Марина испуганно ахнула. Белая накрахмаленная манжета была застегнута на золотую запонку, вот только руки там не было. Молхо немного поднял рукав, чтобы показать жуткий обрубок, округлую культю со шрамами, идущими по всей окружности. Даже Грант побледнел.
– Это Бельциг?
– Я ведь просто еврей. – Молхо мрачно усмехнулся. – Он сказал мне, что по сравнению с тем парнем, который эту табличку у него украл, я просто счастливчик. Он отрезал мне одну руку – и я сказал ему одно имя. Я знал, что Пембертон англичанин. Я не знал, что он погиб, но надеялся, что он успел вовремя уехать из Греции. Бельциг никогда не узнает, что я продал лишь половину таблички, потому что никогда ее не найдет.
– О господи.
Молхо опустил рукав.
– Может быть, Бельциг мне даже и помог. Потому что о судьбе евреев ходили самые разные слухи. У кого-то дядя жил в Германии, или у двоюродного брата была подружка в Варшаве. Но никто в эти слухи не верил, да и как можно в такое поверить? Бельциг показал мне, что могут сделать фашисты. И я исчез.
Певица закончила петь, и в зале раздались аплодисменты. А она сошла со сцены и села в одной из кабинок, жадно припав к предложенной трубке кальяна. Вместо нее вышел тощий мужчина пижонского вида. Черные волосы были прилизаны, а тоненькие усики делали его похожим на нациста. Грант подумал – может быть, это пародия?
Певец в неловкой позе стоял перед оркестром. Музыкант, игравший на бузуки, начал свою партию – его пальцы запорхали по ладам.
Грант наклонился над столом:
– А вторая часть таблички? Что с ней случилось?
Молхо встретил его взгляд:
– Для вас эта информация очень важна? Вы отнимете у меня другую руку?
В зале раздалось мощное завывание, перекрывшее разговоры и смех. Певец на сцене схватился за стойку микрофона, словно утопающий. Его тело извивалось вокруг нее, и невозможно было поверить, что этот худой человек способен издавать такой звук. Его рулада дрогнула и поднялась на октаву.
Грант сохранил прежнее выражение лица.
– Я просто спрашиваю. Но есть и другие люди, которые ее ищут. Такие, как Бельциг. Если они вас найдут…
Молхо допил свое виски:
– Мистер Грант, вы что, пытаетесь меня запугать?
– Я честно вас предупреждаю.
– Я вам верю. Но поймите меня – я деловой человек. Если человек ко мне приходит и предлагает что-нибудь продать – например, глиняную табличку, – скажем, за сотню драхм, я спрашиваю себя: а не заплатит ли он две? Или, может быть, есть еще кто-то, кто готов выложить три. А вы? Я не спрашиваю – зачем она вам, я слишком хорошо для этого воспитан. Но мне кажется, что вы не археолог, как мистер Пембертон, и не коллекционер. Вы искатель сокровищ? Я уже от многих слышал, что вы здесь с двумя англичанами и американцем – ну и конечно, с вашей очаровательной спутницей. Интересно, на кого вы работаете?
Грант скупо улыбнулся:
– Мне и самому иногда интересно.
– Я понимаю, со мной вы не можете быть откровенным. Значит, и я не могу быть откровенным с вами. Вы тоже должны это понять. – Молхо улыбнулся и поднялся. Здоровяк рядом с ним тоже встал на всякий случай. – Я подумаю о вашей просьбе, мистер Грант. Может быть, когда я решу, сколько стоит моя информация, я назову вам цену. Если да, то я свяжусь с вами в гостинице.
Грант подался через стол, но сразу же наткнулся на могучую ладонь здоровяка, которая толкнула его обратно.
– Долго не тяните. Слишком много народу гоняется за этой вещью. Опасные люди.
Молхо поднял левую руку и помахал Гранту и Марине, посылая жуткий прощальный знак:
– Знаю.
«Мерседес» вез их по пустым улицам обратно в отель. Грант и Марина сидели на заднем сиденье и молчали.
