Загадка, которую он им загадал вчера, была разгадана. Уолли должен сказать пилоту, что он – бизнесмен, у которого каждая минута расписана. Ему предстоит провести несколько деловых встреч в Реджо, а как только они закончатся, надо срочно вылетать в Трапани. Если в авиационном клубе кто-нибудь заинтересуется его персоной, то сразу же выяснит, что он остановился в самом дорогом номере самой дорогой гостиницы в городе, сорит деньгами направо и налево, заказывая самые изысканные блюда и вина в ресторане, арендует самую дорогую машину и подолгу говорит по телефону с заграницей. Короче говоря, такой клиент должен сразу же внушить доверие.
Кризи попросил Уолли объяснить пилоту, что он точно не знает, когда сможет вылететь, и предупредит его о времени полета не меньше чем за шесть часов. Может быть, придется лететь даже ночью, но полет обязательно состоится в ближайшие три дня.
– Почему ты не можешь заранее назначить время? – спросил Уолли.
– Это зависит от погоды.
– Тогда почему же ты так уверен, что полетишь в ближайшие три дня?
– Потому что как раз в это время будет новолуние – месяца либо вообще не будет, либо свет его будет очень слабым.
Хоть любопытство Уолли и не было удовлетворено до конца, он попридержал свои вопросы, пока Кризи говорил о том, что в авиационном клубе есть четыре небольшие самолета: две «чессны», «пайпер комманч» и «коммандер». Важно зафрахтовать «чессну». Если настойчивость Уолли в этом вопросе вызовет какие-то подозрения, пусть скажет, что уже летал на этом самолете и хорошо с ним знаком. Оплатить рейс ему надо полностью и наличными.
– А почему так важно, чтобы это была именно «чессна»? – спросил Уолли.
– Потому, что у нее высокое расположение крыльев на фюзеляже.
– Ну и что из этого?
– Из нее легче прыгать.
Теперь любопытство Уолли было полностью удовлетворено.
* * *
Гравелли и Дикандиа сами делали обходы. Они проверяли все посты самым тщательным образом.
После беседы с часовыми, охраняющими подходы к стене виллы со стороны главных ворот, они по саду возвращались обратно в дом.
– Еще одна такая неделя, и уже ничего нельзя будет поправить, – сказал Дикандиа.
– И теперь может быть слишком поздно, – ответил Гравелли. – В Турине уже идет война. В Риме три семьи стали сводить давние счеты. Даже в Калабрии неспокойно. Дону Моммо было обещано, что пока он будет сидеть в тюрьме, все будет тихо. Но пару дней назад на него было совершено покушение. Кантарелла уже вообще ничего не делает. Он с каждым днем все больше подрывает к себе уважение, сидя здесь, как мышь в норе. Абрата завтра приедет пошептаться с Кантареллой. Он в ужас придет, застав его в таком состоянии.
Дикандиа подумал, что Гравелли немного сгущает краски. Он работал на Кантареллу вот уже двадцать лет, и его преданность боссу стала притчей во языцех. Поколебать его уверенность в непогрешимости Кантареллы было не так-то просто.
Внезапно Гравелли схватил его за руку, и двое мужчин застыли на посыпанной гравием дорожке как вкопанные.
Из темноты беззвучно вынырнули две длинные черные тени. Собаки подошли к людям, обнюхали их и так же бесшумно исчезли.
– От этих проклятых псов у меня мороз по коже продирает, – злобно процедил Дикандиа сквозь зубы.
– Брось, – усмехнулся Гравелли. – Когда эти собаки чуют знакомый запах, они совершенно безопасны.
– Лучше бы память их не подвела, – ответил Дикандиа, и они пошли по дорожке дальше.
На виллу мужчины вошли через заднюю дверь. Попали они сразу в кухню – просторное помещение с большой плитой, которое временно было переоборудовано в столовую для недавно прибывшего пополнения телохранителей. Человек шесть, лениво развалившись на стульях, смотрели телевизор. На деревянном столе в беспорядке стояли тарелки с остатками трапезы. Автоматы и пара ружей все время были у них под рукой.
В центральную часть виллы из кухни вел коридор. В ближайшей к кухне комнате, мимо которой он проходил, на деревянных скамейках перед выходом на ночное дежурство спали или просто отдыхали остальные телохранители.
