Здесь, на каменных плитах, следов не осталось, не то что на земляном полу в доме преступника.
И снова это дыхание.
Где он прячется? Где?
Сакс, пригнувшись еще ниже, обшаривала лучом подвал. Ничего.
Где же он? Может быть, здесь есть вход в другой тоннель или лаз на улицу?
Еще раз внимательно осмотрев пол, она заметила что-то похожее на слабый след, тянущийся в темноту. Амелия решила двигаться в том направлении.
Через некоторое время она резко остановилась и прислушалась.
Дыхание?
И да, и нет.
Она снова развернулась и уставилась на изуродованный труп женщины.
Ну, давай же!
Ее глаза продолжали обшаривать все вокруг.
Ничего. Как же так? Я слышу его, но ничего не вижу.
Стена, перед которой находилась Сакс, была сплошной: ни дверей, ни окон. Ей пришлось снова вернуться к трупам.
Откуда-то в памяти всплыли слова Линкольна Райма: «Запомни, что место преступления всегда трехмерно».
Она резко вскинула фонарь кверху, и в его луче увидела сверкающие клыки добермана. Он притаился на выступе в двух футах от нее, сгорбившись перед прыжком, словно дикий кот.
На секунду их глаза встретились, и они оба застыли.
Сакс машинально пригнула голову, но прежде чем она успела вскинуть оружие, собака прыгнула. Ее зубы лязгнули о шлем девушки. Вцепившись зубами в подбородочный ремень, пес неистово тряс головой, словно пытаясь сломать шею жертве. Они оба повалились на край емкости, заполненной кислотой. Пистолет вылетел из руки Сакс.
Продолжая удерживать в зубах ремешок, доберман сучил передними и задними лапами, царапая когтями бронежилет, разрывая одежду на животе и бедрах девушки. Она отчаянно молотила его кулаками, но пес, словно деревянный, казалось, был совершенно нечувствителен к ее ударам.
Наконец, он выпустил шлем и подался назад, намереваясь броситься ей в лицо. Сакс успела выставить локоть, и почувствовала, как зубы добермана вонзились ей в предплечье. Это дало ей возможность вытащить из кармана нож, и она всадила лезвие между ребер собаки. Та дико взвыла, откатилась в сторону и бросилась к двери.
Амелия подхватила пистолет и побежала по тоннелю вслед за ней. Сакс ворвалась в подвал в тот момент, когда пес, увидев замерших от испуга Пэмми и врача, прыгнул на них.
Пригнувшись, девушка дважды выстрелила из пистолета. Одна пуля поразила собаку в голову, другая царапнула по стене, но пес бездыханным рухнул прямо под ноги врачу.
— Слышу выстрелы! — раздалось в наушниках, и с десяток полицейских, отбросив с дороги труп собаки, окружили Пэмми, заняв оборонительную позицию.
— Все в порядке, — поспешила успокоить их Сакс. — Это я стреляла.
Члены команды несколько расслабились.
— Собачка умерла! — тут же завизжала Пэмми. — Она убила собачку!
Сакс сунула дымящийся «Глок» в кобуру и подхватила девочку на руки.
— Мамочка! — привычно заныла та.
— Скоро ты увидишь свою мамочку, — успокаивала ее Амелия. — Сейчас мы ей позвоним.
Выбравшись из подвала, девушка поставила Пэмми на пол, и обратилась к находившемуся рядом молодому полицейскому:
— Я обронила свои ключи от наручников. Освободите девочку, но предварительно постелите под наручники кусок чистой бумаги. Потом заверните их и уложите в полиэтиленовый пакет.
Офицер закатил глаза к потолку:
— Послушай, красотка, найди кого-нибудь помоложе и командуй им. — С этими словами он повернулся спиной, собираясь уйти.
— Эй, боец! — рявкнул возникший в помещении Хауманн. — Делай так, как она говорит.
— Но, сэр, — запротестовал тот, — я ей не подчиняюсь.
— А у меня для тебя новости, — ехидно сообщила Сакс. — Ты под моим руководством будешь осматривать место преступления.
......
Кэрол Ганц лежала в комнате с бежевыми стенами, уставясь в потолок. Она вспоминала о чудесных временах, когда несколько недель назад они с Пэмми и компанией друзей сидели у костра в Висконсине в гостях у Кейт и Эдди, болтали, рассказывали интересные истории и пели песни.
