– Чуть было не забыл! Молодец, что напомнил.
Тут князь извлек из этого же ларца и поставил на пол перед Змеем три серебряных тазика. Да, пожалуй, именно тазика, так как назвать эти емкости мисками не поворачивался язык. Мотя счастливо улыбнулся в три пасти и ненавязчиво подвинул посудины поближе к Соловейке. Мол, неплохо было бы объесть подарок.
– Хватит с тебя на сегодня, а то лопнешь, – тут же пресекла намеки Любава. – До утра потерпишь, никуда твои тазики не денутся.
Мотя только обиженно хмыкнул, выпустил струйку пара и оттащил заслуженную награду себе в уголочек.
– И еще один, так сказать, мой личный подарок, – несколько более мечтательным голосом, чем это положено самодержцу, промурлыкал Берендей.
Словно фокусник он вытащил из ларца шикарный пуховый платок и подошел к остолбеневшей Любаве.
– Самый лучший, только вчера купцы привезли. – С этими словами Берендей встал за спиной сидящей Соловейки и томными движениями набросил платок на ее плечи.
После этого, поправляя платок, как бы невзначай князь обнял младшего богатыря своей дружины.
Соловейка, и без этого красная, как китайский флаг, от смущения пополам с возмущением пошла пунцовыми пятнами. Изя с Илюхой хотя и ожидали такого поворота событий, но до последнего надеялись, что прямого заигрывания с членом их команды Берендей себе не позволит.
Компаньоны нахмурились, шагнули вперед и...
– Ах ты, козел безрогий! Так вот ты куда зачастил!
Изя чисто инстинктивно нервно провел себе по голове и вместе со всеми присутствующими с ужасом обратил свой взор к дверям, в которых, откуда ни возьмись, появилась княгиня Агриппина Иоанновна.
– Я-то думала, он сюда самогонку трескать повадился, а он вишь куда загнул! Опять по девкам шастать вздумал!
Илюха с укоризной посмотрел на того, кто по идее должен был предупредить о появлении нового гостя – на Мотю. Несчастный Змей, увлекшись созерцанием своей личной кухонной утвари, от стыда готов был расплакаться. Он сам не понимал, как это произошло, что без его предупреждения смог кто-то проникнуть в «Чумные палаты», и только, с полным раскаяния видом пожал плечами.
Между тем буря продолжала набирать обороты.
– Тебе лет-то уж сколько, а все туда же!
– Грунечка... – робко попытался вставить слово Берендей.
– Я тебе дам Грунечка! Ни одной юбки пропустить не может, всех должен облагодетельствовать! Ишь, дворца ему уже мало, так он по всему Киеву шарить стал.
Гнев княгини был страшен. Берендей стоял перед ней, вжав голову в плечи. Судя по всему, он согласился бы в этот момент вообще провалиться сквозь землю, лишь бы только оказаться подальше от грозной супруги.
– Агриппина Иоанновна, послушайте... – попыталась вставить хоть слово несчастная Любава.
– А ты вообще помолчала бы! – Княгиня перекинула свой гнев на Соловейку. – Ну с этого кобеля что взять, всю жизнь с ним мучаюсь, а ты?
– А что я?! – уже смахивая слезы со щеки, дрожащим голосом смогла спросить Любава.
– Подцепила себе такого молодца, живешь с ним в блуде, невенчанная, а еще туда же, голос подавать!
Тут настало время втянуть головы в плечи не только князю, но и всем остальным, в том числе и Моте в тройном размере. Опасения коллег оказались ненапрасными.
Любава в момент преобразилась, слезы просохли, а в голосе зазвенели стальные нотки.
– С кем это я в блуде живу? – ледяным голосом поинтересовалась она.
– Да уж почитай весь Клев знает, что ты Илюху Солнцевского окрутила, – начала было Агриппина, но была остановлена резким голосом Любавы.
– Да как же вам не стыдно, вы же княгиня, а не базарная торговка, чтобы слухи распространять!
От такой наглости Агриппина на мгновение остолбенела, но только на мгновение.
– Да как ты смеешь на меня орать, я же княгиня!
– Вы не только княгиня, но еще и просто женщина!
– Ну и что?
– А то! Я тоже женщина и не позволю марать ни мое доброе имя, ни имя моего возлю... моего друга!
