Он и сам не смог бы объяснить, отчего это случается. Специалисты, занимающиеся поведением человека, говорили бы в таких случаях о составлении психологического портрета преступника. Но криминалисты занимаются этим вот уже несколько столетий. Ходи там, где ходил он, найди то, что оставил он, думай так, как думает он, и тогда, покидая место преступления, ты будешь иметь готовый портрет.
— Расскажи мне, — настаивал Райм, — что ты тогда чувствовала?
— Мне было неуютно и жарко. — Она пожала плечами. — Что я чувствовала? Наверное, напряжение. Не знаю. Вы уж меня простите...
Если бы Райм мог двигаться, он сейчас соскочил бы с кровати, схватил бы ее за плечи и хорошенько встряхнул, крича при этом: «Ты же прекрасно понимаешь, о чем я сейчас говорю! Я знаю это! Почему ты отказываешься работать со мной?! Почему ты упорно игнорируешь меня?!»
И в этот момент он кое-что понял... Что она побывала там, в душном сыром подвале. Что она видела изуродованное мертвое тело Ти-Джей. Ей пришлось нюхать пропитанный зловещим запахом воздух. Он увидел, как все это подействовало на Сакс. Поэтому ее ногти и обкусаны до крови. Поэтому она и ведет себя искусственно вежливо. Амелия не хотела думать о том страшном подвале и теперь ненавидела Райма за то, что он напомнил ей об одной ужасной вещи. Часть ее самой так и осталась навсегда в той котельной.
— Итак, ты снова идешь по комнате, — настаивал Линкольн.
— Не думаю, что это как-то могло бы помочь.
— Попробуй, — повторил Райм, сдерживая свою раздраженность. Он даже попытался улыбнуться. — Скажи мне, о чем ты там думала.
Она вдруг замерла:
— Это... просто мысли. Впечатления, которые всегда возникают у всех людей.
— Но ведь там была именно ты, а не «все люди». Расскажи нам.
— Это было так страшно. Или еще что-то... — проговорила Амелия и тут же мысленно отругала себя за непрофессиональное «что-то».
— Я почувствовала...
— Что кто-то наблюдает за тобой? — подсказал Райм.
— Да, — удивленно кивнула Сакс. — Именно наблюдает. Сколько раз Линкольну приходилось испытывать это чувство! Он ощущал его и тогда, три с половиной года назад, когда, склонившись над разложившимся трупом полицейского, брал для анализа волокна с его формы. Он был просто уверен, что кто-то находится совсем рядом. Но там не оказалось никого. Была просто дубовая балка, которая выбрала именно тот момент, чтобы обрушиться на Линкольна Райма, сокрушая его четвертый позвонок своим невероятным весом.
— О чем еще ты тогда думала, Амелия?
Она больше не сопротивлялась. Губы ее расслабились, глаза бесцельно бродили по наполовину свернутому плакату с изображением «Ночных ястребов» — одиноких и счастливых оттого, что никто их не беспокоит.
— Ну, я помню, что тогда еще сказала себе: «Это очень старое здание». Оно напоминает фильмы, где показывают фабрики начала века или что-то в этом духе. А еще...
— Подожди-ка! — перебил ее Райм. — Давай подумаем над этим. Старинное здание...
Его взгляд остановился на карте Рандела. Ведь он уже заострял свое внимание на том, что преступнику нравятся исторические районы Нью-Йорка. Здание, в котором погибла Ти-Джей Колфакс, тоже принадлежало к старинным. И тоннель рядом с железной дорогой, где впервые был обнаружен труп. Железная дорога в Нью-Йорке обычно проходит по поверхности земли. В тех местах случалось так много несчастных случаев, что 11-я улица зарекомендовала себя как Улица смерти. Только из-за этого впоследствии были выстроены тоннели, по которым частично проходил путь поездов.
— И Перл-стрит, — бурчал себе под нос Райм, — считалась одной из главных магистралей в старом Нью-Йорке. Почему его так интересует все старинное? — обратился он к Селитто. — Скажи-ка, а Терри Добинс еще работает?
— Психолог? Да. Мы в прошлом году вместе расследовали одно дело. Между прочим, он интересовался твоей персоной. Говорил, что звонил тебе пару раз, но только ты...
— Да-да, я помню, — оборвал его Райм. — Пусть приходит. Мне нужно, чтобы он высказал свое мнение по поводу нашего подозреваемого. Ну, Амелия, о чем еще ты тогда подумала?
