Уникальный. Насколько известно, на Земле его нет.
Наступило молчание – все обдумывали услышанное.
– Это кусочек метеорита, – сказал Рид.
Глянув на него, Грант понял, что вся эта история и для профессора явилась неожиданностью.
– Верно. – Мьюр был доволен. – Но это еще не все. Посмотрите-ка. – Он показал еще три фотографии. – Это образец, который они нашли. Лицевая сторона, верх и низ. Видите?
Грант посмотрел на снимки – сияющий камень на черном фоне. Сверху и сбоку он казался гладким, чуть ли не текучим и был испещрен крошечными кратерами, похожими на золотую инкрустацию. Но изображение на третьем фото было другим – с оборотной стороны поверхность оказалась почти плоской, разделенной бороздками на отдельные полосы.
– Его как будто чем-то резали.
– Линии, которые вы видите, – следы дисковой пилы. Тот предмет, который они нашли в Германии, – только вершина айсберга, или, в данном случае, метеорита.
– Баэтил, священный камень с неба, – пробормотал Рид.
Мьюр резко повернул голову:
– Что?
– Нет, ничего.
– Так или иначе, американцы пересмотрели все, но узнать смогли лишь то, что этот кусочек был найден немцами на Крите. Фрицы не больше нашего знали, откуда он взялся, но вместе с камешком они нашли фотографию таблички. И больше ничего у них не было. Для нас Греция была игровой площадкой до тех пор, пока Эттли не собрал свои игрушки. Американцы отдали нам все материалы, чтобы мы в них разобрались. И вот мы здесь.
– Зачем он вам? – сурово спросила Марина. – Для чего нужен шестьдесят первый элемент?
Мьюр глубоко затянулся сигаретой:
– Думаете, они мне сказали? Я всего лишь посредник. Половину того, что я вам рассказал, мне и самому знать не положено. Но зато я точно знаю, что янки во что бы то ни стало хотят получить его и осыплют золотом всякого, кто его найдет. Так что, если хотите, можете сбросить меня со скалы, как куклу, но если у вас есть хоть капля здравого смысла, вы должны ко мне присоединиться и начать поиски.
– Присоединиться к тебе?! – Грант швырнул ему фото. – Где гарантия, что ты не выстрелишь мне в спину, как только я опущу револьвер?
– Ты можешь очень пригодиться. Ты давно вышел из игры, и никто не заподозрит, что ты работаешь на нас. А ты знаешь, как действовать под чужой личиной в этих краях. – Он указал большим пальцем на Марину. – Да и она тоже. К тому же она знала Пембертона лучше, чем кто-либо из нас.
– А когда мы больше не сможем пригодиться?
– Вы перестанете быть полезными, когда мы найдем этот кусок металла. Тогда можете сваливать со своей частью добычи и никогда больше со мной не встречаться. – Это звучало разумно. – Предложение, которое я сделал тебе в Палестине, остается в силе. Ты объявлен в розыск, а я могу сделать так, чтобы розыск отменили. А ты… – Он повернулся к Марине. – Я все знаю про тебя и твоего брата. Двойные агенты, верно? Как он глупо умер! Одна пуля в упор, – наверное, его застрелил кто-то, кого он знал. Ты никогда не задумывалась, кто мог это сделать?
Марина посмотрела на него темным и грозным взглядом, словно прицеливалась:
– Что ты хочешь сказать?
– У нас в Лондоне есть информация на твоего брата. Веди себя хорошо, и, когда все кончится, я разрешу тебе посмотреть. Ты удивишься, узнав, что мы накопали.
Он двинул бровью в сторону Гранта, который делал вид, что его это не касается.
– Ну ты и подонок.
– Меня твое мнение не волнует. Итак, решайте. Вы со мной или нет?
– Какая разница? Ведь метеорит не здесь.
Мьюр нахмурился и бросил окурок с утеса:
– Я и не говорил, что это будет легко. Может быть, мы выбрали не то место.
– Нет. – Рид в продолжение всего разговора просидел незамеченным, задумчиво глядя на льва над входом. Их всех удивила спокойная уверенность в его голосе. – Метеорит был здесь. Пойдемте посмотрим.
