Роджерс к этому времени успел испариться, а Китсон поморщился и спустился на пол и, к моему удивлению, остался стоять на ногах.
– Я думаю, мы еще увидимся, – сказал он мне.
– Я буду неподалеку.
Кен кивнул и начал прокладывать свой путь к лестнице отеля, а нам пришлось поддерживать его под руки. Бар стал снова заполняться людьми. По их многозначительным взглядам и ухмылкам можно было понять, что эту картину они наблюдают вот уже третий день подряд.
Мы уже миновали пролет и почти столкнулись с высоким, крепко сбитым мужчиной.
– Мистер Китсон, – грубо сказал он, – когда закончится эта пьянка? Так больше продолжаться не может! – в его голосе явно чувствовался немецкий акцент.
Мне очень захотелось испортить ему обедню, но для такого серьезного противника я был слишком пьян. Тем временем Кен посоветовал ему отправляться куда подальше.
Лицо мужчины побагровело и он толкнул Китсона в плечо, но тому на помощь пришла стена, и Кен смог удержаться на ногах. А наш противник промаршировал в бар.
– Может быть все-таки стоило ему пару раз врезать, – не слишком решительно предложил я.
– Сегодня, пожалуй, не стоит, – неожиданно мягко возразила мисс Берт.
Кен уже оторвался от стены и, ухмыляясь, посмотрел на дверь бара.
– Пора в постель. Еще увидимся дети мои.
Девушка посмотрела вслед его удаляющейся нетвердой походкой фигуре.
– Мне бы очень хотелось хоть раз застать его трезвым после семи вечера, – с грустью заметила она.
– А кто этот прусский гвардеец?
– Герр Хертер – личный секретарь набоба. Не стоит его винить, кому может понравиться, что пилот его шефа каждый день напивается до умопомрачения.
– А я и не виню. Мне просто не нравятся его манеры, – парировал я.
– Оставим это. Что-то неладное творится с Кеном, – озабоченно сказала она. – Он как-то сказал мне, что не может вернуться в Англию. Что тебе об этом известно?
– Пустая болтовня. Для этого ему просто надо купить билет, вот и все.
Я достал сигарету и закурил.
– Так что же все-таки творится с твоим приятелем? – не успокаивалась девушка.
– Я познакомился с ним пятнадцать лет назад, не советовал ему бросить пить тогда, не стану и теперь. Если ему хочется увидеть, как у него из ушей польется виски – это его дело, а не мое. Оно может стать твоим, но и это меня не касается.
– Все ясно и понятно, – мрачно процедила мисс Берт. – Фронтовые приятели. Спокойной ночи, капитан.
Я пожал плечами и направился к выходу из отеля.
4
На следующее утро я чувствовал себя отвратительно, но не хуже чем можно было ожидать. Мне пришлось побриться в холодной воде, надеть свою лучшую летную форму и отправиться на встречу с Роджерсом в кафе на другом конце улицы. Мы заказали йогурт, хлеб с маслом, джем и побольше кофе.
Первые две чашки я выпил почти залпом.
– Что там вчера случилось с твоим приятелем Китсоном? – поинтересовался мой напарник.
– Он отправился спать.
– Боже, что за историю он вчера нам рассказывал, – усмехнулся второй пилот. – Его всегда так распирает, когда он хлебнет лишнего?
– Ты ошибаешься, с ним все в порядке.
– Но ведь ты тоже в нее не поверил, не так ли?
– Тебе ни разу не приходилось летать в Индии, а нам с Кеном пришлось немало там поработать.
– Мне также ни разу не довелось покупать золотые часы с аукциона на Оксфорд-стрит.
Я мог бы только пожать плечами и оставить все как есть, но у меня в это утро было совсем другое настроение.
– Знаешь, а ведь это далеко не самая необычная история из тех, что мне доводилось слышать во времена раздела страны. И многие из них, как я точно знаю, абсолютно правдивы.
– Может быть, но два ящика из под патронов, набитые драгоценностями – это больше миллиона фунтов. Мне конечно доводилось слышать о "баснословных сокровищах Востока"...
– Чушь. Всего два ящика. Да у них там таким добром набиты целые комнаты.