Кейт не отличалась хорошим голосом, но Эдди мог вполне сойти за профессионального певца. К тому же, он неплохо играл на гитаре. Эдди специально для нее исполнял песню Кэрол Кинг «Гобелен», и женщина не могла удержаться от слез. Тогда ей казалось, что она сможет забыть о смерти Рона и начать новую жизнь.
Кэрол вспомнила слова Кейт, сказанные тем вечером: «Когда ты сердишься, лучше всего свернуть свой гнев и вручить его кому-нибудь другому. Надо избавляться от него, а не копить в себе».
Сейчас Кэрол была очень сердита. Буквально в ярости.
Какой-то выродок, настоящее безмозглое дерьмо, выстрелил в спину ее мужу, отобрав у него жизнь. А теперь очередной псих похитил ее дочь. Ей хотелось взорваться, и она напрягала все силы, чтобы не начать буйствовать: раскидывать по комнате вещи и выть, словно койот.
Она лежала на кровати, бережно уложив пострадавшее запястье на живот. Кэрол приняла таблетку димедрола, который уменьшил боль, но заснуть ей так и не удалось. Весь день она провела в этой комнате, мучаясь от безделья, пытаясь связаться по телефону с Кейт и Эдди и ожидая новостей о Пэмми.
Сначала ей представлялся Рон. Потом она отбросила эти мысли и занялась своим гневом: как нечто осязаемое, женщина упаковывала его в ящик, заворачивала в бумагу...
И тут зазвонил телефон. Кэрол сначала застыла, а потом рванулась к трубке:
— Алло?
Женщина-полицейский рассказала ей, что они нашли девочку и доставили ее в больницу. Она добавила, что Пэмми не пострадала. Через секунду к трубке подошла сама девочка, и мать с дочерью смеялись и плакали одновременно.
Через десять минут Кэрол уже ехала в манхэттенскую больницу на заднем сиденье черного полицейского седана.
Она буквально бегом бросилась к палате Пэмми, и была очень удивлена, когда ее остановила полицейская охрана. Так, значит, они не поймали эту сволочь?! Но, увидев дочь, Кэрол тут же забыла и о похитителе, и о страшной поездке в такси, и об охваченном пламенем подвале. Она бросилась к девочке и крепко обняла ее.
— Милая, я так беспокоилась о тебе! С тобой все в порядке? Правда?
— Эта тетенька... Она убила собачку!.. Обернувшись, Кэрол увидела стройную рыжеволосую девушку, ту самую, которая спасла ее из горящей церкви.
— ...и правильно. Потому что она хотела меня съесть. Кэрол обняла Сакс:
— Не знаю, что и сказать вам... Я просто... Спасибо вам, спасибо.
— С девочкой все в порядке, — успокаивала ее Амелия. — Незначительные царапины, ну и подкашливает немного.
— Миссис Ганц? — В палату вошел молодой человек с чемоданом и желтым рюкзаком в руках. — Я детектив Бэнкс. Вот ваши вещи.
— Ну, слава Богу!
— Посмотрите, не пропало ли чего.
Она тщательно перебрала вещи в рюкзаке. Все оказалось на месте: деньги, кукла Пэмми, пластилин, набор компакт-дисков, радио... Похититель, кажется, ничего не тронул. Хотя, подождите...
— Мне кажется, что пропала одна фотография. Я, правда, не совсем уверена, но, по-моему, их было больше. Впрочем, все самое важное на месте.
Детектив вручил ей на подпись какую-то бумагу. В палату вошел молодой врач, который поговорил с Пэмми, похвалил ее плюшевого медвежонка и измерил девочке давление.
— Когда ее отпустят? — поинтересовалась Кэрол.
— Мы хотели бы оставить ее на несколько дней, чтобы понаблюдать...
— На несколько дней? — удивилась Кэрол. — Но ведь с ней все в порядке.
— У нее обнаружились симптомы бронхита. Лучше было бы подлечить девочку. Кроме того... — Он понизил голос. — Мы хотим пригласить специалиста по вопросам, связанным с совращением малолетних. Просто так, на всякий случай.
— Но она должна была присутствовать вместе со мной на торжественном открытии конференции ООН. Я ей обещала.
— Было бы лучше оставить ее здесь под охраной, — вмешалась Амелия. — Мы не знаем, куда скрылся похититель. Поэтому к вам мы тоже приставим охранника.
— Наверное, вы правы. А можно мне с ней побыть еще немного?
