Только и всего.
– А я протестую! Ясно вам? И требую… – он секунду помедлил. – Одиночку! У меня сил больше нет там находиться, с этими подонками!
– Вам, конечно, другие подонки больше по вкусу? – усмехнулся Лосев. – Что поделаешь. Вы сами выбрали такую жизнь. Вы мне это, помнится, очень хорошо все обосновали.
– Ладно, ладно, – нервно махнул рукой Глинский. – Мне, знаете ли, сейчас не до шуток. Я понимаю, ничего даром не делается. Даже здесь.
– Что вы хотите сказать? Вам не нравится роль главаря?
– Да никакой я не главарь, можете вы это понять или нет?! Ну, скажите, похож я на главаря?
– Вы сейчас вообще мало на что похожи, – поморщился Лосев. – Но раньше…
– И раньше не был похож! Долго я вам буду это объяснять?!
– Вы пока вообще еще ничего не объяснили. Крик, знаете, не объяснение, – спокойно возразил Лосев. – И что значит «ничего даром не делается»? Пока это, хоть, объясните.
– Очень просто… Очень просто… – лихорадочно заспешил Глинский. – Я вам кое-что сообщу. Вы понимаете? А вы мне устройте одиночку. Обязательно! Иначе я сойду с ума, предупреждаю! Будете тогда отвечать. Сойду, сойду, вот увидите…
На глазах у Глинского выступили слезы. Вид у него был жалкий и мерзкий. Громко всхлипнув, он полез за платком.
– Ну, ну, Глинский, нельзя же так распускаться, – сказал Лосев. – Ваши бы дамы на вас посмотрели. Что вы хотели мне сообщить, говорите?
– Будет… – Глинский трубно высморкался и вытер глаза. – Будет… одиночка?..
– Постараюсь.
– Я вам почему-то верю, – Глинский спрятал грязный платок в карман и немного успокоился. – Так вот. У меня дома, признаюсь вам, лежит готовая доверенность. В левом ящике стола, на дне, под бумагами.
– Мы ее не нашли.
– Ах, так? Значит, я ее уже передал. Все в голове перепуталось, все!
– Вы не передали. Ее забрали. Кто-то забрал. До обыска. Кто это мог быть?
– Лев послал, конечно.
– Кого он мог послать? Ваша мать его не узнала.
– Она уже никого не узнает. Она и меня не узнает. Выжила из ума совсем. Кто же это мог быть? Или Валерий. Или Димка.
– Шанин арестован.
– Ах, да! Уже забыл. О, господи!.. Ну, тогда… Кто тогда?.. Валерий, наверное. Не Лев же сам пришел?
– А почему не сам?
– Не в его манере. Вы же видите, он все чужими руками норовит. А в результате, вот, не ухватишь теперь. Нет, Валерий приходил, ручаюсь.
– Ваша мать говорит, это был усатый человек.
– Ха! Ну и что? Наклеил какие-нибудь дурацкие усы, вот и все.
– Наклеил? – переспросил Виталий. – А что, это с ним бывало?
– Ну, я не знаю, – раздраженно ответил Глинский. – При мне не бывало. Но… но какой-то разговор на эту тему я слышал. Не помню уж какой.
– Какой-то разговор слышали, – задумчиво повторил Виталий. – Может, припомните?
– Клянусь, не помню…
– Ну, ладно. Оставим это пока. Что за доверенность вы изготовили?
– От кондитерской фабрики. Она под Москвой находится.
– Это та, где работает Рая?
– Вот, вот. Она фондодержатель лимонной кислоты.
– А где следует ее получать?
– На заводе. В Борске.
– Когда?
– Ну, это надо делать быстро. По крайней мере Лев так делает.
– Кто же поедет, как, по-вашему?
– Не знаю, не знаю. Это не моя область. Я все сказал. И я… Вы… – Глинский снова заволновался. – Я больше туда не вернусь… Вы обещали… Ну… Ну, я вас умоляю, – у него снова выступили слезы. – Я… Я не знаю!.. Я из окна выброшусь!..
– Ну, ну, Глинский. Опять слезы, – брезгливо сказал Виталий. – Я постараюсь вас перевести. Как же все-таки ухватить Льва Константиновича, если главарь он, как вы говорите. И вы, кажется, не хотите быть христосиком, так ведь?
– А кто хочет? Я не хочу! Ну, и что?
– На мой взгляд, вполне естественно. Но, повторяю, как его ухватить? Ведь тут факты нужны. А у него такая манера, вы говорите.
