..
— ...и ослик.
— Какой ослик?
— Маленький ослик с грустными глазами. Можно, он тоже будет пастись у речки?
— Ты мой маленький ослик. Ослик Паша. My little donkey Paul.
— Пол-ослика? Обижаешь!
— Иди ко мне, Большой Брат...
В это утро пятилетний бутуз Алеша, пришедший в спальню родителей, очень удивился, когда вместо двух мягких горных хребтов, между которыми ехал обычно его игрушечный автопоезд, обнаружил тихо посапывавший остров, окруженный океаном одеяла. Ему пришлось вернуться в детскую, где еще спал младший братец Митя, и искать в игрушках эскадренный миноносец «Сент-Луис». Военный корабль сначала патрулировал мирный остров, но началась буря, поднялась волна, и «Сент Луис» врезался носом в береговые скалы...
Что-то ткнулось в спину, Павел вздрогнул и открыл глаза. Объятья супругов Розен распались. Начинался обычный будний день.
Сесиль еще удивлялась, как Татьяна Розен управлялась с тремя мужиками без домработницы и при этом умудрялась так выглядеть. Сесиль никогда не жила в русской деревне без газа, водопровода и с удобствами во дворе. Она никогда не вкалывала на ленинградской стройке, успевая халтурить и еще бегать на танцы. Бедняжка! Что она видела? С чем могла сравнить? Привычка к комфорту даже в мелочах, не говоря уже о самом необходимом. А главное, чего Сесиль никак не смогла бы понять, было то, что она запросто отказалась бы и от этого односемейного американского дома в Денвере, и от собственной машины и от всех этих примочек цивилизации, и вернулась назад в неустроенность и неприхотливость, но только вместе с ее мальчиками и Нюточкой.
Можно, конечно, было Мите и Леше завтракать в детском саду, но мелкие хлопоты по приготовлению нехитрой трапезы стоят того, чтобы начинать день всем вместе за большим семейным столом в светлой гостиной. Слушать милых малышей и наблюдать Павла в роли отца семейства.
— Мама, почему мы с Митей едим эту кашу, а папа сэндвичи с кофе?
Старший Алексей вступил в период «почемучки» и заодно отстаивания собственных прав.
— Мама, да! Посему ... кофе? — Трехлетний Митя, похожий на деда Дмитрия Дормидонтовича, отца Павла, не только внешне, но и какой-то уверенностью, основательностью, забавлял родителей манерой вставлять в свою детскую речь вводные предложения. — Посему кофе? Хоселось бы снать!
— Потому что папа уже большой, ему не надо расти, как вам.
— И еще потому, — подключился Павел к воспитательной работе, — что папа научился прокладывать траншеи при помощи супергрейдера, а вы еще нет!
Алеша открыл рот с непроглоченной кашей.
— Суп и клейтел, — повторил Митя.
— Внимание! Вот супергрейдер фирмы «Спун энд компани»! — все, включая Татьяну, заворожено смотрели на обычную ложку в руке Павла. — Прокладываем первый туннель с Севера на Юг, не забывая выгружать в рот отработанный грунт...
Каша была съедена в пять минут. Мальчики побежали за игрушечными экскаваторами в свою комнату, чтобы взять их с собой в детский сад.
— Как бы они сегодня не стали ездить по каше своими машинами?
— Придется им сказать, что у «Спун энд компани» выигран тендер на производство проходческих работ... — в улыбке Павла ей показалась скрытая озабоченность. — Ты говорила, что уже присмотрела water bed?
— Да. Сегодня ночью мы были с тобой в шалаше, а завтра будем качаться на волнах.
Она заглянула игриво ему в глаза, но Павел отвел свой взгляд.
— А сколько стоит это удовольствие?
— Полторы тысячи. А что, Паша, что-нибудь не так?
— Да, нет, все так. Ладно, после... После...
Таня отвозила мальчиков в детский сад сама. Вздохнув, она повернула зеркало в салоне машины таким образом, чтобы не видеть заднего сиденья. Иначе она просто не смотрела бы на дорогу, а все время наблюдала за мальчуганами. Теперь ей оставалось только слушать.
Алеша жужжал за спиной, дублировал ее движения, поворачивал воображаемый руль, и время от времени верещал на высокой ноте, очень похоже, но не к месту, изображая скрип тормозов.
