– Тон, которым он все это говорил, напоминал спокойную беседу двух приятелей за чашкой чая. – Вот каких высот достигла современная наука. Лет десять назад бомба такой мощности весила около килограмма.
Холодные глаза уставились прямо в лицо бандита, голос оставался совершенно бесстрастным.
– Точно такая же бомба торчит в твоей заднице. Взорвется она ровно в десять часов.
Фосселла быстро взглянул на стрелки будильника – они показывали 9:07.
Ситуация прояснилась. Фосселла должен был ответить на вопросы, которые интересовали этого человека. Если он откровенно, без утайки удовлетворит его любопытство до десяти часов, можно будет вынуть бомбу.
Фосселла колебался: нет, решил он, его убьют в любом случае.
Может быть, в отличие от остальных, Фосселла был ему нужен живым? Поверить в это трудно. Человек напротив молчал, лицо его оставалось бесстрастным.
Минуты уходили одна за другой, единственным звуком, раздававшимся в помещении, было громкое тиканье будильника, Фосселла дышал нервно и быстро. Он чувствовал только давление, распиравшее его прямую кишку. В 9:22 он начал говорить. Терять ему все равно уже было нечего.
– Что ты хочешь знать?
Мужчина взял в руки ручку и снял с нее колпачок.
– Меня интересует все о Конти и Кантарелле. Но сначала объясни мне, почему ты, при всем твоем уме, отдал приказ похитить девочку, заведомо зная, что ее отец в долгу, как в шелку.
В 9:53 допрос закончился. Мужчина надел на ручку колпачок, взял блокнот и встал со стула. Некоторое время он смотрел на Фосселлу, потом подошел к двери и вышел из помещения. Фосселла услышал, как заработал двигатель фургончика. Вскоре он затих вдали, и единственным раздававшимся в помещении звуком по-прежнему оставалось тиканье часов. Он не кричал, не пытался бороться за свою жизнь, просто напряженно сидел и смотрел на циферблат будильника. В 9:58 будильник внезапно резко зазвонил, и Фосселла лишился рассудка. Ровно через две минуты бомба, заложенная в его тело, взорвалась.
* * *
Сатта сверху вниз смотрел на актрису. Изгибы ее великолепного обнаженного тела слегка лоснились от пота; чуть раздвинутые красные губы были полны томительного желания.
Он ждал, пока она ему сама об этом скажет.
Полчаса Сатта мастерски вел ее к пику желания, искусно разжигая в ней пламя страсти. Каждый дюйм ее тела томительно трепетал от прикосновения его губ и пальцев. Теперь он ждал лишь того, чтобы она сама попросила его об этом.
Вечер удался на славу. Он снова приготовил изысканные яства, потом выиграл три решающие партии в триктрак. Правда, в какой-то момент у него закралось подозрение, что она специально ему подставилась, но на самом деле значения это не имело. Для полного блаженства оставалось только во всем блеске показать ей иные свои достоинства.
Наконец она взмолилась:
– Милый, прошу тебя! Ну давай же, пожалуйста!
Сердце его наполнилось счастьем. Он перекинул одну ногу через ее бедра, чуть приподнялся, взглянул в глядевшие на него с мольбой глаза и тоном, не допускавшим возражений, произнес:
– Введи его сама.
Точеная, изящная рука скользнула между ног, нетерпеливые пальчики искали – и нашли, настойчиво подталкивая его к влажным, зовущим, шелковистым волосам. Он застонал от восхитительно острого чувства и вошел на дюйм. Господи, до чего же она была хороша! Полковник склонился к очаровательному личику женщины и с игривой нежностью чмокнул ее в кончик носа, чуть выгнувшись для нанесения первого решительного удара – и в это сладостное мгновение зазвонил телефон.
Глава 18
– Это не «Юнион Корс».
Эту фразу Сатта произнес очень выразительно после того, как прочел очередной отчет патологоанатома. Напротив него, по другую сторону стола сидел Беллу.
– Почему ты так в этом уверен?
Сатта коснулся лежавшего на столе документа.
