Она знала, как себя подать. Например, как одеться. На ней было длинное, до пят, шифоновое платье с цветочным орнаментом. Прозрачное настолько, что становилось ясно: эта женщина гордится своей грудью. Она сидела к Чессеру боком, почти в профиль, и он различал совершенные контуры ее тела. Рассчитанная прозрачность ткани призывала глаза к краже, и Чессер в тот момент чувствовал себя воришкой. Ее жесты и движения казались исполненными сокровенного смысла. Это впечатление усиливал ее голос. По крайней мере, для Чессера. У нее был голос, для постановки которого лучшим актрисам потребовались бы годы упражнений. Глубокий вибрирующий, одновременно вкрадчивый и звонкий. Чессер представил ее говорящей что-нибудь эротичное. В доме Мэсси она могла бы выкрикнуть это. Никто не услышит. Чессер посмотрел на Марен и встретил ее взгляд. Она слегка поджала губы, давая понять, что ревнует.
Разговор перешел к более интересным для Чессера темам, вроде фестиваля пляжной моды «Маре Мода» на Капри.
Потом леди Болдинг объявила, что идет в дом освежиться и позвала с собой Марен. Обе женщины ушли, оставив Мэсси и Чессера наедине. Время тянулось страшно медленно. Слуга убрал со стола, оставив только вино и бокалы. Мэсси смотрел вдаль, словно стремясь разглядеть что-то у подножия холма. Затем спросил Чессера, давно ли тот покинул Соединенные Штаты. Чессер ответил, что три-четыре года назад.
Когда Марен и леди Болдинг вернулись и снова сели за стол, Мэсси сунул руку в нагрудный карман и достал два ограненных камешка. Он потряс их, как кости, и метнул на стол, Чессеру.
– Который настоящий? – спросил он.
Чессер не притронулся к камням. По одной причине. Мэсси застал его врасплох, и, очевидно, это был своего рода вызов. Он понял, что они наконец перешли к делу. Камешки лежали на желтой скатерти, карат по семь весом, бриллиантовой огранки, совершенно одинаковые.
– Можете определить? – настаивал Мэсси, подстрекая Чессера ответить отрицательно.
Чессер взял камень двумя пальцами, аккуратно, стараясь не выказать волнения. Положил, взял другой. Блестели они одинаково. Чессер притворился, что осматривает их. Жаль, не захватил лупы. Это придало бы осмотру профессиональный штрих.
– Итак? – торопил Мэсси.
– Скажи ему, милый, – не сдержалась Марен. Леди Болдинг молчала, заинтригованная. Чессер наконец собрался с мыслями.
– Могу я попросить мятного ликера? – произнес он. – Бесцветного. И высокий бокал.
Немедленно принесли и то и другое. Чессер наполнил бокал. Марен хихикнула. Она решила, что он собирается его выпить. Чессер положил оба камня на ладонь и одновременно уронил их в ликер.
Камни медленно опускались в вязкой, тягучей жидкости. Но один немного быстрее другого.
– Вот этот, – объявил Чессер.
– Какой? – спросил Мэсси.
Чессер выплеснул большую часть ликера и достал камешек, который опускался медленнее. С пальцев у него капал мятный ликер. Чессер ополоснул камень в коньяке, промокнул салфеткой и передал Мэсси.
Тот не понял хода мысли Чессера и попросил объяснить.
– Другой камень искусственный, – сказал Чессер. – Скорее всего, титанат стронция. Его удельный вес на тридцать процентов больше, чем у алмаза. Потому он быстрее достиг дна.
– Эффектно, – признал Мэсси. Но он до сих пор сомневался. Чессер мог выдумать все от начала до конца. – А если я скажу, что оба эти камешка – бриллианты?
– Не может быть, – возразил Чессер.
– Есть другие способы проверить?
Чессер вынул из бокала второй камень, вытер его и протянул Мэсси.
– Царапните одним по другому, – предложил он. – Разумеется, если оба – алмазы, вы не можете их повредить. Попробуйте, если хотите знать наверняка.
Чессер был уверен в себе. Теперь уже он бросал вызов Мэсси. Он знал, что бриллиант такого размера стоит, по меньшей мере, сорок тысяч долларов. Камень был отличного цвета и очень хорошо огранен.
