Немец исчез.
По широкой улице подлетел полицейский автомобиль и остановился, взвизгнув тормозами. Грант положил пистолет в цветы и выпрыгнул на дорогу. Через глазеющую толпу на тротуаре проталкивалась знакомая фигура. Марина наконец его догнала. В ее руках болталась сумка Рида, но лицо было мрачным.
Грант, показывая, что сдается, поднял руки – его окружили полицейские.
– Он табличку оставил? – спросил Грант.
Марина покачала головой:
– Пропала.
Глава девятнадцатая
Отель «Гран Бретань», Афины
– О господи, умеешь же ты все испортить!
Они сидели в номере отеля «Гран Бретань». Отель выглядел не так впечатляюще, как звучало название. Приняв название за истину, в 1944 году английские военные вселились в него после освобождения Афин да так больше по-настоящему и не выезжали. Комнаты реквизировали для нужд армии, отделку ободрали, мебель поменяли, стены и перегородки снесли и перестроили и из когда-то роскошного люкса сделали тесную контору, хотя и с золотыми флоковыми обоями и хрустальными плафонами светильников.
Грант сидел на жестком деревянном стуле. По своему неудобству стул очень напоминал тот, на котором Грант сидел при первой встрече с Мьюром в Палестине. Правда, в этот раз Мьюр был очень зол.
– У меня на улице гниют два русских трупа, и все, начиная от британского посла и до последнего библиотекаря, желают знать, как они там оказались.
Грант откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди:
– Так они русские?
– Ну, сами-то они уже ничего не говорят. Но машина принадлежит транспортной компании «Понтик», которая здесь является легальным прикрытием для советской разведки. Сигареты, монеты и всякая мелочь в бумажниках тоже указывают на это. – Мьюр заметил, что Грант удивлен. – А ты что думал – это Армия спасения?
– Вор, который был с ними, – немец. Я налетел на него в библиотеке, когда он входил в читальный зал.
– Жаль, что ты и его не пристрелил. Ты хоть его разглядел?
– Светлые волосы, красное лицо. Плотного телосложения. – Грант пожал плечами. – Я узнаю его, если еще раз увижу.
Мьюр прищурил глаза:
– Точно?
Он открыл свой портфель, вытащил пухлую папку с чьим-то досье и перелистал страницы. Найдя то, что хотел, он протянул папку Гранту:
– Вот этот?
На этот раз фотография была хорошего качества: ее не делали украдкой, человек позировал перед фотоаппаратом. Но от этого она нисколько не стала приятнее. Мужчина в широких штанах и в сапогах для верховой езды стоял на вершине кучи из земли и обломков. Он опирался на воткнутую в землю лопату, словно завоеватель, поднявший знамя на бастионе только что покоренного города. Он был моложе, стройнее и привлекательнее того человека, которого Грант встретил в библиотеке, но что-то в гордом выражении лица, победно смотревшего в объектив сверху вниз, осталось неизменным.
– Это он. Кто это?
– Клаус Бельциг. Археолог, нацист и страшный гад. Личное дело на него пришло только сегодня утром с дипломатической почтой.
– Ты говорил, он исчез в Берлине в сорок пятом году. – Грант лихорадочно соображал. – Если с ним были русские…
– Наверное, они выкопали его из Сибири, разморозили и привезли сюда, чтобы он помог им в работе. Они хорошо знают, что искать.
– Именно Бельциг нашел табличку, – напомнил Грант.
– Верно. А сейчас она к нему вернулась.
Это замечание вызвало у Гранта новый приступ беспокойства, но ему все никак не удавалось оформить свою мысль. Пока он соображал, Мьюр закончил:
– Впрочем, могло быть и хуже. Рид говорит, что уже переписал надписи с таблички. Если ему не удастся расшифровать их, то и русские вряд ли смогут.
– Другая половина. – Похолодев, Грант понял, что именно не давало ему покоя. – Молхо не сказал Бельцигу, что разломил табличку на две половинки. Бельциг считал, что она целая и что Пембертон владел всей информацией.
– И?..
– Теперь он узнал это и отправится за Молхо.
Мьюр вышел в приемную и схватил телефонную трубку.
