Наконец он сел за свой стол и нажал на кнопку селекторной свя-
зи.

- Да, мистер Залиян?

- Коретта? Я боялся, что ты уже ушла.

- Я бы не ушла, не попрощавшись. Вы хотите, чтобы я зашла?

Когда она подошла к его креслу, он обнял ее бедра и уткнулся лицом в
грудь.

- Ты единственная, кто теперь делает меня счастливым.

- Я рада, - ответила она, улыбаясь ему сверху.

Его руки передвинулись выше и начали расстегивать блузку. Он спросил,
сидит ли еще Эйлин в приемной.

- Она ушла рано. Мы сегодня повздорили. Не знаю, за что она так меня
ненавидит. Я всегда старалась быть с ней полюбезнее.

Коретта помогла Залияну вытащить блузку из-под пояса юбки.

- Как может кто-то ненавидеть тебя? С таким-то телом?

Он распахнул блузку и продел ладони под шелк бюстгальтера, потом отс-
тегнул металлическую застежку посередине, оттолкнул чашечки в стороны.
Розовые кружки вокруг сосков были большими, а сами соски походили на два
кусочка розового мрамора. Он прижался к ней лицом. Почувствовав прикос-
новение его губ и языка, она закрыла глаза и погладила его по волосам.

- Ты колешься, - отметила Коретта. - не успел побриться?

- Я думал о том, чтобы уехать куда-нибудь ненадолго, - сказал он,
глядя на нее снизу вверх.
- Пускай все эти инженеры и юристы разбираются во всем сами. Я хочу
взять тебя с собой.
И хочу, чтобы в любой момент я мог дотянуться до этих сисек и этой
задницы.

- Путешествие? А куда?

- Сперва в Мексику, а там пересядем на другой самолет. Я не хочу,
чтобы кто-нибудь знал.
Поедем в Европу. Я сделаю тебе сюрприз.

- Европа - это здорово!

- У тебя постоянный паспорт? Мы уезжаем через несколько недель. Завт-
ра ты можешь забронировать билеты на самолет.

- А надолго мы уезжаем? Мне надо сказать, чтобы не приносили домой
почту?

Залиян стал ласкать ее соски.

- Да, скажи, чтобы не приносили. Мы, возможно, не скоро вернемся.

Когда инженеры поднимались из кафетерия в цокольном этаже на первый
этаж в главный зал, Митчелл заметил, что было пять минут девятого. А в
Колорадо на два часа меньше. Он извинился перед Кэрол и зашел в одну из
телефонных кабинок, стоявших в коридоре напротив библиотеки.

- Думаю, что я прочно здесь застрял, - сказал он подошедшему к теле-
фону Берту Фаберу. - Лучше бы я остался в пустыне. Дело, как мне теперь
представляется, обстоит так: Залиян с помощью одного головореза, ты и
представить себе не можешь, что это за тип, сам нанял инженера и подряд-
чика и сам контролировал их, дурача архитектора. Инженер никогда прежде
не возводил высотных зданий. Теперь о подрядчике. Он согласился выпол-
нить работу за твердую цену, а когда профсоюзы закрутили гайки, ему
пришлось срезать, где можно и где нельзя, чтобы совсем не разориться. Ты
спросишь, куда смотрело городское управление? Так оно настолько неукомп-
лектовано, что не в состоянии уследить за всем. А когда частный инспек-
тор принялся жаловаться, его просто послали к чертям. Лузетти - тип та-
кой же скользкий, как шведская фрикаделька, которую я только что еле-еле
проглотил. Я не шучу, окна - это мелочь. Мое мнение, хотя еще и ничем не
подкрепленное, вот какое: здание должно быть снесено, а вся эта публика
- отправлена за решетку. Правда, есть и кое-какие хорошие новости. Если
мой отчет придется ему по вкусу, Залиян подарит мне ценный приз на вы-
бор: индейку, "порше" или пять миллионов долларов. Это еще не все! Я тут
влюбился в одну адвокатшу! Она обещала мне в этот уик-энд показать такие
достопримечательности, о которых я и не подозреваю.

- Я тебе говорил, что Нью-Йорк - захватывающий город, - усмехнулся
Фабер, - но ты меня не слушал. Полагаю, ты должен пройтись по своим вы-
водам еще разок, только без преувеличений.