Один за другим они протиснулись через трещину в вырубленный в скале храм. Мьюр зажег парафиновый фонарь, и они все вместе стали рассматривать округлый камень в нише. И Грант снова подумал о том, что камень очень напоминает пулю.
– А что это за бороздки? – спросил он.
– Настоящий метеорит, наверное, был покрыт какой-нибудь священной сеткой, – пояснил Рид. – Когда они вырезали копию, скопировали и переплетение.
– Они? – нервно переспросил Мьюр. – Кто такие они?
– Люди, которые спрятали настоящий метеорит. – Рид, не замечая закипающего от злости Мьюра, безмятежно смотрел на священный камень. – Видите небольшое углубление наверху? Думаю, здесь и лежал тот кусочек, который нашел Пембертон. Они его отпилили и положили сюда, чтобы придать изображению силу оригинала. Если хотите, это такая умиротворяющая жертва богам. – Он едва заметно улыбнулся, но Мьюр этого не заметил.
– Они, они… Кто это был? Пембертон? Нацисты? Какой-нибудь местный пастух, который забрел не в ту пещеру?
– Нет-нет. – Рид опустился на колени и стал рассматривать черепки, разложенные на каменной скамье. – Метеорит пропал задолго до этого времени, примерно тогда, когда начали писать Библию.
Мьюр побледнел:
– Вы хотите сказать, что мы опоздали на пару тысяч лет?
– Не Новый Завет. – Кажется, Рид забыл, о чем разговор, пока разглядывал предмет, найденный в самой дальней куче. Он поднес его к фонарю, поворачивая то в одну, то в другую сторону. Потом так же внезапно продолжил: – Метеорит забрали примерно тогда, когда Моисей выводил свой народ из Египта. Три тысячи лет назад плюс-минус сотня.
– Господи боже мой!
Мьюр прислонился к стене и сунул в рот незажженную сигарету. Грант и Марина смотрели друг на друга с недоумением, а тем временем Рид разглядывал керамические черепки в дальнем конце пещеры.
– И что мы будем делать? – задал вопрос Мьюр, ни к кому конкретно не обращаясь.
Рид поднялся и отряхнул пыль с колен. Свет фонаря блеснул в стеклах его очков, а голова с поднявшейся прядью волос отбросила рогатую тень на стену за спиной.
– Пожалуй, я знаю, куда его унесли.
Глава седьмая
Корабль «Калисти»,
северная часть Эгейского моря.
Четыре дня спустя
– Расскажите-ка еще раз.
Они сидели на палубе пересекавшего Эгейское море парома. Этот маршрут всегда был очень загружен – в свое время он повидал и героев, и богов, и сотни кораблей, в мстительном порыве идущих разорять чужие города. Некоторые персонажи тут и остались: близнецы, братья Кастор и Полидевк, ходившие с Ясоном на «Арго», Пегас, который перенес Персея и Андромеду через море в Грецию, Геракл, отправившийся за море, чтобы совершить свои подвиги. Они сияли в ночном небе, а под луной лежала на воде серебряная дорожка.
– Думаю, Пембертон догадался. Строки из «Илиады», которые он записал… он же не о немцах думал. Наверное, он процитировал их, потому что установил какую-то связь.
Рид поерзал на жесткой деревянной скамье и затянул поплотнее шарф на шее. Мьюр, Грант и Марина сидели вокруг него, словно студенты на семинаре. На столе перед ними лежали два керамических обломка, глиняная табличка и дневник Пембертона.
– Чтобы понять, надо начинать с минойцев. Или, точнее, со времени заката их культуры. Примерно полторы тысячи лет до нашей эры они находились в расцвете своего могущества. Их достижения в архитектуре, живописи, скульптуре и письменности стали высочайшей точкой развития европейской цивилизации на следующую тысячу лет. А потом…
– Хлоп! И ничего не стало…
Рид свирепо посмотрел на Гранта поверх очков:
– Вы, мистер Грант, уже знаете эту историю?
– Просто угадал. По опыту могу сказать, что, когда все идет лучше некуда, самое время заряжать ружье.
