— Есть еще одна проблема, даже не проблема, — вопрос. Насколько я понял, ваши ответы, графиня, покоятся не на профессиональном знании предмета. Полагаю, вы мало что понимаете в глиноземе, акциях, офшорных зонах, авизо, металлургии и прочем. Но надежность совета по акциям алюминиевого комплекса вы гарантируете.
— Моими устами говорит судьба. Если угодно — Бог. Но мне кажется, вы — атеист.
— С Аллахом у меня сложные отношения.
— Пусть будет судьба. В судьбу-то вы верите?
— Разумеется. Я — человек Судьбы. Мне оставалось лишь чуть-чуть подгребать по течению, чтобы не прибило к берегу раньше времени.
Они помолчали, прихлебывая кофе, макая свежайший круассан в чашки и пытливо поглядывая друг на друга.
— В первом случае мой совет совпал с вашими предположениями?
— Да, — твердо ответил Иса.
— Так будет и со вторым вашим вопросом. Спрашивайте.
— Простите, графиня, вы что-нибудь понимаете в футболе?
— Ровным счетом ничего. Но мой муж Борис, он был тоже русским эмигрантом, но французом по происхождению, что несколько облегчило нашу натурализацию в Париже, в юности, играл. А потом, в тридцатые годы, был страстным болельщиком.
— Когда он умер?
— Его расстреляли в феврале сорок четвертого года немцы. Он был в «маки». В движении Сопротивления, если это что-то вам говорит.
— О, простите.
— Ничего, — рана кровоточит. Но это было так давно.
— А слово «Спартак» вам что-либо говорит?
— Был такой боец в Древнем Риме.
— Вот именно — боец... А сегодня так называется команда русских футболистов.
— Русских? Как интересно. Удивительно, насколько история идет по кругу. Даже моя нынешняя профессия постоянно возвращает меня в Россию.
— Только мысленно?
— Да. Я никогда не смогу забыть, как в двадцать первом году в Петрограде расстреляли практически всех моих родных. Но вернемся к Спартаку. Так называется русская футбольная команда, вы сказали? И что же?
— Мне крайне важно знать, насколько надежны предположения некоторых узких футбольных специалистов, утверждающих, что эта команда может стать фаворитом в борьбе за Суперкубок Европы.
— Это важно? Ну, алюминий, — это я понимаю. Но футбол? Просто мужское увлечение...
— Это увлечение тем, кто относится к нему профессионально, приносит огромные прибыли. Или — убытки. Все зависит от...
— От хорошей гадалки?
— Если бы так... Нет, это зависит от очень многих компонентов, графиня.
— От каких же, любопытно будет узнать?
— Ах, мадам, у каждой профессии свои тайны. Я же не прошу вас объяснить мне, почему легший вправо зародыш в разбитом голубином яйце означает для меня безусловный успех в борьбе с красноярским губернатором и местной криминальной группировкой за алюминиевый бизнес. Вы сказали, что будет так, а не иначе. Я вам поверил. Если прогноз будет точным, вы получите приличную премию. Кроме сегодняшнего гонорара, разумеется.
— А если я ошибусь?
— Не будем о плохом, давайте о хорошем. Если ваш совет по футбольному сюжету будет так же точен, как и по алюминиевому, гонорар будет столь велик, что надобность в использовании данной профессии для зарабатывания на кусок хлеба просто отпадет. Вы станете безусловно богаты.
— Да я и так не бедна, голубчик. Потому что я всегда даю надежные советы. И мне за них хорошо платят.
— Я всегда и везде плачу больше.
— Ах, мой друг, не в деньгах счастье. Или точнее — не только в них. Итак, — «Спартак»?
— "Спартак".
Графиня позвонила в крохотный серебряный колокольчик.
В гостиную на коротких толстых ногах, словно гимнастка, балансирующая на бревне, вкатилась Марта. В руках она держала низкую серебряную ваза в стиле эпохи Ренессанса. Карлица поставила ее на столик, чуть отодвинув в сторону чашку Исы и тарелку с круассанами. Тут же развернувшись и обдав чувствительные ноздри Исы терпким запахом смеси старушечьего сладкого пота и дорогого дезодоранта «для брюнеток зрелого возраста», она вышла из гостиной, чтобы через мгновение появиться снова, с трудом удерживая в каждой руке по живому голубю. Сунув одного из них в черную потную подмышку, она ухватила белого голубя одной рукой, а второй резко схватила со стола острый короткий нож и, стремительно взмахнув им так, что Иса непроизвольно отшатнулся, полоснула белого голубя по шее. Удерживая обеими руками трепыхающееся тельце птицы, карлица дала крови стечь в серебряную вазу.
