Пять минут из десяти, отпущенных капитаном Займисом, прошло.
Мое время почти истекло. Но это была именно та платформа, кото-
рая мне нужна. Сам генерал сообщил мне об этом, а человеку, у ко-
торого нет шансов сбежать, нет необходимости врать. К тому же
воспоминания о неуклюжем человеке с шаркающей походкой, который
внес поднос с напитками в комнату генерала, подсказали это со
всей определенностью.
Но ни на судне, ни под ним ничего не было. Я мог поклясться в
этом. Ничего не было и на самой нефтяной платформе - в этом я то-
же мог поклясться. Но тогда это должно быть под ней - привязано к
проволоке или цепи, а они в свою очередь прикреплены под водой к
одной из опор.
Я старался соображать побыстрее. Какую из четырнадцати опор
они могли использовать? Почти с полной уверенностью можно исклю-
чить восемь опор, поддерживающих буровую платформу, - там слиш-
ком много света, чужих глаз - в общем, там слишком опасно. Поэто-
му это должна быть вертолетная площадка, под которой болтался на
канате "Матапан". Чтобы еще сузить район поисков - у меня остава-
лись считанные минуты - я решил: то, что ищу, спрятано со сторо-
ны моря, где я сейчас находился, а не со стороны берега, где
швартующиеся суда всегда представляя ли собой опасность.
Среднюю колонну из трех, к которой был привязан "Матапан", я
уже обследовал. Какую из оставшихся двух колонн осмотреть? Реше-
ние пришло само: моя страховочная веревка проходила с левой сто-
роны колонны, и попытка проплыть вокруг колонны отнимет слишком
много времени. Я поднялся на поверхность, дважды дернул за верев-
ку, требуя ослабить ее, и, сильно оттолкнувшись обеими ногами от
колонны, рванул к угловой колонне.
С огромным трудом пробился я к ней. Теперь я понял, почему
так волновался капитан Займис, а ведь у него было сорокафутовое
судно с сорокасильным двигателем, чтобы бороться с ветром и с
усиливающимися волнами, у которых уже появились белые гребни. Я
же мог рассчитывать только на себя. Тяжелые грузила на поясе ни-
как не помогали мне. Проплыв, безумно колотя руками и ногами по
воде и дыша, как паровоз, те пятьдесят футов, которые разделяли
колонны, я чувствовал себя так, будто проплыл сотню ярдов. Кисло-
родная маска не была рассчитана на такое дыхание, но я все же
добрался до колонны.
И снова, раскорячившись, как краб, и прижатый волнами к ко-
лонне, пополз вниз. На этот раз мне было легче, поскольку случай-
но я наткнулся рукой на широкие и глубокие желоба, шедшие вниз. Я
не инженер, но знал, что это должен быть червячный винт, соеди-
ненный с приводимым в движение мотором ведущим колесом, необходи-
мым для подъема и спуска этих колонн. Такой же винт должен быть и
на первой колонне, но я его не нашел.
Это было похоже на спуск по скале, по выбитым в ней ступеням.
Каждые два фута я останавливался и обшаривал колонну руками в
поисках выступа или проволоки, но не находил ничего, кроме глад-
кой и очень скользкой поверхности колонны. Но упорно лез вниз,
все больше ощущая возрастающее давление воды и затрудненность ды-
хания. На глубине около сорока футов я решил, что на сегодня дос-
таточно. Повреждение барабанных перепонок или легких или появле-
ние азота в крови не помогут в поисках. Я сдался и начал всплы-
вать.
Почти у поверхности я задержался, чтобы отдохнуть и прийти в
себя. Горько было разочарование - я рассчитывал на эту попытку.
Устало прислонив голову к колонне, я с тоскливой безысходностью
подумал, что придется начать все сначала, а у меня нет ни малей-
шего представления, с чего начать. Устал. Смертельно устал! И
вдруг усталость как рукой сняло.
Из огромной стальной колонны доносились звуки. В этом не бы-
ло сомнений, вместо того чтобы "молчать", колонна "звучала".
Я сорвал резиновый шлем - при этом под маску попала вода,
заставив меня закашляться и глотнуть воды, - и прижался ухом к
холодной стали.
