Удивляюсь, как это он не оставил свою визитную карточку!
– Может, он просто потерял голову, – предположил суперинтендент Баттл. – С некоторыми это случается.
Доктор согласно кивнул:
– Очень может быть. Однако мне пора к другому пациенту.
– К какому пациенту? – неожиданно заинтересовался Баттл.
– Дворецкий вызвал меня еще до того, как узнали об убийстве. Утром горничная леди Трессилиан была в очень тяжелом состоянии.
– Что с ней случилось?
– Приняла слишком большую дозу успокоительного. Она и сейчас еще плоха, но, думаю, выкарабкается.
– Горничная? – переспросил Баттл и медленно перевел взгляд своих бычьих глаз на шнурок звонка, конец которого касался подушки возле руки мертвой леди.
Лазенби проследил его взгляд.
– Совершенно верно. Это первое, что сделала бы леди Трессилиан, если бы почувствовала неладное. Позвонила бы и вызвала горничную. Но она могла сколько угодно дергать за шнурок, горничная все равно бы не услышала.
– Это было подстроено? Вы уверены? У нее не было привычки принимать снотворное?
– Уверен, что нет. В ее комнате такого лекарства не обнаружено. Но я выяснил, как оно к ней попало. На ночь она пила настойку александрийского листа. Снотворное добавили туда.
Баттл потер подбородок.
– Хм… этот человек знаком с привычками обитателей дома. Знаете, доктор, это очень странное убийство.
– Ну это уж ваше дело, – сказал Лазенби. Славный малый, наш доктор, – заметил Лич, когда Лазенби вышел из комнаты.
Они остались вдвоем. Все уже было сфотографировано, замеры произведены и записаны. Полицейские знали все, что нужно, о месте, где было совершено убийство.
Соглашаясь с племянником, Баттл кивнул. Казалось, что какая-то мысль не дает ему покоя.
– Как ты считаешь, мог кто-нибудь взять эту клюшку в перчатках уже после того, как появились эти отпечатки?
Лич отрицательно мотнул головой.
– Не думаю. Да вы и сами знаете: нельзя взять клюшку, чтобы нанести удар, и не смазать отпечатков. А они не смазаны. Отпечатки очень четкие, вы видели.
Баттл согласился.
– Что ж, теперь вежливо попросим всех позволить снять у них отпечатки пальцев. Безо всякого принуждения, конечно. Они, разумеется, согласятся, и тогда одно из двух: либо эти отпечатки никому из обитателей дома не принадлежат, либо…
– Либо мы узнаем, кто убил?
– Или убила. Может быть, это была женщина.
Лич сделал отрицательный жест.
– Нет, только не женщина. Отпечатки на клюшке принадлежат мужчине. Для женщины они слишком велики. Да и не женское это убийство.
– Пожалуй, – согласился Баттл. – Типично мужское убийство. Жестокое, бесхитростное, требующее грубой физической силы. Ты знаешь кого-нибудь в доме, кто мог бы это сделать?
– Я еще никого из жильцов не видел. Они все собрались в столовой.
Баттл направился к двери.
– Пойдем, посмотрим на них. – Он бросил взгляд через плечо на кровать и, покачав головой, заметил:
– Не нравится мне этот шнурок от звонка.
– А что такое?
– Что-то здесь не так. – И добавил, открывая дверь. – Интересно, кому понадобилось ее убивать? Вокруг столько сварливых старух, которые заслуживают, чтобы их тюкнули по темечку. Она не из их числа. Ее вроде бы даже любили. – Он помолчал немного, затем спросил:
– Она была богата, да? Кто получит ее деньги?
Лич понял скрытый смысл его слов.
– Точно! Вот где ответ. Это надо выяснить в первую очередь.
Когда они спускались по лестнице, Баттл просматривал список, который держал в руке.
– Мисс Олдин, мистер Ройд, мистер Стрэндж, миссис Стрэндж, миссис Одри Стрэндж… Хм, не многовато ли Стрэнджей…?
– Эти две, как я понял, его жены.
– Неужто Синяя Борода? – пробормотал Баттл, удивленно подняв брови.