Сунув переставшее дергаться тело голубя в висевшую на боку сумку из клеенки, она повторила процедуру с черным голубем, до того мгновения терпеливо сопевшему под мышкой карлицы и лишь закатывающему глаза в предчувствии скорой кончины.
Как ни странно, кровь белого и кровь черного голубя не хотели соединяться в единое кровавое целое и существовали в серебряной вазе каждая сама по себе так, что легко было проследить, где кровь одного, а где — другого.
Графиня осторожно взяла в сухонькие ладони серебряную вазу.
Марта выдернула из своего серебристого парика клок волос и круговым движением бросила его в воздух так, чтобы, планируя, локон опустился в серебряную чашу.
— Только судьба, — прошептала графиня.
Ее руки крепко стискивали серебряную чашу, не подставляя ту или иную ее часть так, чтобы волос упал в нужное место. В комнате с закрытыми ставнями не было ни дуновения. Марта стояла в стороне. Графиня, казалось, вообще не дышала. Затаил дыхание и Иса.
Короткий серебристый локон из парика карлицы сделал несколько кругов над чашей и опустился на ту часть, где багряно переливалась кровь белого голубя.
Графиня тихо кашлянула, и Назимов наконец выдохнул заполнивший легкие воздух. Карлица скрипнула клеенчатой сумкой. Неожиданно на стене часы громко пробили три удара. Иса невольно взглянул на свои «Картье». На них было десять часов утра. Он вопросительно посмотрел на графиню. Она приложила сухонький пальчик к губам. Было слышно, как сопит Марта. Дыхания же графини и Назимова не услышали бы и профессиональные «слухачи» с подводной лодки.
В старинных настенных часах что-то проскрежетало, они словно набрали воздуха, чтобы откашляться, и пробили вновь.
На этот раз — дважды.
Иса опустил глаза на серебряную чашу. В ней все так же автономно сосуществовали кровь белого и черного голубя.
Графиня не сделала ни малейшего движения. Но после двух ударов старинных часов в серебряной чаше началось какое-то движение, — вначале закружилась кровь белого голубя, потом — черного, потом они соединились в одно целое, утянув кругами пучок парика Марты на дно чаши.
Графиня устало вздохнула, жадно отпила остатки кофе из своей чашки. Иса невольно повторил ее движение. Вкуса кофе он от волнения не почувствовал.
— Вы все поняли? — тихо спросила графиня.
— Кажется да.
— Я не знаю, что это будет за матч, но это будет решающий матч. И выиграет в нем ваш «Спартак».
— Белый голубь?
— Белое на красном... Красное на белом... — загадочно прошелестела старая дама.
— А часы?
— Вы и сами догадались. Цифры говорят о многом...
— Счет в этом матче будет 3:2 в пользу «Спартака»?
— Это вы сами сказали.
— Решающий матч, — задумчиво процедил Иса... Это может быть только Суперкубок Европы, — не выиграв все остальные матчи, не пройдешь в финал. А в финале выиграет «Спартак». Со счетом 3:2. Если это знать за год до финала наверняка, то... То ваш гонорар, мадам, будет значительно выше, чем вы могли бы мечтать.
— Наивный юноша, — улыбнулась гадалка. — Я никогда не мечтаю о деньгах.
— О чем же вы мечтаете? — машинально, без интереса спросил Назимов.
— О встрече с моим дорогим Борисом, — так же машинально, слушая какую то музыку в себе, таинственно ответила графиня. — Знаете, мой друг, я всегда училась у него невозмутимости. Его невозможно было согнуть. Только сломать. И они его сломали, за неделю до расстрела он переслал мне стихотворение, в котором описал свою гибель.
Невозмутимый, как всегда,
С отвагой никому не нужной,
Так послужу мишенью я
Для дюжины немецких ружей.