Роджерс забыл о еде и ловил каждое мое слово.
– Между войнами некоторые из князьков приглашали для оценки своего состояния ювелиров с Бонд-стрит, и однажды мне довелось с одним из них встретиться. У него был двадцатилетний опыт работы, но по его словам он растерялся первый раз в жизни. Ему просто не с чем было сравнивать это богатство. Запомни эти князья совсем непохожи на арабских принцев нефтяной крови с гаражами, забитыми "кадиллаками" и хором девочек на кухне. Они копили эти сокровища на протяжении трех тысячелетий, так что результат может оказаться довольно внушительным.
Мой напарник наградил меня недоверчивым взглядом.
– Что бы ты сделал, окажись у тебя такое богатство? На что его можно было бы потратить? У этих ребят уже все было. Их цивилизация имеет долгую историю – она может быть старше, чем греческая. Поэты этой страны не уступят Гомеру, да и жили они с ним в одно время.
– Но и войн у них тоже хватало; налеты, погромы и все такое.
– Несомненно, ведь у них была довольно развитая цивилизация. Каждые двадцать лет они отправлялись рубить друг друга на куски, ну и что из того? Войны не могут повредить бриллиантам, они просто меняют хозяев, вот и все.
Я махнул официанту, чтобы тот принес еще кофе и достал сигарету.
– Удивительная вещь эти бриллианты, самая надежная форма собственности. Они не бьются, не горят и не девальвируются. Даже если уровень цен на фондовой бирже рухнет с верхнего этажа небоскреба, их стоимость останется прежней. Тебе даже не нужно знать их родословную, просто насыпь горсть этого добра в карман и ты состоятельный человек. Легко и просто.
– До тех пор, пока кто-нибудь не проломит тебе голову, – задумчиво процедил второй пилот, – и не обчистит твои карманы.
– Верно. Именно этого они и боялись во времена раздела страны. До этого там были довольно странные районы: мусульманские штаты с правителями индусами и наоборот. Набоб был только одним из них. Когда начался раздел страны, для них пришло время уносить ноги. Сошкам помельче перерезали глотки, и их драгоценности попали на рынок. Но крупная дичь смогла позаботиться о себе и вовремя смотать удочки.
Я глотнул кофе.
– Какого черта мне приспичило давать уроки истории в афинском кафе, да еще в половине девятого утра, – подумалось мне, но я все-таки решил закончить свою мысль и вслух продолжил. – Вот тогда-то и пригодились бывшие армейские летчики. Многие из них после войны болтались по Индии в поисках хоть какой-нибудь работы. Мы с Кеном не были исключением. В тот момент началась настоящая воздушная лихорадка, надо было переправить массу беженцев из Индии в Пакистан и наоборот. Оба правительства были озабочены тем, чтобы вывезти свою элиту и не дать противнику завладеть их состоянием.
Между нами говоря, Британское правительство поддерживало их в этом. Если бы даже скромная часть этих драгоценностей попала в свободную продажу, это могло привести к краху алмазного бизнеса в Южной Африке. По воздушным мостам переправляли людей, драгоценности и оружие. В "Дакоту" за один раз могли нагрузить до пяти тысяч фунтов этого добра: жемчуг, бриллианты, золотую посуду, предметы роскоши. А потом тут же приходилось возвращаться за новым грузом.
Роджерс недоверчиво посмотрел на меня.
– А тебе приходилось иметь с этим дело?
Я отрицательно покачал головой.
– Такая работа доставалась далеко не каждому. Мне приходилось иметь дело с обыкновенными беженцами, но я встречал ребят, которым доводилось иметь дело с драгоценностями: им платили по пять тысяч фунтов за один полет.
– Тогда некоторые из них смогли сколотить на такой работе состояние.
– Это была не та публика, и как бы то ни было, работа того стоила. Им приходилось поднимать в воздух старые развалюхи, самим устранять неполадки и садиться на любую мало-мальски пригодную площадку. Их часто обстреливали, а им не хотелось умирать богачами. Они все проматывали.
– Ну, хорошо, – согласился он, отхлебнув кофе из чашки. – Пусть будет так: все это правда и они возили драгоценности. И что дальше? Что случилось со всеми этими сокровищами?
