«Не иначе, хищник к гнездам подбирается», - решил Кривокрасов.
- Михаил, - обратился к нему Назаров, - я организую посты вдоль берега, а ты отойди от лагеря примерно на километр, определи возможные направления подхода с суши, наметь секреты. Конечно, скорее всего, атакуют с моря, но пренебрегать возможностью нападения из глубины острова тоже не стоит. Сможешь?
- Сделаем, - кивнул Кривокрасов, - кого пошлешь на радиостанцию?
- Думаю, Собачникова.
- Толково. Ладно, пойду собираться.
- Давай.
Назаров направился к казарме, а Михаил пошел к домику коменданта.
После ухода Назарова и Кривокрасова в бараке повисло молчание. Барченко подождал, ожидая, что кто-нибудь выскажется, вздохнул.
- Ну, товарищи, какие будут предложения.
Все словно ждали этого и заговорили почти одновременно:
- Ноги делать…
- Накрою всех шапочкой - японец не сыскал, так и немец…
- Холера ясна…
- Вы - мужчины, вам воевать, а нам - очаг хранить…
- Вы уверены, что нас хотят убить?
- В тундру уходить, однако…
Барченко поднял руку, призывая к тишине.
- Давайте, все же, по очереди высказываться. Майя Геннадиевна, что вы хотели спросить?
- Я хотела узнать, откуда у вас такая уверенность, что нас хотят убить, или отправить в Германию?
- Исходя из того, что я говорил, по поводу носителей корней русского…
- Я это слышала, - Боровская нетерпеливо взмахнула рукой, - вы уверены, что цель готовящегося эксперимента не известна сотрудникам «Аненербе»? Что, если они намерены просто отстранить вас от участия в контактах с працивилизацией? Если, конечно, ваша теория «Золотых ворот"» верна.
- Исключено, - профессор отрицательно покачал головой, - это исключено. Я объясню почему: режим, установленный в фашистской Германии основан на подавлении свободной личности. Смещение понятий добра и зла, общечеловеческих ценностей…
- Вы говорите с точки зрения типичного представителя планетарного социума, Александр Васильевич. Вам не приходило в голову, что понятие добра и зла есть продукт эволюции исключительно человеческого сознания? Что вы знаете о працивилизации, об их понятиях что хорошо, и что плохо? Кто мы для них, в конце концов: насекомые, суетящиеся в своем муравейнике, или объект их собственного эксперимента, который может, продолжается, а может уже вышел из-под контроля? Что, если они давно махнули на нас рукой, предоставив нам развиваться вне их контроля и интересов? Где гарантии, что открыв ворота в их мир вы не пустите к нам чудовищ, с совершенно иным мышлением, системой ценностей, да просто с отличным от нашего социальным устройством. Что может быть хорошо для них - неприемлемо для человечества, как в глобальном, так и в индивидуальном масштабе! Что, если они начнут устанавливать свои порядки, не спросив нашего мнения, как мы не спрашиваем муравьев, прокладывая дорогу через муравейник?
- Ну, знаете, Майя Геннадиевна, от вас я такого не ожидал! - всплеснул руками Барченко. - В конце концов, наша цивилизация - плоть от плоти, кровь от крови…
- Но мы миллионы лет развивались самостоятельно!
- Откуда вы знаете?
Мария Санджиева решительно поднялась.
- Так, когда договоритесь до чего-то конкретного, тогда позовете.
Вызывающе покачивая бедрами, она вышла из барака. Лада растерянно смотрела то на Барченко, то на Боровскую. Межевой пускал кольца дыма от самокрутки и тщился пропустить сквозь них струйку дыма, Гагуа с интересом слушал возникший спор. Бельский выбил трубку в пустую консервную банку и встал с места.
- Господа! Вам не кажется, что сейчас не время для теоретических изысков? Я знаю, на что способны диверсионные подразделения вермахта - я с ними встречался…
- Не вермахт, уважаемый Стефан Дмитриевич, а вероятнее всего СС!
- Это еще хуже. С вашего позволения, я лучше предложу свои услуги капитану Назарову, а чем у вас тут все закончится - сообщите мне позднее.
- И я, пожалуй, пойду, - пробормотала Панова, - ты, Лександра, - сказала она, проходя мимо Барченко, - не горюй шибко. Я ж говорю: шапочкой накроемся и пересидим лихих людей.
Барченко растерянно проводил ее глазами, оглядел оставшихся.
