Вокруг не было ни души. Впрочем, рядом не было ни человеческих поселений, ни вообще следов цивилизации. Часовня Вознесения Господня представляла собой осколок давно минувших дней. Несомненно, в этой части света, населенной преимущественно иудеями, мессы слушали немногие, если вообще кто-нибудь слушал.
Церковь купалась в оранжевом зареве заката. Майкл толкнул дверь. Обстановка внутри была спартанской: дерево и булыжник. Вместо окон – узкие щели в толстых каменных стенах. Лучи заходящего солнца освещали распятие над алтарем. У Майкла мелькнула мысль, что здесь все выглядит в точности так же, как и тысячу лет назад. Посреди алтаря стоял стол из дерева и камня, накрытый белой простыней с папской эмблемой – двумя скрещенными ключами. На нем два графина, один с вином, другой с водой, а рядом с ними – оловянная миска. По обеим сторонам от стола горели две свечи, и их мерцание отражалось от древнего потира. Майкл мысленно отметил, что за свечами кто-то должен следить.
Он обошел вокруг алтаря, ощупью исследуя стены, кафедру священника, маленькую молельню в углу. У него были с собой все необходимые инструменты, но он сомневался, что сегодня в них возникнет необходимость. Это был не музей, оснащенный самыми современными системами безопасности, а простая древняя церковь, существовавшая для того, чтобы привлекать людей, а не отталкивать. Очевидно, о преступлениях здесь вспоминали только во время молитв и проповедей.
Майкл забрался под стол на алтаре и перевернулся на спину. Нижняя поверхность оказалась сплошной и тонкой; места для того, что он ищет, здесь нет. Майкл перекатился на живот– Пол алтаря, приподнятый дюймов на шесть над уровнем остальной церкви, был настелен из нестареющего бука. Майкл принялся выстукивать половицы, проверяя все пространство размером четыре на четыре фута. Прямо под алтарем гулкий звук сообщил о полости. Жестом фокусника Майкл извлек нож, вставил его в щель и оторвал одну доску.
В шести футах под половицей не оказалось ничего, кроме земляного пола. Майкл оторвал две соседние доски – ненова ничего кроме утрамбованной земли. Убрав нож в чехол, он поднялся на ноги. Уселся на скамью в первом ряду и задумался. Католическая церковь взяла за правило помещать под алтарь всех церквей священные реликвии, тем самым насыщая их присутствием Господа. Больше того, в Ватикане имеется целый отдел, который называется Библиотекой, – угрюмое помещение, заполненное одними костями святых и древними реликвиями. Задача «библиотекарей» заключается в том, чтобы упаковывать эти реликвии в крошечные коробочки и конверты и рассылать их по церквям всего мира, чтобы там они были помещены под алтарь. Майкл задумчиво оглядел простой алтарь часовни Вознесения Господня. Определенно, эта церквушка не должна быть исключением из правил.
Майкл вернулся к алтарю, достал нож и снова забрался на четвереньках под стол. Он долго смотрел на притоптанную землю, потом похлопал по ней ладонью, попытался поковырять пальцами, но так и не обнаружил ничего необычного. Тогда, крепко зажав нож, он поднял его высоко над головой и одним стремительным движением вонзил в землю.
По руке Майкла разлилась острая боль. Нож наткнулся на препятствие. Шестидюймовое лезвие вошло в землю… но только на пять дюймов. Выдернув нож, Майкл снова вонзил его, на фут левее. И снова лезвие погрузилось в землю лишь на пять дюймов. Третья попытка, в двух футах правее: опять рукоятка ножа остановилась в дюйме от земли.
Майкл принялся лихорадочно рыть землю. Она оказалась такой плотной, словно ее не трогали несколько веков. У него скоро устали руки. Он рыхлил землю ножом, затем выгребал пригоршнями. Через каждые несколько минут Майкл выбирался из-под стола и выглядывал за дверь. Одиночество давило на него; полная тишина была невыносимой. Даже копал он, казалось, совершенно бесшумно. До тех пор, пока нож не наткнулся на металл. Послышался отчетливый скрежет; лезвие скользнуло по невидимой поверхности. Майкл стал работать еще быстрее. Горка земли рядом росла с каждой минутой.