Тут Агриппина раскрыла рот, чтобы высказать дерзкой выскочке все, что о ней думает, но осеклась. Княгиня словно другими глазами посмотрела на стоящую перед ней черноволосую девушку в диковинной кожаной куртке, не побоявшуюся отстаивать свое мнение перед гей. Положа руку на сердце, это вообще был первый случай, когда кто-то вздумал перечить княгине, когда она была в гневе.
Вместо продолжения сцены Агриппина вздохнула и села за стол.
– Что, кроме чая, в этом доме ничего не водится?
Изя, первым смекнувший, в какую сторону качнулось настроение княгини, в одно мгновение водрузил на стол бутыль с вишневой наливкой.
– Чего стоишь? – обратилась Агриппина к остолбеневшей Соловейке. – Садись, в ногах правды нет.
Соловейка приняла приглашение и уселась напротив. Все остальные присутствующие решили воспользоваться паузой, чтобы улизнуть из горницы, подальше от женских разборок. И только оказавшись за внушительной дубовой дверью, все смогли вздохнуть с облегчением. Первым отошел Изя.
– Ну вы, ваше благородие, и даете, – адресовал свое неудовольствие черт Берендею.
– Не забывай, с кем разговариваешь, – буркнул в ответ князь, правда, без должной уверенности в голосе.
– А я и не забываю. Вы сейчас выступаете в роли мужчины, а не князя, – осадил собеседника черт.
– Как будто князь не мужчина.
– Князь прежде всего должен быть мудрым правителем, а уж потом, в свободное от основного рабочего времени, мужчиной.
– Так вроде рабочий день уже кончился... – начал было Берендей, но в разговор вступил уже немного отошедший от услышанного Илюха.
– Слышь, Берендей, давай разрулим ситуацию по-хорошему. Ты оставляешь Любаню в покое, а я... А я, типа, продолжаю служить тебе верой и правдой.
– Мы, – уточнил Изя.
– Точно, мы, – поправился богатырь. – Ну а если еще раз рядом с ней возникнешь, то я...
– Мы, – опять уточнил Изя.
– А то мы тебя... – поправился Солнцевский и начал подбирать слово покультурнее, дабы не шокировать царственную особу.
– Вы что-то сегодня совсем обнаглели, – не стал дожидаться завершения этого процесса Берендей. – Я же как-никак самодержец, могу и казнить за такие слова.
– Не казнишь, – однозначно парировал Изя.
– Это почему это? – изумился князь.
– Потому что, когда вокруг нет ни одной юбки, ты действительно становишься мудрым. А наша «Дружина специального назначения» тебе еще пригодится.
Берендей почесал затылок, поразмыслил и улыбнулся в свою густую бороду.
– Ладно, проехали, – наконец подвел черту под всей историей князь, – будем считать, что ничего не было. Договорились?
Вместо ответа друзья просто кивнули головами.
– Только, чур, никому не рассказывать, что здесь было, – спохватился Берендей.
– Мы что, без понятия, что ли? Конечно, ничего не было, – подтвердил лояльность действующему правителю Илюха.
Мужчины пожали друг другу руки, и недоразумение оказалось исчерпанным. Вся компания уселась на широкую скамью и стала прислушиваться к тому, что происходило за дверью. Оттуда время от времени доносились какие-то звуки, но ничего членораздельного разобрать так и не удалось.
Немного поерзав на скамье, Илюха резко поднялся, подошел к закрытой двери и прислушался.
– Как вы думаете, там все в порядке?
– Будем надеяться, – философски заметил Берендей, но тут же добавил: – Хотя у меня Груня, когда в гневе, то очень даже несдержанна.
– Значит, общий язык они найдут, – заметил Изя.
Илюха пометался немного по комнате и опять остановился напротив закрытой двери. Помаявшись еще чуть-чуть, он наконец решился предложить остальным в общем-то нехитрую мысль.
– Интересно, о чем они говорят, может, в щелочку послушать?
– Мне, князю, такое предлагать! Да ты в своем уме? – взвился Берендей.
– Можно подумать, тебе не хочется узнать, что там происходит, – огрызнулся Илюха и обиженно вернулся на свое место.