- Так че делать будем, начальник?
Глава 19
Назаров прошелся вдоль строя стрелков, оценивающе оглядывая каждого. Войтюк шел рядом, стараясь понять настроение начальства.
- Товарищи бойцы, - Назаров отступил на пару шагов, обернулся к взводу, - кто из вас имеет опыт ведения боевых действий?
Строй молчал.
- Неужели никто? Войтюк, вы?
- Я на учениях бывал не раз, - пожал тот плечами, - а так, взаправду не довелось.
- Я воевал, товарищ капитан, - шагнул вперед Умаров.
- Ну, хоть один. Где?
- В Кара-Кумах, товарищ капитан.
- С басмачами, что ли?
- Так точно.
- Неизвестно, на чьей стороне, - пробурчал Войтюк.
Назаров оглянулся на него.
- Теперь это не важно. Кем воевали, товарищ Умаров?
Тот помялся.
- Саблей на коне могу, стрелять могу, могу в разведку ходить.
- Дадим ему саблю товарища Тимофеева, посадим на оленя и пустим в атаку, - опять встрял Войтюк, - с кем воевать-то, товарищ капитан?
- Похоже, с немцами. Вот, какое дело, товарищи бойцы. Есть сведения, что против нас готовится провокация. С моря ожидается десант. Наша задача: отстоять рубежи нашей Родины, разбить врага и не дать ему уйти. Всем проверить оружие и быть в готовности. Разойдись. Старшина, пойдем со мной.
Они вышли на улицу. От барака Барченко к ним направлялся Бельский, Серафима Панова семенила к себе, Санджиева, оглянувшись на Назарова, вошла в домик коменданта.
- Что-то вы недоговорили, товарищ капитан, - прогудел Войтюк.
- Точно, старшина. Скверные дела.
- Отобьемся, товарищ капитан. А нет, так в тундру уйдем.
- Боюсь, что не уйдем. Я там, - Назаров кивнул на казарму, - говорить не стал. Десант, приблизительно, из сорока-пятидесяти человек. Специальная диверсионная группа. Я встречался с такими. И задача у них - захватить лагерь, а не просто навести здесь шороху, соображаешь?
- Пятьдесят человек, - Войтюк почесал затылок, - многовато. У нас-то и воевать некому - стрелки охраны, разве ж это солдаты.
- Вот и я о том же. Пулеметы у нас есть?
- Откуда?
Подошел Бельский, выпрямился, как на плацу.
- Заместитель командира пятого кавалерийского полка подполковник Бельский. Желаю принять участие в обороне.
- Воевали, товарищ…, господин подполковник? - Назаров с интересом посмотрел на него.
- Воевал. Только вот, война наша слишком быстро закончилась, пся крев!
- Ну, что ж, рад, что вы решили к нам присоединиться. У вас есть какие-то соображения по поводу обороны?
- Я бы предложил осмотреть местность, - сказал Бельский, - тогда и решим. Думаю, прежде всего, постараться не допустить высадки десанта, ну, а уж если не удастся, - он развел руками, - придется переходить к подвижной обороне. Пятьдесят человек - это два-два с половиной взвода хорошо подготовленных солдат. Вооружение: два-три ручных пулемета МГ-34, один, или два пятидесятимиллиметровых миномета, автоматы МП38-40.
- Мать честная, - сплюнул Войтюк, - да куда ж против них с трехлинейками?
- Поэтому желательно не пустить их на берег.
- Ладно, давайте пока осмотрим береговую полосу, - решил Назаров, - вы идите, а я отправлю Собачникова на радиостанцию и догоню вас.
Кривокрасов передернул затвор «ТТ», дослав патрон в патронник, поставил его на предохранитель и сунул в кобуру. Оглядевшись - не забыл ли чего, он надел малицу, прихватил со стола папиросы. В дверь постучали.
- Войдите.
Мария Санджиева, отворив дверь из сеней, остановилась, привалившись плечом к косяку. Капюшон ее подогнанной по фигуре кухлянки был откинут, черные волосы немного растрепались, на щеку упал завитой локон. Отведя его в сторону, она улыбнулась. Блеснули белые зубки, на щеках обозначились милые ямочки
- Михаил, а как же вы будете определять точки для этих, ну для секретов? Вы же почти не выходили за лагерь? - спросила она.
