Что мы имеем? Рыжие волосы на обшлаге, волосы блондинки – на воротнике. Мистер Невил Стрэндж и впрямь Синяя Борода, рукой обнимает одну жену, а голова другой покоится на его плече.
– Кровь с рукава отправлена на анализ, сэр. Они нам позвонят, как только будет готов результат.
– А что слуги?
– Я выполнил ваши указания, сэр. Никто из них не собирался покидать дом, похоже, все ладили со старой леди. Она была строга, но ее любили. Впрочем, слугами распоряжается мисс Олдин. Они ее уважают.
– Я сразу понял, что это хваткая женщина, – заметил Баттл. – Если убила она, то нам будет это не просто доказать.
Джоунз изумленно уставился на него.
– Но отпечатки пальцев на клюшке, сэр…
– Знаю, знаю, – проворчал Баттл. – Они безусловно принадлежат мистеру Стрэнджу. Почему-то бытует мнение – кстати, ошибочное, – что у спортсменов нет мозгов. Но я не могу поверить, что Невил Стрэндж – законченный тупица. Что вы узнали о лекарстве, которое принимала горничная?
– Оно всегда находится на полке в ванной комнате для слуг на третьем этаже. Баррет обычно заваривала его в полдень и оставляла там до вечера, чтобы принять на ночь. Таким образом, доступ к настойке был абсолютно у всех. Точнее, у всех обитателей дома.
Лич убежденно произнес:
– Убил кто-то из своих, как пить дать!
– Я тоже так думаю. Хотя трудно точно очертить круг подозреваемых. Любой, у кого был ключ, мог открыть парадную дверь и войти. Вчера вечером ключ был у Невила Стрэнджа. Но ведь нетрудно изготовить дубликат, а опытный преступник мог открыть замок и отмычкой. Хотя вряд ли посторонний мог знать о звонке и о том, что Баррет принимает на ночь настойку из александрийского листа. Чтобы это знать, нужно жить в доме. Пойдем, Джимми, сынок! Поднимемся в ванную и все там хорошенько осмотрим.
Они отправились наверх. По пути заглянули в кладовку. Там было полно старой поломанной мебели и прочего ненужного хлама.
– Я не разбирал эти завалы, сэр, – сказал Джоунз. – Не знал…
– Что искать? Правильно. Пустая трата времени. Судя по пыли на полу, сюда никто не заходил по крайней мере месяцев шесть.
Комнаты слуг находились на этом же этаже. Здесь же были расположены две незанятые спальни с ванной. Баттл обошел все комнаты и бегло их осмотрел. От его внимательного взгляда не укрылось, что Алиса (пучеглазая горничная) спит с закрытым окном, что у тощей горничной Эммы очень много родственников, чьи фотографии в изобилии стояли на комоде, а у Хэрстла один или два еще вполне приличных, хотя и треснувших, прибора из немецкого фарфора. Комната кухарки была строго прибрана, а у судомойки царил хаос. Баттл прошел в ванную комнату, которая располагалась рядом с лестницей. Уильямс показал на длинную полку, висевшую над раковиной. Пакетик с александрийским листом был с одной стороны распечатан.
– Есть отпечатки на стакане или пакете?
– Только самой горничной. Я снял ее отпечатки в ее комнате.
– А ему и не нужно было брать в руки стакан, – заметил Лич. – Только подсыпать в него снотворное.
Лич спустился вниз по лестнице вслед за Баттлом. Посередине верхнего лестничного пролета странным образом расположилось окно. В углу стоял шест с крюком.
– Этим шестом опускают раму подъемного окна, – пояснил Лич. – Здесь есть специальный винт, на случай взлома. Раму можно только опустить, да и потом она слишком узкая, чтобы сюда мог кто-то пролезть.
– Да я не об этом, – задумчиво произнес Баттл, На втором этаже они зашли в первую по коридору спальню, которая принадлежала Одри Стрэндж. Комната была опрятна и чиста. На туалетном столике лежали гребни из слоновой кости. Одежда убрана. Баттл заглянул в шкаф. Два скромных костюма. Пара вечерних и несколько летних платьев. Платья были дешевые, а те, что сшиты на заказ, – дорогие и изящные, но уже не новые. Баттл кивнул. Минуту-другую он постоял у стола, вертя в руках подставку для ручек, сдвинутую влево от пресс-папье.