– Отель «Эвридика», – потребовал он. Ожидая соединения, он барабанил пальцами по столу, потом махнул рукой Гранту и сунул ему трубку. – Поговори-ка ты. Ты хоть разговариваешь на их языке.
Грант взял трубку:
– Это мистер Грант, номер тридцатый. Мне никто не оставлял сообщений?
– Минутку.
Грант прикрыл микрофон рукой:
– Вам с Джексоном удалось найти утром, где этот клуб Молхо?
Мьюр кивнул:
– Ставни, засовы и замки – никого нет дома. Джексон оставил одного из своих людей…
Грант махнул рукой, чтобы он замолчал – по телефону ему отвечал портье.
– Нет, сообщений не было.
Он повесил трубку, потом еще раз вызвал оператора и спросил телефон клуба «Харон». Он звонил так долго, что сам звонок стал казаться ему ненастоящим, превратившимся в воспоминание о звуке.
– Нэ? – Женский голос, сонный, но настороженный.
– Молхо у вас?
Ответа не последовало.
– Если он появится, передайте, что звонил мистер Грант. Скажите, что мне нужно с ним поговорить. Это очень важно. Хорошо?
Она повесила трубку.
Грант не мог вернуться в библиотеку и поэтому поехал в отель. Он прилег на кровать и попытался уснуть, ведь он очень устал, но возбуждение от погони за Бельцигом все никак не проходило. В окна лился солнечный свет – рассеянный, не привязанный к времени дня. Кто-то, может быть Рид, оставил на прикроватном столике книгу, перевод «Илиады». Грант взял ее и начал листать. В какой-то момент он, наверное, заснул, хотя не осознавал этого, пока его не разбудил стук в дверь. Он вскочил с кровати, схватил «уэбли» и прокрался по ковру к двери.
– Кто там?
– Это я, – сказал Мьюр. – Бери шляпу и пистолет. Позвонил человек Джексона. Молхо приехал в клуб.
Из отеля они вышли почти бегом. У стойки портье была какая-то сутолока; когда они проходили, Грант услышал, как девушка окликнула его по имени, но он был уже в дверях, поэтому не стал возвращаться. Мьюр сел за руль довоенного «уолсли», который он взял из гаража посольства. Водил он так же резко, как делал и все остальное, – гнал машину по дороге вдоль воды, не обращая внимания ни на отдыхающих, ни на осликов, ни на местных пешеходов, которые и составляли здесь основную часть движения.
Они оба поняли – что-то случилось, как только подъехали к клубу. На улице стоял армейский джип, загораживая выезд из переулка. Его охранял американский солдат, а еще один находился на посту у лестницы, ведущей в подвал.
Часовой у джипа, не торопясь, подошел к «уолсли». Его чуть не расплющила дверь автомобиля, когда наружу выпрыгнул Мьюр.
– Джексон здесь?
Джексон ожидал их внутри вместе с человеком в синем костюме, которого Грант не знал. Дым прошедшей ночи еще висел в воздухе, но музыки уже не было. Стулья и табуреты стояли на столах, задрав ножки в воздух, и напоминали морские растения; за занавесом примостилось с полдесятка пюпитров; из ведра торчала мокрая швабра. Гранту почему-то это все странным образом напомнило дворец в Кноссе. Через тысячу лет археолог откопает эти предметы, но так и не сможет понять, что же здесь произошло.
Посреди комнаты под белым полотном лежал Молхо – кто-то догадался закрыть его тело скатертью. Похоже, он умер не так давно. На скатерти расплывались красные пятна, словно кто-то из обедавших неосторожно разлил вино из бутылки; под кромкой скатерти собиралась темная лужица.
– Черт знает что! – сказал Джексон. – Ну они над ним и поработали! Зубы, пальцы, все… – Его голос звучал грубо и без эмоций, словно продавец перечислял свой товар. – Какие бы секреты он ни хранил, будьте уверены, им он все рассказал. – Носком ботинка американец откинул скатерть с лица убитого. – Это он?
Лицо Молхо представляло собой жуткое зрелище. Во время войны Грант видал и похуже – и ему удалось сохранить самообладание.
– Да, это он. Бедняга… – Грант, так мало знавший этого человека, успел почувствовать к нему симпатию. Ему показалось несправедливо жестоким, что Молхо пережил войну, все ее ужасы, чтобы встретить такой конец. Но мир, как хорошо знал Грант, невыносимо жестокое место. – Накройте его, ради бога.