- Как-нибудь уж, - пробормотал Кривокрасов, - на месте определюсь, ну и это…, посмотрю, а там…
- Хотите, я помогу вам? Я гуляла вокруг лагеря, места здесь знаю.
- Ну, что ж… если так, это да…, - вконец смутившись, сказал он, не понимая, отчего вдруг стушевался.
- Так пойдемте.
Назаров возле казармы разговаривал с Войтюком и Катошевским и не обратил на них внимания. Часовой на воротах многозначительно посмотрел на Кривокрасова и демонстративно отвернулся. Вдоль колючей проволоки они обогнули лагерь. Михаил шел чуть впереди, неловко оглядываясь на Марию.
- Здесь низина, под травой вода, давайте чуть правее пойдем, - сказала она.
- Давайте, - согласился Кривокрасов.
- Михаил, а кем вы были на Большой Земле? А то вы все про Москву рассказываете, а про себя ничего, - она мягко взяла его под руку, приноравливаясь к его шагам.
Кривокрасов оглянулся, проверяя, не видно ли их из лагеря. Оказалось, они удалились совсем недалеко. Бельский с Войтюком шли к выходу из лагеря, а Назаров смотрел прямо на него с Марией и, насколько мог видеть Михаил, выражение лица у капитана было, вроде как, задумчивое.
Михаил попробовал высвободить руку, но Санджиева удержав его, заглянула в лицо.
- Что-то не так?
- Так, все так, - Кривокрасов откашлялся и переспросил, - на Большой Земле? Я работал в уголовном розыске, а потом, по направлению, в Государственной Безопасности. Но мне не хотелось бы об этом говорить. Может, вы о себе расскажете?
- Да что же я расскажу? - удивилась Санджиева, - одинокая женщина… Знаете, несет по жизни, как пух от одуванчика. Куда ветер подует, туда и прибьет. Вот, теперь здесь оказалась. А так иногда хочется почувствовать опору в жизни. Чтобы рядом было крепкое плечо. Крепкое и надежное плечо, - она опять заглянула Михаилу в лицо, - вот такое, как ваше.
Кривокрасов споткнулся, левой ногой соскользнул с узкой полоски сухой земли, по которой они шли, в покрытую водой траву. Сапог провалился до половины голенища. Мария поддержала его неожиданно сильной рукой.
- Осторожней. Вон там подъем начинается, там посуше будет.
Справа и слева поднимались невысокие, покрытые травой сопки. В заболоченных участках пробивалась сквозь воду осока, а чуть повыше стелилась по земле изломанными ветками карликовая береза. Михаил удивился, узнав среди разнотравья листья брусники. Мелкие листья привлекли его внимание острыми ушками. Щавель? Почти такой же, как в Подмосковье, только мелкий. Выглядывающие из травы валуны покрывал лишайник и светло-зеленый мох.
Кривокрасов остановился.
- Вот на эту горку с той стороны не взобраться, - сказала Мария, - там каменная стена, а вот эта пологая. Хотите, поднимемся?
- Да, надо бы, - согласился Михаил.
На склоне земля была подсушена ветром, в одном месте травы росли особенно густо, видна была свежевыкопанная земля.
- Наверное, песец нору копал, - сказала Мария, - у них скоро щенки должны появиться. А вот, смотрите: видите во мху дорожка? Лемминг выел. Они так и питаются - идет и есть по пути, получается, словно протоптанная тропинка.
- Надеюсь, медведя мы не встретим.
- Они сейчас на берегу. Там для них раздолье - тюлени, моржи, рыба. Лед растаял и можно охотиться с берега.
С вершины сопки открылись болотистые пространства, легкие облака резво бежали по бледно-голубому небу. С юга сплошной стеной стояли сопки, на востоке равнина терялась в легкой дымке. Внизу жизнь уже била ключом, проснувшись после зимних метелей и буранов - над болотистыми равнинами парили птицы, множество мелких озер поблескивало под анемичным северным солнцем. Михаил пожалел, что не взял бинокль. Приставив ладонь к глазам, он осмотрел равнину и окружающие ее возвышенности.
- Тут, пожалуй, и людей не хватит, прикрыть все направления подхода, - сказал он. - Давайте поднимемся вот туда, - он указал на соседнюю сопку.