Князь, которого также раздирало на части любопытство, последовал примеру Солнцевского, надулся и принялся тщательным образом изучать трещину в полу.
Изя, глядя на такой детский сад, решил взять ситуацию в свои руки.
– Подслушивать, конечно, плохо, что и говорить, – издалека начал черт. – Однако в данном конкретном случае разговор идет о здоровье... Да что там здоровье, даже о самой жизни нашей несравненной княгини Агриппины свет Иоанновны. В пылу разговора наши девочки могут натворить такого, что потом всем нам вовек не расхлебать. Отсюда вывод – получение информации о ходе беседы коронованной особы не признак любопытства, а исключительно проявление заботы о ее здоровье и о здоровье младшего богатыря дружины.
– Ну если проявление заботы... – протянул князь, – тогда конечно. Чур, я первый слушаю!
– Вот еще, это мое предложение, – не захотел уступать Илюха.
– Я же князь! – начал тихо сатанеть Берендей.
– Тебе по должности не положено у двери подслушивать, – парировал Солнцевский.
Видя, как на его глазах опять разгорается словесная перепалка, Изя про себя витиевато выругался.
– Кто сказал, что нужно слушать под дверью? – остудил пыл спорщиков черт.
– А как еще? – удивился Берендей.
– Жучков же еще не изобрели, – подхватил Илюха.
– Я таки с вас угораю, что бы вы без старого Изи делали? – буркнул черт и отправился вон из комнаты.
Несколько озадаченные таким поворотом событий Берендей с Илюхой последовали за однорогим. К их удивлению, Изя не пошел во двор (чтобы подслушать, то есть проконтролировать разговор под окном), а поднялся по лестнице на чердак. Там, как я уже говорил, у Изи была изрядно разросшаяся лаборатория. Берендей при ее виде аж рот раскрыл от восторга, однако быстро собрался и взял себя в руки.
Чердак был довольно внушительных размеров, а в центре проходила огромная печная труба. Именно к ней и направился черт, через мгновение он аккуратно вынул из трубы один из кирпичей и поманил князя с богатырем.
– Это что? – еле слышным шепотом поинтересовался богатырь.
– Да так, маленькая хитрость, Феофан показал. Кстати, можешь говорить нормально, они нас не услышат.
– А мы их? – тут же спросил нетерпеливый Берендей.
Вместо ответа черт приложил ухо к образовавшейся нише. Слышно было не очень хорошо, но достаточно, чтобы разбирать, о чем идет разговор.
А разговор оказался очень занимательным. Первое напряжение в общении осталось позади, и беседа шла уже не с позиции княгиня – младший богатырь, а просто женщины с женщиной. Тут, наверное, сыграла свою роль наливка, предусмотрительно оставленная Изей.
– Так значит, ты на меня не обижаешься? – в голосе Агриппины зазвучали мягкие, материнские нотки.
– Как можно? Конечно, нет. – Любава тоже давно оставила свой воинственный тон. – Только уж и вы не держите на меня зла.
Тут чья-то рука бесцеремонно оттащила черта от заветной дырочки.
– Изя, имей совесть, дай и мне послушать.
Рука, конечно, оказалась Илюхиной, однако на освободившееся место тут же попытался влезть Берендей.
– Я же как-никак твой князь! – привел, казалось бы, железный аргумент тот, но тут же получил достойный отпор.
– В столовой и бане все равны, – отрезал Солнцевский и, оттерев ошарашенного князя в сторону, занял слуховое место.
О том, чтобы насильно сдвинуть его в сторону, даже речи не было.
Голос княгини звучал с некоторой досадой.
– Знаешь, сколько мне крови этот ирод окаянный попортил? Всех его пассий даже не упомнишь. Думала, вот пройдут годы, уму-разуму наберется, да где там. Как где какую юбку увидит, так словно сам не свой становится. Так и прибила бы его, кобеля окаянного.
– Ну прибила это, конечно, чересчур, а вот в монастырь от него уйти можно.
Илюха даже присвистнул от такой постановки вопроса.
– Так люблю я его, Берендеищу бородатую. Он же как дитя малое, без присмотра точно пропадет. И хотела бы от него уйти, да не могу. Видно, всю жизнь мне этот крест нести, ничего уж тут не поделаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43