Колонна вибрировала от сильного звука так, что вызывала сот-
рясение у меня в голове. Наполненные водой колонны не вибрируют
от звука. Но эта, без сомнения, вибрировала. Внутри колонны -
воздух. Воздух! Я сразу же узнал этот своеобразный звук. Этот
звук, ритмически усиливающийся и стихающий по мере увеличения и
уменьшения оборотов мотора, был многие годы тесно связан с моей
работой. Внутри колонны работал компрессор, и очень большой.
Большой компрессор внутри опоры нефтяной платформы, находящейся
далеко в Мексиканском заливе. Это не имело никакого смысла. Я
прислонился к металлу лбом, и казалось, что отдававшаяся у меня в
голове вибрация была настойчивым, требовательным голосом, пытав-
шимся сообщить мне что-то срочное и очень важное. Я прислушался и
внезапно уловил смысл во всем этом. Но мне потребовалось время,
чтобы сначала догадаться, что это может быть ответом, а потом -
понять, что это и есть ответ. И тогда у меня пропали все сомнения.
Я трижды резко дернул за веревку и через минуту оказался на
борту "Матапана". Меня подняли на борт так быстро и так бесцере-
монно, как будто я был мешком с углем, и я еще снимал кислород-
ные баллоны и маску, а капитан Займис уже отрывисто приказал от-
вязать швартовочный канат, дал полный ход, провел судно вплотную
к колонне и положил руль круто на борт. "Матапан" стал сильно
крепиться, встав бортом к волне, брызги обрушились на нас через
правый борт, а затем, встав на курс кормой к ветру, направился к
берегу.
Через десять минут, когда я снял водолазный костюм, обтерся,
переоделся и допивал второй стаканчик бренди, в каюту спустился
капитан Займис. Он улыбался и, казалось, считал, что все опаснос-
ти позади. И он был прав - идя кормой к волне, "Матапан" почти не
испытывал качки. Капитан плеснул себе немного бренди и впервые с
того момента, как меня втащили на борт, спросил: - Успешно?
- Успешно. - Такой краткий ответ показался мне не очень веж-
ливым, и я добавил: - Благодаря вам, капитан.
Он поклонился: - Вы очень любезны, мистер Толбот, и я счас-
тлив. Но все это благодаря не мне, а нашему хорошему другу, кото-
рый наблюдает за нами, теми, кто собирает губки, кто уходит в мо-
ре. - Он зажег спичку и поднес ее к сделанной в виде кораблика
лампаде, стоявшей перед иконой Святого Николая.
Я кисло посмотрел на него. Я уважал его набожность и его чув-
ства, но подумал, что зажигать лампаду надо было немного раньше.

ГЛАВА ШЕСТАЯ.
Ровно в два часа ночи капитан Займис ловко привалил "Матапан"
к деревянному причалу, от которого мы ушли в море. На небе не бы-
ло теперь ни звездочки - ночь была настолько темной, что практи-
чески невозможно было отличить землю от моря. Дождь выбивал очень
быструю дробь по крыше каюты, но мне надо было идти, и идти не-
медленно. Я должен незаметно пробраться в дом, поговорить с
Яблонски и до утра просушить одежду. Мои вещи все еще находились
в "Ла Контессе", поэтому я располагал лишь одним костюмом, и его
нужно было до утра просушить. Я не мог надеяться на то, что ник-
то не захочет повидать меня до вечера, как, например, вчера. Ге-
нерал сказал, что расскажет мне о работе через тридцать шесть ча-
сов, а они истекают в восемь утра. Я позаимствовал у капитана
Займиса длинный плащ и натянул его поверх моего дождевика. Плащ
был мне немного маловат - казалось, что на мне смирительная ру-
башка. Пожал всем руки, поблагодарил за все, что они сделали для
меня, и ушел.
В два пятнадцать, после короткой остановки у телефона-автомата,
я припарковал "корвет" в том месте, где нашел его, и пошел пеш-
ком. И брел по обочине дороги в направлении съезда к дому генера-
ла. Тротуара на обочине не было
- люди, живущие здесь, не нуждались в нем. Кюветы превратились в
реки грязной воды глубиной по щиколотки. Я сомневался, сумею ли к
утру высушить свои ботинки.
