– Капитан Клей познакомьтесь, сеньор Анархос, – с этими словами он вышел и закрыл за собой дверь.
Анархос был пониже меня ростом, но пошире в плечах и уже успел приобрести небольшой животик. Ему можно было бы дать на вид лет сорок пять: будь он моложе, то вряд ли мог рассчитывать на такое деликатное поручение за границей. У него было плоское, квадратное лицо и гладко зачесанные назад темные волосы.
Он носил мятый полотняный костюм кофейного цвета, кремовую рубашку и полосатый как неаполитанское мороженое галстук с квадратным концом. Очки без оправы довершали эту картину.
Мы пожали друг другу руки, при этом он немного улыбнулся и затем указал на стул, а сам присел и стал ждать развития событий.
Сеньор Анархос первым делом немного развернул свой стул так, чтобы тот занял вполне определенное положение. Потом извлек из своих карманов блокнот, ручку, пачку "Честерфилда" и большую хромированную зажигалку и начал раскладывать их на столе, как шахматист расставляет фигуры на шахматной доске. Затем он окинул взглядом комнату и прибавил к своей коллекции пепельницу.
Все вещи были аккуратно разложены, и несколькими движениями он создал вокруг себя привычное окружение и дал понять, что я являюсь здесь посетителем.
– Капитан, могу я взглянуть на ваш паспорт? – спросил он мягким, спокойным голосом, слегка утрируя шипящие звуки.
Я снова достал паспорт. Полицейский просмотрел последние страницы и отложил его в сторону.
– Вы знаете мистера Миклоса?
– Нашего агента? Да, конечно. Ведь он же давал мне груз, который я доставил сюда.
– Каков был характер этого груза?
– Запасные части для бурильных установок.
– Вы лично проверили его?
– Нет. Ящики были закрыты и на них уже были таможенные пломбы... греческой таможни.
Похоже, это его не смутило. Но тут он словно о чем-то вспомнил и схватил со стола пачку сигарет "Честерфилд".
– Извините меня, капитан. Мои манеры далеко не идеальны. Вы курите?
Я отрицательно покачал головой. Мне очень хотелось курить, но я не хотел казаться человеком, который жить не может без сигареты.
– Слишком сухо во рту, – заметил я. – Так чем я обязан такому вниманию? Что-нибудь не в порядке с грузом?
Он аккуратно положил пачку обратно на стол.
– Вполне возможно.
– Если Миклос подсунул мне контрабанду, я вернусь в Афины и вышибу ему зубы.
На его лице появилась печальная улыбка.
– Боюсь, что это уже невозможно. Мистера Миклоса убили.
Я застыл от удивления. Когда, по моему мнению, я пробыл в этом состоянии достаточное время, то решил поинтересоваться:
– Когда это случилось?
– В тот же день, когда вы улетели из Афин, а возможно незадолго до этого.
Я уставился на масляное пятно на моем колене и постарался изобразить на своей физиономии напряженную работу мысли.
– Мы вылетели около одиннадцати часов утра. Перед этим я заходил к Миклосу в контору. Что-то около десяти часов. Его на месте не оказалось.
Скорее всего сеньору Анархосу прекрасно известно, что я там был. Так что добровольное признание этого факта не только не причинит мне вреда, но и может оказать добрую услугу.
– Вы заходили в его контору?
– Только в приемную. Я постучал в дверь и не получил никакого ответа. Мне показалось, что его нет на месте.
– Вы никого там не видели?
– Нет. Ни секретаря, ни кого-нибудь еще.
– Но, может быть, кто-нибудь входил в дом или выходил на улицу?
– Никого.
Он сделал несколько пометок в своем блокноте.
– А что, существует какая-нибудь связь между этим грузом и убийством? – неторопливо заметил я.
Он снова улыбнулся и развел руками.
– Поскольку нам точно не известно, что это за груз (если, конечно, это не были запасные части для бурильных установок), то мы не можем проследить никакой связи.
Сеньор Анархос сделал паузу, но вскоре понял, что помощи от меня не дождется.
– Откуда прибыл груз? – наконец спросил он.