Она пожала плечами, но было видно, что она чего-то недоговаривает:
— Ни о чем.
— Правда?
«Где и почему она скрывает свои чувства?» — размышлял Райм. Ему почему-то вспомнились слова Блэйн, которые она произнесла, увидев красотку, проходящую по Пятой Авеню:
«Чем прекрасней упаковка, тем сложнее ее развернуть».
— Я не знаю... Ну хорошо, я вспомнила одну вещь, которая мне тогда пришла в голову. Но это ни к чему не относится. Это не из серии профессиональных наблюдений.
Профессиональных...
«Когда ты сама устанавливаешь правила, то можешь стать совсем несносной, да, Амелия?» — подумал про себя Райм.
— Хотелось бы тебя выслушать.
— Помните, когда вы пожелали, чтобы я поверила в то, что он — это я? Тогда я еще нашла место, откуда он наблюдал за жертвой.
— Продолжай.
— Ну вот, я подумала... — На какое-то мгновение Райму показалось, что сейчас из ее глаз брызнут слезы. Только теперь он заметил, что они у нее ярко-голубые и светящиеся. Но она сумела справиться с собой за какую-то долю секунды. — Я подумала о том, есть ли у нее собака. У Колфакс.
— Собака? Почему тебе это пришло в голову?
Она немного помолчала, прежде чем снова заговорить:
— Один мой друг... Это было несколько лет назад. Мы подумали, а не завести ли нам собаку, если мы, конечно, будем жить вместе. Мне всегда хотелось иметь собаку. Колли. Они такие забавные! И моему приятелю тоже импонировали колли. Даже когда мы еще не были знакомы.
— Собака... — Сердце Райма колотилось, как настойчивое насекомое, старающееся пробиться в комнату через сетчатую преграду на окне. — И что же?
— Я подумала, что эта женщина...
— Ти-Джей, — снова подсказал Райм.
— Ти-Джей, — подхватила Амелия, — так вот, я подумала, как это печально, если у нее дома было какое-нибудь любимое домашнее животное, которое ее ждет, а хозяйка уже никогда не вернется и не будет с ним играть... Я тогда не подумала ни о ее муже, ни о друзьях. Я думала только о домашних животных.
— Но почему? Собаки, домашние животные. Почему?
— Сама не знаю.
В комнате повисла тишина.
Наконец, Сакс снова подала голос:
— Наверное, когда я увидела ее там, прикованную и связанную... И еще я думала о том, как он стоит рядом и наблюдает. Там, в углу, между бочками. Это напоминало, как будто он смотрит на животное в загоне.
Райм перевел взгляд на экран компьютера, подключенный к хроматографу.
Животные...
Азот...
— Вот дерьмо! — внезапно выпалил он.
Все головы разом повернулись в его сторону.
— Дерьмо! — повторил Райм, пялясь на экран.
— Ну, конечно же! — оживился Купер, нервно поправляя пряди волос. — Весь этот азот. Это же навоз! И, надо сказать, очень старый навоз.
И тут перед мысленным взором Линкольна, как это бывало и раньше, возник четкий зрительный образ. На сей раз это было стадо барашков.
— Линкольн, с тобой все в порядке? — заволновался Селитто.
Ягненок, медленно прохаживающийся по улице. Как будто он смотрит на животное...
— Том, — Лон повернулся к помощнику. — С ним все в порядке?
...в загоне.
Райм почти видел этого беззаботного барашка с колокольчиком на шее, а за ним еще с десяток таких же невинных ягнят.
— Линкольн, — обратился Том к Райму, — вы вспотели. Вам плохо?
— Ш-ш-ш! — зашипел на него тот, призывая к полной тишине.
Он почувствовал, как струйка пота скатывается по его лицу. Внезапное вдохновение и сердечный приступ имеют похожие симптомы. Думай, думай...
Кости, дерево и навоз...
— Есть! — прошептал он. — Иудейский агнец, ведущий стадо на бойню.
— Скотный двор! — громко объявил он всем остальным. — Жертва находится на скотном дворе.
Глава тринадцатая
— Но на Манхэттене нет никаких скотных дворов!
