Чессер успел заметить, как серо-голубые глаза остекленели и сделались похожими на безжизненные глаза витринных манекенов. Удар был так силен, что тело отбросило футов на шесть. Чессеру казалось, что Пруссак кричал, но сам он ничего не слышал.
Чессер повернулся к Марен. Видела ли она, что он сделал? Он обернулся вовремя, потому что Тощий как раз спрыгнул с крыши бункера и появился в проеме. И снова Чессеру почудилось, что это изображение на пленке, вставленной в четырехугольную рамку двери. Он на мгновение растерялся.
Дистрофик целился правильно, но оттого, что в бункере было темно, он замешкался на какую-то долю секунды.
Этого времени оказалось достаточно, чтобы Марен прострелила его, как манекен в подвале лондонского дома. Пуля попала прямо в сердце и отбросила тело на заросли ежевики, которые не дали ему упасть. В вертикальном положении труп казался не таким мертвым, как на самом деле.
Теперь они снова равны. Чессер и Марен. Они оба убили, и теперь у врагов не было преимущества. Двое против двоих.
Хикки и Толанд стояли вне досягаемости выстрела и обдумывали сложившуюся ситуацию. Они готовы были встретить отпор, но такого не ожидали. Такого отчаянного сопротивления. А тут еще неожиданное препятствие – бункер. Они получили от Мэсси четкие инструкции: ни в коем случае не убивать обоих. Лучше взять живыми и Чессера, и Марен. Однако, если дело примет плохой оборот, то хватит и одного, предпочтительнее Марен. Мэсси надо узнать от нее, где спрятаны двадцать миллионов карат.
Толанд посмотрел на часы. Через два часа придет паром и на острове будет полно туристов. С минуту он изучал бункер, а потом решил:
– Мы их выкурим.
Хикки его не слышал, но читал по губам.
– Посторожи их, пока я не вернусь. Я управлюсь меньше чем за час.
Толанд развернулся и заспешил прочь, Хикки остался на прежнем месте, еще более настороженный, чем раньше.
Глядя на эту сцену из бункера, Чессер решил, что Толанд отправился за подкреплением. Он сказал об этом Марен.
– А может, за огнеметом, – язвительно хмыкнула она. – Надо попробовать сбежать.
– Один из нас может попробовать, – рассудила она. Чессер испугался, что этим «одним» будет он. Он поглядел на выход, и у него возникло непреодолимое желание рвануться навстречу Хикки, схватиться с ним один на один. За то время, что он будет отвлекать его, Марен успеет добраться до пролива. Он представил, как когда-нибудь Марен будет рассказывать своему следующему любовнику о человеке по имени Чессер, который предпочел выйти навстречу смерти, а не сидеть и ждать, пока смерть сама до него доберется.
Однако был принят гораздо менее донкихотский план. Марен подошла к бойнице в левой стене, ухватилась за наружный край и подтянулась. Чессер взял ее лодыжки и приподнял так, чтобы все тело оказалось в одной горизонтальной плоскости. Он медленно проталкивал ее наружу, пока ока не высунулась до половины и дальше уже могла помогать себе руками. Тоненькая Марен легко пролезла в узкую бойницу и свалилась в густые заросли ежевики под стеной, вскрикнув от боли.
Чессер подошел к бойнице в правой стене, чтобы следить за дальнейшим ходом событий. Он увидел, что Хикки стоит на том же месте, по-прежнему не сводя глаз со входа в бункер. Никогда раньше он не казался Чессеру таким огромным, просто великаном.
Скоро Чессер заметил белое пятно глубоко в ельнике. Это была Марен. Она бежала пригнувшись, не обращая внимания на шум, потому что Хикки все равно не слышал. Но если он обернется хоть на мгновение, то тут же увидит ее.
Чессер очень за нее боялся, но старался держать себя в руках. Вот наконец она достигла той точки, которая должна была послужить для него сигналом. Он засунул пистолет за пояс и вышел из бункера с поднятыми руками, в знак того, что сдается.
Хикки его сразу заметил и выхватил из-под пиджака пистолет.