Члены семьи собрались за обеденным столом. Обед был подан, но всем было не до еды. Суперинтендент Баттл обвел внимательным взглядом обращенные к нему лица. Он пытался понять, кто есть кто, применяя свой старый испытанный метод. Они бы очень удивились, если бы узнали ход его мыслей. У Баттла был свой, не поддающийся постороннему влиянию способ оценивать людей. Для него не имело значения, что закон предписывает подходить к людям с позиции презумпции невиновности до тех пор, пока не доказана их вина. Суперинтендент Баттл видел в каждом человеке, связанном с убийством, потенциального убийцу.
Он скользнул взглядом с бледной Мэри Олдин, которая сидела выпрямившись во главе стола, на Томаса Ройда, набивавшего трубку, затем перевел его на Одри. Ее стул был отодвинут от стола, в правой руке она держала блюдечко с чашкой кофе, в левой – сигарету. Потом он посмотрел на Невила, потрясенного и сбитого с толку, трясущейся рукой пытавшегося закурить сигарету, и наконец на Кэй, которая сидела, опершись руками о стол. Ее бледность не могла скрыть даже косметика.
Суперинтендент Баттл размышлял.
«Предположим, это – мисс Олдин. Хладнокровная женщина и, должен заметить, умна. Такую не застанешь врасплох. Мужчина рядом с ней – темная лошадка, у него плохо двигается рука, лицо непроницаемое; наверняка страдает от чувства собственной неполноценности.
А это, вероятно, одна из двух жен, до смерти напугана – да, очень напугана. Как странно она держит чашку. Это Стрэндж, я где-то встречал его раньше. Явно волнуется, нервы взвинчены до предела. Эта рыжеволосая – прямо мегера, чертовски вспыльчива. Но не глупа».
Пока Баттл изучал собравшихся, инспектор Лич произнес небольшую официальную речь. Мэри Олдин представила присутствующих, закончив словами:
– Для нас это, конечно, тяжелый удар, но мы готовы сделать все, чтобы помочь следствию.
– Что ж, начнем, – сказал Лич. – Для начала не может ли кто-нибудь сказать, чья это клюшка?
– Какой ужас! – негромко вскрикнула Кэй. – Неужели этой…
Невил Стрэндж поднялся и вышел из-за стола. – Похоже, это одна из моих. Могу я взглянуть?
– Сейчас уже можно, – разрешил инспектор Лич. – Можете взять ее.
Это нарочитое «сейчас», казалось, не произвело никакого впечатления на присутствующих. Невил осмотрел клюшку.
– Эта клюшка из моей сумки. Через минуту-другую я смогу точно сказать. Пройдемте со мной.
Его проводили до шкафа, который находился под лестницей. Он отворил дверцу, и Баттл слегка опешил от неимоверного количества теннисных ракеток. Он сразу вспомнил, где видел Невила раньше.
– А я наблюдал вашу игру на Уимблдоне, сэр.
Полуобернувшись, Невил сказал:
– В самом деле? – Он переставил ракетки, освободив две спортивные сумки, которые были прислонены к рыболовным снастям. – Только моя жена и я играем в гольф, – пояснил он. – А это – мужская клюшка. Да, верно. Она – моя.
Он вытащил свою сумку, в которой лежало по крайней мере четырнадцать клюшек. «Серьезные ребята эти спортсмены, – подумал про себя инспектор Лич. – Не хотел бы я быть его кадди».
Невил продолжал:
– Это одна из клюшек Уолтера Хадсона из Сент Эстберса.
– Благодарим, мистер Стрэндж. Один вопрос прояснился.
– Меня поражает, что ничего не пропало, – сказал Невил. – И не похоже, что кто-то проникал в дом. – В его голосе звучали недоумение и страх.
Про себя Баттл отметил: «Они все сейчас думают об этом, все до одного».
– Слуги совершенно безобидны, – продолжал Невил.
– О слугах я поговорю с мисс Олдин, – спокойным голосом сказал Лич. – Не могли бы вы мне назвать адвокатов леди Трессилиан.
– Аскуит и Трелони, – быстро ответил Невил. – Из Сент Лу.
– Спасибо, мистер Стрэндж. Нам нужно будет узнать у них все о собственности леди Трессилиан.
– Вы имеете в виду, кто наследует ее деньги? – спросил Невил.
– Да, сэр. Ее завещание и прочее.
– Я не знаю, что у нее написано в завещании. Насколько мне известно, ее собственное состояние невелико. Я могу сообщить вам, что будет с большей частью наследства.
– Слушаю, мистер Стрэндж.
– По завещанию покойного сэра Мэтью Трессилиана оно перейдет ко мне и моей жене. Леди Трессилиан имела право только на пожизненное владение.