— Конечно, — улыбнулся врач. — Вы можете даже здесь переночевать. Мы поставим дополнительную кровать.
Потом все ушли, оставив Кэрол наедине с дочерью. Женщина уселась на кровать и обняла ребенка за узкие плечики. На секунду она с отвращением вспомнила, как он, этот псих, дотрагивался до Пэмми. Какими глазами он смотрел на нее и на саму Кэрол, когда хотел срезать ей кожу с ноги... Женщина содрогнулась в ознобе и расплакалась.
Ее привела в чувство Пэмми:
— Мамочка, расскажи мне сказку. А лучше спой что-нибудь. Песенку про друзей. Пожа-а-алуйста!
Успокоившись, Кэрол спросила:
— Ты хочешь именно эту, да?
— Да!
Миссис Ганц усадила дочь на колени и высоким голосом затянула «У тебя есть друг». Временами Пэмми подхватывала припев.
Это была любимая песня Рона, и после его смерти, последние два года, Кэрол не могла ее слышать: при первых же аккордах начинались слезы.
А сегодня, вместе с Пэмми, они допели ее до конца, почти не сбиваясь, а после долго смеялись.
Глава тридцать третья
Наконец, Амелия Сакс попала в свою квартиру в Бруклине. Она жила всего в шести кварталах от дома родителей, где до сих пор обитала ее мать. Войдя на кухню, Амелия тут же схватила телефон и нажала кнопку "I" на скоростном наборе номера:
— Ма, это я. Я приглашаю тебя в среду на поздний завтрак в Плаза. У меня будет выходной.
— А зачем? Ты хочешь отпраздновать свое новое назначение? Ну, как там идет работа? Ты совершенно меня забыла и никогда не позвонишь.
Сакс нервно засмеялась. Ее мать и не подозревала, чем занимается дочь последние полтора дня.
— Ма, ты смотришь новости?
— Я? Да я же тайная поклонница Брокоу, насколько тебе известно.
— Ты слышала о недавнем похищении людей?
— Кто же не слышал? И что же ты хочешь мне рассказать?
— Ну, у меня есть для тебя что-то вроде сенсационного сообщения.
И она поведала своей ошеломленной матери и о том, как ей пришлось спасать жертвы, и о Линкольне Райме и, с небольшими сокращениями, о том, как она осматривала места преступлений.
— Эми, будь жив твой отец, он бы тобой гордился.
— Итак, встречаемся в среду. Притворись больной и никуда не выходи. Значит, Плаза. Договорились?
— Не стоит, дорогая. Лучше купи себе что-нибудь на эти деньги. А у меня есть вкусные вафли, да и в морозилке кое-что лежит. Приходи ко мне.
— Мам, там не настолько все дорого.
— Я знаю, чтобы позавтракать в таком месте, нужно истратить целое состояние!
— Ну, хорошо. — Амелия старалась, чтобы ее голос звучал естественно. — А может быть, пойдем в чайную?
Это было очаровательное кафе в Западной части Виллидж, где подавали на деревянных тарелках самые восхитительные блинчики на всем Восточном побережье. Короче говоря, еда там была выше всяческих похвал.
В трубке молчали.
— Ну, это можно, — наконец согласилась мать. Эту стратегию Сакс благополучно использовала в течение нескольких лет.
— Ну, мне надо немного отдохнуть. Завтра я тебе еще раз позвоню.
— Ты слишком много работаешь, Эми. Скажи-ка, а вот это расследование... оно не было опасным?
— На мою долю выпала только техническая сторона дела. Я осматривала места преступлений. Безопаснее и не придумать.
— И они выбрали именно тебя. Надо же! — восхищенно произнесла женщина и повторила. — Был бы жив твой отец, он бы тобой гордился.
Они попрощались, и Сакс, пройдя в спальню, тут же рухнула на кровать.
После того как она вышла из палаты Пэмми, Амелия навестила двух человек, бывших жертв 823-его. Монелл Гергер, забинтованная почти до глаз и накачанная сывороткой от бешенства, уже покинула больницу и собиралась отправиться навестить своих родственников во Франкфурте.
— Но только на лето, — твердо решила девушка. — Не бросать же теперь мне все это. — И она кивнула в сторону купленных на свои деньги стереосистемы и целой коллекции компакт-дисков. Отважная Монелл всем своим видом пыталась доказать, что никакой маньяк не напугает ее настолько, чтобы она покинула свое скромное жилище в Дойче Хаус и уехала из Нью-Йорка навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
И снова это дыхание.
