулись как можно шире, чтобы сдерживать охваченных паникой людей, но без радиосвязи их действия оказались несогласованными и беспомощными.
Бригады телерепортеров продолжали снимать происходящее, пока бушующая толпа не смела и их.
* * *
Инспектор Филип Лэнгли некоторое время вглядывался в темноту из командирского вертолета нью-йоркского управления полиции. Затем он повернулся к заместителю комиссара Рурку и громко выкрикнул, пытаясь перекричать рокочущие звуки лопастей винтов:
— Думаю, парад по случаю святого Патрика уже закончился.
Заместитель комиссара Рурк долго смотрел на него, а затем взглянул вниз и увидел невероятную картину. Был час пик, на дорогах образовалась огромная пробка, растянувшаяся на несколько миль. Целое море народа заполонило проезжую часть и тротуары от Тридцать четвертой улицы, с ее южного конца, и до Семьдесят второй на севере. На этой маленькой территории в центре города сосредоточился почти миллион людей, и ни один человек не собирался уходить.
— Сколько же несчастных там внизу, Филип!
Лэнгли прикурил сигарету.
— Сегодня вечером я подам прошение об отставке.
Рурк взглянул на него.
— Надеюсь, что хоть кто-нибудь окажется на месте и сможет принять ваше прошение. — Он вновь перевел взгляд вниз на улицы. — Почти все офицеры нью-йоркской полиции находятся сейчас где-то внизу, отрезанные от своего командования, без связи. — Рурк повернулся к Лэнгли. — И это страшнее всего.
Лэнгли покачал головой:
— Нет. Думаю, что самое страшное еще впереди.
* * *
На перекрестке Пятидесятой улицы Бурк увидел группу мужчин с яркими оранжевыми шарфами, едущих в «черном воронке», и вспомнил ирландскую поговорку: «Если хочешь, чтобы на тебя смотрели, начинай бороться». Эти оранжисты хотели обратить на себя внимание, и Бурк знал почему. Он знал также, что они вовсе не были оранжистами, их подбил на эту провокацию настоятель кафедрального собора в Бостоне, и тупые ирландцы, у которых храбрости хоть отбавляй, а мозгов маловато, с легкостью согласились.
Бетти обернулась к нему, не прекращая погонять лошадь:
— Кто эти люди с оранжевыми шарфами?
— Это долгая история. Едем дальше. Осталось немного…
* * *
Брайен Флинн спустился вниз с амвона и столкнулся лицом к лицу с Морин Мелон.
— Мы чертовски давно не виделись, Морин.
Она посмотрела на него и ответила подчеркнуто ровным голосом:
— Не так уж и давно.
Флинн улыбнулся:
— Ну как, получила цветы?
— Я спустила их в туалет.
— Да?! А я вижу один у тебя на отвороте.
Морин покраснела.
— Значит, ты все-таки приехал в Америку после всего, что случилось, Брайен.
— Да. Но, как видишь, не за тем, за чем приехала ты.
Флинн огляделся вокруг. Последние прихожане толпились у выхода, пытаясь побыстрее вырваться через большие бронзовые двери. Двое фениев — Артур Налти, переодетый священником, и Фрэнк Галлахер, одетый в форму распорядителя шествия, — стояли за толпой и подгоняли всех поближе к дверям, на забитые людьми ступени, но многие стали пятиться от дверей обратно в собор. Все остальные двери уже были закрыты на засовы. Флинн взглянул на часы. Операция заняла намного больше времени, чем он рассчитывал. Он снова повернулся к Морин:
— Да, совсем не за тем. Видишь, что я сделал? Меньше чем через час мы прогремим на всю Америку. Мы устроим им неплохое, чисто ирландское представление. Получше, чем тогда в аббатстве.
Морин увидела в его глазах знакомое победное выражение, но одновременно в них проскальзывал какой-то страх, чего она прежде никогда не замечала. «Как у маленького мальчика, — подумала Морин, — который стащил что-то из магазина и знает, что расплата за проступок неизбежна».
— Этим ты ничего не добьешься, ты ведь знаешь.
Флинн улыбнулся, и страх из его глаз исчез.
— Да, но я все равно не отступлю.
Двое фениев, переодетых полицейскими, обошли алтарь и спустились по ступенькам, ведущим в ризницу. Из открытого прохода под аркой в левой стороне ризницы они направились в коридор, ведущий к дому настоятеля. Внезапно из-за такого же открытого прохода в противоположной стене ризницы, выходящего к резиденции кардинала, послышались взволнованные голоса. И из обеих дверей ризницы одновременно появились священники и полицейские.
Фении с лязгом и грохотом захлопнули за собой двери, и люди в ризнице подняли глаза вверх. Полицейский сержант рванулся к лестнице и приказал:
— Эй! Откройте двери!
Фении же протянули через медные завитки дверей цепь и приготовились навесить замок.
Сержант вытащил пистолет. Другой полицейский подошел к нему и тоже вытащил оружие.
Фении, казалось, не обращали на них никакого внимания и невозмутимо продолжали продергивать дужку тяжелого замка в звенья цепи. Один из них посмотрел вверх, улыбнулся и козырнул подошедшим полицейским:
— Извините, парни, вам придется обойти кругом.
Оба фения взбежали вверх по ступенькам и исчезли. Один из них, Пэдар Фитцджеральд, сел у дверей склепа, чтобы наблюдать, что делается у входа. А другой, Имон Фаррелл, обошел алтарь и кивнул Флинну. Тот повернулся к Бакстеру:
— Сэр Гарольд Бакстер?
— Да, угадали, — ответил он.
Флинн внимательно посмотрел на Бакстера.
— Вы знаете, с каким удовольствием я убью вас.
Бакстер спокойно ответил:
— Вижу, вам доставляет удовольствие убивать всех и вся.
Флинн отвернулся и взглянул на кардинала.
— Ваше Высокопреосвященство! — Он поклонился — и было непонятно, издевается он или говорит искренне. — Мое имя — Финн Мак-Камейл, я — глава новой армии фениев. Собор заминирован. Это мой Бруидин. Знаете, что это такое? Это означает — мой священный храм.
Кардинал, казалось, не слушал Флинна, но неожиданно спросил:
— А что, в соборе уже пожар?
— Это в значительной степени зависит от того, что произойдет в ближайшее время.
Кардинал и Флинн долго смотрели друг на друга, но ни один не отвел глаз. Наконец кардинал сказал:
— Уходите отсюда. Уходите… пока еще можете.
— Не могу… и не хочу.
Флинн посмотрел наверх на церковные хоры над парадным входом, где стоял Джек Лири, облаченный в форму солдата колониальных войск, с винтовкой в руках. Затем он перевел взгляд к боковым входным дверям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91