Дежурный консьерж, выбежавший навстречу, едва не оказался растоптан ватиканскими и римскими полицейскими, которые ворвались в вестибюль. Оставив внизу несколько человек, перекрывших все выходы, остальные взбежали вверх по лестнице. Консьерж тщетно призывал их остановиться, размахивая мастер-ключом.
Бойцы отряда специального назначения, обнажив оружие, ворвались в коридор третьего этажа и, не медля ни мгновения, выломали дверь в 306-й номер. Запыхавшийся консьерж поднялся на этаж, сжимая бесполезный ключ.
Как выяснилось, оружия не потребовалось: в номере никого не оказалось. Но, что гораздо важнее, номер не пришлось переворачивать вверх дном. Все лежало на столе: карты и планы Ватикана, фотографии залов музея, рецепт изготовления дымовых шашек.
Через пару минут в номер вошел следователь Франконе, следом за которым двое его подчиненных ввели Атиллио Вителли. Услышав сообщение на полицейской частоте, Франконе поспешил прибыть на место. По дороге он связался по радио с полковником Энджордином и рассказал, что ему удалось обнаружить в автомастерской.
– Вы ничего здесь не узнаёте? – спросил у Вителли следователь.
Тот взглянул на вещи, разложенные на столе; на телевизор с выключенным звуком, по которому показывали кадры окутанного дымом Ватикана; на собранные чемоданы. Наконец его взгляд упал на бейсболку с эмблемой «Янкиз», висящую на ручке двери ванной. «Лишь дилетант-американец наденет что-то настолько… американское», – подумал Вителли.
Наконец консьерж, отдышавшись, удивленно расширил глаза, развел руками и обратился к одному из полицейских:
– Ив чем провинился профессор?
* * *
Майкл по очереди прижал каждый палец в нужный квадратик на бумаге и покатал им из стороны в сторону. Райнер протянул ему бумажное полотенце, чтобы вытереть чернила, после чего другой полицейский сфотографировал его в фас и в профиль. Раздетый до нижнего белья, Майкл стоял в небольшом помещении здания, выходящего на площадь Святого Петра, вся обстановка которого состояла из стола и двух настольных ламп. Дверь в комнатушку была закрыта и заперта снаружи. На столе было разложено содержимое сумки Майкла: блокноты, солнцезащитные очки, брошюры об истории Ватикана. Рядом лежала одежда и содержимое карманов: бумажник, наличные деньги, паспорт, связка ключей, карманный компьютер и спутниковый телефон с иридиевым аккумулятором.
– Вы остановились в гостинице «Белла Коччини»? – по-английски с сильным акцентом спросил Райнер, заполняя протокол.
– Совершенно верно.
Скомкав бумажное полотенце, Майкл бросил его в мусорную корзину, следя затем, чтобы сохранять на лице улыбку.
Следователь в форме ватиканской полиции медленно водил над вещами Майкла щупом электронного сканера. Прибор запищал на ключи, карманный компьютер и телефон. Следователь тщательно изучил каждый предмет в отдельности. Затем он полностью извлек содержимое бумажника Майкла, от кредитных карточек до обрывков бумаги с записями, и пристально осмотрел все. После чего включил компьютер, запустил несколько программ, проверил работоспособность и, удовлетворенный, положил на стол. Последним он взял телефон и, удивившись размерам и весу, вопросительно посмотрел на Майкла. Перевернув аппарат, он открыл сзади крышку и достал большой черный аккумулятор.
– Иридиевый аккумулятор, – с сильным акцентом произнес следователь.
Майкл улыбнулся.
– Спутниковый телефон. Качество связи поразительное. Следователь внимательно осмотрел телефон, словно это было ювелирное украшение тонкой работы; однако Майкл понимал, что движет им не восхищение, а подозрительность. Вставив аккумулятор на место, следователь включил телефон и махнул Майклу.
– Не возражаете?
– Пожалуйста, не стесняйтесь.