В конце коридора шла лестница на второй этаж, там находились кабинет и спальня Кантареллы. К ним примыкали комнаты Гравелли и Дикандиа.
Боссы обменялись парой слов с охранниками и поднялись к себе.
Перед дверью в кабинет сидел личный телохранитель Кантареллы. Когда советники приблизились, он встал, два раза стукнул в дверь и отворил ее. Они вошли, чтобы доложить, что все в порядке.
* * *
Через два дня промозглый северный ветер утих. На ближайшие сутки прогноз был удовлетворительным: над Северной Сицилией синоптики обещали облачность и слабый восточный ветер.
Кризи готовился к вылету.
Ранним вечером он раскрыл большой широкий чемодан и вынул из него посылку, полученную в Марселе от французского генерала. Пэдди и Уолли с интересом наблюдали, как он на траве разворачивает и аккуратно раскладывает большие куски черной ткани.
– Это совсем не похоже на парашют, – заметил Уолли.
– Да, – согласился Кризи, – скорее на крыло. Времена, когда парашютист полагался лишь на удачу и везение, давно ушли в прошлое. Это – французский «мистраль». Хорошо подготовленный десантник может на нем лететь даже против ветра и приземлиться всего в нескольких ярдах от цели.
Они помогли ему распутать и разложить стропы, потом отошли в сторону, наблюдая за тем, как ловко он раскладывает их и размещает на куполе парашюта.
– А запасного у тебя нет? – спросил Уолли.
Он часто видел в кино парашютистов, у которых на всякий случай к груди был прикреплен небольшой запасной парашют.
Кризи покачал головой.
– Я не могу брать с собой столько лишнего веса.
Он объяснил, что, как правило, десантник, прыгая с парашютом, привязывает сумку со всем необходимым на пятиметровом тросе, и она свободно свисает в воздухе. Тяжелая сумка, первой упав на землю, смягчает ему приземление. Но, развязывая сумку на земле и доставая из нее оружие, он теряет драгоценные секунды. Кризи собирался прыгать, держа все оружие в полной боевой готовности. Поэтому он немного рисковал, зная, что его приземление будет жестким.
Он закончил сворачивать парашют и прислонил его к фургону «мёбекса». Потом обернулся к Уолли.
– Я буду готов через полчаса.
– Тебе еще понадобится моя помощь? – спросил Уолли.
– Нет. Я все сделаю сам. Подождите меня, пожалуйста, снаружи.
В фургоне Кризи достал вторую посылку – из Брюсселя. Когда он ее распаковал, почувствовался запах одежды, которой долго никто не пользовался. Это была его старая боевая камуфляжная форма. На рукаве красовалась нашитая разноцветная эмблема Первого воздушно-десантного полка Иностранного легиона.
Он долго держал форму в руках, погрузившись в воспоминания двадцатилетней давности. Потом резко бросил на скамью и стал переодеваться.
Когда он вышел из «мёбекса», уже почти стемнело. Пэдди и Уолли стояли рядом, опершись на «ланчию». Пэдди, взглянув на Кризи, застывшего в дверном проеме, тихо всхлипнула.
Они знали, кем он был и что он собирался делать. Но лишь теперь, когда американец стоял перед ними в боевой экипировке, они отчетливо представили себе, на что он идет.
В этом одеянии он напоминал слишком сильно накачанную автомобильную шину. Брюки камуфляжного комбинезона были заправлены в высокие ботинки на шнуровке. Грудь прикрывал десантный жилет с массой разнообразных приспособлений для боеприпасов и амуниции – с каждой его стороны свешивалось вниз по несколько гранат, между ними – объемная сумка. С правой стороны на ремне крепилась брезентовая кобура. Кроме нее, на поясе – спереди и сзади – было пристегнуто несколько небольших подсумков. С шеи на кожаном ремешке свисал короткий тупорылый автомат «ингрэм», плотно прижатый к правому предплечью специальным ремешком. В левой руке он держал черную вязаную шапочку.
Кризи поднял с земли парашют и двинулся к «ланчии», бросив на ходу:
– Ты готов?