– Миклос утверждал, что он долго провалялся на складе с тех пор, как его привезли из Ирака.
– А его не могли привести с островов, например с Циклад?
Теперь мне уже отчаянно хотелось курить.
– Об этом мне ничего не известно. Да и как я мог бы узнать об этом?
– Ну, ведь Миклос вел активную торговлю с Цикладами, разве не так?
– Понятия не имею – чистосердечно признался я.
– А ведь днем раньше вы приземлялись на Саксосе?
– Да, но Миклос не имеет к этому никакого отношения. Для этой поездки меня нанял совсем другой человек.
– А мистер Китсон был знаком с Миклосом?
– Точно сказать не могу, но это маловероятно.
Он снова что-то отметил в своем блокноте. Затем его заинтересовала причина моего визита к Миклосу перед вылетом из Афин. Как мог, я объяснил, что агент собирался дать мне новую таможенную декларацию, вместо той, что он мне передал парой дней раньше. Но поскольку я его не нашел, то пришлось воспользоваться старой.
После этого мой собеседник стал интересоваться порезом на моей левой щеке. Я повернулся так, чтобы ему было легче его рассмотреть и убедиться в его недавнем появлении, а затем рассказал, как во время ремонта двигателя в пустыне я поскользнулся и налетел на острый заусенец крышки капота.
Он проглотил все это не моргнув глазом и скорее всего не поверив ни единому слову, но пунктуально занес мои ответы в свой блокнот. Это был хороший полицейский, а может быть даже очень хороший, но здесь он был за границей и мог не верить чему угодно, но при первой же попытке выяснить чем занимался в Ливии капитан Клей, он просто упрется лбом в глухую стену. Большое спасибо, но мы все это уже выяснили и у нас нет никаких оснований не верить словам капитана Клея. Трик ис-слама и не хлопайте за собой дверью.
Меня еще раз поблагодарили за мое потерянное время, по поводу пореза посоветовали обратиться к врачу и проводили до двери.
– Мне кажется, что из Рима я летел одним рейсом кое с кем из ваших друзей. Набоб Тангабхадры, если не ошибаюсь и пара его очаровательных секретарей, – сказал он на прощание.
По отношению к Хертеру слово "очаровательный" имело слабое отношение.
– Так что теперь я буду себя чувствовать в Триполи как дома, – сказал я и пожелал про себя, чтобы этого не случилось.
18
Во всей Северной Африке нет города аккуратнее, чем Триполи, и конечно же, скучнее его тоже не найти. Просторные главные улицы застроены высокими и внушительными общественными зданиями, какие можно встретить во многих городах Италии. За ними теперь построили большие, прямоугольные, многоквартирные дома для американских семей, работающих на авиабазе. Западная часть города является арабской, которую еще называют Мединой, с ее узкими улочками, темными дверными проемами и шишковатыми стариками, поднимавшими невообразимый шум своими медными инструментами. Но они оставляют странное впечатление, словно кто-то нанял их сидеть там только потому, что видел нечто подобное в Марокко, а затем решил, что это зрелище несколько оживит для туристов местный колорит.
По городу можно разъезжать в легкой коляске, запряженной лошадью. А из аэропорта сюда можно добраться на крайслере последней модели.
Во время поездки на этом такси неплохо поразмышлять о здравом уме политиков из Вашингтона и Уайт-холла, ежегодно раскошеливающихся на восемь миллионов фунтов стерлингов для поддержания платежеспособности Ливии и позволяющих выбрасывать эти деньги на крайслеры.
Я зарегистрировался в прибрежном отеле, бросил в коридоре свою сумку и узнал адрес врача-европейца. Им оказался суетливый маленький француз с чувствительными пальцами и подозрительным взглядом. Он не поверил ни единому слову из моей истории с заусенцем на капоте, в этой стране ему приходилось иметь дело с ножевыми ранениями, но сразу же наложил на нее восемь стежков, заклеил пластырем и дал мне коньяку, чтобы привести в чувство.