Следователь набрал номер, и через какое-то время у него в кармане зазвонил сотовый телефон. Удовлетворенный, он положил телефон Майкла на стол. Затем повернулся к Майклу и исследовал с помощью щупа все его тело. По его лицу невозможно было понять, что показал прибор. Наконец он обернулся к Райнеру и красноречиво кивнул.
Райнер протянул Майклу одежду и пододвинул лежащие на столе вещи. Майкл стал молча одеваться.
– Надеюсь, вы понимаете, профессор Макмагон, – начал Райнер, изучая паспорт Майкла, – поскольку чрезвычайное происшествие имело такие масштабы, мы должны обратить внимание даже на самые незначительные мелочи. – Положив ручку на стол, Райнер развернул протокол и показал место, где Майклу следовало расписаться. – Никто не сравнится в дотошности и бдительности с полковником Энджордином. Если возникнут какие-то вопросы, возможно, полковнику придется еще раз связаться с вами.
– Разумеется.
Одевшись, Майкл быстро подписал протокол.
Дверь распахнулась, и в помещение вошел сам полковник Энджордин. Дверь захлопнулась у него за спиной, щелкнул замок. Не обращая внимания на Майкла, полковник обратился к Райнеру и следователю ватиканской полиции.
– Мы побывали у него в гостинице.
Лицо Майкла оставалось непроницаемой маской, однако сердце было готово вот-вот вырваться из груди.
– Там все – карты, фотографии. Этот professore не отличался особым умом.
Энджордин смерил Майкла взглядом, оценивая. Не отрываясь от его лица, он выхватил у Райнера паспорт Майкла и уставился на него, словно стараясь запечатлеть в памяти. Перейдя на итальянский, полковник выпалил Райнеру быструю фразу – тот слушал молча, но то и дело оглядывался на Майкла.
В помещении наступила тишина, и наконец…
Энджордин вернул паспорт Майклу. Трижды стукнул в дверь. Щелкнул отпертый замок.
* * *
Когда они вышли на солнечный свет, мимо прокатила карета «скорой помощи», которая остановилась рядом с несколькими пожарными машинами. Группа швейцарских гвардейцев проверяла выходивших посетителей, обыскивая и допрашивая их. Охранники шагнули было к Майклу, но тотчас же отвернулись, увидев, что тот идет в сопровождении капрала Райнера.
– Здорово я перепугался, – признался Майкл.
– Извините за неудобства, – ответил Райнер. – Вы точно не ранены?
– Нет, просто до сих пор не могу прийти в себя.
– Не хотите обратиться к врачу?
– Нет, право, все в порядке. Если мне что и надо, то выпить чего-нибудь покрепче.
– Пожалуйста, пусть это досадное недоразумение не отобьет у вас желание снова посетить нас.
Кивнув, Райнер поспешил обратно в музей.
Толпа пока что не начинала рассеиваться; столпотворение продлится еще некоторое время. Развернувшись, Майкл направился к себе в гостиницу, благодаря судьбу за то, что никто не пострадал, а посетителям в компенсацию за испорченное настроение будет что рассказать. Он пересек площадь Святого Петра и, проходя мимо устремившегося ввысь обелиска и огромной колоннады, обернулся и посмотрел на собор. И хотя творение Микеланджело сохранило свое величие, Майкл уже не ощутил той робости, которая охватила его, когда он впервые увидел древний город.
Сунув руку в карман, Майкл достал телефон; ему было необходимо услышать голос Мэри. Необходимо сказать, что он ее любит и возвращается домой. Ровно в час дня Майкл покинул пределы Ватикана. Он улыбался, сознавая, что шансы Мэри на выздоровление существенно возросли.
Ключи были у него.
ГЛАВА 11
Майкл собирал вещи. В номере римской гостиницы «Тревеллерс-инн», оплаченном им заранее, с трудом помещались кровать и столик, однако удобства Майкла не интересовали – никогда не интересовали. Этот номер он снял из-за открывающегося из окна вида. Отсюда был прекрасно виден Ватикан. И, что гораздо важнее, просматривались мириады запутанных улочек внизу, которые, в случае чего, обеспечили бы пути отхода. И хотя Майкл действительно зарегистрировался в «Белла Коччини», сделано это было для прикрытия; истинным центром операции являлась эта небольшая гостиница.