Наконец показалось препятствие. Майкл смахнул последние комочки земли. Это было железо, покрытое оспинами ржавчины, очень старое. Тусклая кованая поверхность помята и поцарапана. А внутри чувствовалась гулкая пустота. У Майкла учащенно забилось сердце. Его предположение подтвердилось: здесь действительно лежало что-то ценное.
Пальцы Майкла нащупали край того, что, судя по всему, было железным ящиком размером четыре на четыре фута. Но он не обнаружил ни запора, ни рукоятки. Как же проникнуть внутрь?
Немного поразмыслив, Майкл достал из рюкзачка портативную кислородно-ацетиленовую горелку и зажег ее; на стенах заплясали тени от маленького синего огонька. Отрегулировав пламя так, что оно стало практически невидимым, Майкл принялся закрая ящика, за самое тонкое место. Нагревшись до тысячи двухсот градусов, быстро расплавились запаянные швы. Он обошел крышку ящика по периметру и загасил пламя, не доходя до конца, затем, достав из рюкзачка небольшой гвоздодер, вставил острый конец в образовавшуюся щель. Крышка со скрипом поднялась. Заглянув внутрь, Майкл с большим трудом разглядел футах в четырех ниже другой ящик. Спрыгнув внутрь, он опустился на корточки и убедился, что это небольшой железный сундук. Вытащив его из отверстия, он выбрался следом. Замка на сундуке не было – лишь простая задвижка, которую Майкл поднял.
Просунув руку внутрь, он вытащил маленькую деревянную шкатулку размером с коробку сигар, явно древнюю, украшенную резными воротами на крышке. Положив шкатулку на алтарь, Майкл открыл ее. Внутри оказалась старая белая тряпка, полуистлевшая и грязная. Он извлек ее из шкатулки и почтительно положил рядом, как уже проделывал много раз в прошлом. Раньше, когда дело касалось драгоценностей или произведений искусства, им двигало благоговейное почтение, однако сейчас все было иначе. Теперь ему предстояло то, равного чему не случалось во всей его предшествующей жизни. Всем сердцем Майкл чувствовал, что от содержимого этой шкатулки будет зависеть жизнь его жены.
Развернув тряпку, он увидел два простых ключа, потемневших от времени. Практически точные копии своих дубликатов, выставленных на всеобщее обозрение в Ватикане. Эти ключи размерами также были чуть больше современных, толстые, длиной почти четыре дюйма. Один на вид серебряный, другой – золотой. Однако когда Майкл взвесил ключи на ладони, их вес открыл ему правду; они отлиты не из благородных металлов, а, скорее всего, из бронзы и чугуна. Это было именно то, что он искал. Завернув ключи в тряпку, он убрал их в шкатулку и, укутав ее в свой свитер, уложил в рюкзачок.
Майкл вышел из церкви. Солнце давно зашло, оставив лишь слабое зарево, которое окрашивало багрянцем западный горизонт летнего неба. Вдалеке сгущался туман. Майкл пошел по тропе, черпая успокоение в сгущающихся сумерках. Темнота была его подругой. Под покровом ночи он всегда ощущал себя уютнее, зная, что, хотя ничего не видит сам, его тоже никто не может увидеть. А сейчас он испытывал особый душевный подъем: дело выполнено и можно отправляться домой.
– Извините! – вдруг окликнули его.
Майкл огляделся вокруг, тщетно пытаясь рассмотреть что-либо в темноте. Охваченный беспокойством, он замедлил шаг.
– Я могу вам чем-нибудь помочь?
Голос доносился откуда-то спереди. Темнота упорно отказывалась открыть незнакомца. Он говорил по-английски с акцентом, но не с ближневосточным, а, скорее, с итальянским.
Майкл застыл на месте.
– Покажитесь!
– К сожалению, у меня нет фонаря. Быть может, он есть у вас?
Достав фонарик, Майкл направил луч на тропу и поводил им из стороны в сторону. Однако всей мощности фонарика не хватило, чтобы пробить сгущающийся туман.