Мария взяла его за руку и легко побежала вниз. Скользя сапогами по мху, спотыкаясь, он еле успевал за женщиной. Она бежала впереди, смеясь, легко перепрыгивая кочки и едва зазеленевшие ветви берез, похожие на ползучие растения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
- Михаил, - обратился к нему Назаров, - я организую посты вдоль берега, а ты отойди от лагеря примерно на километр, определи возможные направления подхода с суши, наметь секреты. Конечно, скорее всего, атакуют с моря, но пренебрегать возможностью нападения из глубины острова тоже не стоит. Сможешь?
- Сделаем, - кивнул Кривокрасов, - кого пошлешь на радиостанцию?
- Думаю, Собачникова.
- Толково. Ладно, пойду собираться.
- Давай.
Назаров направился к казарме, а Михаил пошел к домику коменданта.
После ухода Назарова и Кривокрасова в бараке повисло молчание. Барченко подождал, ожидая, что кто-нибудь выскажется, вздохнул.
- Ну, товарищи, какие будут предложения.
Все словно ждали этого и заговорили почти одновременно:
- Ноги делать…
- Накрою всех шапочкой - японец не сыскал, так и немец…
- Холера ясна…
- Вы - мужчины, вам воевать, а нам - очаг хранить…
- Вы уверены, что нас хотят убить?
- В тундру уходить, однако…
Барченко поднял руку, призывая к тишине.
- Давайте, все же, по очереди высказываться. Майя Геннадиевна, что вы хотели спросить?
- Я хотела узнать, откуда у вас такая уверенность, что нас хотят убить, или отправить в Германию?
- Исходя из того, что я говорил, по поводу носителей корней русского…
- Я это слышала, - Боровская нетерпеливо взмахнула рукой, - вы уверены, что цель готовящегося эксперимента не известна сотрудникам «Аненербе»? Что, если они намерены просто отстранить вас от участия в контактах с працивилизацией? Если, конечно, ваша теория «Золотых ворот"» верна.
- Исключено, - профессор отрицательно покачал головой, - это исключено. Я объясню почему: режим, установленный в фашистской Германии основан на подавлении свободной личности. Смещение понятий добра и зла, общечеловеческих ценностей…
- Вы говорите с точки зрения типичного представителя планетарного социума, Александр Васильевич. Вам не приходило в голову, что понятие добра и зла есть продукт эволюции исключительно человеческого сознания? Что вы знаете о працивилизации, об их понятиях что хорошо, и что плохо? Кто мы для них, в конце концов: насекомые, суетящиеся в своем муравейнике, или объект их собственного эксперимента, который может, продолжается, а может уже вышел из-под контроля? Что, если они давно махнули на нас рукой, предоставив нам развиваться вне их контроля и интересов? Где гарантии, что открыв ворота в их мир вы не пустите к нам чудовищ, с совершенно иным мышлением, системой ценностей, да просто с отличным от нашего социальным устройством. Что может быть хорошо для них - неприемлемо для человечества, как в глобальном, так и в индивидуальном масштабе! Что, если они начнут устанавливать свои порядки, не спросив нашего мнения, как мы не спрашиваем муравьев, прокладывая дорогу через муравейник?
- Ну, знаете, Майя Геннадиевна, от вас я такого не ожидал! - всплеснул руками Барченко. - В конце концов, наша цивилизация - плоть от плоти, кровь от крови…
- Но мы миллионы лет развивались самостоятельно!
- Откуда вы знаете?
Мария Санджиева решительно поднялась.
- Так, когда договоритесь до чего-то конкретного, тогда позовете.
Вызывающе покачивая бедрами, она вышла из барака. Лада растерянно смотрела то на Барченко, то на Боровскую. Межевой пускал кольца дыма от самокрутки и тщился пропустить сквозь них струйку дыма, Гагуа с интересом слушал возникший спор. Бельский выбил трубку в пустую консервную банку и встал с места.
- Господа! Вам не кажется, что сейчас не время для теоретических изысков? Я знаю, на что способны диверсионные подразделения вермахта - я с ними встречался…
- Не вермахт, уважаемый Стефан Дмитриевич, а вероятнее всего СС!
- Это еще хуже. С вашего позволения, я лучше предложу свои услуги капитану Назарову, а чем у вас тут все закончится - сообщите мне позднее.
- И я, пожалуй, пойду, - пробормотала Панова, - ты, Лександра, - сказала она, проходя мимо Барченко, - не горюй шибко. Я ж говорю: шапочкой накроемся и пересидим лихих людей.
Барченко растерянно проводил ее глазами, оглядел оставшихся.
- Так че делать будем, начальник?