В коридоре возле своих комнат они остановились. Случайному наблюдателю они могли показаться любовниками, вернувшимися с поздно закончившихся танцев. Грант нес свой пиджак переброшенным через плечо, а рукава рубашки закатал до локтей; Марина скинула туфли и держала их в руках – ее ноги больше привыкли к рабочим ботинкам, чем к высоким каблукам. Ее лицо блестело от пота, а в уголке глаза собралась черная капелька туши. Одна из лямок платья сползла с плеча.
– Спокойной ночи, – произнес Грант. В пустом коридоре, где звуки глушились ковром на полу, это прозвучало более резко, чем ему бы хотелось. – Или…
Он сделал шаг к ней. Волосы Марины густо пахли ароматами ночи и музыки – табачным дымом, потом, спиртными напитками и духами. Наверное, гашиш в ночном клубе одурманил и ее. Грант поднял руку и погладил Марину по виску, отведя в сторону локон, упавший на лицо. Марина не отстранилась. Грант провел рукой ниже – по щеке, по шее, по плечу. И нежно вернул на плечо лямку платья.
– У меня есть бренди.
Он почувствовал, как фальшиво это прозвучало, но ложь сейчас нужна была ему для прикрытия. Он сам давно уже ничему не верил.
– Ну, если только по рюмочке, – сказала Марина.
Ее голос звучал как-то сонно, чуть ли не механически. Она позволила взять себя за руку, подвести к двери; держась за локоть Гранта, она ждала, пока он достанет ключ. Грант вставил ключ в замок и замер. Виски, которым угостил его Молхо, грело его изнутри, запах духов Марины почти ошеломлял, но есть такие вещи, о которых никогда не забываешь.
Марина почувствовала, что он напрягся, и подняла голову:
– Что случилось?
– Тсс…
Грант смотрел на дверной косяк. Из щели между дверью и косяком торчал крошечный уголок желтой бумаги – его было почти незаметно, если не знать, куда смотреть. Грант всегда оставлял его, когда выходил из комнаты. Сейчас листок был не совсем на месте. Они – кто бы это ни был – заметили уловку Гранта и попытались ее обойти. Это означало, что они хорошо знают, что делают. А «уэбли» лежал в комнате.
Грант вытащил ключ из замка, держа руку на дверной ручке. Марина попятилась, в замешательстве глядя на него.
– У тебя пистолет с собой? – спросил он одними губами.
Ручка вдруг повернулась, и дверь распахнулась внутрь. Грант, все еще державшийся за ручку, потерял равновесие и влетел в комнату. Он споткнулся, зацепился за что-то ногой и растянулся на полу. Кто-то кинулся на него, но Грант действовал быстро. Он перекатился и вскочил, сделал шаг назад и ударил своего противника в солнечное сплетение. Человек застонал и сдавленно произнес:
– О черт…
Грант остановил замах и отступил. Человек перед ним согнулся от боли, но не узнать его было нельзя – короткая стрижка, широкие плечи, красивый пиджак. А на кровати сидел Мьюр с сигаретой в руке.
– Где вас черти носили?
Глава восемнадцатая
В тихой библиотеке было душно. Отчасти из-за погоды: неделю дул апрельский ветерок, после чего стало жарко, а отчасти из-за того, что в зале сидело больше народу. Пасхальные праздники закончились, и пестрая компания студентов, художников и ученых, составлявших контингент Британской школы, начала возвращаться. За всеми столами сидели посетители, с серьезным видом листая книги, выглядевшие почти такими же древними, как и цивилизации, о которых в них рассказывалось. Пристроившись у окна с газетой, Грант, подавленный этой целеустремленной серьезностью сидевших вокруг него людей, ощущал себя не в своей тарелке. Да еще и этот ночной разговор с Мьюром.
– И все? Он сказал тебе идти, и ты, как щенок, пошел?
Грант не собирался вступать в спор:
– Это же его место, а к тому же у него при себе был громила – на тот случай, если бы я попытался что-нибудь сделать.
– Если бы ты сказал нам, куда идешь, а не убегал с девчонкой, как продавец универмага на дешевый курорт, мы могли бы поехать за тобой. Тогда бы мы, мать твою, узнали больше.
– Времени не было. Молхо так все специально устроил. Если бы вы попытались следить за нами, он бы, наверное, не стал с нами встречаться. – Грант вспомнил отверстие от пули в спинке сиденья. – А то и придумал бы что-нибудь похуже.
