Но затем юноша собрался. Его игра стала осторожной. Он начал менять длину удара.
– Голова у него на месте, – одобрил Тэд. – А ногами он работает просто первоклассно. Да, это будет игра.
Постепенно Мэррик выровнял счет до пяти-пяти. Они дошли до семи-семи, и в конце концов Мэррик выиграл матч со счетом девять-семь.
Невил, улыбаясь и сокрушенно качая головой, подошел к сетке, чтобы обменяться рукопожатием.
– Молодость берет свое, – прокомментировал Тэд Латимер. – Девятнадцать против тридцати трех. Но я, Кэй, могу раскрыть тебе подлинную причину, почему игра Невила никогда не станет чемпионской. Он слишком хорошо умеет проигрывать.
– Чепуха.
– Нет, не чепуха. Невил, черт его возьми, всегда являет собой тип совершенного спортсмена. Я ни разу не видел, чтобы он вышел из себя, проиграв матч.
– Конечно, нет, – сказала Кэй. – Никто не выходит.
– Выходят, да еще как! Видели мы этих теннисных звезд, у которых сдают нервы. Они тогда ни с чем не считаются: победа – любой ценой. Но старина Невил – о, он всегда готов принять счет с улыбкой. Пусть победит сильнейший, и вся эта чушь! Господи, как же я ненавижу этот школьный дух! Благодарение богу, я никогда не ходил в школу.
– Что, желчь разъедает?
– Одно слово – кошка!
– Мне неприятно, что ты так открыто настроен против Невила и вечно цепляешься к нему.
– А за что мне его любить? Он у меня девушку увел.
Его глаза неотрывно смотрели на Кэй.
– Я никогда не была твоей девушкой. Обстоятельства не позволяли.
– Это верно. Между нами за год и на пресловутый двухпенсовик не набегало.
– Замолчи. Я полюбила Невила и вышла за него замуж…
– А он прекрасный парень, и все мы так и говорим!
– Ты что, пытаешься вывести меня из терпения? Задавая вопрос, она повернулась к нему. Тэд открыто ей улыбнулся – и медленно, не сразу она ответила ему такой же улыбкой.
– Ну как лето, Кэй?
– Так себе. Прекрасно прокатились на яхте. Весь этот теннис мне уже несколько поднадоел.
– А сколько вам тут осталось? Еще месяц?
– Да. Потом в сентябре мы поедем в Галлз Пойнт недели на две.
– Я остановлюсь в отеле «Истерхед Бэй», – сказал Тэд. – Уже заказал комнату.
– Чудная компания соберется! – посетовала Кэй. – Невил, я, его бывшая жена да еще какой-то плантатор из Малайзии, приехавший домой в отпуск.
– Звучит в самом деле превесело!
– Ну и, конечно, эта нудная кузина. Егозит вокруг этой неприятной старухи – да только ничего за это не получит, потому что деньги-то достанутся мне и Невилу.
– Может быть, она этого не знает, – заметил Тэд.
– Вот было бы забавно, – съехидничала Кэй.
Но голова у нее при этом явно была занята чем-то другим. Она внимательно разглядывала ракетку, которую вертела в руках. Неожиданно у нее перехватило дыхание.
– О, Тэд!
– Что такое, детка?
– Не знаю, просто у меня иногда холодеют ноги! Мне становится страшно, и голова кружится.
– Это на тебя не похоже, Кэй.
– Не похоже ведь, правда? Во всяком случае, – она как-то неопределенно улыбнулась, – ты ведь будешь в «Истерхед Бэе»?
– Все, как договорились.
Когда Кэй встретила Невила у выхода из раздевалки, первое, что он сказал, было:
– Я вижу, ухажер прибыл.
– Тэд?
– Да, он. Верный пес или, пожалуй, верная ящерица – так ему больше подходит.
– Он, следовательно, тебе не нравится?
– О, он мне безразличен. Если тебе доставляет удовольствие таскать его на веревочке…
Он замолчал и пожал плечами.
– Я думаю, ты ревнуешь, – ответила на это Кэй.
– К Латимеру?
Его удивление было искренним.
– Все считают Тэда очень красивым.
– Уверен, что так оно и есть. В нем действительно есть этакий слащавый латиноамериканский шарм.
– Ты в самом деле ревнуешь.
Невил дружелюбно сжал ее локоток.