Глинский злобно взглянул на Лосева.
– Нинку берите. Стерву эту толстозадую.
…Когда Глинского увели, Виталий собрал со стола бумаги, запер сейф и отправился к Цветкову.
Подробно доложив о состоявшемся разговоре, он сказал:
– Нам надо тоже быстро действовать, Федор Кузьмич. Пока что они опережают нас на два дня.
– Да, – кивнул Цветков. – Немедленно надо действовать. Поэтому сегодня лети в Борск. Надо их там непременно перехватить.
– Вообще-то, кислота – не наше дело, а коллег.
– Будем считаться? Дело общее, – нахмурился Цветков. – Твоя же группа занимается. Албанян в командировке. Остаешься ты. Кто пока что лучше тебя дело это знает? Так что летишь первым же рейсом, – он повернулся к расписанию, висевшему у него за спиной, и начал вести сверху вниз карандашом. – Б… Борск. Вот. Через два часа семнадцать минут, – он взглянул на часы. – Успеваешь. Домой позвони.
– Все понятно, Федор Кузьмич. Только…
– Чемоданчик твой Света соберет, и мы его следующим рейсом пришлем. К ночи получишь. Двигай, двигай. Счастливо. Машину вызываю.
Федор Кузьмич был не по годам динамичен, когда того требовала обстановка. И молодые его сотрудники еле успевали за его стремительными решениями.
– Жди теперь их там, неизвестно когда, – недовольно пробурчал Виталий.
– Дождешься. Чует мое сердце, чего-то ты там дождешься.
Под вечер Откаленко решил еще раз побывать в санатории. Прямой необходимости в этом не было, но какое-то сосущее чувство тревоги и надвигающейся опасности не давало ему весь день покоя. Все время казалось, что-то не сделано, не предусмотрено, что-то может завтра случиться непредвиденное. Да и сегодняшний вечер тоже вселял тревогу.
Накануне встречи Смоляков может, ведь, и передумать, может скрыться, попытаться исчезнуть из города, или придумать новую уловку, или, наконец, просто выпить лишнего и обнаружить себя где-то. И вообще, все-таки не уследили, проник Смоляков в город. Как же он проник так незаметно? И где прячется сейчас, что делает? Может быть, у него здесь имеются какие-то связи? И самое главное: какие у него планы?
Все эти вопросы преследовали Игоря, и в то же время он готовился к встрече со Смоляковым завтра в двенадцать часов в кафе «Золотой маяк». Вместе с Рощиным он уже побывал в парке. Они внимательно изучили само кафе, все подходы к нему, пригляделись к работавшим там официанткам. Под нехитрым предлогом заглянули даже на кухню и в подсобки. Все исходив и излазив, осмотрев и оценив, Игорь и Рощин вернулись в управление и уже вместе с Савчуком принялись обсуждать план предстоящей операции, решали, где расставить людей, какие выбрать сигналы, как маскироваться, в какой момент брать Смолякова, кому это поручить, как вывести из операции Зарубина. Следовало также иметь в виду, что Смоляков, видимо, хорошо знает город, что он опытен, озлоблен и наверняка вооружен, что ему терять нечего и он, не раздумывая, пустит в ход любое оружие, в том числе и пистолет, если он у него окажется. А, ведь, встреча произойдет днем, в людном месте. Поэтому следовало как можно дальше увести Смолякова от кафе, очевидно, уже после встречи с Зарубиным. И сама схватка должна произойти мгновенно, и тут же следовало исчезнуть с места происшествия, чтобы не потревожить, не испугать окружающих людей, не породить в городе лишние разговоры и слухи. Словом, задач и забот здесь оказалось немало, и обсуждение, как и следовало ожидать, отняло немало времени.
К вечеру все уже было подготовлено и, как будто бы предусмотрено. Тревога, однако, не покидала Откаленко, надвигающийся вечер таил, казалось, какие-то неведомые и опасные сюрпризы. Игорь не находил себе места.
Вот тогда-то он и решил еще раз побывать в санатории и повидать Зарубина.
Однако Ивана в обычном месте не оказалось. И Откаленко направился к нему домой. Зарубины жили в длинном, белом, трехэтажном доме обслуживающего персонала по другую сторону обширного и красивого парка.