– «Хлоп» в данном случае был буквальный. На острове Тера, или там, где он когда-то был, началось извержение вулкана. Теперь вместо того острова – кольцо крохотных островков вокруг огромной ямы в море. Остров лишился вершины, а земля, наверное, дрогнула до основания. Можно догадаться, что было потом – землетрясения, приливные волны, которые ходили в Средиземном море, будто в большой ванне, пепел, словно снег, покрывший острова. Все минойские города были разрушены. Цивилизация погибла.
– Но минойцы не исчезли, – возразила Марина. – Народ пострадал, но не исчез.
– Да, действительно. – Рид сделал паузу, дожидаясь, пока стюард поставит на стол четыре чашки кофе. – Когда, как говорится, пыль осела, они пришли в себя и попробовали жить дальше. Но тут появилось новое затруднение. Минойская культура вдруг начала распространяться по всей материковой Греции.
– Наверное, ее принесло приливной волной, – предположил Грант.
Рид проигнорировал его замечание.
– В крупнейших греческих центрах – Микенах, Тиринфе, Аргосе – минойское искусство и керамика обретают все большую популярность. Тем временем на Крите появляются самые разнообразные предметы из других стран. Новые типы мечей и пик, колесницы – словом, те вещи, которые мирным минойцам раньше были ни для чего не нужны.
Мьюр отхлебнул кофе:
– По мне, так греки, похоже, воспользовались катаклизмом, чтобы установить контроль над минойцами.
– А может быть, как раз наоборот, – возразила Марина. – Может быть, это минойцы начали основывать колонии в Греции.
– Вряд ли, – округлил глаза Мьюр. – Танки идут в одну сторону, а грузовики с награбленным добром – в противоположную. По-другому никогда не бывает.
– Ученые до сих пор спорят, – вежливо ответил Рид. – Свидетельства неубедительны. Я скорее соглашусь с мистером Мьюром. Крит пострадал от извержения вулкана как раз тогда, когда греки с материка набирали силу. Разумно предположить, что те минойцы, которые пережили катаклизм, не могли не оказаться в зоне влияния микенцев.
– Совсем как мы и чертовы янки. Что для одной страны несчастье… – Грант кашлянул. – Для тех, кто вырос, не читая Гомера с колыбели, поясните, пожалуйста, кто такие микенцы?
– Греки великой эпохи героев, – ответила Марина.
– Догреческая культура, – поправил ее Рид. – Период, на который ссылаются греческие мифы и который описывает Гомер. Цивилизация Агамемнона, Одиссея, Менелая и Ахилла – если верить легендам. С исторической точки зрения это, скорее всего, была культура воинов и пиратов, свободный союз полунезависимых городов-государств, плативших дань верховному правителю, столица которого находилась в Микенах. Расцвет этой культуры пришелся на начало второго тысячелетия до нашей эры, а потом, внезапно, примерно в тысяча двухсотом году… – Рид саркастически посмотрел на Гранта. – Хлоп. Все было утрачено, и в Греции начался упадок, который продолжался пятьсот лет. Появились захватчики – они, скорее всего, и были предками современных греков. Они увидели то, что оставили после себя микенцы, – огромные стены, изящные украшения, затейливое оружие и доспехи… В потемках собственного существования они не могли представить, что за люди сотворили такие вещи, и для объяснения придумали мифы. Только циклопы и гиганты могли заложить массивные основания стен, а украшения могли сделать наделенные волшебством ремесленники, мечами же могли владеть лишь герои, потомки богов. Как все варвары, вместо того чтобы принять вызов цивилизации, они перетолковали ее достижения – лишь бы оправдать собственную неразвитость.
– Хотя потом эти же самые люди заложили основы для всей вашей западной цивилизации, – едко сказала Марина. Кажется, выступление Рида она приняла на собственный счет. – Философия, демократия, математика, литература. А что касается мифов, то есть и другая теория.
Мьюр застонал:
– У вас, ребята, всегда есть другая теория.
– Время, когда мы перестанем предлагать теории, станет временем варваров, – твердо ответил Рид и заслужил больше симпатии во взгляде Марины.
– А что, если мифы придуманы не завоевателями? – спросила она. – Что, если это были истории, записанные самими микенцами через поколения?