Уильямс доложил:
– Ничего интересного ни на промокашке, ни в корзине для мусора.
– Вы правы, – согласился Баттл, – здесь закончим. Они прошли дальше.
В спальне Томаса Ройда было не прибрано, кругом в беспорядке валялась одежда. На столе – трубки и пепел. Кучка пепла была и возле кровати, на которой лежал раскрытый томик Киплинга «Ким».
– Привык, что за ним убирают туземцы, – проворчал Баттл. – Любит читать классиков. Консервативный тип.
Комната Мэри Олдин была небольшой, но уютной. Баттл окинул взглядом полки: тут были книги о путешествиях, лежали старомодные серебряные гребни. Обои и мебель здесь были более современные, чем в других комнатах.
– Эта не так старомодна, – сказал Баттл. – И фотографий нет. Она не живет прошлым.
Далее шли три или четыре пустых комнаты и две ванных. В них убирались и держали наготове для возможных гостей.
Следующими по коридору были две большие комнаты, принадлежавшие леди Трессилиан. За ними, если спуститься на три ступеньки вниз, – две комнаты с ванной, которые занимала чета Стрэнджей.
Баттл не стал тратить время на осмотр комнаты Невила. Он взглянул через открытое окно вниз на отвесные скалы, о которые бились волны Окно выходило на запад, в сторону Лысой Головы. Там, где утес выступал над морем, вода ревела и пенилась.
– Солнце бывает только после полудня, – пробормотал Баттл. – А утром здесь довольно мрачно. При низком приливе даже водорослями пахнет. И этот утес в форме черепа такой угрюмый. Не удивительно, что он притягивает самоубийц.
Через дверь, которая утром была заперта, он прошел в соседнюю комнату. Здесь все было в совершеннейшем беспорядке. Везде разбросана одежда: тончайшее нижнее белье, чулки, вывернутые наизнанку снятые в спешке джемперы, на спинке стула висело модное летнее платье. Баттл заглянул в шкаф: множество мехов, вечерних нарядов, шорт, костюмов для игры в гольф, домашней одежды.
Закрыв дверки, Баттл почти с благоговением заметил:
– Дорогие удовольствия. Мужу она обходится в копеечку.
– Может быть, поэтому… – нерешительно предположил Лич, но не договорил.
– Ему нужны были эти сто или пятьдесят тысяч фунтов? – докончил за него Баттл. – Может быть. Посмотрим, что он сам нам скажет.
Они спустились в библиотеку. Уильямса отправили сказать слугам, что они могут приступить к своим обязанностям. Членам семьи было разрешено пройти в свои комнаты. Им сообщили также, что инспектор Лич хотел бы побеседовать с каждым в отдельности, начав с мистера Невила Стрэнджа.
Когда Уильямс вышел, Баттл и Лич уселись за массивным викторианским столом. В углу комнаты расположился молодой полицейский, держа наготове бумагу и карандаш.
– Начинай, Джим, – сказал Баттл. – И постарайся произвести впечатление.
Лич кивнул, а Баттл по привычке потер подбородок и нахмурился.
– Хотел бы я знать, чего это у меня из головы не выходит Эркюль Пуаро.
– Это вы о том старичке бельгийце? Забавный малый…
– Скажешь тоже, забавный, – возразил Баттл. – Да он так же опасен, как черная мамба или самка леопарда; он только прикидывается простачком. Жаль, что его здесь нет. Он бы нам очень пригодился.
– Чем?
– Знанием психологии, – сказал Баттл. – Настоящей психологии, а не той чепухи, которую выдают за нее люди, ничего в этом не смыслящие. – Он с горечью вспомнил мисс Эмфри и свою дочь Сильвию. – Да… настоящее знание психологии – это когда можешь объяснить, почему колеса крутятся. Один из приемов Пуаро – заставить убийцу говорить. Он считает, что рано или поздно любой человек обязательно скажет правду, ведь в конечном счете это проще, чем лгать. А заговорив, непременно допустит неточность – вроде бы малозначащую, но здесь-то и попадается!
– Так вы хотите сделать так, чтобы Стрэндж выдал себя?