– Вот как? – инспектор Лич взглянул на Невила заинтересованно, как человек, увидевший возможность присоединить к своей коллекции ценный экземпляр. Под этим взглядом Невил поежился. Лич продолжил как ни в чем не бывало. – И какая же сумма, мистер Стрэндж?
– Затрудняюсь так сразу ответить. Полагаю, что где-то около ста тысяч фунтов.
– Да-а… Каждому из вас?
– Нет, на двоих.
– Понятно. Приличная сумма.
Невил улыбнулся и спокойно заметил:
– Знаете, моих собственных средств хватает, чтобы не занимать у покойников.
Лич всем своим видом продемонстрировал изумление, что ему приписывают такие мысли.
Они вернулись в столовую, и Лич перешел к следующему вопросу, который касался отпечатков пальцев. Обычное дело – идентифицировать отпечатки, оставленные в спальне убитой. Для этого нужно сравнить их с отпечатками живущих в доме.
Все с готовностью согласились и были приглашены в библиотеку, где их уже поджидал сержант Джоунз со своим микророллером.
Баттл и Лич начали допрос слуг.
От них удалось узнать немного. Хэрстл объяснил, как запирается дом, и заверил, что утром ничего необычного не обнаружил. Не было никаких следов того, что кто-то пытался проникнуть в дом. Парадная дверь была заперта на замок, хотя и не закрыта на задвижку. Ее можно было открыть снаружи ключом. Дверь так закрыли, потому что мистер Невил ушел в Истерхед и собирался вернуться поздно.
– Вы знаете, когда он пришел?
– Да, сэр. Думаю, было около половины третьего. Мне показалось, что он был не один. Я слышал голоса и звук отъезжающей машины. Потом я услышал, как закрыли дверь и мистер Невил поднялся наверх.
– В каком часу вчера вечером он отправился в Истерхед Бэй?
– Двадцать минут одиннадцатого. Я слышал, как захлопнулась за ним дверь.
Лич кивнул. Спрашивать Хэрстла пока было больше не о чем. Он опросил остальных. Все они нервничали и были напуганы, но не настолько, чтобы это могло показаться подозрительным в данных обстоятельствах.
Едва закрылась дверь за истеричной судомойкой, которая была последней, Лич вопросительно взглянул на дядю.
– Позови-ка назад горничную, – сказал Баттл. – Не пучеглазую, а ту длинную худую язву. Она что-то знает.
Эмма Уэйлз была явно встревожена. Ее испугало то, что на этот раз коренастый пожилой полицейский взялся сам расспрашивать ее.
– Я хотел бы дать вам совет, миссис Уэйлз, – доброжелательно произнес Баттл. – Вы ведь знаете, что нехорошо утаивать что-либо от полиции. Это ставит вас в невыгодное положение. Вы понимаете, надеюсь, что я имею в виду…
Эмма Уэйлз возмущенно, хотя и не вполне искренне, запротестовала:
– Да я никогда…
– Ну будет, будет, – Баттл поднял большую квадратную ладонь. – Вы что-то видели или слышали. Что именно?
– Я не то чтобы слышала… то есть я просто не могла не услышать – мистер Хэрстл, он тоже слышал. Я ни секунды не сомневаюсь, что к убийству это не имеет никакого отношения…
– Кто знает… Так что же вы слышали?
– Ну, я уже собиралась ложиться, а перед этим – было чуть больше десяти – я зашла к мисс Олдин положить ей горячую грелку в постель. И летом и зимой она всегда просит грелку, поэтому мне пришлось проходить мимо двери ее светлости.
– Продолжайте, – сказал Баттл.
– Я слышала, как она и мистер Невил ссорились. У них там поднялся такой тарарам. О, это был настоящий скандал!
– И вы помните, о чем они говорили?
– Ну вы же понимаете, я не прислушивалась…
– Конечно, нет. Но вы, должно быть, все же слышали какие-то слова…
– Ее светлость говорила, что она не потерпит чего-то происходящего в доме, на что мистер Невил сказал: «Я не позволю так о ней говорить». Он был вне себя…
Не меняя выражения лица, Баттл попытался выудить еще что-нибудь, но безуспешно. Наконец он отпустил ее. Как только горничная вышла, они с Джимом переглянулись.