После этой операции развеялись все мои надежды на сытный завтрак, так что я вернулся в отель и поднялся в свой номер. В таких отелях сотни комнат, но все они как две капли воды похожи друг на друга. Там есть место, чтобы переодеться, прилечь и не больше. Ну, а если ты достаточно богат, и этот скудный набор гостиничного комфорта тебя не устраивает, то лучше остановиться в "Уаддане" вверх по дороге. Но в тот момент все мои потребности ограничивались желанием выспаться и к черту всякие переодевания.
Окна в комнате выходили на солнечную сторону и от этой духоты меня во сне мучили кошмары. В два часа дня я проснулся, чуть не разорвав на куски подушку. Мне снова приснилось, как нож раскромсал мою щеку. Я дополз до крошечной ванной комнаты, которой мне можно было пользоваться наряду с обитателем соседнего номера, смыл пот с лица, осторожно побрился и спустился в бар. Две большие порции виски, и оставшуюся часть дня я проспал без сновидений.
Китсон разбудил меня в пять часов. Чтобы открыть ему дверь, мне пришлось встать с постели, но я закурил сигарету и плюхнулся обратно.
Кен окинул взглядом комнату и поморщился.
– Для международного вора, специализирующегося по драгоценным камням, ты слишком много времени валяешься в постели, – заметил он.
По его виду можно было догадаться, что он уже успел пройтись по магазинам, и теперь на нем были легкие, серые, фланелевые брюки, бело-голубая, полосатая итальянская рубашка и серебристый шелковый галстук. Конечно, это совсем не то, что можно было купить у Бриони в Риме, но несомненно самые лучшее из того, чем располагал Триполи. Кен присел в ногах кровати и закурил.
– Его Превосходительство тоже находится в городе, – процедил он.
– Я знаю.
– И по какой-то причине здесь появился греческий полисмен.
– Мне об этом тоже известно. Убили нашего агента в Афинах.
– Серьезно? Ну, для человека, который большую часть времени проводит лежа на спине, ты довольно неплохо информирован. Не ты ли убил этого типа из Афин?
– Дай мне заглянуть в свой дневник, и тогда я смогу удовлетворить твое любопытство. Ах, да, это не я.
– Но у греческой полиции другое мнение? Это очень усложнит дело?
– Нет, убийцей они меня не считают. По-крайней мере, у них нет для этого оснований.
– Я очень надеюсь, что ты прав. Между нами говоря, когда ты вернулся в город с трехдневной щетиной, то я бы арестовал тебя за любое, еще не раскрытое преступление. Но это только мое мнение.
– Черт побери, – огрызнулся я. – Для человека, который официально числится погибшим, но несмотря на это расхаживает по городу с "Вальтером" за поясом, ты умеешь говорить довольно неплохо.
Китсон похлопал себя по животу.
– При мне нет никакого оружия, а завтра я смогу пойти на пляж, заявить, что просто приплыл из Греции, и буду чист перед законом.
– В самом деле? – я сбросил свои ноги на пол. – Кстати, а как Его Превосходительство относится к тому, что ты болтаешься вокруг с таким опасным оружием, или же ему ничего неизвестно об этом?
– Набоб любит окружать себя вооруженными людьми, пока они находятся у него на содержании. Сам он к оружию не прикасается, но чувствует себя безопаснее, если его подчиненные вооружены.
Я кивнул ему и отправился в ванную комнату. Оживленная беседа способствовала некоторому прояснению моих мыслей, а тепловатая вода из-под крана окончательно привела меня в чувство. На пороге появился Китсон и облокотился о дверной косяк.
– Тебе не повстречался мой напарник? – полюбопытствовал я.
– А вот это уже настоящий вопрос, который говорит о том, что ты знаешь далеко не все. Твой смышленый паренек, Роджерс, если мне не изменяет память, сегодня утром улетел с нашим другом Хертером в Эдри. Им не терпится узнать, чем ты там занимался?
– Черт их дери, – пробормотал я и отбросил в сторону полотенце.
– Когда они поймут, что там тебя никогда не было, то смогут сильно подмочить твою репутацию в отношениях с властями, не так ли?
Я закурил еще одну сигарету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42