Баттл рассеянно кивнул, а затем озадаченно добавил:
– Что меня действительно волнует, так это почему я вдруг вспомнил об Эркюле Пуаро. Я вспомнил о нем наверху… Что же я там такого видел, что мне напомнило об этом коротышке?
Разговор прервало появление Невила Стрэнджа. Он выглядел бледным и обеспокоенным, но нервничал значительно меньше, чем утром за завтраком. Баттл испытующе взглянул на него. Маловероятно, чтобы человек, зная (а он должен знать, если хоть немного соображает), что оставил отпечатки на орудии преступления и что эти отпечатки сняты полицией, не проявлял никакого беспокойства и не пытался бы отрицать свою вину.
Поведение Невила Стрэнджа выглядело вполне естественным. Он казался взволнованным, расстроенным и самую малость, как того требовали обстоятельства, нервничал.
Джим Лич заговорил с приятным акцентом уроженца западной части страны:
– Мы хотели бы, чтобы вы ответили на ряд вопросов, касающихся ваших передвижений вчера вечером и некоторых других фактов. Должен поставить вас в известность, что вы не обязаны отвечать и можете потребовать присутствия адвоката.
Он откинулся на стуле, ожидая реакции на свои слова. Лицо Невила выразило полное недоумение «Либо он совершенно не понимает, к чему мы клоним, либо он чертовски хороший актер», – про себя подумал Лич. Вслух же сказал, так и не дождавшись ответа:
– Ну так как, мистер Стрэндж?
– Пожалуйста, задавайте ваши вопросы, – ответил Невил.
– Вы, конечно, понимаете, что все, что вы скажете, будет записано и может быть использовано в суде в качестве доказательства, – вежливо предупредил его Баттл.
Лицо Невила исказила вспышка гнева.
– Вы мне угрожаете? – с вызовом спросил он.
– Нет, нет, мистер Стрэндж. Только предупреждаю.
Невил пожал плечами.
– Вероятно, это входит в ваши обязанности.
– Так вы готовы дать показания?
– Да, если вы это так называете.
– Тогда расскажите нам подробно, что вы делали вчера вечером? Скажем, начиная с обеда…
– Пожалуйста. После обеда мы прошли в гостиную. Там пили кофе и слушали радио: новости и что-то еще. Потом я решил отправиться в отель Истерхед Бэй и найти своего знакомого, который там остановился.
– Как зовут вашего знакомого?
– Латимер. Эдвард Латимер.
– Он – ваш близкий друг?
– Нет, так – приятель. Мы часто виделись с тех пор, как он приехал сюда. Он заходил на ленч или пообедать. Иногда мы ходили в отель.
Баттл спросил:
– Пожалуй, поздновато уже было идти в Истерхед Бэй?
– О, там веселое местечко. Работает днем и ночью.
– Но здесь, в доме, довольно рано ложатся, не так ли?
– Обычно да. Но у меня был ключ от входной двери. Никому не пришлось ждать моего возвращения.
– Ваша жена не выражала желания пойти с вами?
Слегка изменившимся голосом, более сдержанно Невил ответил:
– Нет, у нее болела голова. Она уже легла.
– Продолжайте, пожалуйста, мистер Стрэндж.
– Я как раз поднимался наверх, чтобы переодеться…
Лич перебил:
– Извините, мистер Стрэндж. Во что переодеться? Вы собирались надеть вечерний костюм или, наоборот, снять его?
– Ни то ни другое. Уж если вы хотите знать все до мелочей, извольте: на мне был синий костюм – мой лучший костюм, а так как моросил дождь, – я собирался переправиться на пароме и пройтись по той стороне пешком, это где-то около полумили, – то я надел свой старый костюм – серый в полоску.
– Мы должны знать все подробности, – извиняющимся тоном сказал Лич. – Продолжайте, пожалуйста.
– Так, значит, я поднимался наверх, когда появилась Баррет и сказала, что леди Трессилиан хочет меня видеть. Я пошел к ней, и мы немного поговорили.
– Вы были последним, кто видел ее в живых, мистер Стрэндж? – спокойно осведомился Баттл.
Невил вспыхнул.
– Да… думаю, что я. Она была в полном порядке.
– Долго вы у нее пробыли?
– Минут двадцать-тридцать. Затем зашел в свою комнату, переоделся и отправился в отель. Взял с собой ключ от парадного.
– Который был час?
