Он тоже подошел к двери и что-то проворчал.
– Ты говоришь по-английски? – спросил я, но в ответ услышал все то же ворчание. Потом я попытался выяснить, понимает ли он французский язык, и полицейский в ответ утвердительно хмыкнул.
Сначала мне хотелось потребовать соблюдения гражданских прав, но потом нашел гораздо лучшее продолжение. Не стоило отпугивать его с самого начала.
– У меня есть доллары, – выложил я свой последний козырь. – Принеси мне кока-колу и сигареты. Я заплачу тебе пятерку. О'кей?
Он задумался над моим предложением. Мне не приходилось бояться, что полисмен просто войдет в камеру и заберет доллары, ничего не предложив взамен. Он был для этого слишком осторожен. Ему вряд ли объяснили кто я такой, но раз мной занималась такая важная персона как хозяин каравана, значит в его глазах я тоже кое-что значил.
Но с другой стороны, если слуги хозяина каравана собираются в конце концов зарыть мое тело в землю, то вряд ли они похоронят доллары вместе со мной. Так что это был его последний шанс.
– Это невозможно, – проворчал голос за дверью.
– Но я умираю от жажды!
– Десять долларов, – предложил он компромиссное решение.
Похоже, что глоток воды и сигарета обойдутся здесь весьма недешево, но спорить не приходилось. К тому же у меня не было ни одной банкноты меньше десятки.
– О'кей. Две пачки сигарет и три бутылки колы, идет?
Заслонка дверного глазка отодвинулась и я почувствовал на себе его изучающий взгляд.
– Сначала покажи доллары, – предложил мой страж.
Я помахал в воздухе пачкой банкнот и убрал их в карман. Он получит свою десятку только после того, как у меня будут сигареты и кола. Полицейский еще немного поглазел на меня и ушел.
Четверть часа спустя заслонка дверного глазка снова открылась, и он убедился, что я стараюсь спрятаться за дверью. Она наконец открылась, и в камере появилась вода и сигареты. Все это время он не сводил с меня своего взгляд и держал на мушке своего пистолета. Потом дверь быстро захлопнулась, и меня попросили просунуть десятку через глазок.
Я похвалил его за храбрость и выполнил эту просьбу.
С первым же глотком колы я почувствовал облегчение. Теперь уже не надо было беспокоиться о микробах и прочей заразе, а после нескольких затяжек у меня появилось ощущение сытости. Я уселся на коврик и стал сочинять аргументы в свою защиту.
Они, без сомнения, очень тщательно обыскали весь самолет, но вряд ли у них хватит ума выудить драгоценности из топливного бака. Мне, правда, и самому было еще не совсем понятно, как это можно будет сделать. Но в случае крайней необходимости можно будет воспользоваться консервным ножом. Эти побрякушки стоили раз в десять больше самолета, к тому же он все-таки принадлежал Хаузеру.
Рано или поздно мои мучители вернутся и потребуют ответа на свой вопрос. Вот здесь-то начинается самое интересное. В таких случаях эти дети пустыни пускают в ход ножи, огонь, кипящую воду и последние пару тысяч лет считают это вполне обычным делом.
Но прежде, чем они дойдут до этой стадии, мне нужно будет выложить пару непоколебимых (как я считал) аргументов. Первый из них строился на их незнании авиационной техники. Вряд ли они когда-нибудь слышали об автопилоте, мне нужно будет упорно твердить о том, что я не мог во время полета бросить управление и рыться в ящиках, к тому же мне их просто некуда прятать.
Второй довод состоял в том, что я вряд ли прилетел бы сюда, если стащил драгоценности из ящика.
Правда и в обеих случаях у всех моих объяснений было одно слабое звено. Стоит им только связаться с Юсуфом, как он тут же скажет, что при нем пломбы и проволока были на месте.
На закате я услышал, как какой-то джип подъехал к поселку с запада. Мне оставалось только гадать. Это мог быть начальник полиции, который инспектировал вверенные ему полицейские участки. Тогда все дело могло приобрести интересное продолжение.
Но это мог быть и мой приятель Юсуф.