– Нет, не ревную. Можешь держать вокруг себя этих прирученных обожателей хоть целый двор, если это тебе доставляет удовольствие. Я являюсь обладателем, а обладатель перед поклонником имеет все мыслимые преимущества, с этим не поспоришь.
– Ты очень уверен в себе, – сказала Кэй, слегка надувшись.
– Конечно. Ты и я – это Судьба! Судьба устроила нашу встречу. Судьба свела нас вместе. Помнишь, мы познакомились в Каннах, и я уезжал в Эсторил; и только подумать, первым человеком, которого я там встречаю, оказывается очаровательная Кэй! Я тогда сразу понял, что это Судьба и что мне ее не избежать!
– Это была не совсем Судьба, – сказала Кэй. – По правде говоря, здесь не обошлось без моего вмешательства.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Но именно так все и было! Видишь ли, в Каннах я услышала, что ты собираешься в Эсторил. Вот я и насела на мамулю и хорошенько ее разогрела – потому-то первым человеком, которого ты увидел в Эсториле, и была Кэй.
Невил посмотрел на нее с замешательством.
– Ты мне никогда этого раньше не рассказывала, – медленно произнес он наконец.
– Не рассказывала, потому что на пользу тебе это бы не пошло. Ты бы еще возомнил о себе бог весть что. Но я-то всегда умела хорошо строить и осуществлять планы. Ведь если сидеть сложа руки, само по себе ничего не произойдет! Ты вот иногда называешь меня глупышкой, но по-своему я далеко не так уж глупа. Во всяком случае, я не упущу своего шанса. Иногда мне приходится планировать надолго вперед.
– Мыслительный процесс у тебя, должно быть, очень интенсивный.
– Смейся, сколько хочешь.
Но Невил произнес с неожиданной горечью:
– Неужели я только начинаю понимать женщину, на которой женился? Написано «Судьба» – читай «Кэй»!
Кэй спросила, встревоженная его тоном:
– Ты же не рассердился, правда, Невил?
– Нет-нет, разумеется, нет. Я просто… думал…
Август, 10.
Лорд Корнелли, богатый пэр Англии, известный своей эксцентричностью, сидел за монументальным письменным столом, который составлял его особую гордость и радость. Стол был изготовлен по специальному заказу, и вся остальная обстановка кабинета только подчеркивала эту его уникальность, обошедшуюся владельцу в совершенно фантастическую сумму. Эффект получился потрясающий; правда, впечатление несколько портило неизбежное присутствие самого лорда Корнелли – круглого, незначительного с виду человека, который выглядел совсем карликом в соседстве с этим величественным произведением мебельного искусства.
В этот уголок великолепия, столь характерного для Сити, вступила белокурая секретарша, со вкусом подобранная к роскошной обстановке.
Бесшумно скользнув по паркету, она положила лист бумаги перед великим человеком.
Лорд Корнелли прищурился.
– Макуэртер? Макуэртер… Кто он? Никогда о нем не слышал. Ему что, назначено?
Белокурая секретарша напомнила, что именно так и обстояло дело.
– Макуэртер, да? А, Макуэртер! Тот парень! Ну конечно! Пригласите его. Немедленно пригласите.
Лорд Корнелли радостно похмыкивал. Он был в превосходнейшем настроении.
Откинувшись на спинку кресла, он с удовольствием разглядывал мрачное, неулыбающееся лицо человека, которого вызвал к себе для разговора.
– Итак, Макуэртер? Ангус Макуэртер?
– Да, это мое имя.
Макуэртер буквально выдавливал из себя слова, он держался прямо и без тени улыбки на лице.
– Вы работали у Герберта Клея. Я не ошибаюсь?
– Нет, не ошибаетесь.
Похмыкивания лорда Корнелли возобновились.
– Я знаю о вас все. У Клея отобрали его водительские права, и все потому, что вы не прикрыли его на суде и не показали под присягой, что он ехал не превышая двадцати миль в час! Очень близко к сердцу он это все воспринял! – Похмыкивания усилились. – Он рассказал нам эту историю в «Савое». «Этот чертов шотландец тупоголовый!» Так и сказал! Никак не мог успокоиться. И знаете, что я подумал?
– Не имею представления.
В голосе Макуэртера стали заметны сердитые нотки. Однако лорд Корнелли не обратил на это ни малейшего внимания. Он с удовольствием вспоминал свои впечатления от рассказа Клея.