Джексон снова ногой вернул угол скатерти на место.
– Майк тут наблюдал, – указал он на человека в синем костюме. – Когда появился Молхо, он побежал к ближайшему телефону, чтобы мне позвонить. И пропустил, как эти злодеи вошли. Жаль.
Майк поморщился:
– Я и не знал, что они здесь, пока они не вышли. Прыгнули в черный «мерседес» и укатили.
– Номер видел? – спросил Мьюр.
– Видел, но… – Майк замялся. – Он написан дурацкими греческими буквами. Их же никак не разобрать, понимаете?
– У Молхо был черный «мерседес», – сказал Грант. И назвал номер – эту привычку он тоже усвоил еще в управлении спецопераций.
– Необходимо, чтобы местная полиция объявила их в розыск. Может, никого не поймают, но попытаться надо. Ребята в портах и аэропортах будут караулить всех красных. Может, кто и появится.
– Уж пусть только они появятся, – с нажимом произнес Мьюр. – Думаю, следует предположить, что русские приехали сюда, чтобы задать ему те же вопросы, которые и мы хотели задать. Думаю, следует также предположить, что посетители не дали умереть хозяину заведения, пока не получили все ответы. Молхо умер, и теперь единственный, кто может вывести нас ко второй половинке таблички, это доктор Бельциг.
– То есть ты ведешь к тому, что надо искать его. – К Гранту обратились три взгляда. – Даже если он получит всю табличку, он не сможет ее прочитать. И к кому он тогда кинется?
Джексон и один из его сослуживцев остались обыскивать здание на предмет каких-нибудь записей, которые мог вести Молхо. Мьюр и Грант намеревались забрать из библиотеки Рида и Марину. Сначала они поехали в отель. Ни один из них не говорил ни слова, пока машина ехала по прибрежной дороге. Над морем висел низкий туман или какая-то дымка, размывавшая очертания островов на горизонте; туман поглощал свет заходящего в море солнца и раздувал над морем золотисто-розовую пелену.
Так же молча они вошли в отель. Грант ни о чем не мог думать, кроме холодной ванны и стакана пива, но, когда они проходили мимо портье, одна из девушек выбежала из-за стойки и окликнула его.
– Господин Грант. – Она сунула ему в руки листок бумаги. – Вам записка.
Грант посмотрел на бумагу. На ней было написано только одно слово – аккуратными печатными латинскими буквами. Тот, кто написал их, явно с трудом одолевал буквы чужого ему алфавита, и напряженные палочки и неуверенные закорючки очень напоминали письмо ребенка.
СОРСЕЛЬ.
– Это вы приняли сообщение? – спросил Грант у девушки.
Та кивнула:
– По телефону. Он очень четко продиктовал его по буквам.
– Когда?
Она указала на маленькую приписку в углу. 13.47. Наверное, Молхо звонил как раз перед тем, как появились те русские. Грант вздрогнул, вспомнив, как выглядело тело.
– Что это? – Мьюр вытянул бумагу у него из рук и внимательно на нее посмотрел. – Сорсель? Что за чертовщина?
– Может быть, это тот, кто купил табличку.
– И как, тысяча чертей, нам его искать? Посмотреть в телефонной книге Парижа? Позвонить во французское консульство?
Раздраженный Мьюр отвернулся. Но Марина вдруг начала действовать. Она заглянула в свою сумочку и вытащила маленькую записную книжку, которой пользовалась в библиотеке. Полистала, остановилась. И молча протянула книжку Гранту, придерживая большим пальцем, чтобы не закрылась страница, покрытая ее аккуратным почерком, – все написано по-гречески, кроме одного слова, которое ударило Гранта, словно пуля в переносицу.
Сорсель.
Глава двадцатая
Северная часть Эгейского моря возле Салоник.