– На такое у них воображения не хватит, – с улыбкой ответил он. – Ножи – да, обрезы – пожалуйста, пистолеты – само собой разумеется. Бомбы – тоже, но только не в прямой кишке. – Он покачал головой. – Чтоб до такого додуматься, нужен совсем иной склад ума.
Со смерти Фосселлы прошло два дня. Начальство оказывало на полковника все более сильное давление, торопя его с ответами. Газеты пестрели заметками о последнем убийстве во всех его кровавых подробностях.
Консультации с Монпелье в Марселе лишь усиливали уверенность Сатты в правильности его выводов. Люди из «Юнион Корс» сделали все, чтобы убедить как Гравелли, так и марсельскую полицию в том, что они не только не причастны к этим убийствам, но – более того – сами основательно ими озабочены.
У боссов мафии развивалась маниакальная подозрительность. Озабоченный Кантарелла выходил из себя. Кто-то разрушал его тридцатилетние усилия по созданию монолитной организации, которые можно было сравнить разве что с гигантской работой выдающегося государственного деятеля.
Казалось бы, первым должен был разгадать эту загадку Сатта с его глубоким, гибким, аналитическим умом. Двое суток он почти не выходил из кабинета. Его роман с актрисой все равно уже закончился.
– Все хорошо в меру, – справедливо заявила она ему после последнего убийства.
Актриса была права – такие неожиданности любую женщину могли довести до нервного срыва. Сама ее карьера была поставлена под угрозу.
Так что теперь у Сатты было достаточно времени, чтобы заниматься только этим делом. Он бесконечно, во всех мыслимых и немыслимых сочетаниях и комбинациях перебирал в уме имена убитых: Раббиа, Виоленте, Сандри и Фосселла. Связь между ними ему удалось найти лишь тогда, когда он убрал из этого незамысловатого уравнения Виоленте. За собственную тупость полковник клял себя на все лады – ведь с самого начала было совершенно очевидно, что Виоленте перерезали горло по чистой случайности, лишь потому, что он был телохранителем Сандри.
– Похищение дочери Балетто!
Беллу вопросительно поднял бровь.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Вот ведь где собака зарыта! Раббиа и Сандри – оставшиеся в живых исполнители похищения, а Фосселла его организовал.
Следующий час полицейские были очень заняты. Они сразу же решили, что сам Балетто участия в этом деле не принимал, хотя мог финансировать тех, кто совершал возмездие. Телохранитель девочки тоже привлек их внимание, хотя поначалу к его кандидатуре они отнеслись весьма скептически. Им было известно, что этот человек был своего рода обманкой и много пил.
Однако звонок в больницу сильно разжег интерес Сатты к его телохранителю. Полковник переговорил с главным хирургом, который оказался приятелем его брата, и тот рассказал о чудесном исцелении телохранителя и его стремлении любой ценой восстановить силы. Следующий звонок полковник сделал в агентство, рекомендовавшее его на работу по охране девочки, и там узнал, что раньше телохранитель был наемником. Тут же в Париж послали запрос первой степени, и пока ждали ответ, проследили связь телохранителя с неким Гвидо Арелио, хозяином пансиона «Сплендид» в Неаполе.
Наведение справок много времени не заняло. Не последнюю роль в этом сыграли незапятнанная репутация Сатты, равно как его высокое служебное положение и обширные связи. Он лично позвонил директору иммиграционной службы в Риме, и тот, подключившись к центральному компьютеру, тут же узнал, что из Реджо-ди-Калабрия телохранитель отплыл паромом на Мальту шесть дней спустя после того, как выписался из больницы. О его возвращении в Италию никакой информации не поступало.
После этого Сатта сделал международный звонок на Мальту своему коллеге Джорджу Заммиту. Год назад они встречались в Риме на курсах повышения квалификации, и Заммит произвел на него приятное впечатление. После беседы полковник повесил трубку и, задумчиво глядя на Беллу, произнес:
– Очень любопытно, но совершенно непонятно.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Беллу.
– Он подтвердил мне, что интересующий нас человек прибыл на Мальту именно с тем паромом, но три недели назад отбыл морем в Марсель.