По телевизору показывали кадры, снятые днем: клубы дыма, вырывающиеся из ватиканских музеев, толпы бегущих туристов. Диктор итальянского бюро Си-эн-эн сообщил, что псе посетители были эвакуированы, никто не пострадал.
Майкл сел за крошечный столик в углу и вставил в портативный компьютер носитель флэш-памяти. Внезапно на экране стремительно замелькали цифры. Через тридцать секунд вся информация, хранившаяся в компьютере, была полностью уничтожена.
Компьютер выполнил заданное, действуя безошибочно и точно в срок. В десять часов утра он в автоматическом режиме позвонил в полицейский участок через сотовый телефон, отследить который было невозможно. Распознав живой человеческий голос, компьютер выдал заранее записанное речевое сообщение продолжительностью двадцать две секунды с предупреждением о мастерской Атиллио Вителли. Компьютер до неузнаваемости изменил голос самого Майкла; как только короткое сообщение завершилось, связь была разорвана.
Ровно в одиннадцать дня компьютер набрал номер ватиканской полиции. Голос Майкла, преобразованный в женский спектр, предупредил о намеченной демонстрации протеста. Все это являлось ширмой, отвлекающим маневром. Следствие оказалось направлено по ложному пути, приправленному элементами истины, а тем временем в другом месте был нанесен главный удар.
Перевернув компьютер, Майкл извлек из него жесткий диск и несколько раз провел над ним сильным магнитом. Хотя в 11–17 автоматически запустилась программа-вирус, которая уничтожила все улики, и он только что повторно очистил память компьютера, Майкл придерживался того мнения, что осторожность никогда не бывает излишней. Он предпочитал надевать и ремень, и подтяжки. Мало ли что может случиться?
Майкл был рад, что никто не пострадал – за исключением разве что самолюбия и головы профессора Хиггинса; голове досталось от удара о статую святого Фомы Аквинского, на что наложилось действие амитала натрия, продлившего сон. Листовки антикатолического содержания, которые Майкл подбросил в сумку профессора, привели охранников в бешенство, и они, ослепленные благородной яростью, поспешили в гостиницу, где остановился Хиггинс. Она находилась всего в трех кварталах от «Белла Коччини». Поскольку дежурный администратор там только один, Майкл утром по дороге в Ватикан без труда проскользнул незамеченным в номер к Хиггинсу и подбросил улики, подкрепившие подозрения швейцарской гвардии и ватиканской полиции.
Решающей оказалась не какая-нибудь одна улика, а все они в целом: содержимое сумки профессора, его общеизвестная ненависть к церкви, вещи, обнаруженные в гостинице. То обстоятельство, что ничего не было похищено, подтверждало скорее гипотезу о вандализме, чем о неудавшемся ограблении. Правда всплыла только тогда, когда закончилось действие амитала натрия. Однако она оказалась никому не нужна; все уже определились с профессором Хиггинсом.
Достав спутниковый телефон, Майкл открыл крышку, извлек иридиевый аккумулятор и вставил вместо него свежий.
«В случившемся по-прежнему остается множество загадок, – продолжал корреспондент Си-эн-эн. – Тем временем музеи Ватикана все еще закрыты – впервые за последние сорок пять лет».
Майкл осторожно содрал с аккумулятора этикетку, открыв шов корпуса, и с помощью ножа, вставленного в шов, вскрыл его. Внутри аккумулятор был заполнен чем-то вроде смолы; Майкл опустил в это вязкое черное вещество пальцы и нащупал два ключа. Со стороны контактов в аккумулятор была вставлена батарейка. Источник питания функционировал как и положено; просто его емкость стала в десять раз меньше обычной. Этот аккумулятор был троянским конем, изобретенным Майклом.
Впервые Майкл получил возможность изучить добычу вблизи. Вытащив ключи из аккумулятора, он положил их на кровать. Они были покрыты черной липкой массой, но когда Майкл их вытер, тускло сверкнул благородный металл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68