Глава 19
Назаров прошелся вдоль строя стрелков, оценивающе оглядывая каждого. Войтюк шел рядом, стараясь понять настроение начальства.
- Товарищи бойцы, - Назаров отступил на пару шагов, обернулся к взводу, - кто из вас имеет опыт ведения боевых действий?
Строй молчал.
- Неужели никто? Войтюк, вы?
- Я на учениях бывал не раз, - пожал тот плечами, - а так, взаправду не довелось.
- Я воевал, товарищ капитан, - шагнул вперед Умаров.
- Ну, хоть один. Где?
- В Кара-Кумах, товарищ капитан.
- С басмачами, что ли?
- Так точно.
- Неизвестно, на чьей стороне, - пробурчал Войтюк.
Назаров оглянулся на него.
- Теперь это не важно. Кем воевали, товарищ Умаров?
Тот помялся.
- Саблей на коне могу, стрелять могу, могу в разведку ходить.
- Дадим ему саблю товарища Тимофеева, посадим на оленя и пустим в атаку, - опять встрял Войтюк, - с кем воевать-то, товарищ капитан?
- Похоже, с немцами. Вот, какое дело, товарищи бойцы. Есть сведения, что против нас готовится провокация. С моря ожидается десант. Наша задача: отстоять рубежи нашей Родины, разбить врага и не дать ему уйти. Всем проверить оружие и быть в готовности. Разойдись. Старшина, пойдем со мной.
Они вышли на улицу. От барака Барченко к ним направлялся Бельский, Серафима Панова семенила к себе, Санджиева, оглянувшись на Назарова, вошла в домик коменданта.
- Что-то вы недоговорили, товарищ капитан, - прогудел Войтюк.
- Точно, старшина. Скверные дела.
- Отобьемся, товарищ капитан. А нет, так в тундру уйдем.
- Боюсь, что не уйдем. Я там, - Назаров кивнул на казарму, - говорить не стал. Десант, приблизительно, из сорока-пятидесяти человек. Специальная диверсионная группа. Я встречался с такими. И задача у них - захватить лагерь, а не просто навести здесь шороху, соображаешь?
- Пятьдесят человек, - Войтюк почесал затылок, - многовато. У нас-то и воевать некому - стрелки охраны, разве ж это солдаты.
- Вот и я о том же. Пулеметы у нас есть?
- Откуда?
Подошел Бельский, выпрямился, как на плацу.
- Заместитель командира пятого кавалерийского полка подполковник Бельский. Желаю принять участие в обороне.
- Воевали, товарищ…, господин подполковник? - Назаров с интересом посмотрел на него.
- Воевал. Только вот, война наша слишком быстро закончилась, пся крев!
- Ну, что ж, рад, что вы решили к нам присоединиться. У вас есть какие-то соображения по поводу обороны?
- Я бы предложил осмотреть местность, - сказал Бельский, - тогда и решим. Думаю, прежде всего, постараться не допустить высадки десанта, ну, а уж если не удастся, - он развел руками, - придется переходить к подвижной обороне. Пятьдесят человек - это два-два с половиной взвода хорошо подготовленных солдат. Вооружение: два-три ручных пулемета МГ-34, один, или два пятидесятимиллиметровых миномета, автоматы МП38-40.
- Мать честная, - сплюнул Войтюк, - да куда ж против них с трехлинейками?
- Поэтому желательно не пустить их на берег.
- Ладно, давайте пока осмотрим береговую полосу, - решил Назаров, - вы идите, а я отправлю Собачникова на радиостанцию и догоню вас.
Кривокрасов передернул затвор «ТТ», дослав патрон в патронник, поставил его на предохранитель и сунул в кобуру. Оглядевшись - не забыл ли чего, он надел малицу, прихватил со стола папиросы. В дверь постучали.
- Войдите.
Мария Санджиева, отворив дверь из сеней, остановилась, привалившись плечом к косяку. Капюшон ее подогнанной по фигуре кухлянки был откинут, черные волосы немного растрепались, на щеку упал завитой локон. Отведя его в сторону, она улыбнулась. Блеснули белые зубки, на щеках обозначились милые ямочки
- Михаил, а как же вы будете определять точки для этих, ну для секретов? Вы же почти не выходили за лагерь? - спросила она.
- Как-нибудь уж, - пробормотал Кривокрасов, - на месте определюсь, ну и это…, посмотрю, а там…
- Хотите, я помогу вам? Я гуляла вокруг лагеря, места здесь знаю.