– Я подумал про себя: вот тот парень, который мог бы мне пригодиться! Человек, слово которого не купишь за деньги. У меня вам не придется лгать. Для моего бизнеса это ни к чему. Я разъезжаю по всему земному шару в поисках честных людей – и нахожу, что их чертовски мало!
При этих словах маленький пэр залился высоким смехом, от которого его хитрое обезьянье личико покрылось бесчисленными морщинками. Макуэртер стоял не двигаясь, ему не было весело.
Лорд Корнелли перестал смеяться. Лицо его сразу сделалось умным, настороженным.
– Если вам нужна работа, Макуэртер, я мог бы вам ее дать.
– Работа мне не помешала бы, – ответил Макуэртер.
– Работа важная. Работа, которая может быть поручена лишь человеку, обладающему хорошими деловыми качествами, – тут у вас все в порядке, я проверил, – и человеку, достойному доверия, абсолютного доверия.
Лорд Корнелли остановился. Макуэртер не проронил ни слова.
– Итак, молодой человек, могу я вам доверять абсолютно?
Макуэртер сухо произнес:
– Если я вам скажу, что да, конечно, можете, вы ведь все равно не узнаете этого наверняка.
Лорд Корнелли рассмеялся.
– Вы подходите. Вы – как раз тот человек, который мне нужен. Вы что-нибудь знаете о Южной Америке?
Он начал излагать детали. Полчаса спустя Макуэртер стоял на мостовой – человек, который получил интересную и в высшей степени хорошо оплачиваемую работу, работу, открывавшую дорогу в будущее.
Судьба, так долго хмурившаяся, решила наконец улыбнуться. Но Ангус Макуэртер не испытывал к ней ничего похожего на восторженную благодарность и не был склонен улыбаться в ответ. Правда, беседа с весельчаком-лордом разбудила в нем чувство юмора, уснувшее уже давно и, как ему казалось, навсегда. С угрюмой усмешкой он вспоминал теперь, как веселился лорд Корнелли, копируя возмущенного Герберта Клея; но в том, что именно диатрибы его бывшего хозяина способствовали его новому выдвижению, Ангусу виделась не ирония судьбы, а проявление высшей справедливости.
Он полагал, что ему повезло. Хотя разве в сущности ему не все равно? Несмотря ни на что, он останется верен вновь избранному пути: жить без иллюзий и треволнений, ибо любая радость только усиливает горечь разочарования. Отныне его призвание – жить методично, день за днем. Семь месяцев назад он пытался совершить самоубийство; случайность, чистая случайность спасла ему жизнь, но он не испытывал за это особой благодарности к ней. Он, правда, уже не испытывал и желания покончить с собой. Эта пора его жизни миновала безвозвратно. Он признавал, что нельзя вот так хладнокровно взять и убить себя. Должен быть хоть какой-то повод, переполняющий чашу терпения взрыв отчаяния, горя, безнадежности или страсти. Невозможно совершить самоубийство просто потому, что жизнь представляется вам бесконечной чередой скучных событий.
Вообще он был доволен, что новая работа даст ему возможность покинуть Англию. Он должен отправиться в Южную Америку в конце сентября. Следующие несколько недель будут заняты приобретением и подготовкой оборудования и ознакомлением с довольно сложными сторонами его нового бизнеса. Но перед самым отъездом у него будет неделя отдыха. Интересно, думал он, чем я займу эту неделю? Останусь в Лондоне? Уеду?
Неожиданная мысль робко шевельнулась у него в голове. Солткрик?
– Я чертовски настроен побывать там, – сказал себе Макуэртер.
Это будет, думал он, развлечение, пусть и мрачноватое.
Август, 19.
– Хлоп! только и успел сказать мой отпуск, – с отвращением произнес суперинтендент Баттл.
Миссис Баттл тоже была разочарована, но долгие годы, прожитые с мужем-полицейским, приучили ее философски смотреть на подобные огорчения.
– Ну что ж, – вздохнула она, – ничего не поделаешь! И я надеюсь все-таки, что дело по крайней мере интересное.
– Да нет, как раз ничего примечательного, – ответил суперинтендент. – В министерстве иностранных дел теперь все всполошились, как канарейки, – эти высокие худые ребята носятся повсюду как угорелые и везде, где ни появятся, прикладывают скоро и без особого труда;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29