— Рублей?
— Долларов конечно. А вот Патрикеев сказал, что, например, на аукционе «Дом Друо» она пошла бы при хорошем раскладе и за миллион долларов. Поскольку это единственное изображение обнаженной женской натуры у Mаренизи, и во-вторых, исходя из того, что работ этого мастера сохранилось по неизвестным причинам всего 5-6, причем большинство — в крупных музеях: в Лувре, в мюнхенской «Пинакотеке», в Музее изобразительных искусств Будапешта и в Лондоне в Картинной галерее. Еще две, и то предположительно, в частных коллекциях в США.
— Дивная вещь! — заметил гость, подходя совсем близко к картине.
— Кто-то из художников призывал, — усмехнулся владыка, — «не нюхайте мои холсты». Он имел в виду, что картина создается мастером с расчетом, что ее будут рассматривать на некоем расстоянии.
— Я хотел рассмотреть подпись.
— Подпись подлинная, атрибутирована профессором Патрикеевым, о чем есть соответствующий документ, да и роспись на обратной стороне холста.
— Чудная, чудная вещь! — восторгался гость. — Впрочем, мне давно пора. Не откажитесь выпить, как говорят на Руси, со мной «на посошок», ваше преосвященство? — попросил он.
— Ну что ж, Господом не возбраняется, — нехотя согласился митрополит.
Они возвратились в пустую трапезную. Все закуски, посуда были убраны. На длинном столе стояли лишь бутылка коньяка, блюдце с тонко нарезанным крупным лимоном, коробка шоколадных конфет «Вишня в коньяке» да два стакана дымящегося чая в подстаканниках изумительной работы — золото, серебро, чернь...
— Стало быть, это традиция, — обрадовался гость, — я угадал?
— На Руси много хороших традиций, — отговорился Мануил.
— А здесь, я вижу, только иконы, — кивнул на стены гендиректор холдинга.
— А как же! Молитвой трапеза начинается, молитвой и заканчивается, с благодарностью к Создателю за посланный нам хлеб, — пояснил митрополит.
— И «Святой Георгий» хорош, — снова обратил внимание владыки на стену гость, — шестнадцатый век! Где реставрировали? Не в Русском ли музее в Питере?
— Нет, у нас в монастыре своя иконописная школа, они и «лечат» старые иконы.
При этом Мануил вновь остановил свой взгляд на «Святом Георгии», вспоминая, как эта икона попала на подворье.
Гость же воспользовался длинной паузой и, придвинувшись к владыке, незаметно уронил из левой руки крохотное зернышко в его рюмку. Зернышко мгновенно растворилось в алкоголе, не оставив осадка.
Выпили, как положено, крякнули, закусили лимончиком.
Но дожевать дольку митрополит не успел. Глаза его затуманились, он с удивлением посмотрел на расплывающуюся перед глазами круглую физиономию гостя и, свесив породистое бородатое лицо на рясу, крепко заснул, аппетитно всхрапывая при этом.
Гендиректор, однако, совсем не удивился столь негостеприимному поведению хозяина. Он быстро встал, стараясь ступать бесшумно, прошел через кабинет в картинную галерею, придвинул к картине Джакомо Маренизи стул, небрежно бросил на парчовую обивку свой носовой платок, и, пользуясь тем, что картина была не очень и висела достаточно низко, аккуратно вырезал холст из рамы, воспользовавшись длинной перископной бритвой, выскакивающей из пластмассовой рукоятки на нужное расстояние. Затем он скатал картину в трубку, поставил стул на место и сунул платок в карман. Вынув из внутреннего кармана черного пиджака тщательно сложенную белую ткань, гость завернул в нее трубку и закрепил края скотчем. Потом спокойно вернулся в трапезную, положил сверток на стулья, стоявшие вдоль стола, и прикрыл скатертью, спускавшейся по краям стола почти до сиденья стульев. И лишь после этого подбежал к двери, ведущей в коридор, с криком:
— Помогите, помогите, владыке плохо!
Собрались монахи, послушники, примчался секретарь владыки, вокруг начали суетиться какие-то женщины, все кричали и делали множество бесполезных движений.