— Леша, не пугай меня, — попросила Таня.
Мальчик переключил скорость, и ей стало слышно бормотание младшего.
— Кто-кто в теемочке живет? — тихо сам себя спрашивал Митя и отвечал, изменяя голосок: — Митя — мыска-норуска... Алеса — лягуска-квакуска... Нюточка — ежик-ни-головы-ни-ножек... Папочка — зайчик-побегайчик...
Мамочка-Татьяна прислушалась. Кто же она такая?
— ...и мамочка — кабан-клыкан...
Кабан-клыкан! Но Митя сказал это таким нежным голоском, что кабан-клыкан получился у него еще меньше мышки-норушки.
Давясь от смеха, Татьяна думала, что сегодня вечером до слез рассмешит этим рассказом Павла, а потом будет играть обиженную и притворно хныкать, как маленькая девочка, станет напрашиваться на комплименты, и игру эту можно будет закончить, глядя Павлу в глаза и сбросив на пол халат. Неужели я — кабан-клыкан?.. Как он будет называть ее, когда все это произойдет, что он будет шептать ей? Какие слова ты подаришь мне, Зайчик-побегайчик?..
Тихое семейное счастье она пила маленькими глотками. И время от времени устраивала мальчикам и Нюточке celebrations, приуроченные не к датам, а к собственному ощущению праздника. Сейчас она хотела устроить праздник Павлу. И себе, конечно.
Water bed... Она присела на это чудо альковной мысли, ощущая колыхание прирученных домашних волн под собой. И поймав, боковым зрением заинтересованный взгляд молодого продавца мебельного маркета, прилегла, опираясь на локоть. В огромном зеркале отразилась рембрандтовская «Даная», которой современный художник дорисовал одежду и американского парня в углу картины с плотоядным выражением лица...
Расплачиваясь по кредитной карте, она вспомнила разговор с Павлом, который до этого никогда не интересовался, сколько денег она тратит и на что, полностью доверяясь в этом жене. Может, она что-то не поняла? Не почувствовала? Павел был за завтраком таким же веселым, как всегда, скучные нравоучения превратил в забавную детскую игру. «После...» Что могло случиться? Нет, ей просто показалось. Почему бы ему ни поинтересоваться ценой? Все-таки не такая уж маленькая покупка? Water bed... Вота бед... Вот и беда... Само сказалось... Вот и беда. Какая беда? Откуда?..
К дому Татьяна Розен подъезжала с неясным ощущением приближающегося несчастья. Но, увидев припаркованную машину местного шерифа, не насторожилась, а наоборот успокоилась. Джек Басби, двухметровый приветливый добряк, такой американский дядя Степа, жил неподалеку и был с супругами Розен в приятельских отношениях.
— О, Джек, привет! Как поживаешь?
— Привет, Таня! Замечательно выглядишь! Как Пол, детишки?..
Эти традиционные американские приветствия напоминали Татьяне длинные письма из русской деревни с обязательным перечислением приветов от всех дядек, теток, родственников, соседей. Поэтому она с удовольствием включалась в этот ритуал.
— Джек, может, зайдешь, выпьешь кофе? Американский «анкл Стив» занял своими мощными руками полстола.
— Таня, чему ты улыбаешься?
— Вспомнила русскую книжку для детей про очень высокого полицейского. Ему в кино сидящие сзади люди говорили: сядьте на пол, потому что вам это все равно. Совсем про тебя, Джек!
Джек добродушно рассмеялся.
— Наверное, очень веселая книжка! Может быть, она есть в английском переводе? Ты мне как-нибудь напиши автора и название... А я в детстве любил книги про индейцев. Знаешь, апачи, сиу, ирокезы?
— Еще бы! Я сама зачитывалась Купером, Майн Ридом, а фильмы с Гойко Митичем... Да у вас такого и не слышали! Был такой югославский киноактер, очень здорово играл индейцев. Популярнее был в Советском Союзе, чем Сталлоне со Шварценеггером.
— Нет, не слышал такого. — Джек допил вторую чашку. — Спасибо! Замечательный у тебя кофе... Значит, Энн пошла в тебя.
— Да, изучает индейские обряды, обычаи. Я даже ей немного завидую...
— А где она сейчас?
