– Слушай, ты не можешь привести ни одного примера.
– Да сколько угодно. Я просто выбираю.
– Это женские штучки. Мужчины так никогда не поступают.
– А как же та шлюха в Каннах?
– Я не помню ни одной шлюхи в Каннах.
– Рассказывай сказки: не помнишь.
– Какая шлюха?
– Это проверка! То, что ты сейчас сказал «какая». Как будто их там был десяток.
– Я ничего не имел в виду. Просто я не понимаю, о какой шлюхе идет речь. Я ни с какой шлюхой в Каннах не разговаривал.
– Может, это было в Сен-Тропезе. Неважно. Ты засунул руку ей под блузку и даже не пытался это скрыть. Ты хотел, чтобы я тебя увидела.
– Это какая-то чушь.
– Нет. Я хорошо запомнила, потому что переживала.
– Ты мне тогда ничего не говорила. – Конечно. Ведь ты этого и добивался.
– Это была не шлюха. По крайней мере, я в этом не уверен.
– А по-моему, точно шлюха.
– Ты делаешь из мухи слона. Мне и в голову не приходило, что ты будешь придавать этому какое-то значение.
– Да, понятно. Ты якшаешься со всякими проститутками, а я только молчу и тихо радуюсь.
– Мне было просто интересно, вот и все. – Что именно?
– Она уверяла, что у нее искусственная грудь из силикона.
– Признайся, по крайней мере, что ты хотел меня проверить.
– Ну, хорошо. Я хотел проверить. Ее.
– Ты хотел проверить меня. Тебе интересно было посмотреть, рассержусь я или сделаю вид, что ничего не случилось. Я знала, чего тебе хочется, ну и промолчала.
– Таковы, значит, правила игры?
– Это не игра, это серьезно.
– И вчера вечером все было на полном серьезе?
– Конечно.
– Мне бы не хотелось в это верить.
– Ты все еще любишь меня? – спросила она.
– Я все еще люблю тебя.
– Я знаю.
– Но мне совсем не нравится, когда ты демонстрируешь голую задницу, стоя на вышке, а они сидят и смотрят на тебя, А когда Мэсси попросил тебя прыгнуть еще раз, я почувствовал, что еще немного и я зашвырну его в бассейн прямо в рубашке и брюках.
– Именно поэтому я так себя и вела. Я знала, что тебе это не нравится, но ты все же любишь меня. Так же сильно. Несмотря ни на что. Ты сам, наверно, испытывал то же самое, когда щупал эту шлюху.
– Для того чтобы я разлюбил тебя, нужно гораздо больше.
– И насколько больше?
– Никогда не узнаешь, пока это не произойдет.
– В самую точку.
– Правда, зачем ты это сделала?
– Кроме проверки, ты имеешь в виду? – Ну, ладно. Кроме проверки.
– Леди Болдинг раззадорила меня.
– А шампанское убедило окончательно.
– Вообще-то я выпила только два стакана, но все равно спасибо за подсказку.
– А что тебе потом сказала леди Болдинг?
– Ничего особенного.
– Передала благодарность от Мэсси, я полагаю.
– Нет, свою собственную.
– Ей-то какая разница? Она и раньше тебя видела раздетой.
– Все зависит от обстоятельств.
– Я не верю тому, что ты про нее говоришь.
– Но это правда. Просто тебе не хочется в это верить. – Мне абсолютно безразлично.
– Большинство мужчин считает красивых лесбиянок досадной ошибкой природы.
– А женщины так не думают?
– Перейди в другой ряд, милый. Не надо тормозить.
– Нам еще повезло, что мы едем не рано утром, когда все дороги забиты.
– Мы должны туда вернуться сегодня?
– Да.
– Зачем?
– Так хочет Мэсси.
– Ты работаешь на него?
– Он получил результаты расследования. Хочу на них взглянуть.
– В таком случае мы завтра поедем кататься верхом.
– Кто это «мы»?
– Ты можешь к нам присоединиться. Думаю, леди Болдинг не будет возражать.
– Кончай свою проверку, – Ты усвоил урок.
– Я знаю, чего добиваются Мэсси и его леди Болдинг. Они хотят отделаться от меня и заняться тобой. Мне начинает казаться, что я приставлен к тебе в качестве компаньонки.
– Тебя послушать – вылитая старая дева.
– Я защищаю свои интересы.
– Ты смело можешь поручить это мне.
– Честно?
– Клянусь всем, чем только можно.
