Взглянув на Тэла, Буш решил, что споры по поводу прикрепленного стажера нужно оставить на йотом, и натянул на лицо серьезное выражение.
– Не сомневаюсь, капитан уже рассказал вам о той замечательной среде, в которой нам приходится работать. Кое-кто называет ее «Волшебной страной Оз», но лично я предпочитаю именовать Эдемом. Все условно-досрочно освобожденные, кого мы контролируем, перевоспитываются на сто процентов.
Делия проворчал что-то себе под нос. Повернувшись к Тэ-лу, он повел новичка прочь.
– Позвольте показать вам ваше рабочее место, пока этот человек не отравил вам все представление о работе в правоохранительных органах.
– Еще увидимся, – бросил им вдогонку Буш, не питавший сегодня к своему начальнику особых симпатий.
Обернувшись, Тэл ткнул в него пальцем и, подмигнув, сказал:
– Можете не сомневаться.
Буш пробормотал в сторону, не обращаясь ни к кому конкретно:
– Кретин!
* * *
Мэри была тем учителем, о котором мечтают все дети. Надев синюю железнодорожную фуражку, она вела по комнате хоровод пятилетних малышей, распевавших изо всех сил на манер строевой песни:
Паровоз летит вперед,
Нас считать с собой зовет.
В топку бросим мы дрова,
Раз и раз – и будет два.
Мы прокатимся по миру,
Два плюс два – всегда четыре.
Всех красот не перечесть,
Три плюс три – и будет шесть.
Классная комната с умело организованным местом для занятий и обилием игрушек представляла собой мечту любого ребенка. Мэри, принятая на работу всего два месяца назад вместо учительницы, так и не вернувшейся из отпуска по уходу за новорожденным, успела за это время завоевать не только уважение своих коллег, но и любовь и восхищение детворы. Ученики ее просто боготворили.
Ей предложили приготовительный класс – ее любимый возраст. He-сформировавшийся детский ум подобен сырой глине, детское сердце еще хранит девственную чистоту. Конечно, было приятно, что в муниципальной школе округа Гринвич платили чуть больше, чем в школе Уилби, но в первую очередь Мэри пленило очарование пятилетних. До этого ей пришлось работать с пятиклассниками, с тинейджерами, которые уже готовились к переходу в среднюю школу. Мэри их любила, однако считала, что могла бы дать больше, если бы ей представилась возможность закладывать самые основы. Она не скрывала: невинность малышей была ближе к ее оптимистическим взглядам на жизнь.
В класс вошла директриса Лиз Гарви, с седыми волосами, уложенными в пучок, и улыбнулась, увидев кричащих детей. Мгновенно наступила полная тишина. Лиз протянула Мэри листок бумаги. Мэри с непроницаемым лицом пробежала его взглядом.
Директриса участливо положила руку ей на плечо.
– Все в порядке?
– Все замечательно, – улыбнулась в ответ Мэри, не отрывая взгляда от записки своего врача.
– Надеюсь, известия хорошие. По-моему, этот класс благоприятно влияет на способность к воспроизводству.
Директриса уже начинала думать о том, что пора снова искать замену, За три года уже пятая учительница приготовительного класса, уйдя в отпуск по родам, находила радости материнства слишком соблазнительными, чтобы возвращаться на работу.
– Если ваш муж не сможет, я с радостью вас подброшу, – предложила Лиз.
– Ну что вы! Вы правда не обидитесь, если мне придется вас покинуть?
– Нисколько.
* * *
Стоя за прилавком своего магазинчика, Майкл, улыбаясь, читал и перечитывал короткую записку, написанную от руки. В ней было всего два слова: «Привет, любимый». Мэри засунула ее в карман синей спортивной куртки, той самой, которую он накинул ей на плечи вчера вечером и которая сейчас была на нем. Она постоянно играла в эту игру, оставляя в карманах записки и маленькие подарки, чтобы Майкл находил их, получив свою одежду обратно. Конечно, это было глупо, но он еще больше любил за это свою жену.
– Вы слышите, что я говорю? – вывел Майкла из приятных размышлений строгий голос недовольного пожилого мужчины по фамилии Розенфельд, чья очаровательная молодая жена держалась сзади на почтительном удалении. – Мне нужно, чтобы он работал.