— Нюта как раз поехала с этнографической экспедицией в индейскую резервацию... А что случилось, Джек? Говори...
Огромная фигура Джека не могла спрятать смущение.
— Видишь ли, Таня... Несколько недель назад Энн действительно была в индейской резервации, но потом совершенно внезапно, не предупредив руководителя экспедиции, исчезла. Причем скрылась она с музыкантом-негром из местного казино...
— Джек, ты сказал, скрылась?
— Внезапно уехала... Дело в том, Таня, что ее спутник...
Дальше Таня не поняла:
— Извини, куда прыгнул?
— Таня, «jumped bail» — значит, был выпущен под залог и сбежал. В компании Энн.
— Нет! Этого не может быть!
Вот и беда! Она чувствовала, что непременно что-нибудь случится... Нет, это Павел что-то чувствовал, а от него передалось ей.
— Таня, успокойся... У полиции нет оснований ни в чем подозревать Энн. Но мне необходимо с ней переговорить. Для ее же блага. Поэтому у меня к тебе просьба, если Энн появится, позвони, пожалуйста. Мой теле фон у тебя есть. И не стоит беспокоиться. Еще раз говорю, у полиции нет оснований для подозрения твоей дочки, но для ее же блага...
В детском саду происходили необычные события во время ланча. Старшая группа единогласно захотела каши. Обслуживающий персонал детского сада такого случая припомнить не мог. Даже толстая чернокожая кухарка миссис Полли оставила свои кастрюли и сковородки, чтобы посмотреть на это чудо.
Все дети внимательно смотрели на Алекса Розена. Тот немного пожужжал, вытянув губы. Потом зачерпнул ложку каши и отправил ее в рот. Тут же одиннадцать ртов зажужжали точно также и заработали ложками в едином ритме. Пауза. Солист Алекс Розен теперь загудел и зачерпнул еще одну ложку каши. Теперь загудел хор, и ложки заскрипели по тарелкам в унисон.
Молоденькая воспитательница Джуди увидела у всех детей на тарелках одинаковые кресты, прочерченные в каше. Что это такое? Неужели, двадцать пятый кадр?! Или какая-то тайная секта воздействует на подсознание детей? А если это... это само... божественное чудо? Им рассказывали на курсах по детской психологии, что одной девочке в Португалии явилась... Надо срочно рассказать обо всем миссис Гаррисон...
Но миссис Гаррисон уже вызвали в младшую группу. Там не было всеобщей каши, но зато игрушечный бульдозер прошелся по всем тарелкам малышей, прокладывая трассу в съедобном грунте. Дорожки получились очень аккуратные, хуже было со скатертью, на которой отпечатались томатные следы гусениц бульдозера. Маленькие дорожные рабочие тоже были с ног до головы в соусе и картофельном пюре. Самым чумазым был Митти Розен...
* * *
Павел чувствовал приближение беды, но совсем не с той стороны... Сначала он не придал этому большого значения. Рынок есть рынок! И от временных неудач никто не застрахован. Не все же «Информеду» было поступательно шествовать к вершинам капиталистической экономики. Их успехи подстегнули конкурентов, они выбросили на рынок похожий продукт по более низкой цене. Все нормально. Надо работать дальше, «творить, выдумывать, пробовать»! А маленькая тучка — это еще не гроза. Но появилась еще одна, потом еще... Смежники уверявшие до самого последнего дня, что собираются продолжить взаимовыгодные партнерские отношения, высылавшие бодрые протоколы о намерениях по факсу, неожиданно отказались продлевать контракт. Возникли какие-то необъяснимые недоразумения с банковскими счетами. Курс акций «Ин-формеда» стал неуклонно ползти вниз... Тучи заволокли полнеба. Гроза готова была разразиться в любое мгновение.
Ему бы лучше заниматься чисто научной проблемой углеродной сверхпроводимости, закрыв на остальное глаза! Разве не мечталось ему когда-то без мелочной опеки, без партийного руководства, без ограничен ной сметы заниматься любимым делом, причем видеть результаты применения его идей не только в производстве, но и в прибыли фирмы? Что ему еще было надо? Но обжегшись когда-то на голубых алмазах, Павел «дул» теперь на все углероды. Ему казалось, что кто-то невидимый и могущественный играет «Информедом», как детским корабликом, намеренно разоряя его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— ...и ослик.