Чессер сделал десять шагов вперед, отсчитывая их вслух, а потом остановился. Хикки, боясь подвоха, помахал ему рукой, чтобы он шел дальше, но Чессер оставался на месте, по-прежнему вне досягаемости для выстрела.
– Иди сюда, немой ублюдок, – проорал Чессер.
Хикки только махнул Чессеру рукой, чтобы тот шел вперед. Другая рука держала наготове пистолет.
Чессер собирался стоять на месте, не приближаясь на расстояние выстрела. Пусть Хикки подходит к нему. Но все-таки Чессер сделал еще несколько шагов, держа руки вверх. Тогда Хикки решился пойти к нему поближе.
Казалось, что Хикки, как они и надеялись, не думает ни о чем, кроме Чессера. Но тут шестым чувством, обостренным из-за его физического недостатка, Хикки почувствовал опасность. Он резко обернулся: Марен была от него не более чем в тридцати футах.
Хикки выстрелил дважды. Она плашмя упала на землю. Ее выстрел прозвучал почти одновременно. Похоже, она промахнулась. Хотя трудно было представить себе, что она могла промахнуться по такой большой мишени с такого близкого расстояния. Пистолет Хикки был направлен на Марен, и он уже готов был выстрелить снова, но курок так и не был нажат. По рубашке Хикки от живота расползалось красное пятно.
Второй выстрел Марен был более точен. Выше и немного правее первого. Точно в сердце.
Нога Хикки подогнулись, словно картонные. Он рухнул лицом вниз, неестественно скрючившись.
Марен не поднималась. Она была в крови. Чессер подбежал к ней и встал рядом на колени.
Простонав, она села и посмотрела на свои руки и ноги.
– Чертова ежевика.
Медлить было нельзя. В любую минуту мог вернуться Толанд.
Они пошли прямо к берегу и увидели три яхты, стоящие неподалеку на якоре. Они вошли в воду. Как ни жаль, но им пришлось выкинуть свои пистолеты на мелководье: не стоило пугать людей на яхте. Для Марен, исцарапанной кустами ежевики, купание в морской воде было не самым приятным ощущением. Она скорчила гримасу, нырнула и поплыла вперед.
Стоявший на яхте красивый молодой мужчина, одетый в белое для прогулки под парусами, глянул на нее сверху. Она плыла на спине, подгребая ногами. Молодой человек улыбался: в воде платье Марен было совсем прозрачным. Она спросила, не собирается ли он, случайно, в Канн. Он отвезет ее хоть на край света. Несомненно, это был американец с западного побережья. Он заметил Чессера, но это никак не отразилось на его гостеприимстве.
Марен уже подплывала к трапу, но в этот момент по проливу на полной скорости пронеслась моторная лодка. Она прошла между Чессером и Марен, резко заглушила мотор и остановилась.
Чессер увидел у руля леди Болдинг. Она была одна. Она скользнула по Чессеру безразличным взглядом и обратила все внимание на Марен, которая, сразу же забыв о яхте, взобралась в лодку, на переднее сиденье.
В ту же секунду мотор взревел на холостом ходу, и страх, что Марен сейчас увезут, заставил Чессера плыть изо всех сил. Он обогнул корму в опасной близости от винтов и ухватился за свисавший с борта конец веревочного трапа. Он схватил его как раз в тот момент, когда лодка дала полный ход и рванулась вперед.
Лодка волочила Чессера за собой, и вода вырывала из рук трап. Надо держаться. Мысль, что Марен вырывают у него из рук, придала ему сил схватиться за скользкий полированный борт лодки и перевалиться на заднее сиденье. Затем он встал. Поток встречного воздуха продувал его мокрую одежду. По лицу хлестали развевающиеся по ветру концы оранжевого шелкового шарфа леди Болдинг, которым она завязала волосы, чтобы они не мешали.
– Мэсси на Кап Феррат, – прокричала она.
Теперь они пересекали пролив. Кап Феррат был к востоку отсюда, ниже по побережью. Леди Болдинг развернула лодку в противоположном направлении, на запад, вокруг выдающейся в морс оконечности Сент-Онора, и взяла курс на материк.
Марен повернулась к Чессеру и улыбнулась почти что самодовольно. Чессер сел так, чтобы оранжевый шелк не бил по лицу.