Где он прячется? Где?
Сакс, пригнувшись еще ниже, обшаривала лучом подвал. Ничего.
Где же он? Может быть, здесь есть вход в другой тоннель или лаз на улицу?
Еще раз внимательно осмотрев пол, она заметила что-то похожее на слабый след, тянущийся в темноту. Амелия решила двигаться в том направлении.
Через некоторое время она резко остановилась и прислушалась.
Дыхание?
И да, и нет.
Она снова развернулась и уставилась на изуродованный труп женщины.
Ну, давай же!
Ее глаза продолжали обшаривать все вокруг.
Ничего. Как же так? Я слышу его, но ничего не вижу.
Стена, перед которой находилась Сакс, была сплошной: ни дверей, ни окон. Ей пришлось снова вернуться к трупам.
Откуда-то в памяти всплыли слова Линкольна Райма: «Запомни, что место преступления всегда трехмерно».
Она резко вскинула фонарь кверху, и в его луче увидела сверкающие клыки добермана. Он притаился на выступе в двух футах от нее, сгорбившись перед прыжком, словно дикий кот.
На секунду их глаза встретились, и они оба застыли.
Сакс машинально пригнула голову, но прежде чем она успела вскинуть оружие, собака прыгнула. Ее зубы лязгнули о шлем девушки. Вцепившись зубами в подбородочный ремень, пес неистово тряс головой, словно пытаясь сломать шею жертве. Они оба повалились на край емкости, заполненной кислотой. Пистолет вылетел из руки Сакс.
Продолжая удерживать в зубах ремешок, доберман сучил передними и задними лапами, царапая когтями бронежилет, разрывая одежду на животе и бедрах девушки. Она отчаянно молотила его кулаками, но пес, словно деревянный, казалось, был совершенно нечувствителен к ее ударам.
Наконец, он выпустил шлем и подался назад, намереваясь броситься ей в лицо. Сакс успела выставить локоть, и почувствовала, как зубы добермана вонзились ей в предплечье. Это дало ей возможность вытащить из кармана нож, и она всадила лезвие между ребер собаки. Та дико взвыла, откатилась в сторону и бросилась к двери.
Амелия подхватила пистолет и побежала по тоннелю вслед за ней. Сакс ворвалась в подвал в тот момент, когда пес, увидев замерших от испуга Пэмми и врача, прыгнул на них.
Пригнувшись, девушка дважды выстрелила из пистолета. Одна пуля поразила собаку в голову, другая царапнула по стене, но пес бездыханным рухнул прямо под ноги врачу.
— Слышу выстрелы! — раздалось в наушниках, и с десяток полицейских, отбросив с дороги труп собаки, окружили Пэмми, заняв оборонительную позицию.
— Все в порядке, — поспешила успокоить их Сакс. — Это я стреляла.
Члены команды несколько расслабились.
— Собачка умерла! — тут же завизжала Пэмми. — Она убила собачку!
Сакс сунула дымящийся «Глок» в кобуру и подхватила девочку на руки.
— Мамочка! — привычно заныла та.
— Скоро ты увидишь свою мамочку, — успокаивала ее Амелия. — Сейчас мы ей позвоним.
Выбравшись из подвала, девушка поставила Пэмми на пол, и обратилась к находившемуся рядом молодому полицейскому:
— Я обронила свои ключи от наручников. Освободите девочку, но предварительно постелите под наручники кусок чистой бумаги. Потом заверните их и уложите в полиэтиленовый пакет.
Офицер закатил глаза к потолку:
— Послушай, красотка, найди кого-нибудь помоложе и командуй им. — С этими словами он повернулся спиной, собираясь уйти.
— Эй, боец! — рявкнул возникший в помещении Хауманн. — Делай так, как она говорит.
— Но, сэр, — запротестовал тот, — я ей не подчиняюсь.
— А у меня для тебя новости, — ехидно сообщила Сакс. — Ты под моим руководством будешь осматривать место преступления.
......
Кэрол Ганц лежала в комнате с бежевыми стенами, уставясь в потолок. Она вспоминала о чудесных временах, когда несколько недель назад они с Пэмми и компанией друзей сидели у костра в Висконсине в гостях у Кейт и Эдди, болтали, рассказывали интересные истории и пели песни.