Мьюр ткнул сигаретой чуть ли не в лицо Гранту.
– Сейчас только этот жидок может вывести нас к другой половине таблички. Когда он позвонит в следующий раз, даже и не думай звать свою долбаную девку. Меня зови. А то я закатаю тебя отсюда обратно в тюрьму где-нибудь в самом засраном углу нашей империи, и оглянуться не успеешь. Понял?
Грант отложил газету и подошел к Марине. Куча книг перед ней выросла, хотя до Рида, который сидел напротив, ей было еще далековато. Грант заглянул через плечо:
– Что ты делаешь?
Она отодвинулась, чтобы он увидел, – перед ней лежала та самая занятная книга с вклейками на греческом языке. Внизу страницы аккуратными выцветшими буквами была написана строчка, показавшаяся Гранту бессмысленной:
Павс. III: 19.11; Страб. VII: 3.19; Лик. Алекс: 188; Арр. Пер.: 21.
– Это что, кроссворд?
Марина вздохнула:
– Это ссылки на те места в античных текстах, где упоминается Белый остров. Павсаний написал путеводитель по Греции, что-то типа Бедекера того времени. Страбон был географом первого века. Ликофрон написал почти не поддающуюся расшифровке поэму о Троянской войне, а Арриан был римским чиновником, который оставил описание Черного моря, чтобы развлечь императора Адриана.
– И что, есть что-нибудь полезное?
– Они все говорят, что это где-то в Черном море. – Она положила ручку. – А во всем остальном противоречат друг другу. Павсаний и Ликофрон утверждают, что это в устье Дуная. Только один Арриан говорит, что это где-то в открытом море. А Страбон помещает остров примерно в пяти сотнях стадий от устья Днестра.
– Сколько это на наши деньги?
– Примерно сто километров – но он не говорит, в каком направлении. – Марина порылась в бумагах. – Еще я нашла несколько слов у Плиния, который заявляет, что Белый остров располагается на самом деле в устье Днепра. Там, где речь идет о расстояниях, античным географам верить нельзя, но и Дунай, и Днепр впадают в Черное море примерно в сотне километров от Днестра.
Грант почесал макушку:
– Итак, это либо у Дуная, либо у Днепра, либо ни там, ни там. – Он посмотрел через стол на Рида, который погрузился в омут фотокопий и таблиц с символами. – Мне показалось, он говорил, что этот остров – легенда, мифический рай для героев.
– Думаю, он неправ. Судя по тому, что я обнаружила, единственный герой, о котором в этой связи вспоминают, – Ахилл, да еще иногда Патрокл, спутник Ахилла. Белый остров – рай не для всех. Похоже, он был назначен стать таковым только для Ахилла.
– И ты считаешь, от этого история становится более правдоподобной?
– Она же откуда-то взялась. Подобной легенды нет ни для одного другого героя; должно быть объяснение, почему эта история связана исключительно с Ахиллом. – Марина придвинула к себе одну из книг. – По словам Арриана, на острове есть храм, посвященный Ахиллу. Плиний идет еще дальше, утверждая, что там же находится и настоящая могила героя. – В пыльном унылом зале ее глаза сверкали особенно ярко. – А что, если это реальное место? Затерянный храм Ахилла, а внутри – его гробница. И никто этот храм так и не нашел.
– Потому что люди никак не могут договориться, где его искать. А потом, даже если это все и правда, какие есть доказательства, что мифический щит действительно там?
– Мне кажется, Одиссей, возвращаясь на Итаку, привез его именно туда как пожертвование погибшему герою. Ведь большая часть путешествия Одиссея проходит именно по Черному морю, а в этом нет никакого смысла, если только царь Итаки не имел особого повода туда отправиться.
– Может быть, его случайно занесло туда ветром.
– Нет такого ветра, который принес бы корабль от Трои в Черное море. Как известно, даже пройти Дарданеллы было очень непросто. А Одиссей, как только входит в Черное море, продолжает двигаться на восток. Смотри. – Она взяла другой лист, содержащий какой-то список со стрелками. – Есть эпизоды, которые по тем или иным причинам позволяют предположить, что действие происходит именно в Черном море. Почти все они следуют один за другим, что предполагает некое географическое единство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52