Два дня спустя
Гидросамолет парил над морем, словно посланец богов. В сияющем свете солнца концы его серебряных крыльев подернулись рябью, будто расплавленное стекло в печи. Неудивительно, что Зевс часто принимал облик орла, подумал Рид, ведь с высоты полета открывается вид на землю, который только боги и могут видеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
По широкой улице подлетел полицейский автомобиль и остановился, взвизгнув тормозами. Грант положил пистолет в цветы и выпрыгнул на дорогу. Через глазеющую толпу на тротуаре проталкивалась знакомая фигура. Марина наконец его догнала. В ее руках болталась сумка Рида, но лицо было мрачным.
Грант, показывая, что сдается, поднял руки – его окружили полицейские.
– Он табличку оставил? – спросил Грант.
Марина покачала головой:
– Пропала.
Глава девятнадцатая
Отель «Гран Бретань», Афины
– О господи, умеешь же ты все испортить!
Они сидели в номере отеля «Гран Бретань». Отель выглядел не так впечатляюще, как звучало название. Приняв название за истину, в 1944 году английские военные вселились в него после освобождения Афин да так больше по-настоящему и не выезжали. Комнаты реквизировали для нужд армии, отделку ободрали, мебель поменяли, стены и перегородки снесли и перестроили и из когда-то роскошного люкса сделали тесную контору, хотя и с золотыми флоковыми обоями и хрустальными плафонами светильников.
Грант сидел на жестком деревянном стуле. По своему неудобству стул очень напоминал тот, на котором Грант сидел при первой встрече с Мьюром в Палестине. Правда, в этот раз Мьюр был очень зол.
– У меня на улице гниют два русских трупа, и все, начиная от британского посла и до последнего библиотекаря, желают знать, как они там оказались.
Грант откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди:
– Так они русские?
– Ну, сами-то они уже ничего не говорят. Но машина принадлежит транспортной компании «Понтик», которая здесь является легальным прикрытием для советской разведки. Сигареты, монеты и всякая мелочь в бумажниках тоже указывают на это. – Мьюр заметил, что Грант удивлен. – А ты что думал – это Армия спасения?
– Вор, который был с ними, – немец. Я налетел на него в библиотеке, когда он входил в читальный зал.
– Жаль, что ты и его не пристрелил. Ты хоть его разглядел?
– Светлые волосы, красное лицо. Плотного телосложения. – Грант пожал плечами. – Я узнаю его, если еще раз увижу.
Мьюр прищурил глаза:
– Точно?
Он открыл свой портфель, вытащил пухлую папку с чьим-то досье и перелистал страницы. Найдя то, что хотел, он протянул папку Гранту:
– Вот этот?
На этот раз фотография была хорошего качества: ее не делали украдкой, человек позировал перед фотоаппаратом. Но от этого она нисколько не стала приятнее. Мужчина в широких штанах и в сапогах для верховой езды стоял на вершине кучи из земли и обломков. Он опирался на воткнутую в землю лопату, словно завоеватель, поднявший знамя на бастионе только что покоренного города. Он был моложе, стройнее и привлекательнее того человека, которого Грант встретил в библиотеке, но что-то в гордом выражении лица, победно смотревшего в объектив сверху вниз, осталось неизменным.
– Это он. Кто это?
– Клаус Бельциг. Археолог, нацист и страшный гад. Личное дело на него пришло только сегодня утром с дипломатической почтой.
– Ты говорил, он исчез в Берлине в сорок пятом году. – Грант лихорадочно соображал. – Если с ним были русские…
– Наверное, они выкопали его из Сибири, разморозили и привезли сюда, чтобы он помог им в работе. Они хорошо знают, что искать.
– Именно Бельциг нашел табличку, – напомнил Грант.
– Верно. А сейчас она к нему вернулась.
Это замечание вызвало у Гранта новый приступ беспокойства, но ему все никак не удавалось оформить свою мысль. Пока он соображал, Мьюр закончил:
– Впрочем, могло быть и хуже. Рид говорит, что уже переписал надписи с таблички. Если ему не удастся расшифровать их, то и русские вряд ли смогут.
– Другая половина. – Похолодев, Грант понял, что именно не давало ему покоя. – Молхо не сказал Бельцигу, что разломил табличку на две половинки. Бельциг считал, что она целая и что Пембертон владел всей информацией.
– И?..
– Теперь он узнал это и отправится за Молхо.
Мьюр вышел в приемную и схватил телефонную трубку.