Леди Болдинг благополучно довезла их до берега.
Чессер знал, что она сильно рисковала. Он знал, почему она это сделала. Это было понятно по тому долгому, пристальному взгляду, которым она проводила Марен, высадив их на пристань.
ГЛАВА 25
Семья Уотса находилась под постоянным наблюдением.
Агенты Службы Безопасности были готовы отреагировать на первые же признаки повышения уровня жизни. Но вдова Уотс и ее дочь по-прежнему тратили очень мало: у мясника они покупали только самые дешевые куски, а у зеленщика только самое необходимое. Они никуда не выходили, по вечерам сидели дома и смотрели телевизор. Агенты изнывали от скуки.
Прорыв в этом направлении наконец произошел, когда была получена информация от осведомителя из Лихтенштейна.
За неделю до ограбления Уотс разместил в частном банке «Фритцзамен» заверенный чек на миллион долларов. Чек был прислан заказным письмом, к нему прилагалась инструкция банку, в которой Уотс оговаривал следующие условия: ровно через год со дня вклада банк обязан известить миссис Эдвину Уотс или ее оставшихся в живых наследников, что они могут вступить во владение деньгами.
Осведомителю удалось раздобыть факсимиле чека и письма, и Коглин счел это таким важным вещественным доказательством, что приказал доставить их лично, не доверяя почте.
Коглин предвидел, чья подпись будет стоять на чеке. М.Дж. Мэтью. И снова экспертиза подтвердила, что она сделана той же рукой. Более значимым был тот факт, что чек выдан Лондонским горным банком, и Коглин полагал, что у них имеются сведения о столь солидном вкладчике.
Коглин в сопровождении двух своих лучших людей прибыл в банк за несколько минут до закрытия. Узнав, в чем заключается его просьба, вице-президент правления банка, мистер Франклин, по привычке отказался сообщить какие-либо сведения на том основании, что такая информация является строго конфиденциальной. Однако неуверенность в его голосе, когда он произносил эту обычную формулировку, была настолько очевидна, что угрозы прислать повестку в суд оказалось вполне достаточно, чтобы склонить мистера Франклина к сотрудничеству.
Коглина провели в архив. Из ящика был извлечен микрофильм с необходимой информацией и продемонстрирован ему. Коглин смотрел, как разматывается катушка и на экране мелькают кадры, торопясь к тому месту, где должен появиться М.Дж. Мэтью.
Катушка остановилась.
На экране во всех подробностях предстал некий Морис Дж. Мэтью из Челси, чей счет никогда не превышал семидесяти двух фунтов семнадцати шиллингов и в настоящий момент был перерасходован на фунт и шесть шиллингов.
Микрофильм прокрутили несколько раз.
Мистер Франклин задумался, и Коглин в нетерпении сжал за спиной кулаки. На катушке не было ничего о том М.Дж. Мэтью, который был ему нужен.
– Может, вы взяли не ту катушку? – предположил Коглин.
Банковский служащий, отвечающий за архив, проверил дважды и с уверенностью заявил, что катушка правильная. Он также не поленился исследовать микрофильм под двадцатикратным увеличением и был изрядно озадачен увиденным. Сначала он поделился своим открытием с мистером Франклином, который заметил: «Очень странно», – прежде чем продемонстрировать Коглину.
Микрофильм был склеен. Кусок, содержавший сведения о М.Дж. Мэтью, вырезали. Насколько в банке могли судить, теперь у них вообще не было никаких доказательств, что такой счёт когда-либо существовал.
Коглин вернулся в свою штаб-квартиру на Хэрроухауз, проклиная современные банковские методы. У себя на столе он обнаружил справку о Лондонском горном банке, которую он заказывал. В списке директоров он подчеркнул имена нескольких наиболее влиятельных в Англии людей.
Коглин не искал в этом списке имени Клайда Мэсси. Да его там и не было.
В тот же день Мичема посетили два непрошенных гостя.
Виктор Килинг и Руперт Линдер.
Они пришли без предварительной договоренности, даже не позвонив заранее. Просто предстали перед дверью дома номер одиннадцать и высокомерно потребовали Мичема.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50