– Около половины одиннадцатого. Я быстро спустился под гору и едва успел на отходящий паром. В Истерхеде я разыскал Латимера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Кровь с рукава отправлена на анализ, сэр. Они нам позвонят, как только будет готов результат.
– А что слуги?
– Я выполнил ваши указания, сэр. Никто из них не собирался покидать дом, похоже, все ладили со старой леди. Она была строга, но ее любили. Впрочем, слугами распоряжается мисс Олдин. Они ее уважают.
– Я сразу понял, что это хваткая женщина, – заметил Баттл. – Если убила она, то нам будет это не просто доказать.
Джоунз изумленно уставился на него.
– Но отпечатки пальцев на клюшке, сэр…
– Знаю, знаю, – проворчал Баттл. – Они безусловно принадлежат мистеру Стрэнджу. Почему-то бытует мнение – кстати, ошибочное, – что у спортсменов нет мозгов. Но я не могу поверить, что Невил Стрэндж – законченный тупица. Что вы узнали о лекарстве, которое принимала горничная?
– Оно всегда находится на полке в ванной комнате для слуг на третьем этаже. Баррет обычно заваривала его в полдень и оставляла там до вечера, чтобы принять на ночь. Таким образом, доступ к настойке был абсолютно у всех. Точнее, у всех обитателей дома.
Лич убежденно произнес:
– Убил кто-то из своих, как пить дать!
– Я тоже так думаю. Хотя трудно точно очертить круг подозреваемых. Любой, у кого был ключ, мог открыть парадную дверь и войти. Вчера вечером ключ был у Невила Стрэнджа. Но ведь нетрудно изготовить дубликат, а опытный преступник мог открыть замок и отмычкой. Хотя вряд ли посторонний мог знать о звонке и о том, что Баррет принимает на ночь настойку из александрийского листа. Чтобы это знать, нужно жить в доме. Пойдем, Джимми, сынок! Поднимемся в ванную и все там хорошенько осмотрим.
Они отправились наверх. По пути заглянули в кладовку. Там было полно старой поломанной мебели и прочего ненужного хлама.
– Я не разбирал эти завалы, сэр, – сказал Джоунз. – Не знал…
– Что искать? Правильно. Пустая трата времени. Судя по пыли на полу, сюда никто не заходил по крайней мере месяцев шесть.
Комнаты слуг находились на этом же этаже. Здесь же были расположены две незанятые спальни с ванной. Баттл обошел все комнаты и бегло их осмотрел. От его внимательного взгляда не укрылось, что Алиса (пучеглазая горничная) спит с закрытым окном, что у тощей горничной Эммы очень много родственников, чьи фотографии в изобилии стояли на комоде, а у Хэрстла один или два еще вполне приличных, хотя и треснувших, прибора из немецкого фарфора. Комната кухарки была строго прибрана, а у судомойки царил хаос. Баттл прошел в ванную комнату, которая располагалась рядом с лестницей. Уильямс показал на длинную полку, висевшую над раковиной. Пакетик с александрийским листом был с одной стороны распечатан.
– Есть отпечатки на стакане или пакете?
– Только самой горничной. Я снял ее отпечатки в ее комнате.
– А ему и не нужно было брать в руки стакан, – заметил Лич. – Только подсыпать в него снотворное.
Лич спустился вниз по лестнице вслед за Баттлом. Посередине верхнего лестничного пролета странным образом расположилось окно. В углу стоял шест с крюком.
– Этим шестом опускают раму подъемного окна, – пояснил Лич. – Здесь есть специальный винт, на случай взлома. Раму можно только опустить, да и потом она слишком узкая, чтобы сюда мог кто-то пролезть.
– Да я не об этом, – задумчиво произнес Баттл, На втором этаже они зашли в первую по коридору спальню, которая принадлежала Одри Стрэндж. Комната была опрятна и чиста. На туалетном столике лежали гребни из слоновой кости. Одежда убрана. Баттл заглянул в шкаф. Два скромных костюма. Пара вечерних и несколько летних платьев. Платья были дешевые, а те, что сшиты на заказ, – дорогие и изящные, но уже не новые. Баттл кивнул. Минуту-другую он постоял у стола, вертя в руках подставку для ручек, сдвинутую влево от пресс-папье.
Уильямс доложил:
– Ничего интересного ни на промокашке, ни в корзине для мусора.