– Вряд ли, – возразил Рид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Наступило молчание – все обдумывали услышанное.
– Это кусочек метеорита, – сказал Рид.
Глянув на него, Грант понял, что вся эта история и для профессора явилась неожиданностью.
– Верно. – Мьюр был доволен. – Но это еще не все. Посмотрите-ка. – Он показал еще три фотографии. – Это образец, который они нашли. Лицевая сторона, верх и низ. Видите?
Грант посмотрел на снимки – сияющий камень на черном фоне. Сверху и сбоку он казался гладким, чуть ли не текучим и был испещрен крошечными кратерами, похожими на золотую инкрустацию. Но изображение на третьем фото было другим – с оборотной стороны поверхность оказалась почти плоской, разделенной бороздками на отдельные полосы.
– Его как будто чем-то резали.
– Линии, которые вы видите, – следы дисковой пилы. Тот предмет, который они нашли в Германии, – только вершина айсберга, или, в данном случае, метеорита.
– Баэтил, священный камень с неба, – пробормотал Рид.
Мьюр резко повернул голову:
– Что?
– Нет, ничего.
– Так или иначе, американцы пересмотрели все, но узнать смогли лишь то, что этот кусочек был найден немцами на Крите. Фрицы не больше нашего знали, откуда он взялся, но вместе с камешком они нашли фотографию таблички. И больше ничего у них не было. Для нас Греция была игровой площадкой до тех пор, пока Эттли не собрал свои игрушки. Американцы отдали нам все материалы, чтобы мы в них разобрались. И вот мы здесь.
– Зачем он вам? – сурово спросила Марина. – Для чего нужен шестьдесят первый элемент?
Мьюр глубоко затянулся сигаретой:
– Думаете, они мне сказали? Я всего лишь посредник. Половину того, что я вам рассказал, мне и самому знать не положено. Но зато я точно знаю, что янки во что бы то ни стало хотят получить его и осыплют золотом всякого, кто его найдет. Так что, если хотите, можете сбросить меня со скалы, как куклу, но если у вас есть хоть капля здравого смысла, вы должны ко мне присоединиться и начать поиски.
– Присоединиться к тебе?! – Грант швырнул ему фото. – Где гарантия, что ты не выстрелишь мне в спину, как только я опущу револьвер?
– Ты можешь очень пригодиться. Ты давно вышел из игры, и никто не заподозрит, что ты работаешь на нас. А ты знаешь, как действовать под чужой личиной в этих краях. – Он указал большим пальцем на Марину. – Да и она тоже. К тому же она знала Пембертона лучше, чем кто-либо из нас.
– А когда мы больше не сможем пригодиться?
– Вы перестанете быть полезными, когда мы найдем этот кусок металла. Тогда можете сваливать со своей частью добычи и никогда больше со мной не встречаться. – Это звучало разумно. – Предложение, которое я сделал тебе в Палестине, остается в силе. Ты объявлен в розыск, а я могу сделать так, чтобы розыск отменили. А ты… – Он повернулся к Марине. – Я все знаю про тебя и твоего брата. Двойные агенты, верно? Как он глупо умер! Одна пуля в упор, – наверное, его застрелил кто-то, кого он знал. Ты никогда не задумывалась, кто мог это сделать?
Марина посмотрела на него темным и грозным взглядом, словно прицеливалась:
– Что ты хочешь сказать?
– У нас в Лондоне есть информация на твоего брата. Веди себя хорошо, и, когда все кончится, я разрешу тебе посмотреть. Ты удивишься, узнав, что мы накопали.
Он двинул бровью в сторону Гранта, который делал вид, что его это не касается.
– Ну ты и подонок.
– Меня твое мнение не волнует. Итак, решайте. Вы со мной или нет?
– Какая разница? Ведь метеорит не здесь.
Мьюр нахмурился и бросил окурок с утеса:
– Я и не говорил, что это будет легко. Может быть, мы выбрали не то место.
– Нет. – Рид в продолжение всего разговора просидел незамеченным, задумчиво глядя на льва над входом. Их всех удивила спокойная уверенность в его голосе. – Метеорит был здесь. Пойдемте посмотрим.