Тут я услышал, что мой правоверный страж наконец вернулся, снова стал колотить кулаками по двери и требовать что-нибудь поесть.
За стандартную плату в десять долларов мне удалось получить спагетти с каким-то мясом и пару бутылок колы. Я уже два дня не ел горячей пищи и теперь уплетал эти дорогостоящие деликатесы за обе щеки. При резких движениях меня все еще продолжала мучить тупая боль в затылке, но я быстро поправлялся.
Около десяти часов вечера до меня снова донесся гул мотора, но он заглох прямо перед полицейским участком. Очевидно они приехали за мной.
Полицейский впустил их в участок и исчез. Их было трое: пара в грубых бурнусах и какой-то тип с винтовкой. Его одежда выглядела более элегантно. Они вытащили меня из камеры, и мы отправились в западном направлении, миновали поселок и углубились в пустыню.
Как обычно в этих местах ночь была ясной, а звезды гораздо ярче, чем в любом месте севернее Средиземноморья. Луна еще не взошла.
Они буквально несли меня на себе, но я не возражал, пусть считают, что мне этот путь не по силам. Мы поднялись на небольшой холм, каменистая почва сменилась песком и наша процессия повернула на юг.
Караван разместился во впадине среди дюн: один большой шатер из ковриков и несколько пристроек поменьше. Позади этого сооружения сгрудилось около тридцати верблюдов. Звезды были такими яркими, что я без труда заметил неподалеку грузовик. Чуть дальше горели костры, готовилась еда. Сам шатер был в высоту не больше пяти футов, изнутри пробивался свет и падал на ковры, расстеленные перед входом.
Мои носильщики подтащили меня к краю ковра, остановились и указали на обувь. Я скинул ботинки и ступил на пушистый, мягкий ковер.
В центре шатра в окружении маленьких кофейных чашек стояли три керосиновые лампы. Вокруг них расположились пятеро мужчин, они полулежали, облокачиваясь на один локоть и курили. Один из них резко выделялся среди просторных, белых одеяний своих спутников, на нем были джинсы и ярко-синяя ветровка из хлопка. Я сразу узнал в нем Юсуфа.
При моем появлении он вскочил на ноги, его глаза возбужденно блестели. Хозяин каравана сказал несколько резких слов и Юсуф снова занял свое место, но было видно, что он в любую минуту готов броситься на меня.
Хозяин вежливо поприветствовал меня и пригласил присесть. Я сел спиной к открытому входу в шатер и слегка поежился. Ночью здесь становилось прохладно.
– Надеюсь, ты уже поправился? – торжественно обратился ко мне хозяин каравана.
– Спасибо, еще не совсем.
– Я думаю, ты уже заметил, что к нам присоединился Юсуф. Последний раз спрашиваю тебя, что ты сделал с той коробкой, которая была в одном из ящиков? Ты задерживаешь мой караван.
– Я даже не прикасался к этим ящикам. Да и как мне бы это удалось? Мне нужно было все время вести самолет.
– Мне кажется, – серьезным тоном сказал мой противник, – что самолет какое-то время может лететь сам по себе.
Я постарался изобразить на своем лице добродушную усмешку.
– Такие устройства ставят на больших, дорогих самолетах. Но не таких развалюхах как эта "Дакота". Мой хозяин едва может себе позволить иметь обычных пилотов, не говоря уже об автоматических.
Эта тирада была не такой уж глупой, как могло показаться на первый взгляд. При беглом осмотре кабины трудно сказать есть ли у самолета автопилот или нет. Они могли только понять, что там полно всяких кнопок, переключателей и приборов, а в моей "Дакоте" не осталось ни одной таблички с названиями.
Хозяин каравана быстро обменялся с Юсуфом короткими фразами. Потом мой знакомец пожал плечами и высказал какое-то предположение. Хозяин выслушал его и повернулся ко мне.
– Остается еще один вопрос. Когда с ящиков сняли проволоку и таможенные пломбы?
– В Триполи.
– Неправда! – прошипел Юсуф.
Хозяин каравана посмотрел на меня с угрозой.
– Юсуф говорит, что это не так, – повторил он, давая понять, кто здесь ведет допрос.