- Преувеличений? Да я даже смягчил. Если дела таковы, а завтра я буду
знать точно, то я собираюсь обратиться в полицию и потребовать, чтобы
они опечатали здание.

В трубке воцарилось молчание, наконец Фабер сказал:

- Ты ведь не сделаешь этого, Митч, ведь нет? Не станешь же ты
действовать через голову клиента?

- Прежде всего безопасность, а уж потом - клиент. Почитай моральный
кодекс.

- В критической ситуации - да, но вряд ли здесь такой случай. Не
слишком ли остро ты реагируешь? Может, чуть-чуть перебарщиваешь, а? Кто
после подобной истории захочет иметь с нами дело, если нам нельзя дове-
рить под честное слово ничего конфиденциального? Если ты думаешь, что
существует какая-то угроза для населения, то тебе следует высказать свои
подозрения Лузетти и Залияну, а если ты решишь официально забить трево-
гу, тогда они...

- Ты все неправильно понимаешь, Берт. Я думаю, что Залиян и Лузетти -
жулики.
Понимаешь, в чем проблема? Они могут замять дело. А во время очеред-
ной бури куски стекла будут парить над кварталом. Я не желаю брать это
на свою совесть. По сути дела, буря уже надвигается...

- Бога ради, Митч, оставь свой мелодраматичный тон. Ты же не
единственный инженер,
обследовавший здание. Неужели тебе нравится вопить: "Волки! Волки!" -
в полном одиночестве? У тебя интуиция? После всего-то трех дней работы?
У Эмиля будет припадок, если ты перескочишь через голову клиента без
убедительного основания.

- Здесь толчется уйма инженеров, ты прав, но как профессионалу мне
ясно, что они не поднимают голов выше собственных задниц. У меня ка-
кое-то ужасное предчувствие насчет здания Залияна и людей, с ним связан-
ных. Ладно, это немного туманно, но я тебя предупреждаю: если я думаю,
что какая-то ненадежная штуковина должна быть взорвана, то она будет
взорвана, независимо от мнения клиента, или твоего, или кого-либо друго-
го. А что касается Эмиля, то небольшой припадок, возможно, ему и не пов-
редит. Ему полезна небольшая встряска. Я сейчас должен читать лекцию,
Берт. Пока! Всем передай от меня привет.

В туфлях на босу ногу, трусах и в майке он гладил брюки от своей уни-
формы охранника.

- Временами я думаю, что тебя вообще не волнует, жив я или уже умер,
- сказал он на своем странном диалекте, который мог понять только его
родственник, и укоризненно посмотрел из-за гладильной доски на дядин за-
тылок.

- Меня это волнует. Но сейчас я смотрю телевизор.

- Ты думаешь, что я сумасшедший. Когда я начинаю говорить об этом
здании, ты всегда включаешь телевизор.

Дядя Кристофа повернулся на диване и с раздражением посмотрел на пле-
мянника.

- Я уже устал слушать о нем. Если ты боишься, то поступи на другую
работу. Только не ной,
пожалуйста.

- Это здание убьет меня.

- Ну как же, конечно, убьет! Ты и в самом деле сумасшедший, если го-
воришь подобные вещи. Лучше бы тебя беспокоили люди, а не здания. - И он
снова отвернулся.

- Это здание живое.

- О? И кто же это здание? Что оно за человек?

- Не знаю. Какой-то злой человек. Какая-то женщина. По ночам я слышу,
как она плачет и стонет на ветру. - Кристоф поставил утюг на металличес-
кую подставку и приподнял брюки, оценивая свою работу. Стрелки были ров-
ными и острыми. - Пойдем со мной на работу сегодня в ночь. Я отведу тебя
в комнату в самом низу. И ты своими собственными глазами увидишь, что
эти трещины похожи на морщины ведьмы. Ты своими собственными ушами услы-
шишь голоса.

Дядя снова повернулся к нему.

- Я ведь тоже работаю, Кристоф, или ты забыл? Я устал и хочу спокойно
посмотреть телевизор, а потом лечь спать. Я не желаю тащиться с тобой на
Манхэттен и заползать в какую-то мрачную нору.

- Но пока ты этого не сделаешь, ты так и будешь думать, что я - су-
масшедший. Если даже я уволюсь оттуда сегодня, ты всегда будешь так ду-
мать.