Видеомагнитофон системы наблюдения стоял на прилавке уже второй раз за две недели.
– Я разберусь, в чем дело.
Супруга Розенфельда тайком от мужа бросала на Майкла недвусмысленные взгляды. Майкл изо всех сил старался не обращать на нее внимания, однако его притягивало к ней помимо воли. Молодая женщина была слишком роскошна, а ее улыбка – слишком ослепительна. Майкл ненавязчиво почесал нос безымянным пальнем с обручальным кольцом, надеясь, что она поймет намек. Но женщина, улыбнувшись, в ответ показала свое обручальное кольцо с бриллиантом в два карата.
– Охранная система моего дома имеет очень большое значение. Установку сигнализации вы выполнили хорошо, но нот само оборудование… Ваш выбор поставщиков оставляет желать лучшего… – Тут Розенфельд наконец заметил, куда обращено внимание Майкла. – Да вы меня не слушаете.
– Извините, мистер Розенфельд, – очнулся Майкл. – Я сказал, что разберусь, и сдержу слово.
– Мне нужны действия, а не слова. – Розенфельд помолчал, затем, смягчившись, добавил: – Вы мне нравитесь, Майкл. Но, быть может, вам следует выбрать другой род занятий.
– Нет, этот меня полностью устраивает. И у меня неплохо получается.
Розенфельд, судя по всему, так не считал.
– У вас есть какие-нибудь другие навыки?
– Ничего такого, что не противоречило бы закону, – усмехнулся Майкл.
– Ничего такого, что не противоречило бы за кону? – Розенфельд остановился в дверях и рассмеялся. – Мне это по душе. Надеюсь, к концу недели видеомагнитофон будет в порядке. – Взяв жену под руку, он вышел из магазина, повторяя со смехом: – Ничего такого, что не противоречило бы закону.
Его красавица жена, обернувшись, наградила Майкла улыбкой. Не удержавшись, Майкл улыбнулся в ответ: это была нормальная мужская реакция на заигрывание.
Столкнувшись с выходящими Розенфельдами, в магазинчик вошла Мэри, все еще в железнодорожной фуражке.
– Благодарные клиенты? – с издевкой спросила она.
– А? Нет-нет. Недовольные, немного заносчивые. Мэри обвила ему шею.
– А что, если я скажу, что я тоже недовольная, заносчивая клиентка?
– В этом случае мне придется проверить всю твою систему, – Майкл говорил, тщательно и осторожно подбирая слова, – разобрать ее на отдельные детали, все внимательно осмотреть, используя лучший инструмент. Но самое главное, позаботиться о том, чтобы ты уходила от меня полностью удовлетворенной и стала постоянной клиенткой.
– Фуражку можно не снимать?
– Сейчас посмотрим.
Майкл крепко поцеловал жену, не устояв перед соблазном. Определенно, в их взаимоотношениях не было места ревности. Когда поцелуй плавно сошел на нет, Майкл, запоздало спохватившись, взглянул на часы.
– А разве ты не должна быть в школе?
* * *
Майкл несся через центр города, сжимая рулевое колесо так, что побелели костяшки пальцев. Мэри сидела рядом, спокойно сложив руки на коленях.
– Как ты могла скрывать это от меня?
– Ничего я от тебя не скрывала, Майкл. Просто не хотела напрасно тебя беспокоить.
– И что тебе ответили?
– Скоро сообщат о результатах анализов.
– И ты называешь это «напрасно беспокоить»? Каких еще анализов?
Отвернувшись к окну, Мэри слышала в голосе Майкла страх.
– Мэри, что это за анализы? Она собралась с духом.
– Проблемы с яичниками.
Майкл еще крепче стиснул руль, силясь сделать вдох. Он не повернулся к Мэри, боясь, что это каким-то образом сделает кошмары явью.
– Милый, я уверена, ничего страшного нет. Слушай, я не собираюсь умирать…
Это сказал врач? Я не могу поверить, что ты сдала анализы и ни словом не обмолвилась.
Мэри сохраняла спокойствие, оставаясь оптимисткой: все будет хорошо, она в этом уверена. Эти слова она твердила как заклинание.