– Отель «Эвридика», – потребовал он. Ожидая соединения, он барабанил пальцами по столу, потом махнул рукой Гранту и сунул ему трубку. – Поговори-ка ты. Ты хоть разговариваешь на их языке.
Грант взял трубку:
– Это мистер Грант, номер тридцатый. Мне никто не оставлял сообщений?
– Минутку.
Грант прикрыл микрофон рукой:
– Вам с Джексоном удалось найти утром, где этот клуб Молхо?
Мьюр кивнул:
– Ставни, засовы и замки – никого нет дома. Джексон оставил одного из своих людей…
Грант махнул рукой, чтобы он замолчал – по телефону ему отвечал портье.
– Нет, сообщений не было.
Он повесил трубку, потом еще раз вызвал оператора и спросил телефон клуба «Харон». Он звонил так долго, что сам звонок стал казаться ему ненастоящим, превратившимся в воспоминание о звуке.
– Нэ? – Женский голос, сонный, но настороженный.
– Молхо у вас?
Ответа не последовало.
– Если он появится, передайте, что звонил мистер Грант. Скажите, что мне нужно с ним поговорить. Это очень важно. Хорошо?
Она повесила трубку.
Грант не мог вернуться в библиотеку и поэтому поехал в отель. Он прилег на кровать и попытался уснуть, ведь он очень устал, но возбуждение от погони за Бельцигом все никак не проходило. В окна лился солнечный свет – рассеянный, не привязанный к времени дня. Кто-то, может быть Рид, оставил на прикроватном столике книгу, перевод «Илиады». Грант взял ее и начал листать. В какой-то момент он, наверное, заснул, хотя не осознавал этого, пока его не разбудил стук в дверь. Он вскочил с кровати, схватил «уэбли» и прокрался по ковру к двери.
– Кто там?
– Это я, – сказал Мьюр. – Бери шляпу и пистолет. Позвонил человек Джексона. Молхо приехал в клуб.
Из отеля они вышли почти бегом. У стойки портье была какая-то сутолока; когда они проходили, Грант услышал, как девушка окликнула его по имени, но он был уже в дверях, поэтому не стал возвращаться. Мьюр сел за руль довоенного «уолсли», который он взял из гаража посольства. Водил он так же резко, как делал и все остальное, – гнал машину по дороге вдоль воды, не обращая внимания ни на отдыхающих, ни на осликов, ни на местных пешеходов, которые и составляли здесь основную часть движения.
Они оба поняли – что-то случилось, как только подъехали к клубу. На улице стоял армейский джип, загораживая выезд из переулка. Его охранял американский солдат, а еще один находился на посту у лестницы, ведущей в подвал.
Часовой у джипа, не торопясь, подошел к «уолсли». Его чуть не расплющила дверь автомобиля, когда наружу выпрыгнул Мьюр.
– Джексон здесь?
Джексон ожидал их внутри вместе с человеком в синем костюме, которого Грант не знал. Дым прошедшей ночи еще висел в воздухе, но музыки уже не было. Стулья и табуреты стояли на столах, задрав ножки в воздух, и напоминали морские растения; за занавесом примостилось с полдесятка пюпитров; из ведра торчала мокрая швабра. Гранту почему-то это все странным образом напомнило дворец в Кноссе. Через тысячу лет археолог откопает эти предметы, но так и не сможет понять, что же здесь произошло.
Посреди комнаты под белым полотном лежал Молхо – кто-то догадался закрыть его тело скатертью. Похоже, он умер не так давно. На скатерти расплывались красные пятна, словно кто-то из обедавших неосторожно разлил вино из бутылки; под кромкой скатерти собиралась темная лужица.
– Черт знает что! – сказал Джексон. – Ну они над ним и поработали! Зубы, пальцы, все… – Его голос звучал грубо и без эмоций, словно продавец перечислял свой товар. – Какие бы секреты он ни хранил, будьте уверены, им он все рассказал. – Носком ботинка американец откинул скатерть с лица убитого. – Это он?
Лицо Молхо представляло собой жуткое зрелище. Во время войны Грант видал и похуже – и ему удалось сохранить самообладание.
– Да, это он. Бедняга… – Грант, так мало знавший этого человека, успел почувствовать к нему симпатию. Ему показалось несправедливо жестоким, что Молхо пережил войну, все ее ужасы, чтобы встретить такой конец. Но мир, как хорошо знал Грант, невыносимо жестокое место. – Накройте его, ради бога.