– Ты успеешь покончить свои дела с Милдред до полудня?
– Наверно. Я надеюсь, что она даст мне возможность поговорить с Жаном-Марком.
– Не сомневаюсь, что у нее получится. Слушай, давай пообедаем где-нибудь, Ты и я, и больше никого. Для разнообразия.
– Я хочу поцеловать тебя. Прямо сейчас.
– Всегда к твоим услугам.
– Я хочу поцеловать по-настоящему. – Попроси хорошенько, и я подвинусь.
– Ну уж нет. У тебя на уме одни алмазы. Я ТОЧНО могу сказать, Я тренирую свою психологическую чувствительность. С каждым днем получается все лучше и лучше. Милдред говорит, что у меня необыкновенные способности.
– Я всегда так думал.
– Знаешь, кресла с вогнутой спинкой для этого ужасно неудобны.
– Почему ты не заказала обыкновенные сиденья, когда покупала машину?
– Что поделать! Недостаток предвидения, возможно, единственный мой изъян. Интересно, а если попробовать вот так, хм?
– Тебе так удобно?
– Все зависит от того, что ты чувствуешь.
– Сейчас узнаешь.
– Это хорошо.
– Следи за грузовиками. Шоферы грузовиков известные вуайеристы, любят подглядывать за парочками.
– А ты не давай им обгонять нас.
– Отлично, держись.
– Я люблю тебя.
– Я знаю. Но ты все равно докажи.
Все получилось замечательно. Даже лучше, чем они ожидали. «Феррари» подъехал к дому номер одиннадцать на Хэрроухауз немного раньше девяти тридцати.
– Ровно в полдень в «Рице», – сказал Чессер, уступая Марен место водителя, которая перелезла через рычаг коробки передач, ничуть не смущаясь задравшейся юбки. Она приподнялась, чтобы расправить ее, но оставила складки, собравшиеся спереди, и колени остались открытыми. Потом она перевела ручку на первую скорость и пообещала:
– Я буду там.
Он нагнулся, чтобы поцеловать ее на прощание. Она подставила щеку, выжала сцепление, мотор взревел на пятидесяти тысячах оборотов в минуту, и мощная машина, сорвавшись с места, умчала ее прочь.
Никогда раньше Чессер не входил в дом номер одиннадцать с такой уверенной небрежностью, искренне улыбаясь Миллеру при входе.
– Я приехал рано, – сказал Чессер.
– Да, сэр, – согласился Миллер.
– Может, они примут меня сейчас, спросите, Миллер снял трубку.
Чессер остался стоять поблизости. Почти машинально ой принялся выстукивать какой-то веселенький мотивчик. Он поймал себя на этом и тут же остановился. Чессер чувствовал себя сильным и ловким, он мог сейчас прыгнуть высоко-высоко.
– Вам назначено на десять, сэр, – сообщил Миллер.
– Они хотят, чтобы я подождал?
– Да, сэр.
Чессер согласен был подождать. Может, у них там сейчас Уайтмен или еще кто-нибудь из важных персон. Наверно, всех, кто получает большие пакеты, они поместили по расписанию в начало недели.
Он сидел на старинной скамейке и смотрел на знакомый зимний пейзаж, который казался ему сейчас еще белее и ярче, чем обычно. Чессер закурил и теперь сидел и смотрел на дым, растворявшийся в кондиционированном воздухе вестибюля. Ему в голову пришли мысли о Мэсси, но они не очень огорчали его. Чессер надеялся, что частные сыщики, нанятые Мэсси, сумеют распутать это дело. Хотя Мэсси и не говорил этого, он верил, что они отыщут бриллиант, так хорошо ему знакомый. Мэсси сказал, что они получат ответы на все свои вопросы, и Чессер перестал беспокоиться. Его мысли обратились к предстоящему просмотру.
Чессер действительно ждал его с нетерпением. Он нисколько не сомневался: недавняя крупная сделка повлияет на его положение в Системе. У них такой порядок. Эта покупка – гарантия успеха: должно стать больше камней, а сами камни крупнее и лучшего качества. Может быть, на сей раз алмазов будет раза в два больше, чем обычно. Как минимум. Ведь он доказал им, что ему по силам большие дела.
Подошел Миллер, держа в руках пепельницу. Он не поставил ее на стол. Просто стоял рядом и держал. Чессер стряхнул пепел; Миллер продолжал стоять с застывшей улыбкой на лице. Чессеру это надоело, и он загасил сигарету.