Мэсси не колебался. Он взял камень у Чессера и изо всех сил царапнул по нему тем, что держал в руке. Потом осмотрел оба и убедился, что Чессер прав. На искусственном камне пролегла глубокая царапина. Алмаз остался неповрежденным.
– Поздравляю вас, мистер Чессер.
Мэсси швырнул искусственный алмаз через плечо, а настоящий кинул на колени леди Болдинг. Та его даже не заметила.
Мэсси откинулся в кресле. Казалось, мгновение было решающим. Чессер чувствовал это, и тут Мэсси произнес:
– Я хочу, чтобы вы приобрели для меня алмаз. Он дал Чессеру время опомниться.
– Нет, – сказал он в ответ на молчание. – Я не предлагаю вам добыть знаменитый камень из глаза какого-нибудь идола в джунглях. Мне нужен новый алмаз.
– Какого размера?
– А что вы бы предложили?
– Зависит от того, сколько вы намерены потратить.
– Полтора миллиона.
– Долларов?
– Долларов.
У Чессера по спине пробежала дрожь. Мэсси не шутил.
– Видите ли, мне нужен качественный бриллиант. Крупный. Безупречной огранки. Достойный называться «Мэсси».
Чессеру пришло в голову, что такая сделка ему не по зубам. Удача свалилась на него как манна небесная, а он не в силах был ухватить ее. Ему пришлось бы заплатить вперед за необработанный камень и огранить его за свой счет. Чессер не располагал таким капиталом. Мэсси переоценил его финансовые возможности. Очевидно, принял его за кого-нибудь вроде Уайтмена.
И снова Мэсси разгадал мысль Чессера.
– Я дам вам заверенный чек на всю сумму, – сказал он. – Прямо сегодня, перед тем как вы уедете. Полагаю, из полутора миллионов вы сумеете извлечь прибыль для себя?
Чессер не сомневался в этом.
– А теперь, – вздохнул Мэсси, поднимаясь, – давайте пройдемся по саду. Яблони еще цветут.
Два часа спустя они стояли у парадного входа. Задняя дверца «роллс-ройса» была открыта. Возле нее стоял Хикки. Это была другая машина, черная, с закрытым верхом. Чессер и Марен возвращались в Лондон.
Мэсси отвел Чессера в сторону. Дал ему сложенный пополам чек. Чессеру хватило сообразительности не глядя засунуть его в карман пиджака.
– Кстати, Чессер, – произнес Мэсси тихо, чтобы никто не слышал. – Я должен вам кое-что сказать.
Чессер ощутил перемену в Мэсси. Они говорили с глазу на глаз.
– Вся моя бесконечная болтовня о цветах, женщинах и гастрономии – не более чем пробный шар. Понимаете?
Чессер знал, что видит перед собой настоящего Мэсси: умного, сильного, бесстрастного и прямого, способного сказать правду в лицо.
– Понимаю, – ответил Чессер.
– Я проверял ваше самообладание, – признался Мэсси. – Вы выдержали испытание.
Они обменялись рукопожатиями и пошли к автомобилю. Марен уже устроилась на заднем сиденье. Чессер попрощался с леди Болдинг, которая одарила его очаровательной улыбкой.
– До встречи через месяц, – сказал Мэсси.
Машина тронулась. Чессер вытащил чек и долго разглядывал заверенную надпись: полтора миллиона на его имя. Невероятно.
Ему хотелось показать чек Марен, но деньги интересовали ее в последнюю очередь.
Марен спросила:
– Думаешь, она привлекательней меня?
– Нет, разумеется, нет.
– Ладно. А то, знаешь, когда мы пошли в ДОМ освежиться, она меня поцеловала.
– Не может быть.
– Может. Прямо в губы, языком и так далее.
– В самом деле?
– Нет. Но хотела.
Он не мог не засмеяться:
– Фантазерка!
– Но не слепая, – возразила Марен.
Мэсси стоял у парадного входа и смотрел, как отъезжает «роллс-ройс». Итак, подумал он, фаза вторая. Он был очень доволен. Первой фазой был подбор кандидата. Второй – определение его пригодности.
Мэсси был уверен, что нашел подходящего человека.