— Прошлое, Лон, — напомнил Райм. — Мы говорим о минувшем времени, которое так увлекает нашего подозреваемого. При воспоминании о старине у он развивает бурную деятельность. Значит, нам надо сейчас выяснять, где такие дворы находились раньше. И чем они древнее, тем лучше.
Работая над своей книгой, Райм наткнулся на один интересный случай. Некто Оуни Мэдден, нью-йоркский гангстер, обвинялся в убийстве. Он якобы застрелил своего конкурента-бутлегера рядом с его домом в районе Адовой Кухни. Однако Мэддена не осудили, во всяком случае именно за это преступление. На суде он своим мелодичным приятным голосом с явным британским акцентом начал читать присутствующим лекцию о сущности предательства.
«Все это дело было сфабриковано моими конкурентами и соперниками, которые наговорили про меня всяческую неправду, очернив, таким образом, мое доброе имя, — заявил он. — Ваша честь, вы знаете, кого они мне напоминают? В районе, где я живу, в Адовой Кухне, когда-то проходили стада овец со скотных дворов на бойню. Они шли по 42-й улице. И вы знаете, кто их вел туда? Не собака, не человек. Один из их же племени. Иудейский агнец с колокольчиком на шее. Он доводил все стадо до нужного места, а сам при этом останавливался. Остальные же послушно шли дальше. Так вот, я и есть невинный барашек, а свидетели, выступавшие против меня, — настоящие Иуды».
— Позвони в библиотеку, Бэнкс, — продолжал Райм. — У них должен быть консультант-историк.
Молодой детектив сразу же вынул свой сотовый телефон и набрал нужный номер. Во время разговора его голос звучал достаточно тихо. После того, как он объяснил, что ему требуется, Джерри замолчал и уставился на карту города.
— Ну, что там? — нетерпеливо спросил Райм.
— Сейчас его найдут... — Тут он замолчал, услышав, по всей видимости, голос историка, и еще раз повторил свою просьбу. Через пару секунд он радостно закивал и, обращаясь к присутствующим в комнате, объявил: — Таких мест два... нет, три.
— Кто это? — рявкнул Райм. — С кем ты разговариваешь?
— С куратором городских архивов... Он говорит, что на Манхэттене было три основных места, где располагались скотные дворы. Одно из них на западе, в районе 16-ой улицы... Другое находилось в Гарлеме в 30-х или 40-х годах. И на востоке, в нижней части города, известное еще со времен революции.
— Нам нужны адреса, Бэнкс! Точные адреса.
Молчание.
— Он не уверен, что знает их.
— Что ему стоит посмотреть? Пусть взглянет! Скажи ему.
— Он вас слышит, сэр, — ответил Бэнкс. — Он спрашивает, где искать эти адреса? Где посмотреть? Тогда еще не было Желтых Страниц. Сейчас он нашел их в старой...
— Демографической карте коммерческих районов, — проворчал Райм. — Там нет названий улиц, я знаю. Ну, тогда, пусть представит себе современную карту.
— Именно этим он сейчас и занимается.
— Тогда пусть ускорит этот процесс.
Бэнкс молча слушал все, что ему говорили в трубку, и кивал.
— Ну, что там, что, что?!
— В районе 16-й и 10-й улиц, — отозвался молодой детектив. Через пару секунд он добавил: — На Лексингтон возле реки Гарлем... А третье... там, где расположена ферма Деленси. Это рядом с Деленси-стрит?
— Ну, разумеется. От Маленькой Италии до Восточной реки. Но это громадная территория. Целые мили. Нельзя ли как-нибудь более конкретно определить эти места?
— Возле Кэтрин-стрит. У Лафайета... Но он не уверен.
— Возле здания суда, — подсказал Селитто и обратился к Бэнксу. — Пусть ребята Хауманна начинают действовать. Разделите их на три группы, надо обыскать все три района.
Молодой детектив выполнил и это поручение, а потом поднял глаза:
— Теперь что?
— Будем ждать, — коротко ответил Райм.
— Как же я ненавижу ожидание! — застонал Селитто.
— Можно мне позвонить? — спросила Сакс у Райма. Тот кивнул в сторону аппарата, стоявшего у кровати, но она еще колебалась:
— Скажите, а там у вас телефон есть? — И она указала в сторону коридора.
Линкольн снова кивнул.
Она вышла из спальни идеальной походкой фотомодели, гордо подняв голову. Райму было видно ее отражение в зеркале, висевшем в коридоре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70