– Наверное, Джоунз уже может сообщить нам что-нибудь об отпечатках, – сказал Лич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Может, он просто потерял голову, – предположил суперинтендент Баттл. – С некоторыми это случается.
Доктор согласно кивнул:
– Очень может быть. Однако мне пора к другому пациенту.
– К какому пациенту? – неожиданно заинтересовался Баттл.
– Дворецкий вызвал меня еще до того, как узнали об убийстве. Утром горничная леди Трессилиан была в очень тяжелом состоянии.
– Что с ней случилось?
– Приняла слишком большую дозу успокоительного. Она и сейчас еще плоха, но, думаю, выкарабкается.
– Горничная? – переспросил Баттл и медленно перевел взгляд своих бычьих глаз на шнурок звонка, конец которого касался подушки возле руки мертвой леди.
Лазенби проследил его взгляд.
– Совершенно верно. Это первое, что сделала бы леди Трессилиан, если бы почувствовала неладное. Позвонила бы и вызвала горничную. Но она могла сколько угодно дергать за шнурок, горничная все равно бы не услышала.
– Это было подстроено? Вы уверены? У нее не было привычки принимать снотворное?
– Уверен, что нет. В ее комнате такого лекарства не обнаружено. Но я выяснил, как оно к ней попало. На ночь она пила настойку александрийского листа. Снотворное добавили туда.
Баттл потер подбородок.
– Хм… этот человек знаком с привычками обитателей дома. Знаете, доктор, это очень странное убийство.
– Ну это уж ваше дело, – сказал Лазенби. Славный малый, наш доктор, – заметил Лич, когда Лазенби вышел из комнаты.
Они остались вдвоем. Все уже было сфотографировано, замеры произведены и записаны. Полицейские знали все, что нужно, о месте, где было совершено убийство.
Соглашаясь с племянником, Баттл кивнул. Казалось, что какая-то мысль не дает ему покоя.
– Как ты считаешь, мог кто-нибудь взять эту клюшку в перчатках уже после того, как появились эти отпечатки?
Лич отрицательно мотнул головой.
– Не думаю. Да вы и сами знаете: нельзя взять клюшку, чтобы нанести удар, и не смазать отпечатков. А они не смазаны. Отпечатки очень четкие, вы видели.
Баттл согласился.
– Что ж, теперь вежливо попросим всех позволить снять у них отпечатки пальцев. Безо всякого принуждения, конечно. Они, разумеется, согласятся, и тогда одно из двух: либо эти отпечатки никому из обитателей дома не принадлежат, либо…
– Либо мы узнаем, кто убил?
– Или убила. Может быть, это была женщина.
Лич сделал отрицательный жест.
– Нет, только не женщина. Отпечатки на клюшке принадлежат мужчине. Для женщины они слишком велики. Да и не женское это убийство.
– Пожалуй, – согласился Баттл. – Типично мужское убийство. Жестокое, бесхитростное, требующее грубой физической силы. Ты знаешь кого-нибудь в доме, кто мог бы это сделать?
– Я еще никого из жильцов не видел. Они все собрались в столовой.
Баттл направился к двери.
– Пойдем, посмотрим на них. – Он бросил взгляд через плечо на кровать и, покачав головой, заметил:
– Не нравится мне этот шнурок от звонка.
– А что такое?
– Что-то здесь не так. – И добавил, открывая дверь. – Интересно, кому понадобилось ее убивать? Вокруг столько сварливых старух, которые заслуживают, чтобы их тюкнули по темечку. Она не из их числа. Ее вроде бы даже любили. – Он помолчал немного, затем спросил:
– Она была богата, да? Кто получит ее деньги?
Лич понял скрытый смысл его слов.
– Точно! Вот где ответ. Это надо выяснить в первую очередь.
Когда они спускались по лестнице, Баттл просматривал список, который держал в руке.
– Мисс Олдин, мистер Ройд, мистер Стрэндж, миссис Стрэндж, миссис Одри Стрэндж… Хм, не многовато ли Стрэнджей…?
– Эти две, как я понял, его жены.
– Неужто Синяя Борода? – пробормотал Баттл, удивленно подняв брови.
Члены семьи собрались за обеденным столом. Обед был подан, но всем было не до еды. Суперинтендент Баттл обвел внимательным взглядом обращенные к нему лица. Он пытался понять, кто есть кто, применяя свой старый испытанный метод. Они бы очень удивились, если бы узнали ход его мыслей. У Баттла был свой, не поддающийся постороннему влиянию способ оценивать людей. Для него не имело значения, что закон предписывает подходить к людям с позиции презумпции невиновности до тех пор, пока не доказана их вина. Суперинтендент Баттл видел в каждом человеке, связанном с убийством, потенциального убийцу.