– Он был слишком слаб, чтобы это заметить, – усмехнулся я. – Юсуф был пьян еще до того, как появился в моем самолете. Всю дорогу ему было плохо, и вряд ли он мог заметить, где приземлились в Триполи или Тимбукту.
Юсуф изогнулся для прыжка и сказал кому-то, чтобы ему дали оружие. Хозяин каравана сердито прикрикнул на него.
Я тоже стал орать во весь голос.
– Миклос стащил эту штуку прямо из под его пьяных глаз. В следующий раз нужно посылать зрелого мужчину, а не эту кисейную барышню.
Вряд ли можно придумать более страшные и унизительные оскорбления для правоверного мусульманина. Похоже, что мой выпад пришелся точно в цель. Юсуф выхватил из-за пояса своего соседа длинный нож и бросился на меня.
Я перекатился назад и оказался на ковре у входа в шатер, все вскочили со своих мест. Поднялся невообразимый гвалт.
Мне удалось приподняться на одно колено и приготовиться к схватке. Но в этом уже не было необходимости. Юсуф раскинув руки ничком распластался на ковре, рядом с ним стоял один из этих типов в белых, свободных одеждах со своим богато украшенным резьбой оружием.
Мне было приятно увидеть, что еще чья-то голова испытала на себе прелести общения с прикладом ружья.
Стараясь не обращать на себя излишнего внимания, я осторожно встал на ноги. Хозяин каравана неторопливо поднялся и шагнул к выходу. После его приказа куда-то оттащили бездыханное тело Юсуфа. Затем он повернулся ко мне.
– Капитан, – спокойно сказал он, – тебе повезло. Ты дважды ушел от ответа на мои вопросы. Юсуф – собака, а вот про тебя мне пока ничего неизвестно, но завтра все выяснится.
Хозяин каравана пристально посмотрел на меня, потом нагнулся и взял в руки нож. По его команде меня схватили и лезвие ножа оказалось у моего лица.
– Алла-вай-а-фу, – просто сказал араб. Господь простит. И тут он медленно провел острием ножа вниз по моей левой щеке.
Я только почувствовал легкое покалывание, лезвие было слишком острым. Из пореза потекла кровь.
Он вернулся обратно в шатер, а я достал носовой платок. Потом мои стражи поволокли меня в полицейский участок.
15
Ночь медленно катилась к своему концу, а мне так и не удалось заснуть. Я сидел, прислонившись спиной к стене, и чувствовал, как ночная прохлада освежала разгоряченное лицо. Вынужденное бездействие только усиливало безнадежность моего положения.
Из соседней комнаты доносились шаги полицейского, потом он плюхнулся на коврик и затих. Вскоре до меня донеслось его размеренное посапывание. Я закурил сигарету и прислушался.
В таком состоянии трудно додуматься до чего-нибудь путного, да и вряд ли новые аргументы могли убедить моих противников. Хотелось взять в руки оружие, разобраться с ними по-мужски и покончить с этим дурацким делом.
Я появился здесь по наитию, но предчувствия меня обманули. Глупец и пройдоха, тебя избили, порезали лицо, бросили в камеру, но уже утром эти мучения могут показаться невинными шалостями.
Я приготовился принять мучительную смерть в куче песка на заднем дворе неизвестно чего и непонятно зачем.
На улице послышался какой-то шорох. Я сразу потушил окурок, ведь если это был Юсуф, то не стоило облегчать ему задачу и давать ориентир для стрельбы.
Что-то царапнуло по решетке крошечного оконца. На фоне звездного неба можно было заметить какое-то движение. Я осторожно дотянулся до окна, пошарил рукой и нащупал рукоятку пистолета.
За стеной снова послышался шорох и вскоре все стихло. Я отвернулся спиной к двери, зажег спичку и взглянул на свою добычу. Это был "Вальтер П-38" калибра девять миллиметров с удобной, рифленой, пластмассовой рукояткой. Прекрасное оружие, да к тому же с полностью снаряженным магазином.
Стрелки моих часов показывали несколько минут пятого, значит до рассвета и молитв оставалось меньше двух часов, а затем мои мучители явятся за мной.
Я снова забарабанил по двери.
– Месье!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42