– Вы правы, – согласился Баттл, – здесь закончим. Они прошли дальше.
В спальне Томаса Ройда было не прибрано, кругом в беспорядке валялась одежда. На столе – трубки и пепел. Кучка пепла была и возле кровати, на которой лежал раскрытый томик Киплинга «Ким».
– Привык, что за ним убирают туземцы, – проворчал Баттл. – Любит читать классиков. Консервативный тип.
Комната Мэри Олдин была небольшой, но уютной. Баттл окинул взглядом полки: тут были книги о путешествиях, лежали старомодные серебряные гребни. Обои и мебель здесь были более современные, чем в других комнатах.
– Эта не так старомодна, – сказал Баттл. – И фотографий нет. Она не живет прошлым.
Далее шли три или четыре пустых комнаты и две ванных. В них убирались и держали наготове для возможных гостей.
Следующими по коридору были две большие комнаты, принадлежавшие леди Трессилиан. За ними, если спуститься на три ступеньки вниз, – две комнаты с ванной, которые занимала чета Стрэнджей.
Баттл не стал тратить время на осмотр комнаты Невила. Он взглянул через открытое окно вниз на отвесные скалы, о которые бились волны Окно выходило на запад, в сторону Лысой Головы. Там, где утес выступал над морем, вода ревела и пенилась.
– Солнце бывает только после полудня, – пробормотал Баттл. – А утром здесь довольно мрачно. При низком приливе даже водорослями пахнет. И этот утес в форме черепа такой угрюмый. Не удивительно, что он притягивает самоубийц.
Через дверь, которая утром была заперта, он прошел в соседнюю комнату. Здесь все было в совершеннейшем беспорядке. Везде разбросана одежда: тончайшее нижнее белье, чулки, вывернутые наизнанку снятые в спешке джемперы, на спинке стула висело модное летнее платье. Баттл заглянул в шкаф: множество мехов, вечерних нарядов, шорт, костюмов для игры в гольф, домашней одежды.
Закрыв дверки, Баттл почти с благоговением заметил:
– Дорогие удовольствия. Мужу она обходится в копеечку.
– Может быть, поэтому… – нерешительно предположил Лич, но не договорил.
– Ему нужны были эти сто или пятьдесят тысяч фунтов? – докончил за него Баттл. – Может быть. Посмотрим, что он сам нам скажет.
Они спустились в библиотеку. Уильямса отправили сказать слугам, что они могут приступить к своим обязанностям. Членам семьи было разрешено пройти в свои комнаты. Им сообщили также, что инспектор Лич хотел бы побеседовать с каждым в отдельности, начав с мистера Невила Стрэнджа.
Когда Уильямс вышел, Баттл и Лич уселись за массивным викторианским столом. В углу комнаты расположился молодой полицейский, держа наготове бумагу и карандаш.
– Начинай, Джим, – сказал Баттл. – И постарайся произвести впечатление.
Лич кивнул, а Баттл по привычке потер подбородок и нахмурился.
– Хотел бы я знать, чего это у меня из головы не выходит Эркюль Пуаро.
– Это вы о том старичке бельгийце? Забавный малый…
– Скажешь тоже, забавный, – возразил Баттл. – Да он так же опасен, как черная мамба или самка леопарда; он только прикидывается простачком. Жаль, что его здесь нет. Он бы нам очень пригодился.
– Чем?
– Знанием психологии, – сказал Баттл. – Настоящей психологии, а не той чепухи, которую выдают за нее люди, ничего в этом не смыслящие. – Он с горечью вспомнил мисс Эмфри и свою дочь Сильвию. – Да… настоящее знание психологии – это когда можешь объяснить, почему колеса крутятся. Один из приемов Пуаро – заставить убийцу говорить. Он считает, что рано или поздно любой человек обязательно скажет правду, ведь в конечном счете это проще, чем лгать. А заговорив, непременно допустит неточность – вроде бы малозначащую, но здесь-то и попадается!
– Так вы хотите сделать так, чтобы Стрэндж выдал себя?
Баттл рассеянно кивнул, а затем озадаченно добавил:
– Что меня действительно волнует, так это почему я вдруг вспомнил об Эркюле Пуаро. Я вспомнил о нем наверху… Что же я там такого видел, что мне напомнило об этом коротышке?