– И все?
Сатта кивнул.
– И все.
– Тогда мне совершенно неясно, что тебе кажется любопытным и непонятным.
Сатта слегка усмехнулся.
– Мальтийская полиция работает очень четко – эту манеру они унаследовали от англичан. Но все же, учитывая тот факт, что полицейское управление на Мальте еще не компьютеризировано, настолько оперативно они работать просто физически не могут. Заммит ответил на мои вопросы тут же, причем ни у кого ни о чем не спрашивал. Значит, у него в этом деле есть собственный интерес. Однако когда я спросил, располагает ли он об этом человеке какой-нибудь дополнительной информацией, он ответил мне, что на Мальту ежегодно приезжает до полумиллиона человек, а у него не хватает штатов и он загружен работой выше головы. У меня нет никаких сомнений в том, что он здесь что-то крутит. Интересно, почему ему надо от меня что-то скрывать.
Их беседу прервал ответ из Парижа. Машина стучала долго, и вышедший из нее рулон бумаги составил около трех футов в длину. Сатта просматривал информацию по мере того, как она выходила из чрева аппарата. Пока он молча читал, Беллу терпеливо ждал. Когда телекс смолк, Сатта скатал сообщение в трубочку, зажал ее двумя руками и откинулся на спинку кресла.
– Этот подставной телохранитель, – спокойно сказал он, – был и, скорее всего, продолжает оставаться одним из самых опасных людей на Земле.
Полковник резким движением поднялся с кресла.
– Собирайся, мы сейчас же едем в Комо. Нам предстоит побеседовать там с Балетто и его очаровательной супругой.
* * *
В доме на озере Балетто обедали, сидя напротив друг друга за большим полированным столом. Рика похудела, но красоты своей не утратила. Этторе совсем не изменился. Если она перенесла тяжелую утрату, у него все оставалось на своих местах.
Дверь распахнулась. Оба обернулись, ожидая увидеть Марию с десертом. В дверном проеме неподвижно, переводя глаза с мужчины на женщину и обратно, стоял Кризи. Супруги смотрели на него, как загипнотизированные.
Этторе оправился первым.
– Что вам здесь надо? – резко спросил он.
Кризи прошел в комнату, подвинул себе стул, поставил его спинкой вперед и сел, выложив руки на стол. После этого он взглянул на Этторе.
– Говорить я собираюсь только с вашей женой. Если вы двинетесь с места или скажете еще хоть одно слово, я вас не раздумывая убью. – Он сунул руку под пиджак, вынул внушительный пистолет и положил его перед собой. – Он заряжен.
Этторе взглянул на оружие, сразу весь обмяк и как-то сник на стуле. Кризи обернулся к Рике. Жесткие черты его лица смягчились, резкость в голосе пропала.
– Я сейчас расскажу вам одну историю.
Он поведал ей обо всем, что узнал от Фосселлы: о том, что Пинта была похищена только ради того, чтобы получить страховку. Этторе застраховал ее на два миллиарда лир у «Ллойда» в Лондоне. Смысл сделки заключался в том, что после уплаты выкупа Фосселла должен был вернуть Этторе половину всей суммы. Контакт между ними осуществлял Вико Мансутти. У него были связи в мире организованной преступности, и он получил за эту сделку свои комиссионные. Рика слушала Кризи, не сводя с него глаз. Лишь когда он закончил, она обернулась и посмотрела на мужа. Казалось, что над столом повисла физически ощутимая, невероятная ненависть. Этторе еще ниже поник на стуле, его рот раскрылся и снова закрылся, взгляд скользнул куда-то в сторону.
– А что с остальными? С теми, кто это сотворил? Вы их уже убили?
Кризи кивнул.
– Я собираюсь убить всех, кто хоть как-то нагрел на этом руки. Мне остались еще два главаря бандитов – один заправляет всем в Риме, второй руководит из Палермо.
В большой, элегантно обставленной комнате снова воцарилось молчание. Его нарушила Рика, говорившая как бы сама с собой.
– А ведь он еще пытался как-то меня утешать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55