– Эй, посмотри на меня. – Она ласково прикоснулась к щеке Майкла. – Дорогой, я никуда не ухожу. Мы только что наладили нашу жизнь. Если бы я не беспокоилась…
* * *
– Думаю, это излечимо, – сообщил врач.
Майкл не переставал гладить Мэри спину, успокаивая не столько ее, сколько себя самого. Доктор Райнхарт перешел на отеческий тон:
– Мы это обязательно вылечим. Вероятность успеха очень высока, а в вашем случае болезнь еще не распространилась за пределы яичников.
Супруги Сент-Пьер сидели в его кабинете – типичное помещение: стерильная чистота, дубовый письменный стол, два стула для посетителей, на стене фотография в рамке – супруга Райнхарта и двое детей. Доктор Филлип Райнхарт, сорока пяти лет, с редеющими, седыми на висках волосами, стоял перед своим столом. Он всегда считал чересчур официальным обсуждать здоровье своих клиентов сидя, словно обычные деловые вопросы. Майкл и Мэри Сент-Пьер изо всех сил бодрились друг перед другом, но Райнхарт видел их насквозь. Ему слишком часто приходилось сталкиваться с этим: страшная болезнь, пожирающая не только плоть человека, но и его душу, приносящая опустошение, заражающая всех близких безотчетным ужасом.
– Понимаю, как вам тяжело…
– Что насчет детей? – отрешенным голосом спросила Мэри.
Райнхарт покачал головой.
– Поражены оба яичника. – Он сделал глубокий вдох. – Их придется удалить. – В его работе именно это было самым трудным, причиной многих бессонных ночей. – Я очень сожалею.
Мэри накрыла ладонью руку мужа, а тот продолжал гладить ее плечо. Оба старались избегать встречи взглядами, ибо это обязательно разбило бы то хрупкое самообладание, которое у них оставалось.
– Это лечение… сколько… сколько оно будет… – Майкл так и не смог закончить свой вопрос.
– Можете не беспокоиться. Все покроет страховка.
– Сколько? – настаивал Майкл, боясь услышать ответ.
– У вашей супруги раковая опухоль в продвинутой стадии. Лечение может стоить от двухсот пятидесяти тысяч и больше, в зависимости от прописанного режима. Не беспокойтесь. Ничего экспериментального не будет. И все стадии покроет страховка. – Райнхарт остановился, подчеркивая свою убежденность в благоприятном исходе. – Уверяю вас, в нашей клинике первоклассное онкологическое отделение.
Стены тесного помещения давили на Майкла. За всю свою жизнь ему еще не приходилось ощущать себя таким слабым, таким беспомощным, как сейчас. Он чувствовал себя палачом, который не хочет включать рубильник электрического стула, но бессилен спасти жизнь осужденного.
– У нас нет страховки, – наконец прошептал Майкл, словно оглашая смертный приговор.
Это происходит слишком часто – люди живут, не думая о завтрашнем дне. Райнхарт входил в число врачей, выступающих за обязательное государственное медицинское страхование всех граждан Соединенных Штатов, однако это была лишь мечта. Слишком невыгодное предприятие, чтобы им заниматься. Он повернулся к Мэри.
– А как же школа? Там должна быть великолепная страховая программа.
– Я проработала на новом месте всего два месяца. А для того, чтобы попасть под действие страховки, нужно девяносто дней, – ответила Мэри.
В ее глазах погасла надежда.
– Понятно.
Райнхарт медленно выдохнул. Он бы с радостью предоставил свои услуги бесплатно, но нельзя забывать о стоимости операции, нахождения в больнице, радиационной и химиотерапии – клиника ведь не благотворительная организация. Медицина является доходным бизнесом, клиника живет в рамках бюджета и отвечает перед своими акционерами. Теперь в медицине главное – не здоровье больного; целью медицинского обслуживания является процент прибыли. Внезапно доктор Райнхарт проникся ненавистью к своей работе.
Он выпрямился и произнес решительным топом:
– Ну, Мэри, нам с вами надо провести анализ крови, чтобы определить курс лечения. Майкл, почему бы вам не переговорить со своим банком? Я буду рад помочь вам подготовить необходимые бумаги – не сомневаюсь, вы что-нибудь придумаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68