ГЛАВА 6
Назавтра выдался один из тех невзрачных дней, когда над Лондоном нависает ощутимая угроза дождя.
Марен проснулась в десять, выглянула в окно – и залезла обратно в постель, закрыв лицо волосами.
Чессер звонил в Систему. Ему сказали, что Мичем вышел. Хотели соединить его с Беркли. Чессер отказался. Немного спустя позвонил еще раз, но лишь после третьего звонка секретарша Мичема сообщила, что тот только что прибыл. Чессер не сомневался, что это ложь.
Мичем взял трубку.
– Ну, Чессер, в чем дело?
– Не могли бы вы устроить мне внеочередной просмотр?
– Нет.
– У меня есть покупатель на крупный камень, – сказал Чессер.
– Кто?
– Он просил его не называть.
– Какой камень вы считаете крупным? – саркастически спросил Мичем.
– Ну, скажем, две сотни карат.
Чессер с удовольствием произнес эти слова. Он говорил так, словно каждый день имел дело с алмазами в двести карат. Этот случай давал Чессеру три выгоды. Он мог неплохо заработать. Мог поднять себе цену в глазах Системы. И, наконец, отыграться за пережитые унижения. В данный момент ему особенно хотелось смутить Мичема.
– Двести карат?
– Как минимум.
– У вас не хватит средств выкупить такой крупный камень.
– Хватит.
– Надеюсь, вы понимаете, речь идет о серьезной сделке. Вам придется заплатить наличными.
– Я заплачу наличными.
– Значит, нашли покупателя?
Мичем снова попытался подвести Чессера к этой теме, но тот не уступил. Молчание было достаточно красноречивым.
– Приходите где-нибудь к половине третьего, – сказал Мичем.
– Где-нибудь к половине третьего? – Чессер сделал упор на первом слове, давая Мичему понять, что его впервые удостоили чести прийти к приблизительному времени.
– К половине третьего, – отрезал Мичем.
Чессера так и подмывало сказать, что ему удобнее прийти к четырем, но на самом деле он не мог позволить себе излишней наглости. Система ему нужна. Ему нужны были алмазы.
Зайдя в спальню, Чессер увидел, что Марен еще не проснулась. Он тихонько позвал ее, она не ответила. Чессер оставил ее в покое.
Он пошел в банк. В лондонский филиал его банка в Женеве. Чек, заверенный Мэсси, сразу открыл ему доступ к конторке одного из директоров. Чессер объяснил ему, что хочет перевести всю сумму в долларах на свой счет в Женеве, с тем чтобы иметь возможность снять ее в любой момент для заключения сделки здесь, в Лондоне. Управляющий сообщил, что эта операция займет всего лишь сутки.
Чессер вышел на улицу. Он надумал пройтись до «Коннахта» пешком. Отпустил «даймлер» и зашагал вдоль по Риджент-стрит походкой уверенного в себе человека. Он заглядывал чуть не в каждую витрину; ему хотелось что-нибудь купить. Было время обеда, на улицы высыпали конторские служащие. Чессер не пропускал ни одной девушки. Ему показалось, что сегодня они особенно хороши. С одной-другой он даже обменялся взглядами. С Риджент-стрит Чессер свернул на Мэддокс-стрит и купил там в магазинчике викторианский медальон с эмалью, затейливой гравировкой и подходящими инициалами: «МЧ». Когда он прошел еще полквартала, начался дождь. Не закапал в виде предупреждения, а хлынул разом как из ведра. По серому костюму Чессера растекались темные капли. Чессер укрылся в каком-то подъезде, надеясь переждать, но ливень, похоже, зарядил надолго. Он постоял пять минут, которые показались часом, и вышел под дождь.
До отеля оставалось пять кварталов. Еще на полдороге в ботинках захлюпала вода, мокрая одежда плотно облепила тело. Когда Чессер добрался до «Коннахта», он был похож на потерпевшего кораблекрушение. Портье кинулся ему на выручку с большим белым зонтом в руках. «Кретин», – подумал Чессер, но все-таки дал ему на чай.
Он не ожидал, что Марен уйдет. Она позавтракала и оставила ему записку:
«Дезертир!
Я ухожу в парикмахерскую. Если что, звони мне туда».