Я проскользнул мимо домика, в котором жил, или, возможно, жил
шофер. Тоннель ярко освещался, и перебираться через ворота было
не очень умно. К тому же опыт подсказывал мне: если сильно на-
жать на верхнюю перекладину, то может включиться электрический
звонок.
В тридцати ярдах от подъездной дороги я пробрался сквозь вели-
колепную живую изгородь высотой восемь футов, окружавшую имение
генерала. Менее чем в двух ярдах за этой изгородью возвышалась не
менее великолепная стена высотой восемь футов, гостеприимно уса-
женная кусками битого стекла. Как я узнал от Яблонски, ни живая
изгородь, скрывавшая стену, ни стена, предназначенная для отпуги-
вания людей слишком стеснительных, чтобы пройти через главные во-
рота, не были характерны только для имения генерала. У всех его
соседей хватало денег, чтобы защищать себя таким же образом. Ве-
ревка, свисавшая с ветви росшего за стеной толстого виргинского
дуба, была на месте. Плащ страшно мешал мне, и я с трудом переб-
рался через стену, отвязал веревку и закопал ее под корнями дуба.
Я не думал, что мне еще раз придется воспользоваться веревкой, но
кто знает. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из людей Вайленда на-
шел ее.
Если что и было характерно для имения генерала, так это за-
бор в двадцати футах за стеной. Он состоял из пяти ниток проволо-
ки, три верхние - из колючей проволоки. Любой здравомыслящий че-
ловек приподнял бы второй снизу провод, опустил бы самый нижний и
пролез бы внутрь. Но благодаря Яблонски я знал то, чего не знал
любой здравомыслящий человек: эти провода приводили в действие
звонок, поэтому я перебрался через верх, изодрав весь плащ. Эндрю
больше не удастся поносить его, даже если он получит его назад.
Под тесно посаженными деревьями темнота была почти полной. У
меня был фонарик, но я не осмеливался воспользоваться им. И вы-
нужден был положиться на удачу и свою интуицию, чтобы добраться
через сад к пожарной лестнице. Мне требовалось пройти около двух-
сот ярдов - это займет не более четверти часа.
Я шел, вытянув руки вперед, и, лишь наткнувшись лицом на
ствол дерева, понял, что бесполезно как расставлять руки, так и
вытягивать их вперед. Я ничего не мог поделать с бородатым испан-
ским мхом, на который постоянно натыкался лицом, зато прекрасно
справлялся с сотнями сухих сучков и веток, усыпавшими землю. Я не
шел - я скользил. Не поднимал ноги, а медленно и осторожно вытя-
гивал их вперед, отодвигая в сторону все, что встречалось на пу-
ти. И не переносил вес на ногу, не убедившись в том, что ничто не
треснет и не заскрипит под ногой.
Через десять минут я начал всерьез думать, не заблудился ли.
Вдруг мне показалось, что за деревьями мелькнул крошечный огонек
- вспыхнул и погас. Он мог померещиться мне, но у меня не столь
развитое воображение. Поэтому я пошел еще медленнее, натянув пог-
лубже шляпу, подняв воротник, чтобы бледное пятно моего лица не
выдало меня. В трех футах от меня вы не услышали бы шуршания мое-
го плаща - так я был осторожен.
Вовсю ругал я испанский мох: его свисавшие пучки попадали в
лицо и заставляли закрывать глаза именно тогда, когда этого
нельзя было делать. Мне хотелось упасть на четвереньки и дальше
пробираться в таком положении. Я бы так и сделал, но знал, что
шорох плаща выдаст меня.
Затем я снова увидел этот огонек - футах в тридцати от меня,
но светил он не в мою сторону, а освещал что-то на земле. Я сде-
лал два быстрых шага вперед, желая посмотреть на источник света,
и обнаружил, что моя способность ориентироваться в темноте не
подвела меня. Огород был окружен деревянным забором, и я наткнул-
ся прямо на него. Верхняя планка скрипнула, как дверь заброшен-
ной темницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39