Джексон снова ногой вернул угол скатерти на место.
– Майк тут наблюдал, – указал он на человека в синем костюме. – Когда появился Молхо, он побежал к ближайшему телефону, чтобы мне позвонить. И пропустил, как эти злодеи вошли. Жаль.
Майк поморщился:
– Я и не знал, что они здесь, пока они не вышли. Прыгнули в черный «мерседес» и укатили.
– Номер видел? – спросил Мьюр.
– Видел, но… – Майк замялся. – Он написан дурацкими греческими буквами. Их же никак не разобрать, понимаете?
– У Молхо был черный «мерседес», – сказал Грант. И назвал номер – эту привычку он тоже усвоил еще в управлении спецопераций.
– Необходимо, чтобы местная полиция объявила их в розыск. Может, никого не поймают, но попытаться надо. Ребята в портах и аэропортах будут караулить всех красных. Может, кто и появится.
– Уж пусть только они появятся, – с нажимом произнес Мьюр. – Думаю, следует предположить, что русские приехали сюда, чтобы задать ему те же вопросы, которые и мы хотели задать. Думаю, следует также предположить, что посетители не дали умереть хозяину заведения, пока не получили все ответы. Молхо умер, и теперь единственный, кто может вывести нас ко второй половинке таблички, это доктор Бельциг.
– То есть ты ведешь к тому, что надо искать его. – К Гранту обратились три взгляда. – Даже если он получит всю табличку, он не сможет ее прочитать. И к кому он тогда кинется?
Джексон и один из его сослуживцев остались обыскивать здание на предмет каких-нибудь записей, которые мог вести Молхо. Мьюр и Грант намеревались забрать из библиотеки Рида и Марину. Сначала они поехали в отель. Ни один из них не говорил ни слова, пока машина ехала по прибрежной дороге. Над морем висел низкий туман или какая-то дымка, размывавшая очертания островов на горизонте; туман поглощал свет заходящего в море солнца и раздувал над морем золотисто-розовую пелену.
Так же молча они вошли в отель. Грант ни о чем не мог думать, кроме холодной ванны и стакана пива, но, когда они проходили мимо портье, одна из девушек выбежала из-за стойки и окликнула его.
– Господин Грант. – Она сунула ему в руки листок бумаги. – Вам записка.
Грант посмотрел на бумагу. На ней было написано только одно слово – аккуратными печатными латинскими буквами. Тот, кто написал их, явно с трудом одолевал буквы чужого ему алфавита, и напряженные палочки и неуверенные закорючки очень напоминали письмо ребенка.
СОРСЕЛЬ.
– Это вы приняли сообщение? – спросил Грант у девушки.
Та кивнула:
– По телефону. Он очень четко продиктовал его по буквам.
– Когда?
Она указала на маленькую приписку в углу. 13.47. Наверное, Молхо звонил как раз перед тем, как появились те русские. Грант вздрогнул, вспомнив, как выглядело тело.
– Что это? – Мьюр вытянул бумагу у него из рук и внимательно на нее посмотрел. – Сорсель? Что за чертовщина?
– Может быть, это тот, кто купил табличку.
– И как, тысяча чертей, нам его искать? Посмотреть в телефонной книге Парижа? Позвонить во французское консульство?
Раздраженный Мьюр отвернулся. Но Марина вдруг начала действовать. Она заглянула в свою сумочку и вытащила маленькую записную книжку, которой пользовалась в библиотеке. Полистала, остановилась. И молча протянула книжку Гранту, придерживая большим пальцем, чтобы не закрылась страница, покрытая ее аккуратным почерком, – все написано по-гречески, кроме одного слова, которое ударило Гранта, словно пуля в переносицу.
Сорсель.
Глава двадцатая
Северная часть Эгейского моря возле Салоник.
Два дня спустя
Гидросамолет парил над морем, словно посланец богов. В сияющем свете солнца концы его серебряных крыльев подернулись рябью, будто расплавленное стекло в печи. Неудивительно, что Зевс часто принимал облик орла, подумал Рид, ведь с высоты полета открывается вид на землю, который только боги и могут видеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52