Чессер снял мокрую одежду и залез под душ. Часы показывали половину второго. Он хотел было погадать себе по «Книге Перемен», но опять не нашлось монеток, а пуговицы от синего костюма горничная пришила. И хорошо, потому что идти придется в нем.
Он приехал к дому номер одиннадцать на улице Хэрроу-хауз на несколько минут раньше. На этот раз он вспомнил, что дверь перед ним должен открыть Миллер, и тот – как всегда, дружелюбно – сообщил Чессеру, что его просят пройти прямо в демонстрационную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Разговор перешел к более интересным для Чессера темам, вроде фестиваля пляжной моды «Маре Мода» на Капри.
Потом леди Болдинг объявила, что идет в дом освежиться и позвала с собой Марен. Обе женщины ушли, оставив Мэсси и Чессера наедине. Время тянулось страшно медленно. Слуга убрал со стола, оставив только вино и бокалы. Мэсси смотрел вдаль, словно стремясь разглядеть что-то у подножия холма. Затем спросил Чессера, давно ли тот покинул Соединенные Штаты. Чессер ответил, что три-четыре года назад.
Когда Марен и леди Болдинг вернулись и снова сели за стол, Мэсси сунул руку в нагрудный карман и достал два ограненных камешка. Он потряс их, как кости, и метнул на стол, Чессеру.
– Который настоящий? – спросил он.
Чессер не притронулся к камням. По одной причине. Мэсси застал его врасплох, и, очевидно, это был своего рода вызов. Он понял, что они наконец перешли к делу. Камешки лежали на желтой скатерти, карат по семь весом, бриллиантовой огранки, совершенно одинаковые.
– Можете определить? – настаивал Мэсси, подстрекая Чессера ответить отрицательно.
Чессер взял камень двумя пальцами, аккуратно, стараясь не выказать волнения. Положил, взял другой. Блестели они одинаково. Чессер притворился, что осматривает их. Жаль, не захватил лупы. Это придало бы осмотру профессиональный штрих.
– Итак? – торопил Мэсси.
– Скажи ему, милый, – не сдержалась Марен. Леди Болдинг молчала, заинтригованная. Чессер наконец собрался с мыслями.
– Могу я попросить мятного ликера? – произнес он. – Бесцветного. И высокий бокал.
Немедленно принесли и то и другое. Чессер наполнил бокал. Марен хихикнула. Она решила, что он собирается его выпить. Чессер положил оба камня на ладонь и одновременно уронил их в ликер.
Камни медленно опускались в вязкой, тягучей жидкости. Но один немного быстрее другого.
– Вот этот, – объявил Чессер.
– Какой? – спросил Мэсси.
Чессер выплеснул большую часть ликера и достал камешек, который опускался медленнее. С пальцев у него капал мятный ликер. Чессер ополоснул камень в коньяке, промокнул салфеткой и передал Мэсси.
Тот не понял хода мысли Чессера и попросил объяснить.
– Другой камень искусственный, – сказал Чессер. – Скорее всего, титанат стронция. Его удельный вес на тридцать процентов больше, чем у алмаза. Потому он быстрее достиг дна.
– Эффектно, – признал Мэсси. Но он до сих пор сомневался. Чессер мог выдумать все от начала до конца. – А если я скажу, что оба эти камешка – бриллианты?
– Не может быть, – возразил Чессер.
– Есть другие способы проверить?
Чессер вынул из бокала второй камень, вытер его и протянул Мэсси.
– Царапните одним по другому, – предложил он. – Разумеется, если оба – алмазы, вы не можете их повредить. Попробуйте, если хотите знать наверняка.
Чессер был уверен в себе. Теперь уже он бросал вызов Мэсси. Он знал, что бриллиант такого размера стоит, по меньшей мере, сорок тысяч долларов. Камень был отличного цвета и очень хорошо огранен.
Мэсси не колебался. Он взял камень у Чессера и изо всех сил царапнул по нему тем, что держал в руке. Потом осмотрел оба и убедился, что Чессер прав. На искусственном камне пролегла глубокая царапина. Алмаз остался неповрежденным.
– Поздравляю вас, мистер Чессер.
Мэсси швырнул искусственный алмаз через плечо, а настоящий кинул на колени леди Болдинг. Та его даже не заметила.