Кейт не отличалась хорошим голосом, но Эдди мог вполне сойти за профессионального певца. К тому же, он неплохо играл на гитаре. Эдди специально для нее исполнял песню Кэрол Кинг «Гобелен», и женщина не могла удержаться от слез. Тогда ей казалось, что она сможет забыть о смерти Рона и начать новую жизнь.
Кэрол вспомнила слова Кейт, сказанные тем вечером: «Когда ты сердишься, лучше всего свернуть свой гнев и вручить его кому-нибудь другому. Надо избавляться от него, а не копить в себе».
Сейчас Кэрол была очень сердита. Буквально в ярости.
Какой-то выродок, настоящее безмозглое дерьмо, выстрелил в спину ее мужу, отобрав у него жизнь. А теперь очередной псих похитил ее дочь. Ей хотелось взорваться, и она напрягала все силы, чтобы не начать буйствовать: раскидывать по комнате вещи и выть, словно койот.
Она лежала на кровати, бережно уложив пострадавшее запястье на живот. Кэрол приняла таблетку димедрола, который уменьшил боль, но заснуть ей так и не удалось. Весь день она провела в этой комнате, мучаясь от безделья, пытаясь связаться по телефону с Кейт и Эдди и ожидая новостей о Пэмми.
Сначала ей представлялся Рон. Потом она отбросила эти мысли и занялась своим гневом: как нечто осязаемое, женщина упаковывала его в ящик, заворачивала в бумагу...
И тут зазвонил телефон. Кэрол сначала застыла, а потом рванулась к трубке:
— Алло?
Женщина-полицейский рассказала ей, что они нашли девочку и доставили ее в больницу. Она добавила, что Пэмми не пострадала. Через секунду к трубке подошла сама девочка, и мать с дочерью смеялись и плакали одновременно.
Через десять минут Кэрол уже ехала в манхэттенскую больницу на заднем сиденье черного полицейского седана.
Она буквально бегом бросилась к палате Пэмми, и была очень удивлена, когда ее остановила полицейская охрана. Так, значит, они не поймали эту сволочь?! Но, увидев дочь, Кэрол тут же забыла и о похитителе, и о страшной поездке в такси, и об охваченном пламенем подвале. Она бросилась к девочке и крепко обняла ее.
— Милая, я так беспокоилась о тебе! С тобой все в порядке? Правда?
— Эта тетенька... Она убила собачку!.. Обернувшись, Кэрол увидела стройную рыжеволосую девушку, ту самую, которая спасла ее из горящей церкви.
— ...и правильно. Потому что она хотела меня съесть. Кэрол обняла Сакс:
— Не знаю, что и сказать вам... Я просто... Спасибо вам, спасибо.
— С девочкой все в порядке, — успокаивала ее Амелия. — Незначительные царапины, ну и подкашливает немного.
— Миссис Ганц? — В палату вошел молодой человек с чемоданом и желтым рюкзаком в руках. — Я детектив Бэнкс. Вот ваши вещи.
— Ну, слава Богу!
— Посмотрите, не пропало ли чего.
Она тщательно перебрала вещи в рюкзаке. Все оказалось на месте: деньги, кукла Пэмми, пластилин, набор компакт-дисков, радио... Похититель, кажется, ничего не тронул. Хотя, подождите...
— Мне кажется, что пропала одна фотография. Я, правда, не совсем уверена, но, по-моему, их было больше. Впрочем, все самое важное на месте.
Детектив вручил ей на подпись какую-то бумагу. В палату вошел молодой врач, который поговорил с Пэмми, похвалил ее плюшевого медвежонка и измерил девочке давление.
— Когда ее отпустят? — поинтересовалась Кэрол.
— Мы хотели бы оставить ее на несколько дней, чтобы понаблюдать...
— На несколько дней? — удивилась Кэрол. — Но ведь с ней все в порядке.
— У нее обнаружились симптомы бронхита. Лучше было бы подлечить девочку. Кроме того... — Он понизил голос. — Мы хотим пригласить специалиста по вопросам, связанным с совращением малолетних. Просто так, на всякий случай.
— Но она должна была присутствовать вместе со мной на торжественном открытии конференции ООН. Я ей обещала.
— Было бы лучше оставить ее здесь под охраной, — вмешалась Амелия. — Мы не знаем, куда скрылся похититель. Поэтому к вам мы тоже приставим охранника.
— Наверное, вы правы. А можно мне с ней побыть еще немного?
— Конечно, — улыбнулся врач. — Вы можете даже здесь переночевать. Мы поставим дополнительную кровать.