Уолли хотел было что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Он молча открыл дверцу машины. Кризи аккуратно положил парашют и обернулся к Пэдди.
– Со словами у меня, Пэдди, сама знаешь – плоховато. Но я так думаю, и без них все ясно.
Она хмыкнула, сглотнув слезы, затрясла большой головой и произнесла:
– Ты, Кризи, просто тупой болван. Даже представить себе не могу, что будет, если тебя не станет.
Он улыбнулся и обнял Пэдди за плечи.
– Со мной все будет в порядке. Мне к этому не привыкать – такая уж у меня профессия.
Она вытерла слезы с щек и крепко его обняла. Жесткий металл больно вжался в ее тело, но Пэдди на это было наплевать. Потом она пошла к фургону, забралась внутрь и с силой захлопнула за собой дверь.
* * *
Дорога до небольшого аэродрома заняла всего двадцать минут. Кризи лежал на заднем сиденье, и снаружи его не было видно. Минут через пять, как они отъехали, Уолли спросил:
– Как ты оттуда выберешься?
– Дверца «чессны» открывается против ветра, – ответил Кризи.
– Да нет, – сказал Уолли, – я имею в виду виллу Колаччи. Теперь я знаю, как ты туда попадешь, но не могу себе представить, как ты оттуда сматываться будешь.
Ответ был крайне лаконичным, он начисто исключал дальнейшие расспросы.
– Если туда можно пробраться, значит, есть и обратный путь.
Еще несколько минут они проехали в молчании. Потом Кризи спросил:
– Уолли, ты ничего не забыл? Точно помнишь очередность всех действий?
– Абсолютно, – ответил Уолли. – Не переживай, никаких неувязок не будет.
– А потом?
– Все пройдет как по маслу – уже вечером мы будем в дороге.
– Не откладывайте ни секунды, – проговорил Кризи. – Здесь большой переполох поднимется, но утром во что бы то ни стало вам нужно быть уже на пароме.
Уолли уверенно сказал:
– Кризи, можешь ни о чем не беспокоиться – мы там будем. Приезжай потом к нам в Австралию.
С заднего сиденья донесся приглушенный смешок.
– Приеду. Ты там за ней присматривай. Она у тебя женщина путевая.
– Я знаю, – отозвался Уолли. – Подъезжаем к аэродрому. На стоянке всего пара машин. Вроде все чисто.
Уолли поставил «ланчию» рядом с ангаром, взял портфель и открыл дверцу. Голову он назад не поворачивал.
– Удачи тебе, Кризи.
– Спасибо, Уолли. Чао!
* * *
Чезаре Нери посмотрел на бортовые приборы. Ему хотелось как можно скорее завершить этот чартерный рейс. Пилотом он был добросовестным, обучение и подготовку проходил в военно-воздушных силах и строго соблюдал все предписания. То обстоятельство, что о времени вылета его должны были уведомить за шесть часов, слегка выбило его из колеи – он не мог выпить. А он это любил. Ночь летчик собрался провести в Трапани – там у него жили хорошие приятели.
Он взглянул на австралийца, удобно расположившегося на сиденье справа. Мужчина, казалось, немного нервничал. Чезаре к этому давно привык. Люди, как правило, спокойно себя чувствуют в больших реактивных машинах, но стоит кому-нибудь оказаться в маленьком самолете рядом с пилотом, как все начинает казаться хлипким и ненадежным.
– Мы готовы к взлету.
Пассажир кивнул.
– Отлично.
Затарахтел двигатель. Чезаре следил за датчиком давления масла. Пассажир коснулся его руки и, перекрывая шум мотора, громко спросил:
– Сколько нам лететь до Трапани?
– Около часа, – ответил Чезаре, не сводя глаз со стрелок приборов.
– Туалета здесь нет?
Чезаре отрицательно покачал головой. Тогда пассажир сказал:
– Если вы не возражаете, я здесь схожу, чтоб по пути неприятности не случилось.
Чезаре слегка усмехнулся. Да, на этот раз ему действительно нервный клиент попался. Он протянул руку и открыл правую дверцу.
– Давайте, действуйте, только держитесь подальше от винта.
Пассажир отстегнул привязной ремень и выбрался из кабины. Чезаре снова стал внимательно следить за показаниями датчиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55