Мэсси откинулся в кресле. Казалось, мгновение было решающим. Чессер чувствовал это, и тут Мэсси произнес:
– Я хочу, чтобы вы приобрели для меня алмаз. Он дал Чессеру время опомниться.
– Нет, – сказал он в ответ на молчание. – Я не предлагаю вам добыть знаменитый камень из глаза какого-нибудь идола в джунглях. Мне нужен новый алмаз.
– Какого размера?
– А что вы бы предложили?
– Зависит от того, сколько вы намерены потратить.
– Полтора миллиона.
– Долларов?
– Долларов.
У Чессера по спине пробежала дрожь. Мэсси не шутил.
– Видите ли, мне нужен качественный бриллиант. Крупный. Безупречной огранки. Достойный называться «Мэсси».
Чессеру пришло в голову, что такая сделка ему не по зубам. Удача свалилась на него как манна небесная, а он не в силах был ухватить ее. Ему пришлось бы заплатить вперед за необработанный камень и огранить его за свой счет. Чессер не располагал таким капиталом. Мэсси переоценил его финансовые возможности. Очевидно, принял его за кого-нибудь вроде Уайтмена.
И снова Мэсси разгадал мысль Чессера.
– Я дам вам заверенный чек на всю сумму, – сказал он. – Прямо сегодня, перед тем как вы уедете. Полагаю, из полутора миллионов вы сумеете извлечь прибыль для себя?
Чессер не сомневался в этом.
– А теперь, – вздохнул Мэсси, поднимаясь, – давайте пройдемся по саду. Яблони еще цветут.
Два часа спустя они стояли у парадного входа. Задняя дверца «роллс-ройса» была открыта. Возле нее стоял Хикки. Это была другая машина, черная, с закрытым верхом. Чессер и Марен возвращались в Лондон.
Мэсси отвел Чессера в сторону. Дал ему сложенный пополам чек. Чессеру хватило сообразительности не глядя засунуть его в карман пиджака.
– Кстати, Чессер, – произнес Мэсси тихо, чтобы никто не слышал. – Я должен вам кое-что сказать.
Чессер ощутил перемену в Мэсси. Они говорили с глазу на глаз.
– Вся моя бесконечная болтовня о цветах, женщинах и гастрономии – не более чем пробный шар. Понимаете?
Чессер знал, что видит перед собой настоящего Мэсси: умного, сильного, бесстрастного и прямого, способного сказать правду в лицо.
– Понимаю, – ответил Чессер.
– Я проверял ваше самообладание, – признался Мэсси. – Вы выдержали испытание.
Они обменялись рукопожатиями и пошли к автомобилю. Марен уже устроилась на заднем сиденье. Чессер попрощался с леди Болдинг, которая одарила его очаровательной улыбкой.
– До встречи через месяц, – сказал Мэсси.
Машина тронулась. Чессер вытащил чек и долго разглядывал заверенную надпись: полтора миллиона на его имя. Невероятно.
Ему хотелось показать чек Марен, но деньги интересовали ее в последнюю очередь.
Марен спросила:
– Думаешь, она привлекательней меня?
– Нет, разумеется, нет.
– Ладно. А то, знаешь, когда мы пошли в ДОМ освежиться, она меня поцеловала.
– Не может быть.
– Может. Прямо в губы, языком и так далее.
– В самом деле?
– Нет. Но хотела.
Он не мог не засмеяться:
– Фантазерка!
– Но не слепая, – возразила Марен.
Мэсси стоял у парадного входа и смотрел, как отъезжает «роллс-ройс». Итак, подумал он, фаза вторая. Он был очень доволен. Первой фазой был подбор кандидата. Второй – определение его пригодности.
Мэсси был уверен, что нашел подходящего человека.
ГЛАВА 6
Назавтра выдался один из тех невзрачных дней, когда над Лондоном нависает ощутимая угроза дождя.
Марен проснулась в десять, выглянула в окно – и залезла обратно в постель, закрыв лицо волосами.
Чессер звонил в Систему. Ему сказали, что Мичем вышел. Хотели соединить его с Беркли. Чессер отказался. Немного спустя позвонил еще раз, но лишь после третьего звонка секретарша Мичема сообщила, что тот только что прибыл. Чессер не сомневался, что это ложь.