Он скользнул взглядом с бледной Мэри Олдин, которая сидела выпрямившись во главе стола, на Томаса Ройда, набивавшего трубку, затем перевел его на Одри. Ее стул был отодвинут от стола, в правой руке она держала блюдечко с чашкой кофе, в левой – сигарету. Потом он посмотрел на Невила, потрясенного и сбитого с толку, трясущейся рукой пытавшегося закурить сигарету, и наконец на Кэй, которая сидела, опершись руками о стол. Ее бледность не могла скрыть даже косметика.
Суперинтендент Баттл размышлял.
«Предположим, это – мисс Олдин. Хладнокровная женщина и, должен заметить, умна. Такую не застанешь врасплох. Мужчина рядом с ней – темная лошадка, у него плохо двигается рука, лицо непроницаемое; наверняка страдает от чувства собственной неполноценности.
А это, вероятно, одна из двух жен, до смерти напугана – да, очень напугана. Как странно она держит чашку. Это Стрэндж, я где-то встречал его раньше. Явно волнуется, нервы взвинчены до предела. Эта рыжеволосая – прямо мегера, чертовски вспыльчива. Но не глупа».
Пока Баттл изучал собравшихся, инспектор Лич произнес небольшую официальную речь. Мэри Олдин представила присутствующих, закончив словами:
– Для нас это, конечно, тяжелый удар, но мы готовы сделать все, чтобы помочь следствию.
– Что ж, начнем, – сказал Лич. – Для начала не может ли кто-нибудь сказать, чья это клюшка?
– Какой ужас! – негромко вскрикнула Кэй. – Неужели этой…
Невил Стрэндж поднялся и вышел из-за стола. – Похоже, это одна из моих. Могу я взглянуть?
– Сейчас уже можно, – разрешил инспектор Лич. – Можете взять ее.
Это нарочитое «сейчас», казалось, не произвело никакого впечатления на присутствующих. Невил осмотрел клюшку.
– Эта клюшка из моей сумки. Через минуту-другую я смогу точно сказать. Пройдемте со мной.
Его проводили до шкафа, который находился под лестницей. Он отворил дверцу, и Баттл слегка опешил от неимоверного количества теннисных ракеток. Он сразу вспомнил, где видел Невила раньше.
– А я наблюдал вашу игру на Уимблдоне, сэр.
Полуобернувшись, Невил сказал:
– В самом деле? – Он переставил ракетки, освободив две спортивные сумки, которые были прислонены к рыболовным снастям. – Только моя жена и я играем в гольф, – пояснил он. – А это – мужская клюшка. Да, верно. Она – моя.
Он вытащил свою сумку, в которой лежало по крайней мере четырнадцать клюшек. «Серьезные ребята эти спортсмены, – подумал про себя инспектор Лич. – Не хотел бы я быть его кадди».
Невил продолжал:
– Это одна из клюшек Уолтера Хадсона из Сент Эстберса.
– Благодарим, мистер Стрэндж. Один вопрос прояснился.
– Меня поражает, что ничего не пропало, – сказал Невил. – И не похоже, что кто-то проникал в дом. – В его голосе звучали недоумение и страх.
Про себя Баттл отметил: «Они все сейчас думают об этом, все до одного».
– Слуги совершенно безобидны, – продолжал Невил.
– О слугах я поговорю с мисс Олдин, – спокойным голосом сказал Лич. – Не могли бы вы мне назвать адвокатов леди Трессилиан.
– Аскуит и Трелони, – быстро ответил Невил. – Из Сент Лу.
– Спасибо, мистер Стрэндж. Нам нужно будет узнать у них все о собственности леди Трессилиан.
– Вы имеете в виду, кто наследует ее деньги? – спросил Невил.
– Да, сэр. Ее завещание и прочее.
– Я не знаю, что у нее написано в завещании. Насколько мне известно, ее собственное состояние невелико. Я могу сообщить вам, что будет с большей частью наследства.
– Слушаю, мистер Стрэндж.
– По завещанию покойного сэра Мэтью Трессилиана оно перейдет ко мне и моей жене. Леди Трессилиан имела право только на пожизненное владение.