Потом все ушли, оставив Кэрол наедине с дочерью. Женщина уселась на кровать и обняла ребенка за узкие плечики. На секунду она с отвращением вспомнила, как он, этот псих, дотрагивался до Пэмми. Какими глазами он смотрел на нее и на саму Кэрол, когда хотел срезать ей кожу с ноги... Женщина содрогнулась в ознобе и расплакалась.
Ее привела в чувство Пэмми:
— Мамочка, расскажи мне сказку. А лучше спой что-нибудь. Песенку про друзей. Пожа-а-алуйста!
Успокоившись, Кэрол спросила:
— Ты хочешь именно эту, да?
— Да!
Миссис Ганц усадила дочь на колени и высоким голосом затянула «У тебя есть друг». Временами Пэмми подхватывала припев.
Это была любимая песня Рона, и после его смерти, последние два года, Кэрол не могла ее слышать: при первых же аккордах начинались слезы.
А сегодня, вместе с Пэмми, они допели ее до конца, почти не сбиваясь, а после долго смеялись.
Глава тридцать третья
Наконец, Амелия Сакс попала в свою квартиру в Бруклине. Она жила всего в шести кварталах от дома родителей, где до сих пор обитала ее мать. Войдя на кухню, Амелия тут же схватила телефон и нажала кнопку "I" на скоростном наборе номера:
— Ма, это я. Я приглашаю тебя в среду на поздний завтрак в Плаза. У меня будет выходной.
— А зачем? Ты хочешь отпраздновать свое новое назначение? Ну, как там идет работа? Ты совершенно меня забыла и никогда не позвонишь.
Сакс нервно засмеялась. Ее мать и не подозревала, чем занимается дочь последние полтора дня.
— Ма, ты смотришь новости?
— Я? Да я же тайная поклонница Брокоу, насколько тебе известно.
— Ты слышала о недавнем похищении людей?
— Кто же не слышал? И что же ты хочешь мне рассказать?
— Ну, у меня есть для тебя что-то вроде сенсационного сообщения.
И она поведала своей ошеломленной матери и о том, как ей пришлось спасать жертвы, и о Линкольне Райме и, с небольшими сокращениями, о том, как она осматривала места преступлений.
— Эми, будь жив твой отец, он бы тобой гордился.
— Итак, встречаемся в среду. Притворись больной и никуда не выходи. Значит, Плаза. Договорились?
— Не стоит, дорогая. Лучше купи себе что-нибудь на эти деньги. А у меня есть вкусные вафли, да и в морозилке кое-что лежит. Приходи ко мне.
— Мам, там не настолько все дорого.
— Я знаю, чтобы позавтракать в таком месте, нужно истратить целое состояние!
— Ну, хорошо. — Амелия старалась, чтобы ее голос звучал естественно. — А может быть, пойдем в чайную?
Это было очаровательное кафе в Западной части Виллидж, где подавали на деревянных тарелках самые восхитительные блинчики на всем Восточном побережье. Короче говоря, еда там была выше всяческих похвал.
В трубке молчали.
— Ну, это можно, — наконец согласилась мать. Эту стратегию Сакс благополучно использовала в течение нескольких лет.
— Ну, мне надо немного отдохнуть. Завтра я тебе еще раз позвоню.
— Ты слишком много работаешь, Эми. Скажи-ка, а вот это расследование... оно не было опасным?
— На мою долю выпала только техническая сторона дела. Я осматривала места преступлений. Безопаснее и не придумать.
— И они выбрали именно тебя. Надо же! — восхищенно произнесла женщина и повторила. — Был бы жив твой отец, он бы тобой гордился.
Они попрощались, и Сакс, пройдя в спальню, тут же рухнула на кровать.
После того как она вышла из палаты Пэмми, Амелия навестила двух человек, бывших жертв 823-его. Монелл Гергер, забинтованная почти до глаз и накачанная сывороткой от бешенства, уже покинула больницу и собиралась отправиться навестить своих родственников во Франкфурте.
— Но только на лето, — твердо решила девушка. — Не бросать же теперь мне все это. — И она кивнула в сторону купленных на свои деньги стереосистемы и целой коллекции компакт-дисков. Отважная Монелл всем своим видом пыталась доказать, что никакой маньяк не напугает ее настолько, чтобы она покинула свое скромное жилище в Дойче Хаус и уехала из Нью-Йорка навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70