— Нужно вызвать «неотложку»! — воскликнул гость и достал из внутреннего кармана мобильный телефон: — Алло, это «скорая помощь»?.. Срочно приезжайте в Ильинское подворье!.. Купавный переулок, дом 5 дробь 7. Вас встретят.... Не знаю, скорее всего сосудистый спазм.
Он обернулся к монахам:
— Владыка страдал сердечными болезнями, гипертонией?
— Бог избавил, — ответили все разом.
Гендиректор фамильярно пощупал пульс у митрополита.
— Пульс есть, но редкий и слабый, — сказал он в трубку и оглянулся на присутствующих: — Сейчас приедут.
И действительно, «скорая» приехала на диво быстро. В трапезную вбежали молодой врач и три санитара с капельницей, аппаратом для измерения давления и прочими кардиологическими прибамбасами. Измерили давление.
— 185 на 110. Высоковато! Пульс еще хуже — 46. Давайте капельницу, — командовал врач.
На освобожденный от остатков пиршества стол уложили носилки, на них с трудом, воспользовавшись помощью монахов и послушников, водрузили грузное тело владыки. Поставили капельницу.
— Давайте быстренько, машина у подъезда, в «Склифосовского» мы уже звонили, там ждут, — поторопил врач.
И все толпой ринулись вниз. В суматохе никто и не заметил, как гость владыки сунул под простыню, под бок митрополиту сверток с картиной.
Так общей группой и промчались мимо двух постов охраны, где зорко осматривали всех выходивших шестеро дюжих молодцов из закончивших семинарию и определенных на подворье молодых жителей Заонежья.
— Я поеду с ними! — решил гость, влезая в машину вслед за носилками.
— Ну, тогда и я, — заявил секретарь владыки, тщедушный мужчина лет 45 с седенькой жидкой бороденкой.
— Это вы зря, — сказал ему уже в машине один из дюжих санитаров и, коротко размахнувшись, ударил секретаря по шее ребром ладони.
До Института имени Склифосовского добрались без приключений. Там подъехали прямо к шестому подъезду, передали носилки с владыкой под капельницей спустившимся из отделения реанимации санитарам, расписались в каком-то дурацком журнале и резво убрались с территории института.
Проехав несколько кварталов, свернули в небольшой переулок и, припарковав машину у районной судмедэкспертизы, сбросили халаты. Что же касается гендиректора холдинга, то он отклеил усы и короткую седую бородку, сунул их в карман и пощупал пульс секретаря владыки.
— Будет жить, — довольно заметил лжедиректор, взял сверток с картиной и протянул «врачу» с «санитарами» пачку купюр. — Тысяча баксов, как и договаривались, Пахом, — сказал он, глядя в лицо «доктору» честными глазами. — Клянусь мамой, это десять процентов от моей прибыли!
— Все путем, братан! — ухмыльнулся тот. — Будь! Если еще понадобимся, так мы можем и под «пожарных», и под «ментов» закосить. И даже за меньшие бабки: работы-то на полчаса!
...Когда сотрудники районной судмедэкспертизы обнаружили возле своего парадного крыльца бесхозную «скорую помощь», к ним никакого отношения не имеющую, и позвонили в милицию, оказалось, что машину разыскивают уже два часа. Когда же милиционеры и сотрудники Первой Градской больницы прибыли на место, они с удивлением обнаружили в салоне худенького, лядащего мужичка в рясе, с жиденькой бородкой, подающего слабые признаки жизни. И на этой же машине его доставили в находившийся неподалеку Институт имени Склифосовского.
Владыка и его секретарь встревожились происшедшим уже в палате.
А организатор всей заварушки в это время ехал на своем автомобиле «вольво», припаркованном, как ни странно, в том же переулке, где нашли машину «скорой помощи», в сторону «Шереметьево-2», — до начала регистрации пассажиров и багажа на рейс до Парижа оставалось меньше часа.
На таможне подозрительный служака заставил-таки развернуть сверток с картиной. Но поскольку ориентировка на нее придет из Генпрокуратуры и милиции лишь через три часа, а справки из Министерства культуры у выезжающего господина были в полном порядке, то и оснований чинить ему какие-то препятствия не было.