- Ну, что ж… если так, это да…, - вконец смутившись, сказал он, не понимая, отчего вдруг стушевался.
- Так пойдемте.
Назаров возле казармы разговаривал с Войтюком и Катошевским и не обратил на них внимания. Часовой на воротах многозначительно посмотрел на Кривокрасова и демонстративно отвернулся. Вдоль колючей проволоки они обогнули лагерь. Михаил шел чуть впереди, неловко оглядываясь на Марию.
- Здесь низина, под травой вода, давайте чуть правее пойдем, - сказала она.
- Давайте, - согласился Кривокрасов.
- Михаил, а кем вы были на Большой Земле? А то вы все про Москву рассказываете, а про себя ничего, - она мягко взяла его под руку, приноравливаясь к его шагам.
Кривокрасов оглянулся, проверяя, не видно ли их из лагеря. Оказалось, они удалились совсем недалеко. Бельский с Войтюком шли к выходу из лагеря, а Назаров смотрел прямо на него с Марией и, насколько мог видеть Михаил, выражение лица у капитана было, вроде как, задумчивое.
Михаил попробовал высвободить руку, но Санджиева удержав его, заглянула в лицо.
- Что-то не так?
- Так, все так, - Кривокрасов откашлялся и переспросил, - на Большой Земле? Я работал в уголовном розыске, а потом, по направлению, в Государственной Безопасности. Но мне не хотелось бы об этом говорить. Может, вы о себе расскажете?
- Да что же я расскажу? - удивилась Санджиева, - одинокая женщина… Знаете, несет по жизни, как пух от одуванчика. Куда ветер подует, туда и прибьет. Вот, теперь здесь оказалась. А так иногда хочется почувствовать опору в жизни. Чтобы рядом было крепкое плечо. Крепкое и надежное плечо, - она опять заглянула Михаилу в лицо, - вот такое, как ваше.
Кривокрасов споткнулся, левой ногой соскользнул с узкой полоски сухой земли, по которой они шли, в покрытую водой траву. Сапог провалился до половины голенища. Мария поддержала его неожиданно сильной рукой.
- Осторожней. Вон там подъем начинается, там посуше будет.
Справа и слева поднимались невысокие, покрытые травой сопки. В заболоченных участках пробивалась сквозь воду осока, а чуть повыше стелилась по земле изломанными ветками карликовая береза. Михаил удивился, узнав среди разнотравья листья брусники. Мелкие листья привлекли его внимание острыми ушками. Щавель? Почти такой же, как в Подмосковье, только мелкий. Выглядывающие из травы валуны покрывал лишайник и светло-зеленый мох.
Кривокрасов остановился.
- Вот на эту горку с той стороны не взобраться, - сказала Мария, - там каменная стена, а вот эта пологая. Хотите, поднимемся?
- Да, надо бы, - согласился Михаил.
На склоне земля была подсушена ветром, в одном месте травы росли особенно густо, видна была свежевыкопанная земля.
- Наверное, песец нору копал, - сказала Мария, - у них скоро щенки должны появиться. А вот, смотрите: видите во мху дорожка? Лемминг выел. Они так и питаются - идет и есть по пути, получается, словно протоптанная тропинка.
- Надеюсь, медведя мы не встретим.
- Они сейчас на берегу. Там для них раздолье - тюлени, моржи, рыба. Лед растаял и можно охотиться с берега.
С вершины сопки открылись болотистые пространства, легкие облака резво бежали по бледно-голубому небу. С юга сплошной стеной стояли сопки, на востоке равнина терялась в легкой дымке. Внизу жизнь уже била ключом, проснувшись после зимних метелей и буранов - над болотистыми равнинами парили птицы, множество мелких озер поблескивало под анемичным северным солнцем. Михаил пожалел, что не взял бинокль. Приставив ладонь к глазам, он осмотрел равнину и окружающие ее возвышенности.
- Тут, пожалуй, и людей не хватит, прикрыть все направления подхода, - сказал он. - Давайте поднимемся вот туда, - он указал на соседнюю сопку.
Мария взяла его за руку и легко побежала вниз. Скользя сапогами по мху, спотыкаясь, он еле успевал за женщиной. Она бежала впереди, смеясь, легко перепрыгивая кочки и едва зазеленевшие ветви берез, похожие на ползучие растения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49