Графиня приложила платочек к глазам, тяжело вздохнула.
— Он тоже умел предсказывать будущее. Но он мог предсказать будущее на час, день, неделю. Я же — только далекое будущее. Ваш «Спартак» победит в будущем году. Точнее — через год. В июне. И будет такая же жаркая погода. И матч состоится в Париже. Не знаю, почему в Париже. И не знаю, кто будет его соперником. Но точно знаю, что красно-белая команда победит. И счет будет 3:2.
Она закрыла глаза и словно медитировала. Назимов спокойно обвел цепкими глазами стены комнаты. На одной стене висели уже знакомые ему старинные часы с головой Минервы на фронтоне, часы, умевшие предсказывать счет в матчах. Одни эти часы, если они не врут, уже принесут ему, Исе, миллионы долларов.
На другой стене висела старинная картина, изображавшая пастуха и пастушку. Назимов не был знатоком живописи. Но если бы на его месте в эту минуту был Барончик, он без труда признал бы кисть великого Фрагонара. Впрочем, если бы в эту минуту в гостиной графини оказался Барончик, у него были бы другие темы для размышлений.
Потому что Барончик уже вложил три миллиона долларов в «ЕвроТОТО», поставив на победу «Барселоны» со счетом 3:2 над неизвестным ему пока соперником. В «Барсу» им уже вложено было столько, что отступать он был не намерен. Победить должна «Барселона». И точка.
Так что выдвижение на первые позиции европейского футбола московского «Спартака» никак не входило в стратегические планы Барончика.
Тем временем, словно сменив режим и вспомнив о своих прямых обязанностях, старинные часы на стене пробили один раз. Коротко. Иса взглянул на свои часы. Прошло всего полчаса с начала сеанса. На его «Картье» было 10:30.
— Мне пора, графиня. Как говорится, приятно было познакомиться.
— Хм. И мне было любопытно, — иронично хмыкнула хозяйка. — Надо же... «Спартак»... Даже не знала, что есть команда с таким названием.
— Так вы говорите, что ближайшее будущее предсказывать не умеете? — думая о своем, не акцентируя вопрос, словно бы прощаясь, мимоходом, спросил Назимов.
— Это, как говорится, другая специальность, — рассмеялась графиня.
Смех у нее был мелодичный, молодой. Должно быть, так она смеялась, когда за нею ухаживал в 30-е годы ее будущий муж.
«Это хорошо. Это очень хорошо», — подумал Иса. Вслух же он сказал другое:
— Жаль. А то я бы спросил у вас, что я буду есть на обед сегодня, — рассмеялся он.
— Если останетесь обедать, попробуете жаркое по-бургундски, которое мастерски готовит Марта.
Назимов на минуту представил себе еду, которую, стоя на подставке перед плитой, готовит дурно пахнущая Марта, и его чуть не стошнило.
— Счел бы за честь, графиня. Но дела. Боюсь, меня ждет самый обычный обед в офисе. Совершенно, знаете ли, нет времени.
Он изящно положил на стол конверт с гонораром и, слегка поклонившись хозяйке и не заметив корявого книксена Марты, вышел из квартиры.
Увы, нет в жизни полной гармонии. И хорошо, что гениально предсказавшая события будущего года графиня не могла предугадать то, что произойдет сегодня вечером.
А он мог. Потому что сегодня вечером графиня умрет...
ГЛАВА 2
НАЕДИНЕ С СУДЬБОЙ
"Третий самнит, пораженный Спартаком в сонную артерию, последовал за своими товарищами, лежавшими на арене. В это же мгновение и фракиец, — последняя и единственная надежда и поддержка Спартака, — пронзенный тремя мечами, упал мертвым, даже не вскрикнув.
По цирку пронесся гул огромной толпы, похожий на рев зверя, затем наступила такая тишина, что можно было ясно расслышать тяжелое, прерывистое дыхание гладиаторов. Нервное напряжение зрителей было так велико, что вряд ли оно могло быть сильнее, если бы даже от исхода этой схватки зависела судьба Рима..."

Барончик медленно опустил на теплую поверхность столешницы руку с сильной лупой. Удовлетворенно вздохнул. В сапфирах он разбирался вполне прилично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92