И тут он вспомнил, что говорил Мэсси о запасе камней, которыми владеет Система. Стоимостью двенадцать миллиардов долларов. Где Система хранит их? Чессер глянул вверх, потому что пакет ему всегда вручали там. Мэсси вроде говорил, что они ходят по алмазам; очевидно, камни хранятся где-то внизу. Ну, разумеется. Наверняка у них есть подземное хранилище. Чессер представил себе горы неотшлифованных ювелирных алмазов, стоимостью двенадцать миллиардов долларов. Эта мысль подействовала на него угнетающе; какой бы величины ни был его пакет, по сравнению с этим количеством он все равно будет ничтожно мал. Чессер старался не думать об этом, чтобы вернуть приподнятое настроение, в котором он пребывал с утра. Но этот образ преследовал его. Двадцать миллионов карат, если верить Мэсси. Больше четырех тонн. Система припрятала их и выдает по чуть-чуть за хорошее поведение. Жлобы.
– Вы можете подняться наверх, мистер Чессер, – сказал Миллер.
Ноги Чессера как будто налились свинцом. Он шел через вестибюль, и у него появилось странное чувство, что сейчас он провалится сквозь пол и окажется по пояс в алмазах. Еще только поднимаясь по лестнице, он уже хотел побыстрее спуститься вниз. Интересно было бы посмотреть на груды алмазов стоимостью двенадцать миллиардов долларов.
В комнате для просмотров Чессер ожидал увидеть Мичема. Но там был только Уотс. Мичем, наверное, сейчас подойдет. Пока можно извиниться перед Уотсом. Он торопился покончить с этим до прихода Мичема.
– Я прошу прощения, что не показал вам алмаз после огранки.
– Он хорошо получился?
– Великолепно. Вильденштейн огранил его овалом, как вы советовали.
– Я рад это слышать, сэр.
– Мне пришлось послать его с заказной почтой.
– Я понимаю, сэр.
– Мне очень жаль, что вы его не видели. На самом деле, жаль.
– Не все получается так, как нам хочется, – сказал Уотс, Чессер подумал, что Уотс выглядит хуже, чем когда он видел его в прошлый раз. За прошедший месяц он постарел на много лет.
– Ваш пакет готов, сэр, – сказал Уотс.
Конверт, такой же как обычно, лежал на столе, покрытом черным велюром.
– Мы ведь ждем Мичема?
– Он доверил это дело мне, – сказал Уотс, – если, конечно, вы не возражаете, сэр.
Чессер был разочарован. Присутствие Мичема должно было быть частью его триумфа. Самые важные просмотры обычно проводил Мичем. Чессер хотел прочесть на лице Мичема подтверждение, что он включен в число избранных.
– Не возражаю, – солгал он. – Мне все равно. Чессер взглянул на часы.
– Я немного опаздываю. Думаю, я не буду их смотреть. У меня назначена встреча с клиентом; намечается еще одна крупная покупка.
Он широко улыбнулся.
– Может, вы все-таки посмотрите, сэр?
– Не стоит.
– Как скажете, мистер Чессер.
– Сколько здесь?
Как раз в тот момент, когда Чессер спрашивал о Цене, Мичем вставлял слайд в портативный 35-миллиметровый диаскоп. Когда Чессер приехал, Мичем стоял у окна и смотрел вниз, на решительные и уверенные движения Чессера, его элегантный вид, дорогую машину с открытым верхом и девушку. Красивую, молодую девушку, уверенную в своей привлекательности, но не придававшую этому ни малейшего значения.
Эта девушка занимала воображение Мичема. Примерно в минуту он разглядывал ее незагорелые ляжки и необыкновенные длинные волосы. Ему хотелось верить, что в любви она повелительница, что ей нравится, когда ей служат, ей подчиняются. Он стоял и смотрел, пока она не уехала. Потом, не желая расставаться с ней, он торопливо, чтобы удержать состояние блаженства, навеянное фантазиями, отпер ящик стола, Достал диаскоп, включил его и вставил слайд.
Все снимки, которые прислал Коглин, были не в его вкусе. Мичем отобрал штук двадцать – с его точки зрения, наиболее сносных. Те, на которых девушка была внизу, а Чессер сверху, просто бесили его. Ему неприятно было видеть ее, распростертую на земле подобным образом, а мысль, что ей это нравилось, полностью выводила его из равновесия. Чессер – невежа; в любви он остался на школьном уровне, а такая очаровательная любовница требует покорности и смирения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50