Дядя Кристофа с раздражением покачал головой и поднялся на ноги.

- Ты ненавидишь это здание, - сказал он, всплескивая руками. - Оно
издает шумы и швыряется окнами в людей. Ты ненавидишь мистера Бойла. Он
плохой человек. Отлично. Я тебе верю. Ну и увольняйся. Лучше было бы,
если бы ты вообще не работал, чем слушать твое нытье. Я устал от него. -
Он вошел в крохотную спаленку и закрыл за собой дверь. - Увольняйся се-
годня же, - крикнул он. - Сделай нам обоим такой подарок!

- Дядя! Я вовсе не имел в виду, что...

- Оставь меня в покое!

Кристоф выключил телевизор и молча закончил одеваться. Он был опеча-
лен, поскольку любил своего дядю и очень не хотел уходить на работу, не
помирившись с ним. Его сердце замерло от предчувствия, что они никогда
больше не увидят друг друга, но не мог же он сказать об этом, не рискуя
быть обвиненным в детских страхах. Кроме того, он уже чувствовал подоб-
ное и раньше, но в конце концов все оказывалось в порядке.

По сигналу Митчелла свет в комнате погас, и киномеханик, сидящий в
будочке, запустил фильм. Митчелл облокотился одной рукой на трибуну и
смотрел, как светлый квадратик на экране постепенно превращается в гряз-
но-коричневый. Механик отрегулировал фокус, и стали видны высокая дымо-
вая труба и скалистые склоны позади нее. Справа располагалось несколько
низеньких строений без окон.

- В двадцати милях от Бутта, в штате Монтана, - начал Митчелл, пос-
матривая на внимательные лица двухсотпятидесяти сидящих перед ним чело-
век, - находится Международный металлургический плавильный завод. Эта
железобетонная дымовая труба, построенная по методу скользящей опалубки,
была восемьсот двадцать пять футов высотой. Год назад в этом же месяце
она рухнула, просто опрокинувшись под сильным ветром. Этот фильм - один
из немногих, запечатлевших развитие строительной катастрофы. Как вы ви-
дите, это выглядит почти так же эффектно, как крушение моста в Такомской
теснине в 1940 году. Снимал любитель, какой-то владелец ранчо, находив-
шийся в полумиле оттуда, ручной кинокамерой с мощными объективами.

Единственным звуком, нарушавшим тишину, было слабое жужжание проекто-
ра. Глаза всех присутствующих были устремлены на мерцающее изображение
дымовой трубы. Кэрол сидела в первом ряду.

- Камера прыгает, - комментировал Митчелл, - и поэтому трудно заме-
тить, что труба уже сдвинулась на два-три градуса от вертикали. - И он
указкой отметил участок на правой стороне основания трубы. - Если вы
внимательно присмотритесь, то сможете разглядеть то, что на первый
взгляд кажется клубами дыма. На самом деле это бетонная пыль. Бетон
здесь распылялся по мере того, как нагрузка на него возрастала.

- А какова скорость ветра? - выкрикнул кто-то. - Небо выглядит чис-
тым.

- Порывы ветра доходили до сорока - пятидесяти миль в час. Процесс
разрушения начался за несколько часов до того, когда скорость ветра уси-
лилась. Сооружение начало раскачиваться, и в конце концов разрушились
его соединения с основанием, массивной железобетонной плитой. При этом
слышались звуки, напоминающие винтовочные выстрелы. Со стороны, обращен-
ной к ветру, открывались и смыкались трещины. Люди из этого района были
эвакуированы всего за полчаса до того, как труба обрушилась, в противном
случае могли бы погибнуть человек двадцать пять.

Спустя двадцать секунд наклон дымовой трубы стал ясно виден, и клубы
пыли у основания уже выглядели как взрывы. Верхушка строения плавно ныр-
нула вниз, а часть основания рухнула в свой же фундамент, вздымая тучи
пыли. Зрелище напоминало запуск ракеты на стадии ее отделения от земли.

- В основе всякого крушения, - продолжал Митчелл, - обычно заложено
несколько причин.
В данном случае мы имеем беспрецедентную ветровую нагрузку, залежи
спресcованного торфа под восточной стороной основания, которые привели к
неравномерной осадке, как только была дана полная нагрузка, и, наконец,
уйму не соответствующей стандарту арматуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37