Разговор прервало появление Невила Стрэнджа. Он выглядел бледным и обеспокоенным, но нервничал значительно меньше, чем утром за завтраком. Баттл испытующе взглянул на него. Маловероятно, чтобы человек, зная (а он должен знать, если хоть немного соображает), что оставил отпечатки на орудии преступления и что эти отпечатки сняты полицией, не проявлял никакого беспокойства и не пытался бы отрицать свою вину.
Поведение Невила Стрэнджа выглядело вполне естественным. Он казался взволнованным, расстроенным и самую малость, как того требовали обстоятельства, нервничал.
Джим Лич заговорил с приятным акцентом уроженца западной части страны:
– Мы хотели бы, чтобы вы ответили на ряд вопросов, касающихся ваших передвижений вчера вечером и некоторых других фактов. Должен поставить вас в известность, что вы не обязаны отвечать и можете потребовать присутствия адвоката.
Он откинулся на стуле, ожидая реакции на свои слова. Лицо Невила выразило полное недоумение «Либо он совершенно не понимает, к чему мы клоним, либо он чертовски хороший актер», – про себя подумал Лич. Вслух же сказал, так и не дождавшись ответа:
– Ну так как, мистер Стрэндж?
– Пожалуйста, задавайте ваши вопросы, – ответил Невил.
– Вы, конечно, понимаете, что все, что вы скажете, будет записано и может быть использовано в суде в качестве доказательства, – вежливо предупредил его Баттл.
Лицо Невила исказила вспышка гнева.
– Вы мне угрожаете? – с вызовом спросил он.
– Нет, нет, мистер Стрэндж. Только предупреждаю.
Невил пожал плечами.
– Вероятно, это входит в ваши обязанности.
– Так вы готовы дать показания?
– Да, если вы это так называете.
– Тогда расскажите нам подробно, что вы делали вчера вечером? Скажем, начиная с обеда…
– Пожалуйста. После обеда мы прошли в гостиную. Там пили кофе и слушали радио: новости и что-то еще. Потом я решил отправиться в отель Истерхед Бэй и найти своего знакомого, который там остановился.
– Как зовут вашего знакомого?
– Латимер. Эдвард Латимер.
– Он – ваш близкий друг?
– Нет, так – приятель. Мы часто виделись с тех пор, как он приехал сюда. Он заходил на ленч или пообедать. Иногда мы ходили в отель.
Баттл спросил:
– Пожалуй, поздновато уже было идти в Истерхед Бэй?
– О, там веселое местечко. Работает днем и ночью.
– Но здесь, в доме, довольно рано ложатся, не так ли?
– Обычно да. Но у меня был ключ от входной двери. Никому не пришлось ждать моего возвращения.
– Ваша жена не выражала желания пойти с вами?
Слегка изменившимся голосом, более сдержанно Невил ответил:
– Нет, у нее болела голова. Она уже легла.
– Продолжайте, пожалуйста, мистер Стрэндж.
– Я как раз поднимался наверх, чтобы переодеться…
Лич перебил:
– Извините, мистер Стрэндж. Во что переодеться? Вы собирались надеть вечерний костюм или, наоборот, снять его?
– Ни то ни другое. Уж если вы хотите знать все до мелочей, извольте: на мне был синий костюм – мой лучший костюм, а так как моросил дождь, – я собирался переправиться на пароме и пройтись по той стороне пешком, это где-то около полумили, – то я надел свой старый костюм – серый в полоску.
– Мы должны знать все подробности, – извиняющимся тоном сказал Лич. – Продолжайте, пожалуйста.
– Так, значит, я поднимался наверх, когда появилась Баррет и сказала, что леди Трессилиан хочет меня видеть. Я пошел к ней, и мы немного поговорили.
– Вы были последним, кто видел ее в живых, мистер Стрэндж? – спокойно осведомился Баттл.
Невил вспыхнул.
– Да… думаю, что я. Она была в полном порядке.
– Долго вы у нее пробыли?
– Минут двадцать-тридцать. Затем зашел в свою комнату, переоделся и отправился в отель. Взял с собой ключ от парадного.
– Который был час?
– Около половины одиннадцатого. Я быстро спустился под гору и едва успел на отходящий паром. В Истерхеде я разыскал Латимера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29