По спине у Майкла пробежала холодная дрожь, инстинкт взял свое: он отставил фонарик как можно дальше от своего тела, насколько хватало длины руки. Он попал в ловушку: пятно света – это «яблочко», а сам он – мишень. Майкл прищурился, всматриваясь в темноту…
Бабах! Фонарик вылетел из его вытянутой руки, разбитый вдребезги.
Майкл рванул с места и побежал напрямик через поле. Темнота и туман слились воедино; он понятия не имел, куда бежит. Знал лишь только, что удаляется от того места, где прогремел выстрел. Майкл несся со всех ног, но преследователь неумолимо его настигал.
Все приготовления к краже в Ватикане оказались напрасными. Майкл тщательно спланировал тончайшую операцию и ловко провернул ее, – и это распалило его самолюбие. Вера в свои силы ослепила его: то, что произошло сегодня вечером, было работой дилетанта, и он допустил непростительную для профессионала оплошность.
С гулко стучащей в висках кровью Майкл бежал от невидимой опасности. Хотя он уже давно потерял веру в Бога, у него мелькнула мысль, что сейчас, вероятно, лучший момент для того, чтобы обрести ее снова, чтобы опуститься на колени и прочитать молитву. Однако Майкл не сомневался в одном: в настоящий момент на Господа рассчитывать не приходится. И тут впереди, в тумане, вырисовались могильные камни… Кладбище.
Майкл бежал из последних сил, задыхаясь, напрягая ноющие мышцы. Всего каких-нибудь десять ярдов… Если ему удастся добраться до кладбища, у него появится шанс. Он был так близок к успеху, так близок к тому, чтобы выполнить задание и вернуться домой, чтобы спасти Мэри… Слишком близок, чтобы потерпеть неудачу.
Ворвавшись на кладбище, Майкл побежал, перепрыгивая через могилы, уворачиваясь от надгробий. Несмотря на ночную темноту и туман, он еще мог что-то различать вокруг – надгробия, тысячи надгробий, которые простирались во все стороны. Майкл бежал в глубь кладбища. Туман опустился на землю подобно одеялу, образовав молочно-белое, непрозрачное покрывало толщиной по колено. Майкл бежал как мог быстро, не обращая внимания на препятствия, спрятанные в белой пелене. Вдруг он споткнулся о низкую могильную плиту и растянулся плашмя, ударившись головой о надгробие. Оглушенный, Майкл тряхнул головой, пытаясь прогнать боль.
Преследователь был где-то рядом. Его шаги звучали осторожно, размеренно, – шаги охотника, неумолимо приближающегося к добыче. Майкл никак не мог определить его местонахождение: казалось, звуки доносились со всех сторон. Туман не только не позволял ничего разглядеть; мельчайшие частицы воды, повисшие в воздухе, отражали звук во всех направлениях, многократно усиливая малейший шорох.
Майкл чувствовал, как преследователь подкрадывается к нему.
У него был выбор: бежать или затаиться. Если он добежит, то тем самым выдаст свое местонахождение; однако оставаться на месте также было опасно. Он беззащитен перед лицом врага. Майкл никогда не носил огнестрельное оружие. Это шло вразрез с его неписаным кодексом чести. Майкл считал себя благородным вором. Он никогда не крал последнее, предпочитая брать только то, что было застраховано. В основном работал в музеях, где все экспонаты были надежно защищены страховкой. И ему никогда не приходилось отнимать человеческую жизнь. Сейчас он, наоборот, спасал жизнь – жизнь Мэри; однако если придется выбирать, он или незнакомец, Майкл не колеблясь готов был убить.
– Я тебя все равно найду. Голос, казалось, звучал отовсюду.
Майкл распластался на земле, притаившись за надгробием некоего Ишмаэля Хадакаса, родившегося в 1896 году, умершего в 1967 году. Эпитафия гласила, что он погиб в войне за свободу Израиля – христианин-копт, отдавший жизнь за землю иудеев. «Несомненно, это был храбрый человек», – подумал Майкл, жалея, что Ишмаэля сейчас нет рядом с ним. Такой союзник ему не помешал бы.
– Ты даже не представляешь, какие силы разбудишь, если не остановишься прямо сейчас.
Говоривший был сам охвачен страхом;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68