Один за другим они протиснулись через трещину в вырубленный в скале храм. Мьюр зажег парафиновый фонарь, и они все вместе стали рассматривать округлый камень в нише. И Грант снова подумал о том, что камень очень напоминает пулю.
– А что это за бороздки? – спросил он.
– Настоящий метеорит, наверное, был покрыт какой-нибудь священной сеткой, – пояснил Рид. – Когда они вырезали копию, скопировали и переплетение.
– Они? – нервно переспросил Мьюр. – Кто такие они?
– Люди, которые спрятали настоящий метеорит. – Рид, не замечая закипающего от злости Мьюра, безмятежно смотрел на священный камень. – Видите небольшое углубление наверху? Думаю, здесь и лежал тот кусочек, который нашел Пембертон. Они его отпилили и положили сюда, чтобы придать изображению силу оригинала. Если хотите, это такая умиротворяющая жертва богам. – Он едва заметно улыбнулся, но Мьюр этого не заметил.
– Они, они… Кто это был? Пембертон? Нацисты? Какой-нибудь местный пастух, который забрел не в ту пещеру?
– Нет-нет. – Рид опустился на колени и стал рассматривать черепки, разложенные на каменной скамье. – Метеорит пропал задолго до этого времени, примерно тогда, когда начали писать Библию.
Мьюр побледнел:
– Вы хотите сказать, что мы опоздали на пару тысяч лет?
– Не Новый Завет. – Кажется, Рид забыл, о чем разговор, пока разглядывал предмет, найденный в самой дальней куче. Он поднес его к фонарю, поворачивая то в одну, то в другую сторону. Потом так же внезапно продолжил: – Метеорит забрали примерно тогда, когда Моисей выводил свой народ из Египта. Три тысячи лет назад плюс-минус сотня.
– Господи боже мой!
Мьюр прислонился к стене и сунул в рот незажженную сигарету. Грант и Марина смотрели друг на друга с недоумением, а тем временем Рид разглядывал керамические черепки в дальнем конце пещеры.
– И что мы будем делать? – задал вопрос Мьюр, ни к кому конкретно не обращаясь.
Рид поднялся и отряхнул пыль с колен. Свет фонаря блеснул в стеклах его очков, а голова с поднявшейся прядью волос отбросила рогатую тень на стену за спиной.
– Пожалуй, я знаю, куда его унесли.
Глава седьмая
Корабль «Калисти»,
северная часть Эгейского моря.
Четыре дня спустя
– Расскажите-ка еще раз.
Они сидели на палубе пересекавшего Эгейское море парома. Этот маршрут всегда был очень загружен – в свое время он повидал и героев, и богов, и сотни кораблей, в мстительном порыве идущих разорять чужие города. Некоторые персонажи тут и остались: близнецы, братья Кастор и Полидевк, ходившие с Ясоном на «Арго», Пегас, который перенес Персея и Андромеду через море в Грецию, Геракл, отправившийся за море, чтобы совершить свои подвиги. Они сияли в ночном небе, а под луной лежала на воде серебряная дорожка.
– Думаю, Пембертон догадался. Строки из «Илиады», которые он записал… он же не о немцах думал. Наверное, он процитировал их, потому что установил какую-то связь.
Рид поерзал на жесткой деревянной скамье и затянул поплотнее шарф на шее. Мьюр, Грант и Марина сидели вокруг него, словно студенты на семинаре. На столе перед ними лежали два керамических обломка, глиняная табличка и дневник Пембертона.
– Чтобы понять, надо начинать с минойцев. Или, точнее, со времени заката их культуры. Примерно полторы тысячи лет до нашей эры они находились в расцвете своего могущества. Их достижения в архитектуре, живописи, скульптуре и письменности стали высочайшей точкой развития европейской цивилизации на следующую тысячу лет. А потом…
– Хлоп! И ничего не стало…
Рид свирепо посмотрел на Гранта поверх очков:
– Вы, мистер Грант, уже знаете эту историю?
– Просто угадал. По опыту могу сказать, что, когда все идет лучше некуда, самое время заряжать ружье.