С картиной за весь полет лжедиректор расстался всего на пять минут, когда выходил в середине рейса в туалет.
Но лучше бы он потерпел до Парижа! Да разве угадаешь все наперед? В аэропорту «Де Голль» Забеин сел в ожидавшую машину. Водитель знал, куда его отвезти.
И к роскошному зданию офиса всемирно известного торгового дома «Диамант» машина подошла ровно в 16:00.
В это же время к офису подъехала на новой модели «рено» секретарь президента торгового дома «Диамант» красотка Мадлен. В руках ее был спиннинг в парусиновом футляре, что явно бросилось бы в глаза любому, кто наблюдал бы за домом.
Любому, кроме некоего господина спортивного телосложения, уже час наблюдающего за подъездом из окна находившегося напротив «Диаманта» отеля «Мазарини». Номер господин снял еще утром.
Убедившись, что Мадлен вошла в подъезд и не обращая внимания на лжедиректора холдинга «Фторос», не существовавшего ни в одном списке российских предприятий, он перевел бинокль на окна кабинета барона де Понсе, которые, учитывая приятный солнечный день, были свободны от роскошных парчовых штор.
Так что приехавший на «ситроене» лжедиректор спортивного господина не интересовал. У каждого — своя работа.
Однако Петр Иванович Забеин, известный в криминальных кругах России как Петька Штемп, весьма заинтересовал другого господина спортивного телосложения, сидевшего в машине «мерседес», припарковавшейся у главного входа отеля «Мазарини» в ту же минуту, когда у входа в «Диамант» остановился «рено» с Мадлен.
— Ну вот и все: первая часть операций закончена, — заметил господин в «мерседесе», когда Штемп вошел в дверь «Диаманта».
Точно такими же словами подытожил свой рабочий день и господин, снявший номер в отеле «Мазарини».
Когда же его взгляд опустился ниже, на мостовую, он настроил бинокль и внимательно всмотрелся в людей в припаркованных машинах. Это была профессиональная привычка. Внимание его привлек лишь водитель «мерседеса». Он покрутил настройку и не удержался от восклицания:
— И Бич здесь?! Значит, снова работаем вместе. Отлично!
Человек на пятом этаже отеля «Мазарини», только что названный Бичом, тоже заметил блеск окуляров бинокля в окне отеля, но не сказал ничего. И это тоже было профессиональной привычкой.
ГЛАВА 6
УБИЙСТВО В «СУЛТАН-САРАЕ». ПРОДОЛЖЕНИЕ
День выдался непростой.
Во-первых, неприятные известия из Хайфы: Шypa Магазинер, пока еще в узком кругу израильских ювелиров, проговорилась о том, кто дал ей деньги для открытия магазина в центре Хайфы, и главное, откуда этот человек взял первоначальный капитал. Шура слишком много знала о его первых месяцах пребывания в Бельгии. Нужно было ее срочно убрать, пока она не сказала больше, чем надо, пока не прозвучало его имя. С этим забот не будет, главное, чтобы следы не вели в Париж.
Барон де Понсе, известный в среде «русской мафии» за рубежом как Барончик, полировал холеные ногти длинной золотой пилочкой, украшенной россыпью бриллиантов.
Во-вторых, эта сволочь, заместитель премьера России, отказался принять брошь с драгоценными камнями для жены.
«В подарок, в подарок», — заверял его по спутниковому телефону барон.
«Я дешевые подарки не принимаю», — холодно заметил вице-премьер.
Барончик передернул покатыми плечиками.
«И это он называет „дешевым подарком“?! Целое состояние! Дивная работа! Удивительной чистоты камень. И сколько крови на нем?.. Сколько было забот с переправкой броши!.. Теперь надо начинать сначала. Интересно, сколько же он хочет за контроль над алмазодобывающей промышленностью Архангельска, за монопольное право на покупку некондиционных сырых алмазов? Понятно, что одной брошью не откупиться. Но надо знать хотя бы порядок цифр!.. Эти русские (Барончик незаметно для себя в последние годы стал дистанцироваться от исторической по рождению родины) совсем обнаглели!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92