— Какой ослик?
— Маленький ослик с грустными глазами. Можно, он тоже будет пастись у речки?
— Ты мой маленький ослик. Ослик Паша. My little donkey Paul.
— Пол-ослика? Обижаешь!
— Иди ко мне, Большой Брат...
В это утро пятилетний бутуз Алеша, пришедший в спальню родителей, очень удивился, когда вместо двух мягких горных хребтов, между которыми ехал обычно его игрушечный автопоезд, обнаружил тихо посапывавший остров, окруженный океаном одеяла. Ему пришлось вернуться в детскую, где еще спал младший братец Митя, и искать в игрушках эскадренный миноносец «Сент-Луис». Военный корабль сначала патрулировал мирный остров, но началась буря, поднялась волна, и «Сент Луис» врезался носом в береговые скалы...
Что-то ткнулось в спину, Павел вздрогнул и открыл глаза. Объятья супругов Розен распались. Начинался обычный будний день.
Сесиль еще удивлялась, как Татьяна Розен управлялась с тремя мужиками без домработницы и при этом умудрялась так выглядеть. Сесиль никогда не жила в русской деревне без газа, водопровода и с удобствами во дворе. Она никогда не вкалывала на ленинградской стройке, успевая халтурить и еще бегать на танцы. Бедняжка! Что она видела? С чем могла сравнить? Привычка к комфорту даже в мелочах, не говоря уже о самом необходимом. А главное, чего Сесиль никак не смогла бы понять, было то, что она запросто отказалась бы и от этого односемейного американского дома в Денвере, и от собственной машины и от всех этих примочек цивилизации, и вернулась назад в неустроенность и неприхотливость, но только вместе с ее мальчиками и Нюточкой.
Можно, конечно, было Мите и Леше завтракать в детском саду, но мелкие хлопоты по приготовлению нехитрой трапезы стоят того, чтобы начинать день всем вместе за большим семейным столом в светлой гостиной. Слушать милых малышей и наблюдать Павла в роли отца семейства.
— Мама, почему мы с Митей едим эту кашу, а папа сэндвичи с кофе?
Старший Алексей вступил в период «почемучки» и заодно отстаивания собственных прав.
— Мама, да! Посему ... кофе? — Трехлетний Митя, похожий на деда Дмитрия Дормидонтовича, отца Павла, не только внешне, но и какой-то уверенностью, основательностью, забавлял родителей манерой вставлять в свою детскую речь вводные предложения. — Посему кофе? Хоселось бы снать!
— Потому что папа уже большой, ему не надо расти, как вам.
— И еще потому, — подключился Павел к воспитательной работе, — что папа научился прокладывать траншеи при помощи супергрейдера, а вы еще нет!
Алеша открыл рот с непроглоченной кашей.
— Суп и клейтел, — повторил Митя.
— Внимание! Вот супергрейдер фирмы «Спун энд компани»! — все, включая Татьяну, заворожено смотрели на обычную ложку в руке Павла. — Прокладываем первый туннель с Севера на Юг, не забывая выгружать в рот отработанный грунт...
Каша была съедена в пять минут. Мальчики побежали за игрушечными экскаваторами в свою комнату, чтобы взять их с собой в детский сад.
— Как бы они сегодня не стали ездить по каше своими машинами?
— Придется им сказать, что у «Спун энд компани» выигран тендер на производство проходческих работ... — в улыбке Павла ей показалась скрытая озабоченность. — Ты говорила, что уже присмотрела water bed?
— Да. Сегодня ночью мы были с тобой в шалаше, а завтра будем качаться на волнах.
Она заглянула игриво ему в глаза, но Павел отвел свой взгляд.
— А сколько стоит это удовольствие?
— Полторы тысячи. А что, Паша, что-нибудь не так?
— Да, нет, все так. Ладно, после... После...
Таня отвозила мальчиков в детский сад сама. Вздохнув, она повернула зеркало в салоне машины таким образом, чтобы не видеть заднего сиденья. Иначе она просто не смотрела бы на дорогу, а все время наблюдала за мальчуганами. Теперь ей оставалось только слушать.
Алеша жужжал за спиной, дублировал ее движения, поворачивал воображаемый руль, и время от времени верещал на высокой ноте, очень похоже, но не к месту, изображая скрип тормозов.