– «Хлоп» в данном случае был буквальный. На острове Тера, или там, где он когда-то был, началось извержение вулкана. Теперь вместо того острова – кольцо крохотных островков вокруг огромной ямы в море. Остров лишился вершины, а земля, наверное, дрогнула до основания. Можно догадаться, что было потом – землетрясения, приливные волны, которые ходили в Средиземном море, будто в большой ванне, пепел, словно снег, покрывший острова. Все минойские города были разрушены. Цивилизация погибла.
– Но минойцы не исчезли, – возразила Марина. – Народ пострадал, но не исчез.
– Да, действительно. – Рид сделал паузу, дожидаясь, пока стюард поставит на стол четыре чашки кофе. – Когда, как говорится, пыль осела, они пришли в себя и попробовали жить дальше. Но тут появилось новое затруднение. Минойская культура вдруг начала распространяться по всей материковой Греции.
– Наверное, ее принесло приливной волной, – предположил Грант.
Рид проигнорировал его замечание.
– В крупнейших греческих центрах – Микенах, Тиринфе, Аргосе – минойское искусство и керамика обретают все большую популярность. Тем временем на Крите появляются самые разнообразные предметы из других стран. Новые типы мечей и пик, колесницы – словом, те вещи, которые мирным минойцам раньше были ни для чего не нужны.
Мьюр отхлебнул кофе:
– По мне, так греки, похоже, воспользовались катаклизмом, чтобы установить контроль над минойцами.
– А может быть, как раз наоборот, – возразила Марина. – Может быть, это минойцы начали основывать колонии в Греции.
– Вряд ли, – округлил глаза Мьюр. – Танки идут в одну сторону, а грузовики с награбленным добром – в противоположную. По-другому никогда не бывает.
– Ученые до сих пор спорят, – вежливо ответил Рид. – Свидетельства неубедительны. Я скорее соглашусь с мистером Мьюром. Крит пострадал от извержения вулкана как раз тогда, когда греки с материка набирали силу. Разумно предположить, что те минойцы, которые пережили катаклизм, не могли не оказаться в зоне влияния микенцев.
– Совсем как мы и чертовы янки. Что для одной страны несчастье… – Грант кашлянул. – Для тех, кто вырос, не читая Гомера с колыбели, поясните, пожалуйста, кто такие микенцы?
– Греки великой эпохи героев, – ответила Марина.
– Догреческая культура, – поправил ее Рид. – Период, на который ссылаются греческие мифы и который описывает Гомер. Цивилизация Агамемнона, Одиссея, Менелая и Ахилла – если верить легендам. С исторической точки зрения это, скорее всего, была культура воинов и пиратов, свободный союз полунезависимых городов-государств, плативших дань верховному правителю, столица которого находилась в Микенах. Расцвет этой культуры пришелся на начало второго тысячелетия до нашей эры, а потом, внезапно, примерно в тысяча двухсотом году… – Рид саркастически посмотрел на Гранта. – Хлоп. Все было утрачено, и в Греции начался упадок, который продолжался пятьсот лет. Появились захватчики – они, скорее всего, и были предками современных греков. Они увидели то, что оставили после себя микенцы, – огромные стены, изящные украшения, затейливое оружие и доспехи… В потемках собственного существования они не могли представить, что за люди сотворили такие вещи, и для объяснения придумали мифы. Только циклопы и гиганты могли заложить массивные основания стен, а украшения могли сделать наделенные волшебством ремесленники, мечами же могли владеть лишь герои, потомки богов. Как все варвары, вместо того чтобы принять вызов цивилизации, они перетолковали ее достижения – лишь бы оправдать собственную неразвитость.
– Хотя потом эти же самые люди заложили основы для всей вашей западной цивилизации, – едко сказала Марина. Кажется, выступление Рида она приняла на собственный счет. – Философия, демократия, математика, литература. А что касается мифов, то есть и другая теория.
Мьюр застонал:
– У вас, ребята, всегда есть другая теория.
– Время, когда мы перестанем предлагать теории, станет временем варваров, – твердо ответил Рид и заслужил больше симпатии во взгляде Марины.
– А что, если мифы придуманы не завоевателями? – спросила она. – Что, если это были истории, записанные самими микенцами через поколения?
– Вряд ли, – возразил Рид.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52