Мичем взял трубку.
– Ну, Чессер, в чем дело?
– Не могли бы вы устроить мне внеочередной просмотр?
– Нет.
– У меня есть покупатель на крупный камень, – сказал Чессер.
– Кто?
– Он просил его не называть.
– Какой камень вы считаете крупным? – саркастически спросил Мичем.
– Ну, скажем, две сотни карат.
Чессер с удовольствием произнес эти слова. Он говорил так, словно каждый день имел дело с алмазами в двести карат. Этот случай давал Чессеру три выгоды. Он мог неплохо заработать. Мог поднять себе цену в глазах Системы. И, наконец, отыграться за пережитые унижения. В данный момент ему особенно хотелось смутить Мичема.
– Двести карат?
– Как минимум.
– У вас не хватит средств выкупить такой крупный камень.
– Хватит.
– Надеюсь, вы понимаете, речь идет о серьезной сделке. Вам придется заплатить наличными.
– Я заплачу наличными.
– Значит, нашли покупателя?
Мичем снова попытался подвести Чессера к этой теме, но тот не уступил. Молчание было достаточно красноречивым.
– Приходите где-нибудь к половине третьего, – сказал Мичем.
– Где-нибудь к половине третьего? – Чессер сделал упор на первом слове, давая Мичему понять, что его впервые удостоили чести прийти к приблизительному времени.
– К половине третьего, – отрезал Мичем.
Чессера так и подмывало сказать, что ему удобнее прийти к четырем, но на самом деле он не мог позволить себе излишней наглости. Система ему нужна. Ему нужны были алмазы.
Зайдя в спальню, Чессер увидел, что Марен еще не проснулась. Он тихонько позвал ее, она не ответила. Чессер оставил ее в покое.
Он пошел в банк. В лондонский филиал его банка в Женеве. Чек, заверенный Мэсси, сразу открыл ему доступ к конторке одного из директоров. Чессер объяснил ему, что хочет перевести всю сумму в долларах на свой счет в Женеве, с тем чтобы иметь возможность снять ее в любой момент для заключения сделки здесь, в Лондоне. Управляющий сообщил, что эта операция займет всего лишь сутки.
Чессер вышел на улицу. Он надумал пройтись до «Коннахта» пешком. Отпустил «даймлер» и зашагал вдоль по Риджент-стрит походкой уверенного в себе человека. Он заглядывал чуть не в каждую витрину; ему хотелось что-нибудь купить. Было время обеда, на улицы высыпали конторские служащие. Чессер не пропускал ни одной девушки. Ему показалось, что сегодня они особенно хороши. С одной-другой он даже обменялся взглядами. С Риджент-стрит Чессер свернул на Мэддокс-стрит и купил там в магазинчике викторианский медальон с эмалью, затейливой гравировкой и подходящими инициалами: «МЧ». Когда он прошел еще полквартала, начался дождь. Не закапал в виде предупреждения, а хлынул разом как из ведра. По серому костюму Чессера растекались темные капли. Чессер укрылся в каком-то подъезде, надеясь переждать, но ливень, похоже, зарядил надолго. Он постоял пять минут, которые показались часом, и вышел под дождь.
До отеля оставалось пять кварталов. Еще на полдороге в ботинках захлюпала вода, мокрая одежда плотно облепила тело. Когда Чессер добрался до «Коннахта», он был похож на потерпевшего кораблекрушение. Портье кинулся ему на выручку с большим белым зонтом в руках. «Кретин», – подумал Чессер, но все-таки дал ему на чай.
Он не ожидал, что Марен уйдет. Она позавтракала и оставила ему записку:
«Дезертир!
Я ухожу в парикмахерскую. Если что, звони мне туда».
Чессер снял мокрую одежду и залез под душ. Часы показывали половину второго. Он хотел было погадать себе по «Книге Перемен», но опять не нашлось монеток, а пуговицы от синего костюма горничная пришила. И хорошо, потому что идти придется в нем.
Он приехал к дому номер одиннадцать на улице Хэрроу-хауз на несколько минут раньше. На этот раз он вспомнил, что дверь перед ним должен открыть Миллер, и тот – как всегда, дружелюбно – сообщил Чессеру, что его просят пройти прямо в демонстрационную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50