— Леша, не пугай меня, — попросила Таня.
Мальчик переключил скорость, и ей стало слышно бормотание младшего.
— Кто-кто в теемочке живет? — тихо сам себя спрашивал Митя и отвечал, изменяя голосок: — Митя — мыска-норуска... Алеса — лягуска-квакуска... Нюточка — ежик-ни-головы-ни-ножек... Папочка — зайчик-побегайчик...
Мамочка-Татьяна прислушалась. Кто же она такая?
— ...и мамочка — кабан-клыкан...
Кабан-клыкан! Но Митя сказал это таким нежным голоском, что кабан-клыкан получился у него еще меньше мышки-норушки.
Давясь от смеха, Татьяна думала, что сегодня вечером до слез рассмешит этим рассказом Павла, а потом будет играть обиженную и притворно хныкать, как маленькая девочка, станет напрашиваться на комплименты, и игру эту можно будет закончить, глядя Павлу в глаза и сбросив на пол халат. Неужели я — кабан-клыкан?.. Как он будет называть ее, когда все это произойдет, что он будет шептать ей? Какие слова ты подаришь мне, Зайчик-побегайчик?..
Тихое семейное счастье она пила маленькими глотками. И время от времени устраивала мальчикам и Нюточке celebrations, приуроченные не к датам, а к собственному ощущению праздника. Сейчас она хотела устроить праздник Павлу. И себе, конечно.
Water bed... Она присела на это чудо альковной мысли, ощущая колыхание прирученных домашних волн под собой. И поймав, боковым зрением заинтересованный взгляд молодого продавца мебельного маркета, прилегла, опираясь на локоть. В огромном зеркале отразилась рембрандтовская «Даная», которой современный художник дорисовал одежду и американского парня в углу картины с плотоядным выражением лица...
Расплачиваясь по кредитной карте, она вспомнила разговор с Павлом, который до этого никогда не интересовался, сколько денег она тратит и на что, полностью доверяясь в этом жене. Может, она что-то не поняла? Не почувствовала? Павел был за завтраком таким же веселым, как всегда, скучные нравоучения превратил в забавную детскую игру. «После...» Что могло случиться? Нет, ей просто показалось. Почему бы ему ни поинтересоваться ценой? Все-таки не такая уж маленькая покупка? Water bed... Вота бед... Вот и беда... Само сказалось... Вот и беда. Какая беда? Откуда?..
К дому Татьяна Розен подъезжала с неясным ощущением приближающегося несчастья. Но, увидев припаркованную машину местного шерифа, не насторожилась, а наоборот успокоилась. Джек Басби, двухметровый приветливый добряк, такой американский дядя Степа, жил неподалеку и был с супругами Розен в приятельских отношениях.
— О, Джек, привет! Как поживаешь?
— Привет, Таня! Замечательно выглядишь! Как Пол, детишки?..
Эти традиционные американские приветствия напоминали Татьяне длинные письма из русской деревни с обязательным перечислением приветов от всех дядек, теток, родственников, соседей. Поэтому она с удовольствием включалась в этот ритуал.
— Джек, может, зайдешь, выпьешь кофе? Американский «анкл Стив» занял своими мощными руками полстола.
— Таня, чему ты улыбаешься?
— Вспомнила русскую книжку для детей про очень высокого полицейского. Ему в кино сидящие сзади люди говорили: сядьте на пол, потому что вам это все равно. Совсем про тебя, Джек!
Джек добродушно рассмеялся.
— Наверное, очень веселая книжка! Может быть, она есть в английском переводе? Ты мне как-нибудь напиши автора и название... А я в детстве любил книги про индейцев. Знаешь, апачи, сиу, ирокезы?
— Еще бы! Я сама зачитывалась Купером, Майн Ридом, а фильмы с Гойко Митичем... Да у вас такого и не слышали! Был такой югославский киноактер, очень здорово играл индейцев. Популярнее был в Советском Союзе, чем Сталлоне со Шварценеггером.
— Нет, не слышал такого. — Джек допил вторую чашку. — Спасибо! Замечательный у тебя кофе... Значит, Энн пошла в тебя.
— Да, изучает индейские обряды, обычаи. Я даже ей немного завидую...
— А где она сейчас?