Шагая по широкой, живописной аллее, Игорь вдруг обратил внимание, что не видит всей этой необыкновенной красоты – гор, моря, неба, солнца, веселых, оживленных улиц этого ласкового южного города. Вокруг него только места, где должна развернуться планируемая им операция, и все окружающее интересует его только как бы с оперативной стороны, своими особенностями, облегчающими или усложняющими проведение задуманной операции.
А ведь, аллея, по которой он сейчас шел, была удивительно красива. Темные сигары кипарисов выстроились по сторонам, заходящее солнце золотило их вершины. А далеко внизу видна была морская даль до самого горизонта.
Игорь безотчетно вздохнул.
Аллея кончилась перед длинным белым зданием, другой стороной оно, видимо, выходило на какую-то оживленную улицу. «Да, кажется, немного смысла охранять территорию санатория от посторонних», – досадливо подумал Игорь. Он еще раз внимательно оглядел здание.
Небольшие балкончики, чаще всего увитые виноградом, заставленные цветами, придавали ему необычайную живописность. Потом Игорь отыскал нужный подъезд и поднялся на третий этаж.
Дверь открыла совсем юная, стройная женщина в довольно красивом, на взгляд Игоря, фиолетовом платье с широким поясом и большим отложным воротом. Темные, густые волосы были тщательно уложены. На оживленном, круглом личике всяких красок было, тоже на взгляд Игоря, куда больше, чем следовало. Брови, длинные ресницы, веки, щеки, пухлые, красивые губы несли на себе явные усилия быть как можно ярче, гораздо ярче, чем их создала природа. Хотя природа ничем, казалось, не обидела эту молоденькую, симпатичную женщину. Это была, конечно, Марина, тут Игорь не сомневался. Она казалась веселой, оживленной, подведенные глаза блестели, на щеках возникли две очень милые ямочки.
Игорь, поздоровавшись, попросил Ивана.
– А его, знаете, нет, – проникновенным тоном, точно сообщая что-то загадочное и интересное, сказала Марина. – Он ушел.
– Куда же он ушел? – спросил Игорь.
– Я не знаю. Только… я тоже ухожу.
– На вечер, наверное? – Игорь чуть улыбнулся.
– Ага, – ответно вспыхнула Марина. – Танцы будут. А вы здесь живете? – она тоже проявила к нему интерес. – У нас в санатории?
– Нет. Просто дружок Ивана, проведать заглянул.
Марина изменилась в лице. Удивительно, как оно вдруг мгновенно потухло, а глаза уже смотрели испуганно и подозрительно.
– Что, давний дружок, да? – почти враждебно спросила она.
– Да нет, совсем недавний, – улыбнулся Игорь. – Он вам не говорил про меня? Меня Игорь зовут.
И, как всегда, его скупая, короткая улыбка на суровом лице вызвала доверие. Марина снова преобразилась, снова заблестели ее глаза, появились ямочки на щеках.
– Не, не говорил, – она покрутила головой и лукаво добавила. – Я бы запомнила.
Это почему-то не понравилось Игорю. Он сдержанно спросил:
– Зачем?
– Что «зачем»? – не поняла Марина, видимо, не придав значения своим словам.
– Зачем запомнили бы?
– А-а. Ну, просто так.
– Ничего, Марина, просто так не происходит, – с ударением сказал Игорь. – Всему бывают свои причины. И тут тоже, наверное, если подумать. Верно?
– А откуда вы знаете, как меня зовут? – спросила Марина, явно пропустив мимо ушей его вопрос.
– Иван сказал. Но мне неудобно вас задерживать. Может быть, я вас провожу на эти самые танцы, если разрешите?
– Очень приятно. Я только кофту возьму.
– А Иван знает, куда вы идете?
– А что? – со знакомым уже Игорю лукавством спросила Марина. – Вы его боитесь? Да он вас не тронет, он добрый. Вы же не будете меня обижать?
– Ну, ясное дело, не буду, – усмехнулся Игорь и подумал: «Глупенькая, оказывается, девчонка. И сама боится. Особенно старых его связей».
– Ну, тогда пошли, – решительно объявила Марина.
Она метнулась в переднюю, сдернула с вешалки кофточку и, выйдя на площадку, заперла за собой дверь. Потом весело побежала вниз по лестнице, дробно стуча высокими каблучками. Откаленко устремился за ней.
В парке Марина вскоре свернула с главной кипарисовой аллеи на боковую. Здесь было и вовсе тихо и безлюдно, сплошной стеной стояли густые, мохнатые лиственницы и клены, между ними временами попадались скамейки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53