– Вот как? – инспектор Лич взглянул на Невила заинтересованно, как человек, увидевший возможность присоединить к своей коллекции ценный экземпляр. Под этим взглядом Невил поежился. Лич продолжил как ни в чем не бывало. – И какая же сумма, мистер Стрэндж?
– Затрудняюсь так сразу ответить. Полагаю, что где-то около ста тысяч фунтов.
– Да-а… Каждому из вас?
– Нет, на двоих.
– Понятно. Приличная сумма.
Невил улыбнулся и спокойно заметил:
– Знаете, моих собственных средств хватает, чтобы не занимать у покойников.
Лич всем своим видом продемонстрировал изумление, что ему приписывают такие мысли.
Они вернулись в столовую, и Лич перешел к следующему вопросу, который касался отпечатков пальцев. Обычное дело – идентифицировать отпечатки, оставленные в спальне убитой. Для этого нужно сравнить их с отпечатками живущих в доме.
Все с готовностью согласились и были приглашены в библиотеку, где их уже поджидал сержант Джоунз со своим микророллером.
Баттл и Лич начали допрос слуг.
От них удалось узнать немного. Хэрстл объяснил, как запирается дом, и заверил, что утром ничего необычного не обнаружил. Не было никаких следов того, что кто-то пытался проникнуть в дом. Парадная дверь была заперта на замок, хотя и не закрыта на задвижку. Ее можно было открыть снаружи ключом. Дверь так закрыли, потому что мистер Невил ушел в Истерхед и собирался вернуться поздно.
– Вы знаете, когда он пришел?
– Да, сэр. Думаю, было около половины третьего. Мне показалось, что он был не один. Я слышал голоса и звук отъезжающей машины. Потом я услышал, как закрыли дверь и мистер Невил поднялся наверх.
– В каком часу вчера вечером он отправился в Истерхед Бэй?
– Двадцать минут одиннадцатого. Я слышал, как захлопнулась за ним дверь.
Лич кивнул. Спрашивать Хэрстла пока было больше не о чем. Он опросил остальных. Все они нервничали и были напуганы, но не настолько, чтобы это могло показаться подозрительным в данных обстоятельствах.
Едва закрылась дверь за истеричной судомойкой, которая была последней, Лич вопросительно взглянул на дядю.
– Позови-ка назад горничную, – сказал Баттл. – Не пучеглазую, а ту длинную худую язву. Она что-то знает.
Эмма Уэйлз была явно встревожена. Ее испугало то, что на этот раз коренастый пожилой полицейский взялся сам расспрашивать ее.
– Я хотел бы дать вам совет, миссис Уэйлз, – доброжелательно произнес Баттл. – Вы ведь знаете, что нехорошо утаивать что-либо от полиции. Это ставит вас в невыгодное положение. Вы понимаете, надеюсь, что я имею в виду…
Эмма Уэйлз возмущенно, хотя и не вполне искренне, запротестовала:
– Да я никогда…
– Ну будет, будет, – Баттл поднял большую квадратную ладонь. – Вы что-то видели или слышали. Что именно?
– Я не то чтобы слышала… то есть я просто не могла не услышать – мистер Хэрстл, он тоже слышал. Я ни секунды не сомневаюсь, что к убийству это не имеет никакого отношения…
– Кто знает… Так что же вы слышали?
– Ну, я уже собиралась ложиться, а перед этим – было чуть больше десяти – я зашла к мисс Олдин положить ей горячую грелку в постель. И летом и зимой она всегда просит грелку, поэтому мне пришлось проходить мимо двери ее светлости.
– Продолжайте, – сказал Баттл.
– Я слышала, как она и мистер Невил ссорились. У них там поднялся такой тарарам. О, это был настоящий скандал!
– И вы помните, о чем они говорили?
– Ну вы же понимаете, я не прислушивалась…
– Конечно, нет. Но вы, должно быть, все же слышали какие-то слова…
– Ее светлость говорила, что она не потерпит чего-то происходящего в доме, на что мистер Невил сказал: «Я не позволю так о ней говорить». Он был вне себя…
Не меняя выражения лица, Баттл попытался выудить еще что-нибудь, но безуспешно. Наконец он отпустил ее. Как только горничная вышла, они с Джимом переглянулись.
– Наверное, Джоунз уже может сообщить нам что-нибудь об отпечатках, – сказал Лич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29