— Нюта как раз поехала с этнографической экспедицией в индейскую резервацию... А что случилось, Джек? Говори...
Огромная фигура Джека не могла спрятать смущение.
— Видишь ли, Таня... Несколько недель назад Энн действительно была в индейской резервации, но потом совершенно внезапно, не предупредив руководителя экспедиции, исчезла. Причем скрылась она с музыкантом-негром из местного казино...
— Джек, ты сказал, скрылась?
— Внезапно уехала... Дело в том, Таня, что ее спутник...
Дальше Таня не поняла:
— Извини, куда прыгнул?
— Таня, «jumped bail» — значит, был выпущен под залог и сбежал. В компании Энн.
— Нет! Этого не может быть!
Вот и беда! Она чувствовала, что непременно что-нибудь случится... Нет, это Павел что-то чувствовал, а от него передалось ей.
— Таня, успокойся... У полиции нет оснований ни в чем подозревать Энн. Но мне необходимо с ней переговорить. Для ее же блага. Поэтому у меня к тебе просьба, если Энн появится, позвони, пожалуйста. Мой теле фон у тебя есть. И не стоит беспокоиться. Еще раз говорю, у полиции нет оснований для подозрения твоей дочки, но для ее же блага...
В детском саду происходили необычные события во время ланча. Старшая группа единогласно захотела каши. Обслуживающий персонал детского сада такого случая припомнить не мог. Даже толстая чернокожая кухарка миссис Полли оставила свои кастрюли и сковородки, чтобы посмотреть на это чудо.
Все дети внимательно смотрели на Алекса Розена. Тот немного пожужжал, вытянув губы. Потом зачерпнул ложку каши и отправил ее в рот. Тут же одиннадцать ртов зажужжали точно также и заработали ложками в едином ритме. Пауза. Солист Алекс Розен теперь загудел и зачерпнул еще одну ложку каши. Теперь загудел хор, и ложки заскрипели по тарелкам в унисон.
Молоденькая воспитательница Джуди увидела у всех детей на тарелках одинаковые кресты, прочерченные в каше. Что это такое? Неужели, двадцать пятый кадр?! Или какая-то тайная секта воздействует на подсознание детей? А если это... это само... божественное чудо? Им рассказывали на курсах по детской психологии, что одной девочке в Португалии явилась... Надо срочно рассказать обо всем миссис Гаррисон...
Но миссис Гаррисон уже вызвали в младшую группу. Там не было всеобщей каши, но зато игрушечный бульдозер прошелся по всем тарелкам малышей, прокладывая трассу в съедобном грунте. Дорожки получились очень аккуратные, хуже было со скатертью, на которой отпечатались томатные следы гусениц бульдозера. Маленькие дорожные рабочие тоже были с ног до головы в соусе и картофельном пюре. Самым чумазым был Митти Розен...
* * *
Павел чувствовал приближение беды, но совсем не с той стороны... Сначала он не придал этому большого значения. Рынок есть рынок! И от временных неудач никто не застрахован. Не все же «Информеду» было поступательно шествовать к вершинам капиталистической экономики. Их успехи подстегнули конкурентов, они выбросили на рынок похожий продукт по более низкой цене. Все нормально. Надо работать дальше, «творить, выдумывать, пробовать»! А маленькая тучка — это еще не гроза. Но появилась еще одна, потом еще... Смежники уверявшие до самого последнего дня, что собираются продолжить взаимовыгодные партнерские отношения, высылавшие бодрые протоколы о намерениях по факсу, неожиданно отказались продлевать контракт. Возникли какие-то необъяснимые недоразумения с банковскими счетами. Курс акций «Ин-формеда» стал неуклонно ползти вниз... Тучи заволокли полнеба. Гроза готова была разразиться в любое мгновение.
Ему бы лучше заниматься чисто научной проблемой углеродной сверхпроводимости, закрыв на остальное глаза! Разве не мечталось ему когда-то без мелочной опеки, без партийного руководства, без ограничен ной сметы заниматься любимым делом, причем видеть результаты применения его идей не только в производстве, но и в прибыли фирмы? Что ему еще было надо? Но обжегшись когда-то на голубых алмазах, Павел «дул» теперь на все углероды. Ему казалось, что кто-то невидимый и могущественный играет «Информедом», как детским корабликом, намеренно разоряя его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53