– Ничего. Они все еще там. Принадлежат разным вельможам. Те, что стали достоянием толпы, попали на рынок. Но если кому-то удалось сохранить свое состояние, то это его собственность и никакое правительство не вправе наложить на него свою лапу. Это самое замечательное свойство бриллиантов: их нельзя национализировать. Можно проломить голову хозяину и все отобрать. Но правительство так поступить не может. Так что все по-прежнему пылится в чулане.
– Кроме, – процедил он сквозь зубы, – двух ящиков.
– Верно, – согласился я, – кроме двух ящиков.
Он ненадолго задумался.
– Трудно в это поверить, что с такими деньгами они не смогут нанять детектива, чтобы выяснить, куда все подевалось.
– Не стану с тобой спорить.
– Значит все это не слишком правдоподобно.
– Ты прав, – сказал я. – Но как мне кажется, все это могло случиться именно так. Хотя ручаться не могу. Нет никаких гарантий, что вся эта история не блеф.
Мой напарник с облегчением кивнул. С этой мыслью ему жить было легче. Это было вполне в его духе.
Я допил свой кофе.
– Пожалуй тебе стоит зайти на почту и справиться насчет телеграмм от шефа. Увидимся на аэродроме.
5
У меня не было желания снова испытывать местную телефонную сеть, а так как до конторы Миклоса было не более ста ярдов, то я отправился туда пешком, чтобы узнать не нашел ли он для нас какой-нибудь груз.
Он снимал две комнаты над магазином, торговавшим велосипедами. Два пролета по узкой, темной, каменной лестнице, поворот направо и ты стоишь перед массивной деревянной дверью. Остается только постучать и дожидаться, пока его секретарша не крикнет что-нибудь в ответ.
На этот раз за дверью стояла тишина. Я подошел и дернул за ручку. Дверь открылась, и мне ничего не оставалось как пройти внутрь.
За последние четыре месяца здесь ничего не изменилось: затхлый воздух, покрытая пылью картотека и кипы бумаг, сваленные у стены. Вряд ли кто-нибудь пользовался этим добром, повсюду лежал толстый слой пыли.
Посреди комнаты стоял большой стол, заваленный бумагами. Секретарши не было. После недолгих раздумий я направился к двери его кабинета, но она открылась еще до того, как мне удалось дотянуться до ее ручки. На пороге появилась встревоженная физиономия Миклоса.
– Капитан! – обрадовался толстяк. – Рад тебя видеть. Милости прошу в мой кабинет.
Не успел я войти в комнату, как он уже оказался за своим столом и быстро убрал что-то в правый верхний ящик.
– Присаживайся, – Миклос махнул рукой в сторону потрепанного кожаного кресла.
Я положил фуражку на край стола и воспользовался его любезностью.
– Извини, – сказал агент, кивая в сторону двери. – Я ненадолго отправил Марию по одному делу. Ну, так чем могу быть полезен? Твоя машина уже на ходу?
– Не совсем, но к обеду все будет в порядке. Тебе передали вчера мое послание?
– Да. Ты еще не передумал по поводу этого груза?
– Извини, Микки, – покачал я головой.
– Уверяю тебя, здесь нет никакого риска. Все будет в полном порядке. Я же не могу доверить его первому встречному. Мне нужен человек, которому можно доверять.
– Все правильно, только я предпочитаю держаться от него подальше. У тебя есть для меня что-нибудь другое?
– Ничем не могу помочь, – он обвел рукой кипы бумаг на своем столе. – Коровы, козы, сельскохозяйственные машины, запчасти. Все это не по твоей части. Греция бедная страна, авиаперевозки здесь многим не по карману. А что слышно от Хаузера?
– По поводу твоего груза?
Микки кивнул.
– Еще не знаю, но это не имеет для меня никакого значения, – я встал и взял фуражку. – Так ничего больше нет?
– Ничего, – он мрачно посмотрел мне в глаза. – Ты не боишься разочаровать своего шефа?
– Хаузера? Он всегда расстраивается, когда деньги текут мимо его карманов. Но это ерунда по сравнению с тем, что будет, если я окажусь в тюрьме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42